Но все же пора притерпеться к ковшу,
Что толку, когда б я подбросил вам жиру
И даже сумел предоставить квартиру?
Ведь вы же умны! Вас подумать прошу:
Я памяти вас отнюдь не лишу,
И груз ее с плеч не сниму, не спишу,
А с ней будет, право же, вам, глупышу,
Несладко слоняться по нашему миру!
Там повода нет ликовать иль печалиться,
Нельзя восхититься там или отчаяться,
Чтоб кинуло в холод и в жар. Вам дана
Разве что злоба будет одна.
Пер Гюнт
Но, говорят, не надевши сапог,
Узнать, где жмут они, ты бы не смог.
Сухопарый
К тому же разные сапоги
Нужны мне для правой и левой ноги,
И все же о них вы не зря говорили,
Я вспомнил, что с вами отвлекся от дел.
Поживу, мне кажется, я углядел,
И нечего мне тут болтать, простофиле.
Пер Гюнт
Позвольте узнать: а чем виноват
Тот, о ком речь?
Сухопарый
Он, говорят,
Самим собой был круглые сутки,
А в этом вся суть, коль отбросить шутки.
Пер Гюнт
Разве таких принимают в аду?
Сухопарый
Случается. Мы их имеем в виду.
Быть хочешь собой, - так одно из двух, -
Две стороны есть у монеты, -
Недавно до нас докатился слух:
В Париже солнцем пишут портреты.
Одни за рисунки принять бы могли вы,
Другие - зовутся: негативы.
Там свет вместо тени и тень вместо света.
Сперва нелепостью кажется это,
Но сходство там есть, и нами оно
Должно быть заботливо извлечено.
И если душа в этой жизни краткой
Явила себя негативным путем,
Чтоб ей не пропасть и не быть загадкой,
Ее, как пластинку, к себе мы возьмем.
И, подвергая ее обработке,
Я получу отпечаток четкий:
В различных составах сперва ее мою -
Аммонием, калием, серой, сурьмою
И чистой водой, - потребно терпенье,
Покуда появится изображенье.
Но, ежели стерта пластинка была,
Ничто не поможет, и плохи дела.
Пер Гюнт
Выходит, вороном черным придешь,
На курочку белую станешь похож.
А как, скажите, пожалуйста, звать
Того, кто сегодня пойдет в печать?
Сухопарый
Крещен Петер Гюнт.
Пер Гюнт
Пер Гюнт? И он был
Самим собой?
Сухопарый
Он так заявил.
Пер Гюнт
Что же, он, кажется, честный малый.
Сухопарый
А вы с ним знакомы?
Пер Гюнт
Не слишком, пожалуй.
Поверхностно.
Сухопарый
Где же вы с ним сошлись
В последний раз?
Пер Гюнт
Это, кажется, мыс...
Сухопарый
Di buona speranza! {*}
{* Мыс Доброй Надежды! (итал.).}
Пер Гюнт
Оттуда вроде
Отплыл он на первом же пароходе.
Сухопарый
Стало быть, я отправляюсь туда!
Только застану ли, что-то нет веры!
С этой Капландией вечно беда, -
Там из Ставангера миссионеры.
(Устремляется на юг.)
Пер Гюнт
Пустился бежать, неразумный пес!
Славно ему натянул я нос!
Всегда хорошо одурачить болвана,
А он еще пыжится беспрестанно
И делает вид, будто он - начальство.
Пора бы ему с ремеслом прощаться,
А то нипочем не прокормится с ним.
Но оба по всем статьям мы горим:
Лишился я чести собой быть самим.
(Падает звезда, он ей кивает.)
Снеси от Пера последний поклон.
Пылать, отгореть и растаять, как сон...
(Сжимается, словно от страха, углубляется в туман и, помолчав,
вдруг вскрикивает.)
Нет никого! Опустел белый свет,
На земле и на небе никого больше нет!
(Спускается ниже, срывает шапку, рвет на себе волосы, но
понемногу успокаивается.)
О, может ли быть, что, настолько бедна,
Душа расставаться с телом должна!
Земля моя милая, не говори,
Что даром топтал я траву на опушке,
Ты, солнце, жестоко меня не кори,
Что свет свой дарило пустой избушке.
Нет в мире людей, что там бы согрелись,
Там никогда не бывает владелец.
О, солнце с землей! Мою добрую мать
Не к чему было вам опекать!
Дух скуп, а в природе - сплошная растрата,
И смерть за рожденье - чрезмерная плата.
Эх, мне бы теперь забраться на скалы,
На солнечный круг наглядеться алый,
На землю взглянуть, где был некогда дом,
А там пусть меня погребает лавина,
Пусть пишут потом: "Здесь никто спит невинно",
А после... Пусть будет, что будет, потом!
