Ты достигаешь третьих врат сновидения, когда обнаруживаешь себя во сне смотрящим на другого спящего человека. И когда этот другой человек оказывается тобой, – сказал дон Хуан.

Мой энергетический уровень в это время был так высок, что я приступил к выполнению этого третьего задания сразу же, хотя дон Хуан не сообщил мне о нем никакой дополнительной информации.

Первым, что я обнаружил в своей практике сновидения, было то, что прилив энергии немедленно сместил фокус моего внимания сновидения. Теперь оно было сосредоточено на том, чтобы проснуться во сне и увидеть себя спящим; путешествия в мир неорганических существ больше не были моей целью.

Вскоре после этого я обнаружил себя во сне смотрящим на себя спящего. Я сразу же сообщил об этом дону Хуану. Это случилось как раз тогда, когда я был в его доме.

– Для каждых врат сновидения существует два этапа прохождения через них, – сказал он. Первый, как ты уже знаешь, состоит в том, чтобы подойти к ним; второй – пересечь их. Если ты видишь во сне, что спишь, – ты подходишь к вратам. Второй этап состоит в том, чтобы после того, как ты увидел себя спящим, начать двигаться.

У третьих врат сновидения, – продолжал он, – ты начинаешь преднамеренно сливать в одно целое свою реальность сновидения и реальность обыденного мира. Это упражнение, которое маги называют завершением энергетического тела. Слияние двух реальностей должно быть настолько полным, что тебе нужно быть более текучим, чем когда-либо. Исследуй все, что встречаешь у третьих врат очень тщательно и с любопытством.

Я пожаловался, что его рекомендации слишком загадочны и кажутся мне бессмысленными.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «очень тщательно и с любопытством», – спросил я.

– У третьих врат мы склонны терять себя в деталях, – ответил он. – Рассматривать вещи с большой тщательностью и любопытством означает противостоять почти непреодолимому стремлению погрузиться в детали. Данное упражнение у третьих врат, как я уже сказал, заключается в укреплении[16] энергетического тела. Сновидящий начинает выковывать энергетическое тело, выполняя задания первых и вторых врат. Когда он достигает третьих врат, его энергетическое тело готово к выходу, или, пожалуй, лучше будет сказать, что оно готово к тому, чтобы действовать. К несчастью, это также означает, что оно готово попасть под очарование деталей.

– Что значит «попасть под очарование деталей»?

– Энергетическое тело напоминает ребенка, который всю свою жизнь был взаперти. Когда он оказывается на свободе, он впитывает в себя все, что находит. Я хочу сказать, что это может быть все, что угодно. Каждая незначительная, мельчайшая деталь, полностью поглощает внимание энергетического тела.

За этими словами последовала неловкая тишина. Я не знал, что сказать. Я понял его прекрасно, но мне просто никогда не доводилось пережить на опыте ничего такого, что могло бы дать мне представление о его словах.

– Самая бестолковая деталь становится целым миром для энергетического тела, – объяснил дон Хуан. – Чтобы управлять энергетическим телом, сновидящие должны прилагать потрясающие усилия. Я знаю, что когда я советую тебе обозревать вещи тщательно и с любопытством, – это звучит нескладно. Но это лучший способ описать то, что ты должен делать. У третьих врат сновидящие должны избегать непреодолимого стремления погружаться во все. Они достигают этого, постоянно проявляя такой интерес ко всему и такое настойчивое желание погрузиться во все, что ни одна конкретная вещь не может приковать их к себе.

Дон Хуан прибавил также, что рекомендации, которые, как он знает, абсурдны для ума, на самом деле предназначаются моему энергетическому телу. Он подчеркивал снова и снова, что энергетическое тело должно объединить все свои ресурсы, для того чтобы действовать.

– Но разве мое энергетическое тело не действует все это время? – спросил я.

– Часть его действует. Ведь будь это не так, ты бы не смог путешествовать в царство неорганических существ, – ответил он. – Теперь же все твое энергетическое тело должно быть вовлечено в выполнение упражнения третьих врат, и чтобы облегчить эту задачу для энергетического тела, ты должен сдерживать свою рациональность.

