| 1. Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: - Что такое хорошо и что такое плохо?- У меня секретов нет,- слушайте, детишки,- папы этого ответ помещаю в книжке. - Если ветер крыши рвет, Если град загрохал,- каждый знает - это вот для прогулок плохо. Дождь покапал и прошел. Солнце в целом свете. Это - очень хорошо и большим и детям. Если сын чернее ночи, грязь лежит на рожице,- ясно, это плохо очень для ребячьей кожицы. | 2. Если мальчик любит мыло и зубной порошок, этот мальчик очень милый, поступает хорошо. Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку. Этот вот кричит: - Не трожь тех, кто меньше ростом!- Этот мальчик так хорош, загляденье просто! Если ты порвал подряд Книжицу и мячик, октябрята говорят: плоховатый мальчик. Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, про такого пишут тут: он хороший мальчик. |
| 3. От вороны карапуз убежал, заохав. Мальчик этот просто трус. Это очень плохо. Этот, хоть и сам с вершок, Спорит с грозной птицей. Храбрый мальчик, хорошо, в жизни пригодится. Этот в грязь полез и рад. что грязна рубаха. Про такого говорят: он плохой, неряха. | 4. Этот чистит валенки, моет сам галоши. Он хотя и маленький, но вполне хороший. Помни это каждый сын. Знай любой ребенок: Вырастет из сына cвин, если сын - свиненок, Мальчик радостный пошел, и решила кроха: "Буду делать хорошо, и не буду - плохо". |
Лирическую основу стихотворения составляет отцовское чувство — редкое по тому времени явление в поэзии для детей. Мягкая ирония, сдержанная ласковость, негодование, гордость — целая гамма интонаций передает образ отца, доброго, сильного, справедливого. Воспитательный эффект в книжке достигнут оптимальным сочетанием художественных средств: контрастными образами, внятной речью, естественными интонациями. «Буду делать хорошо и не буду -плохо», — решает в заключение маленький собеседник поэта..
Форма книжки, в которой каждая страница или разворот содержит рисунок и самостоятельную подпись, оказалась для Маяковского наиболее выигрышной. Стихотворение «Что ни страница, — то слон, то львица» (1926) в первом издании начиналось так:
Открывай страницу-дверь —
в книжке
самый разный зверь...
Использован прием, известный еще по дидактической литературе XVIII века: чтение книги организовано как прогулка, сопровождающаяся приятной и полезной беседой. В данном случае поэт чаше комментирует внешний вид зверей, реже — их «классовые» черты. Портреты зверей выполнены по-разному: есть обычные зарисовки внешности (слоны, кенгуру), а есть и очеловеченные образы-карикатуры (лев, жирафы, обезьяна). Некоторые портреты животных даны только на картинке; поэт вместо описания играет словами:
Этот зверь зовется лама.
Лама дочь
и лама мама.
Маленький пеликан
и пеликан-великан.
Как живые в нашей книжке
слон,
слониха
и слонишки….
Или предлагает представить спрятавшегося зверя (при этом слегка пародируя «Евгения Онегина»):
Крокодил.
Гроза зверей.
Лучше не гневите.
Только он сидит в воде
И пока не виден.
Немногочисленные сравнения почерпнуты из детского лексикона (слоненок «ростом с папу нашего»). Того же происхождения неологизмы: жирафка, жирафенок, зверики. Вообще автор предпочел в этом стихотворении обойтись минимумом лексических средств.
«Эта книжечка моя про моря и про маяк» (1926) написана более сложно. Ее сюжет восходит к детскому воспоминанию Маяковского о семейной поездке через Батуми и Сухуми; мальчик подымался на маяк, бегал по пароходу. В стихотворении поэт восстановил яркость и силу тех давних впечатлений. Он рассказал маленьким читателям именно то, что интересно любому мальчишке. Маяковский развернул широкую картину, в которой, как на детском рисунке, уместились и бурные волны с пароходами, и капитан с биноклем, и маяк с винтовой лестницей и огромным фонарем, и рабочий, подливающий масло в лампу.
Разрезая носом воды,
ходят в море пароходы.
Дуют ветры яростные,
гонят лодки парусные….
Поэт словами рассказывает то, что ребенок рассказал бы рисуя. Картина-рассказ имеет свой сюжет, композицию. Когда наступает счастливая развязка («...все, кто плавал, — в тихой бухте»), читатель тут же оказывается среди тех, кто рассказывал-рисовал:
Нет ни волн,
ни вод,
ни грома, детям сухо,
дети дома.