Прихожане
(поют, идя лесной тропой)
При свете денницы
Огнем своей стали
Коснулся господь нас - и вот
С земли возноситься
К нему нынче стали
Напевы небесных высот.
Пер Гюнт
(съеживаясь от страха)
Там света не будет! Там долы пустынны.
Не стал ли я мертвым еще до кончины?
(Пытаясь скрыться в кустах, оказывается на перекрестке.)
Пуговичный мастер
День добрый! Где список твоих прегрешений?
Пер Гюнт
Я сделал, что мог. У тебя ведь сомнений
В том нет?
Пуговичный мастер
Не сумел никого ты найти?
Пер Гюнт
Фотограф один повстречался в пути.
Пуговичный мастер
Но срок твой истек.
Пер Гюнт
Осталось недолго,
Волк чует добычу. Слышишь ты волка?
Пуговичный мастер
К заутрене кличут.
Пер Гюнт
(указывая)
Что там за свеченье?
Пуговичный мастер
Свеча за окном.
Пер Гюнт
А что за звучанье?
Пуговичный мастер
То женское пенье.
Пер Гюнт
Мои прегрешенья
Ей ведомы все.
Пуговичный мастер
(хватая его)
Наступает прощанье!
Они тем временем вышли из лесу и стоят перед избушкой.
Светает.
Пер Гюнт
Прощанье? Нет, я ничего не отдам!
Грехи мои в ковш не войдут, хоть утроба
Его окажется больше гроба!
Пуговичный мастер
Но третий нас ждет перекресток... А там...
(Свернув в сторону, уходит.)
Пер Гюнт
(подойдя к избушке)
Куда ни ступи, что вперед, что назад,
Внутри и снаружи и жмут и теснят.
(Останавливаясь.)
Как страшно разбитому и седому
Тебе воротиться к прежнему дому!
(Сделав еще несколько шагов, опять останавливается.)
В обход - говорил мне кривой.
Из избушки доносится пение.
Напролом!
Вперед, хоть бы самым тяжким путем!
(Подходит к избушке.)
В дверях появляется Сольвейг, одетая, чтобы идти в церковь, с молитвенником,
завернутым в платок. В руке у нее палка. Она держится прямо, взор ее кроток.
Пер Гюнт
(простираясь у порога)
Суди меня ты, перед кем виноват.
Сольвейг
Будь славен господь! Он пришел назад!
(Ищет его руками.)
Пер Гюнт
Скажи, что мои прегрешенья страшны!
Сольвейг
Нет на тебе, мой бесценный, вины.
(Снова ищет его и теперь находит.)
Пуговичный мастер
(из-за избушки)
Список!
Пер Гюнт
Скажи, в чем мое преступленье?
Сольвейг
(садясь подле него)
Жизнь моя песней стала с тех пор,
Как в первый раз отыскал тебя взор!
То было божье благословенье!
Пер Гюнт
Я гибну!
Сольвейг
Но есть еще воля господня.
Пер Гюнт
(усмехаясь)
Тогда ты реши загадку сегодня!
Сольвейг
Какую загадку?
Пер Гюнт
Ты отгадай,
Где был Пер Гюнт, покинув свой край?
Сольвейг
Был?
Пер Гюнт
Где был он отмечен печатью,
Что на него наложил творец?
Можешь ответить? Не то мне конец,
Буду навеки я предан проклятью.
Сольвейг
(улыбаясь)
Это так просто.
Пер Гюнт
Тогда назови
Место, где сам я собой оставался,
В духе, который от бога достался!
Сольвейг
В вере, в надежде моей и в любви!
Пер Гюнт
(отшатываясь)
Что ты? Да что ты? Так может сказать
Только о сыне одна только мать.
Сольвейг
Мать я ему. А отцом зовется
Тот, кто молитве моей отзовется.
Пер Гюнт
(вскрикивая, внезапно озаренный)
Мать и жена, ты святое творенье!
Дай мне укрыться! Даруй мне спасенье!
(Крепко прижавшись, прячет лицо у нее в коленях.)
Долгое молчание. Восходит солнце.
Сольвейг
(тихо поет)
Спи, мой мальчик, спи, дорогой,
Я твою колыбель качаю.
Мальчика держит в объятьях мать,
Дружно весь век они будут играть.
Мальчик приник к материнской груди.
На весь век его, боже, от зла огради!
Мальчик мой рядышком пробыл со мной
Весь свой век. А теперь он устал, мой родной.
Спи, мой мальчик, спи, дорогой,
Я твою колыбель качаю.
Голос пуговичного мастера
(из-за избушки)
Еще впереди перекресток, дружок.
Мы встретимся там, а покуда - молчок.
Сольвейг
(светает, и она поет все громче)
Я твою колыбель качаю,
Добрых снов тебе, дорогой!