– Боюсь, что ты не за того меня принимаешь, – сказал я. – Во мне осталось очень мало рационального после всех тех событий, которые я пережил благодаря тебе.

– Не возражай. У третьих врат рациональность ответственна за настойчивость нашего энергетического тела в одержимости деталями. И чтобы противодействовать этой настойчивости, у третьих врат мы нуждаемся в иррациональной текучести и иррациональной отстраненности.

Утверждение дона Хуана, что каждые врата – это препятствие, не могло не быть абсолютно истинным. Я работал над задачей третьих врат сновидения более напряженно, чем над двумя предыдущими вместе взятыми. Дон Хуан оказывал на меня огромное давление. Кроме того, в моей жизни прибавилось кое-что еще: у меня появилось истинное чувство страха. Всю свою жизнь я постоянно боялся той или иной вещи, иногда даже очень сильно, но я никогда не ощущал ничего подобного тому страху, который сопровождал меня после моего столкновения с неорганическими существами. Однако все это богатство опыта было недостижимо для моей обычной памяти. Только в присутствии дона Хуана эти воспоминания были мне доступны.

Однажды, когда мы находились в национальном Музее антропологии и истории в Мехико, я спросил его об этой странной ситуации. Задать такой вопрос именно в этот момент меня побудила странным образом появившаяся способность вспомнить все, пришедшая ко мне в ходе моего общения с доном Хуаном. Эта способность так расковывала, вдохновляла и окрыляла меня, что я почти танцевал на ходу.

– Просто происходит то, что присутствие нагуаля вызывает смещение точки сборки, – сказал он.

Затем он повел меня в один из выставочных залов музея и сказал, что мой вопрос очень кстати в связи с тем, что он собирался мне рассказать.

– Я намеревался объяснить тебе, что позиция точки сборки похожа на подвал, в котором маги хранят свои записи, – сказал он. – Я был в восторге, когда твое энергетическое тело почувствовало мое намерение, и ты спросил меня об этом. Энергетическое тело знает бесконечно много. Давай я покажу тебе, сколько всего оно знает.

Он приказал мне погрузиться в абсолютное молчание. Он напомнил мне, что я уже находился в особом состоянии осознания, потому что моя точка сборки сместилась в его присутствии. Он заверил меня, что, погружаясь в абсолютное молчание, я дам возможность скульптурам в зале показать и дать мне услышать невообразимые вещи. Он добавил, очевидно для того, чтобы смутить меня еще больше, что некоторые из археологических находок в этой комнате были способны своим присутствием вызывать смещение точки сборки и что если я достигну состояния полной тишины, то буду действительно способен видеть сцены из жизни людей, которые создали эти вещи.

Затем он начал самую странную экскурсию по музею, которую я когда-либо совершал. Он ходил по залу, описывая и интерпретируя удивительные особенности каждого из больших экспонатов. Он утверждал, что каждый, найденный археологами, предмет в зале был записью, преднамеренно оставленной людьми древности, записью, которую дон Хуан, будучи магом, читал мне, словно книгу.

– Каждый экспонат здесь предназначен для того, чтобы смещать точку сборки, – продолжал он. – Останови свой пристальный взгляд на любом из них, успокой свой ум и посмотри, сможет ли сдвинуться твоя точка сборки или нет.

– Как мне узнать, что она сдвинулась?

– Тогда ты сможешь видеть и ощущать то, что лежит за пределами обычного восприятия.

Всматриваясь в скульптуры, я видел и слышал вещи, которые не мог объяснить. В прошлом, изучая эти экспонаты с точки зрения антропологии, я всегда помнил описания ученых, специалистов в этой области. Их описания использования многих предметов, основанные на знании[17] современного человека о мире, в первый раз поразили меня своей полной условностью, если не сказать глупостью. То, что дон Хуан сказал об этих предметах, и то, что я слышал и видел сам, рассматривая их, менее всего напоминало мне все то, что я когда-либо о них читал.