Позднее добавилась и смешная подпись под стихотворением, что также характерно для детского рисунка. Поэт обыграл свою фамилию, полушутя призвав детей быть похожим на маяк и освещать дорогу (вспомним девиз Маяковского и Солнца: «Светить всегда, светить везде!..»):
Чтоб сказать про это вам, этой книжечки слова и рисуночков наброски сделал дядя Маяковский.
Огромную популярность у детей до сих пор сохраняет стихотворение «Кем быть?» (1928). В нем Маяковский снова использовал форму серии миниатюр, связанных общей темой, на этот раз — темой выбора профессии. В этом отношении «Кем быть?» являет собой исключение. «Все работы хороши, / выбирай / на вкус!» — звучит в финале, после того как энергично, с юмором, в деталях, красках и звуках рассказано о разных профессиях.
Стихотворение написано от имени ребенка, чье воображение не нуждается в пустых мечтах и сказках, находя богатую пишу в реальности.
У меня растут года,
будет и семнадцать.
Где работать мне тогда,
чем заниматься?
Нужные работники -
столяры и плотники!...
Ребенок видит себя у верстака, за чертежной доской, на стройке. То он — детский доктор («Как живете, как животик?»), то рабочий на паровозном заводе, то кондуктор трамвая, шофер, летчик, матрос («У меня на шапке лента, на матроске якоря. Я проплавал это лето, океаны покоря»). Поэт не просто рассказал о профессиях, но создал образ каждой из них — с помощью резких перемен ритма, неожиданных рифм, звуковой инструментовки. Некоторые строчки стали крылатыми. Это стихотворение имеет довольно широкий диапазон читательского возраста — от старшего дошкольного возраста до подросткового.
Стремление Маяковского заложить основы новой детской книги натыкалось на непонимание и враждебность литературных критиков и работников Наркомпроса; хотя поэт искренне желал, чтобы его стихи служили государственным интересам. Даже взявшая под защиту «Сказку о Пете...» критик А.К. Покровская считала, что «стихи Маяковского для детей явление больше литературное, чем педагогическое». И это несмотря на то, что в каждое стихотворение для детей поэт вкладывал максимум воспитательных «тенденций».
В одном из интервью Маяковский говорил: «Я стремлюсь внушить детям самые элементарные общественные понятия, делая это как можно осторожнее. <...> Скажем, я пишу рассказ об игрушечном коне. Тут я пользуюсь случаем, чтобы объяснить ребенку, сколько людей должно было работать, чтобы изготовить такого коня, — допустим: столяр, художник, обойщик. Таким путем ребенок знакомится с коллективным характером труда. Или описываю путешествие, в ходе которого ребенок не только знакомится с географией, но и узнает, что одни люди бедны, а другие — богаты, и т.д.». Речь в интервью шла о стихотворениях 1927 года «Конь-огонь» и «Прочти и катай в Париж и в Китай», появившихся в пионерской периодике.
Поэзия Маяковского дает пищу для читателей всех возрастов: от самых маленьких детей до взрослых.
13. К.И. Чуковский и детская литература. «Веселые сказки в стихах». Их тематика, художественные и педагогические ценности
(на примере произведений)
Корней Иванович Чуковский (1882 — 1969) — один из основоположников детской литературы XX века, исследователь психологии детства «от двух до пяти». Был он, кроме того, блистательным критиком, переводчиком, литературоведом. Вопросами детской литературы Чуковский стал заниматься в 1907 году. В 1911 году появилась его книга «Матерям о детских журналах», в которой он резко критиковал журнал «Задушевное слово» — за незнание возрастных особенностей детей.
Сказки и стихи Чуковского составляют целый комический эпос, нередко называемый «крокодилиадой» (по имени любимого персонажа автора). Произведения эти связаны между собой постоянными героями, дополняющими друг друга сюжетами, общей географией. Перекликаются ритмы, интонации. Особенностью «крокодилиады» является «корнеева строфа» — размер, разработанный поэтом и ставший его визитной карточкой. «Корнеева строфа» — это разностопный хорей, это точные парные рифмы, а последняя строчка не зарифмована, длиннее прочих, в ней и сосредоточен главный эмоциональный смысл. Впрочем, автор иногда переходил и к другим стихотворным размерам, резко меняя ритм и интонацию стихов.
Сюжеты сказок и стихов Чуковского близки к детским играм.