ПРИМЕЧАНИЯ
ПЕР ГЮНТ
(PEER GYNT)
Драматическая поэма "Пер Гюнт" - одно из самых популярных произведений
Ибсена и вообще норвежской художественной литературы. Написана в Италии
весной - летом 1866 г. и вышла в свет 14 ноября того же года. Интерес к
новому произведению автора "Бранда" был столь велик, что все первое издание
фактически было раскуплено по подписке еще до напечатания книги. Второй
тираж "Пера Гюнта" вышел через четырнадцать дней после первого. Следующее
издание произведения было осуществлено в 1874 г., и с тех пор "Пер Гюнт"
регулярно переиздавался через каждые два-три года.
Относительно образа Пера Ибсен писал: "...Пер Гюнт - реальное лицо,
жившее в Гудбраннсдалене, по-видимому, в конце прошлого (то есть
восемнадцатого. - В. Б.) или начале этого века. Имя его народ в тех местах
хорошо помнит, но о его подвигах известно немногим больше того, что есть в
"Норвежских волшебных сказках" Асбьернсена..." Однако, взяв этот фольклорный
образ, Ибсен вложил в него совсем иное содержание. В сказке Пер Гюнт -
удачливый охотник, расправляющийся с троллями, побеждающий чудовище -
Кривого и совершающий другие подвиги, любящий прихвастнуть своими
действительными и вымышленными заслугами, а у Ибсена - это типический
человек XIX в. со всеми свойственными ему противоречиями. Вообще в "Пере
Гюнте" Ибсен широко использует норвежский фольклор: из норвежских сказок
взят рассказ о поездке на олене по Гендиному гребню, образ "женщины в
зеленом", рассказ о черте, загнанном в орех, и др.
Ибсен считал "Пера Гюнта" сугубо норвежским произведением, понятным
лишь норвежцам. Он писал 19 мая 1880 г. немецкому переводчику "Пера Гюнта"
Людвигу Пассарге: "Из всех моих произведений я считаю, что "Пер Гюнт" всего
менее может быть понят за пределами Скандинавских стран". Однако эти
опасения Ибсена оказались напрасными. Об этом свидетельствует хотя бы беглый
перечень переводов "Пера Гюнта". В 1880 г. вышел немецкий перевод, в 90-е
годы - русский, английский и французский, а в XX в. "Пер Гюнт" был переведен
на большинство европейских языков, в том числе на финский, польский,
венгерский, голландский, нижненемецкий и др.
Великий норвежский композитор Эдвард Григ в 1874-1875 гг. написал
музыку к ряду сцен "Пера Гюнта". Эта сюита Э. Грига вскоре приобрела
всемирную известность.
Поставлен "Пер Гюнт" был впервые в Кристианийском театре 24 февраля
1876 г. и имел большой успех.
На русской сцене "Пер Гюнт" впервые был поставлен в Московском
Художественном театре 9 октября 1912 г. Драма шла в сокращенном виде. Общее
руководство подготовкой спектакля осуществлял Вл. И. Немирович-Данченко,
режиссерами являлись К. А. Марджанов и Г. С. Бурджалов, художником - Н.
Рерих.
Первый русский перевод "Пера Гюнта" появился в 1897 г. (Генрик Ибсен.
Собр. соч., т. 6. СПб.). В 1905 г. вышел перевод А. и П. Ганзен, выдержавший
множество изданий. Существует также перевод Ю. Балтрушайтиса (М., 1912).
Перевод П. Карпа выполнен специально для нашего издания.
Доврский старец. - Довре - горная группа на севере центральной части
Норвегии, к юго-западу от Тронхейма.
Тролль - по народным скандинавским поверьям, безобразное, враждебное
человеку существо.
Колосс Мемнона (поющий). - В Египте "колоссами Мемнона" называли две
статуи фараона Аменхотепа III. Одна из них, весьма разрушенная, обладала
свойством при восходе солнца издавать дрожащий звук (вследствие прохождения
воздуха через трещины статуи).
Гизе - точнее, Гиза (Гизех) - город в Египте на левом берегу Нила
напротив Каира.
Малабарский язык - фантазия драматурга; Малабар, малабарский берег -
находится на западном побережье полуострова Индостан.
Гудбрандская долина - находится к югу от Довре.
Шиллинг - самая мелкая норвежская монета, грош.
Лунд - см. примечания к стр. 190.
Я как-то раз его загнал в орех. - Черт, загнанный в орех, - сюжет
популярной норвежской сказки "Мальчик и черт".
Рондские горы - находятся примерно в двухстах километрах от Тронхейма.
"Тролль, упивайся самим собой!" - Самодовольство троллей, их стремление
отгородиться от остального мира и желание полностью обходиться только своими
средствами (см. ниже: "Все своего производства") - яркая сатира на крайних
норвежских националистов и их романтику (см. вступительную статью к тому).