Мой дискомфорт был столь сильным, что я счел необходимым извиниться перед доном Хуаном за то, что считал своей внушаемостью. Но он не засмеялся и не стал меня вышучивать. Он терпеливо объяснил, что маги могли оставлять точные сведения о своих открытиях в позиции точки сборки. Он заявил, что когда речь идет о возможности добраться до сущности записанного, мы должны использовать наше ощущение сочувствия или воображаемого соучастия, чтобы выйти за пределы обычной страницы в само переживание. Однако в мире магов информация, которую можно пережить, а не прочитать на страницах, хранится в позиции точки сборки.

Чтобы проиллюстрировать свои слова, дон Хуан заговорил о магическом обучении для второго внимания. Он сказал, что оно проводится, когда точка сборки ученика находится в некотором необычном положении. Таким образом, позиция точки сборки становится записью урока. Для того, чтобы еще раз прокрутить урок, ученик должен вернуть точку сборки в то положение, в котором она была, когда он его получал. Дон Хуан, заканчивая свою речь, повторил, что возвращение точки сборки во все те положения, которые она занимала во время уроков, является достижением огромной важности.

Почти целый год дон Хуан ничего не спрашивал у меня о третьем задании по сновидению. Затем однажды, совершенно неожиданно для меня, он захотел, чтобы я описал ему все тонкости моей практики сновидения.

Первое, о чем я упомянул, была сбивающая с толку повторяемость. На протяжении месяцев мне снилось, что я пристально разглядываю себя, спящего на своей кровати. Особенно странной была регулярность этих снов: они случались каждые четыре дня, как по часам. На протяжении других трех дней мои сновидения были такими же, как раньше: я изучал всевозможные предметы, переходил из одного сна в другой, а иногда, увлекаемый губительным любопытством, следовал за лазутчиками чужих энергий, хотя и чувствовал себя в связи с этим очень виноватым. Я думал, что это подобно тайному пристрастию к наркотикам. Реальность того мира была для меня неотразимой.

Втайне я чувствовал, что у меня есть некоторые оправдания, и я могу не нести никакой ответственности за происходящее, потому что дон Хуан сам предложил мне спросить эмиссара сновидения, как освободить голубого лазутчика, пойманного среди нас. Он имел в виду, что мне следовало поставить этот вопрос в своей ежедневной практике, но я истолковал его утверждение так, что я должен спросить об этом у эмиссара во время пребывания в его мире. Вопрос, который я действительно хотел задать эмиссару, состоял в том, действительно ли неорганические существа ставили на меня ловушку. Эмиссар не только подтвердил все, сказанное доном Хуаном, но и объяснил мне, как Кэрол Тиггс и я должны поступить, чтобы освободить лазутчика.

– Повторяемости твоих снов следовало ожидать, – заметил дон Хуан, выслушав меня.

– Почему этого следовало ожидать, дон Хуан?

– Потому что знаю твои отношения с неорганическими существами.

– Я с ними покончил раз и навсегда, дон Хуан, – соврал я в надежде, что он больше не будет развивать эту тему.

– Ты пытаешься убедить меня в этом, не так ли? Не нужно этого делать; я знаю, что происходит на самом деле. Поверь мне, стоит тебе один раз начать заигрывать с ними, и ты у них на крючке. Они всегда будут преследовать тебя. Или, что еще хуже, преследовать их всегда будешь ты сам.

Он внимательно посмотрел на меня, и мое чувство вины, должно быть, было таким очевидным, что заставило его рассмеяться.

– Единственно возможное объяснение такой повторяемости состоит в том, что неорганические существа стараются угодить тебе снова, – сказал дон Хуан серьезным тоном.

Я поспешил сменить тему и сказал ему, что еще одной особенностью моей практики сновидения, которую следует упомянуть, была моя реакция на видение себя, спящего глубоким сном. Это зрелище всегда до того пугало меня, что я оказывался не в состоянии сдвинуться с места, как приклеенный, пока сон не менялся, или же страх поражал меня так сильно, что я просыпался с громким криком. Я дошел до того, что боялся засыпать в те дни, когда знал, что должен увидеть этот сон.