Рождение сказочного мира Чуковского произошло в 1915 году, когда были сложены первые строфы поэмы «Крокодил». Опубликована она была в 1917 году в детском приложении к еженедельнику «Нива» под названием «Ваня и Крокодил», с огромным количеством рисунков. Публикация произвела настоящий переворот в детской поэзии. Многие художественные приемы, найденные в «Крокодиле», были использованы в дальнейшем Чуковским и в других его сказках.
«Тараканище» и «Краденое солнце» образуют трилогию из жизни насекомых и зверей. Эти сказки имеют схожие конфликтные ситуации и расстановку героев, они и построены по единой схеме. «Тараканище» (1923) начинается и заканчивается— развернутыми картинами праздника. Чуковский не жалел ярких красок и громкой музыки, чтобы маленький читатель без вреда для себя мог из праздничного настроения окунуться в игровой кошмар, а затем быстро смыть с души страх и убедиться в счастливом устройстве мира. В «Краденом солнце» (1936) праздник развернут только в финале. Почти сразу читатель сталкивается с драматическим противоречием. Пожирание грозит уже не отдельным героям (как в других сказках), а солнцу, т.е. жизни, ее радости. Крокодил, окончательно обрусевший среди сорок-белобок, журавлей, зайчиков, медвежат, белочек, ведет себя как эгоист, проглотив то, что принадлежит всем. С точки зрения детей, он жадина, он хуже всех. Чуковский отлично чувствует логику ребенка, понимающего, что любому маленькому герою не справиться с огромным (т.е. взрослым) крокодилом. На сильного жадину может быть одна управа — сильный добряк: и вот «дедушка» медведь сражается с обидчиком ради своих толстопятых медвежат и прочей детворы.
Небольшой сказке «Мойдодыр» (1923) принадлежит едва ли не первенство по популярности среди малышей. С позиции взрослого назидательная мысль сказки просто мизерна: «Надо, надо умываться По утрам и вечерам». Зато для ребенка эта мысль требует серьезных доводов. Чуковский верно уловил первую психологическую реакцию ребенка на открытие всяких «надо» и «нельзя» — это удивление. Для того чтобы доказать простенькую истину, он использует мощный арсенал средств эмоционального воздействия. Весь мир приходит в движение, все предметы срываются с места и куда-то бегут, скачут, летят. Именно здесь появляется фигура Мойдодыра («Он ударил в медный таз И вскричал: "Кара-барас!"»). Далее — погоня от «бешеной» мочалки через весь город. Кажется, вот спасение: добрый друг Крокодил с детьми, но и он приходит в ярость при виде грязнули. Вместо спасения грозит новая беда: «А не то как налечу, — говорит, / Растопчу и проглочу! — говорит!» Герою приходится измениться — и внешне, и внутренне. Возвращение дружбы и симпатии, организованный в тот же час праздник чистоты — справедливая награда герою за исправление.
Чуковский К.И. (1882-1969) – один из основоположников детской литература 20 века, исследователь психологии детства «от двух до пяти». Вопросами детской литературы он начал заниматься в 107 году как критик бездарности некоторых известных детских писательниц (Чарская). В 1911 появилась его книга «Матерям о детских журналах», где он резко критиковал журнал «Задушевное слово» - за незнание возрастных особенностей детей, за навязывание им штампованных ужасов, злодейств, геройств. Критик противопоставлял ему журналы «Юная Россия», «Родник» и др, однако, считал, что и здесь не знают ребенка. Часто за поэзию для детей берутся, считал критик, те, кто не понимает стихов, либо те, кот не понимает детей. И то, и другое Ч считал преступлением. Ребенок «создает свой мир, свою логику…, и кто хочет говорить с детьми, должен проникнуть и поселиться там». Чуковский презирал авторов, старавшихся «возможно скорее овзрослить и осерьезить ребенка». Он считал, что вредно внушать детям через детскую книгу то, что не соответствует их возрасту или непонятно им – это отбивает у них желание читать вообще. Детский писатель должен уметь по-детски смеяться с ребенком, делать это в своих книгах, и не считать это унижением, недостойным («до этого не унижались писатели»). Надо бы не наклоняться к детям, а стать детьми.
«Заповеди для детских поэтов» - глава в книге «От двух до пяти». Эту книгу Ч писал на протяжении больше 60 лет. Это фундаментальный труд о самом ребенке, его психике, освоения им окруж. мира, его творческих способностях. Чуковский делает главный вывод: народная поэзия и словотворчество детей совершаются по одним законам. Дети заимствуют и народа и страсть к перевертышам, к «лепым нелепицам». Ч доказывал педагогическую ценность перевертышей тем, что ребенок оттого и смеется, что понимает исинное положение дел. У ребенка жизненная потребность в смехе.
Корней Иванович Чуковский (1882 - 1969) по праву считается одним из любимых детских писателей. На протяжении всей своей жизни он общался с детьми, интересовался тем, о чём они говорят, думают, переживают, писал для них стихи и прозу, переводил лучшие образцы мировой детской поэзии. И всё же главным вкладом К. Чуковского в отечественную детскую литературу были и остаются его стихотворные сказки, адресованные самому маленькому читателю и ставшие "неотъемлемым атрибутом детства".
У всех его сказок есть какая-то мораль. На страницах его сказок живет напряженной жизнью большой мир с его бытом, учащенным ритмом движения, уличными происшествиями. Ритмы его сказок были частично «сконструированы» им, частично заимствованы у русской классической поэзии. Каждая сказка Чуковского имеет замкнутый, завершенный сюжет. Но вместе с тем все вместе они легко поддаются циклизации и составляют своеобразный «животный» эпос.
В сказках Чуковского самые статичные, косные, грузные, самые тяжелые на подъем вещи стремительно двигаются по всем направлениям, порхают с легкостью мотылька, летят со скоростью стрелы! Это увлекает и действительно заставляет следить за бурными вихрями, которые с первой строчки подхватывают и гонят вещи, например, в «Федорином горе»
«Федорино горе» (1926) начинается с удивления перед небывальщиной: «Скачет сито по полям, / А корыто по лугам». Автор довольно долго держит читателя в напряженном изумлении. Только в третьей части появляется Федора, причитая и маня сбежавшую утварь обратно. Если в «Мойдодыре» неряха — ребенок, то в этой сказке — бабушка. Читатель, уже усвоивший урок «Мойдодыра», может понять недостатки других, в том числе и взрослых.
В большинстве сказок начало действия совпадает с первой строчкой. В других случаях в начале перечисляется ряд быстро двигающихся предметов, создающих что-то вроде разгона, и завязка происходит уже как по инерции, например в сказке «Путаница». Сказка «Путаница» более выразительна, чем «Телефон», «Федорино горе», «Айболит», «Тараканище», «Краденое солнце» и «Муха-Цокотуха». В ней как будто происходит совсем непонятные вещи:
Замяукали котята:
"Надоело нам мяукать!
Мы хотим, как поросята,
Хрюкать!"
А за ними и утята:
"Не желаем больше крякать!
Мы хотим, как лягушата,
Квакать!"
Свинки замяукали:
- Мяу, мяу!
Кошечки захрюкали:
- Хрю, хрю, хрю!
Уточки заквакали:
- Ква, ква, ква!
Курочки закрякали:
- Кря, кря, кря!
Воробышек прискакал
И коровой замычал:
- Му-у-у!
Прибежал медведь
И давай реветь:
- Ку-ка-ре-ку!
И кукушка на суку:
"Не хочу кричать куку,
Я собакою залаю:
Гав, гав, гав!"
Только заинька
Был паинька:
Не мяукал
И не хрюкал -
Под капустою лежал,
По-заичьи лопотал
И зверюшек неразумных
Уговаривал:
В этой сказке мнимое отрицание реальности становится игровой формой ее познания и окончательного утверждения.
Чуковский перенес эту форму в литературную сказку и впервые для ее обозначения стал употреблять термин «перевертыш». Перевертыши есть во многих сказках, а «Путаница» посвящена перевертышам целиком. Не одни только перевертыши перенес Чуковский из устного народного творчества в литературную сказку. Его сказки буквально пропитаны детским фольклором.
В «Мухе-Цокотухе» Чуковский пародировал мелодраму — наиболее популярный жанр массовой литературы. Это сказывается в традиционной расстановке образов: добродетельная девица на выданье, злодей, кавалер, гости — добрые, да слабые духом. Мещанская мелодрама была разыграна поэтом на манер ярмарочного представления. Герои не описываются, а показываются, действие происходит на глазах читателя. Реплики героев и текст от повествователя могут быть озвучены как одним голосом (взрослого, читающего сказки детям), так и разными голосами (при простейшей театральной постановке). Многочисленные восклицания, патетичные жесты и реплики также относятся к числу театральных средств воздействия.
Сказки Чуковского отражают действительность в обобщенной и отвлеченно-условной форме. Форма и содержание его сказок составляют органическое единство: причудливому сказочному содержанию у Чуковского отвечают столь же причудливые сказочные средства.