Суриа-Муриа - волшебный замок в норвежских народных сказках.
Липпе-Детмольд - существовавшее до 1918 г. крохотное (1215 квадратных
километров) немецкое княжество.
Владеть оружием священным! - Имеется в виду оружие шведского короля
Карла XII (1682-1718), любимого героя шведских националистов.
...Когда в Бендерах буду, // Я шпоры Карла раздобуду! - Намек на
пребывание Карла XII после поражения под Полтавой в Бендерах.
Кастальский ключ - источник на склоне Парнаса, вода которого, по
представлению древних римлян, давала поэтическое вдохновение.
Борну - область к юго-западу от озера Чад.
Тимбукту - город в Африке на северной излучине Нигера.
Габес - город в Тунисе.
Чарльстоун - город в США (Южная Каролина), игравший важную роль в XIX
в.; один из центров американской работорговли.
Беккер Карл Фридрих - автор популярной в свое время девятитомной
"Всемирной истории" (1801-1805), отличавшейся живым и увлекательным
изложением.
Фараон Потифар. - В словах Пера Гюнта содержится ошибка: Потифар, по
Библии, начальник телохранителей фараона.
...проход, // Где пал Леонид... - В 180 г. до н. э. в Фермопильском
проходе (Центральная Греция) спартанский царь Леонид с тремястами воинами
героически сражался с огромным войском персов.
Сократ (469-399 гг. до н. э.) - знаменитый греческий философ-идеалист.
За враждебное отношение к афинской демократии был приговорен к смертной
казни и умер, выпив чашу с ядом.
Эллинизм - здесь в значении "эпоха широкого распространения
древнегреческой культуры".
Семьдесят толковников. - Так обычно именуют переводчиков Библии на
греческий язык, завершивших свой труд (так называемую Септуагинту) во втором
веке до нашей эры в Александрии. По преданию, переводчики были заключены в
отдельное помещение каждый, и, хотя они не могли между собой общаться, текст
перевода у них совпал дословно.
В лице Бегриффенфельдта Ибсен высмеивает абстрактность и головоломность
немецкой идеалистической философии XIX в. Вместе с тем надо отметить, что
Ибсен высоко ценил лучшие проявления этой философии, особенно философии
Гегеля.
Рассказ Гугу - сатира на так называемых "молстреверов", сторонников
создания нового норвежского литературного языка, "ланнсмола". После того как
Норвегия подпала под власть Дании (XIV в.), норвежский язык был постепенно
вытеснен датским во всех сферах государственной и культурной жизни (примерно
к началу XVI в.). Лишь в сельских местностях сохранились диалекты,
являющиеся непосредственным преемником древненорвежского языка. Однако в
середине XIX в. в Норвегии развилось движение за создание "норвежского"
литературного языка на основе крестьянских диалектов с учетом архаических
форм, хотя датский языке Норвегии, с одной стороны, сам подвергся в
значительной степени воздействию норвежских говоров, а с другой - давно уже
был языком норвежской культуры. Ибсен сам писал на норвежском варианте
датского языка, на так называемом "датско-норвежском", и был противником
"ланнсмола".
В образе феллаха Ибсен сатирически изобразил современную ему Швецию с
ее культом великодержавных воспоминаний о своем прошлом могуществе, а
возможно, и норвежцев, гордящихся своей "эпохой викингов".
...а сам я перо. - Ибсен сам говорил, что Хуссейн задуман им как сатира
на шведско-норвежского министра иностранных дел графа Мандерстрема, который
в 1864 г., во время войны Пруссии и Австрии против Дании, писал
многочисленные ноты, посвященные политической ситуации, но, по мнению
многих, был всего лишь орудием, "пером", в чужих руках и не имел возможности
проводить энергичную политику.
Халлинг, Покцль, Фольгефоннен, Блохе, Галхепиг, Хортейг - горы в
Центральной и Западной Норвегии; большинство их с моря не видно.
Лунд - город в Южной Швеции. В период с 1814 по 1905 г. Норвегия
находилась в личной унии со Швецией (король Швеции одновременно был
норвежским королем).
Берсеркеры. - Древние скандинавы называли берсеркерами свирепых воинов,
одержимых слепой яростью. В припадке боевого исступления берсеркеры убивали
всех, кто попадался им на глаза.
Юстедал - область на западе Норвегии.
Как Эсбен сказал... - Эсбен Замарашка (Аскаладден) - один из самых
популярных героев норвежских народных сказок; мужская параллель к Золушке.
Ставангер - город на юго-западе Норвегии, четвертый по величине город
страны.
Генрик Ибсен. Дикая утка
Драма в пяти действиях
----------------------------------------------------------------------------
VILDANDEN
----------------------------------------------------------------------------
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Верле, крупный коммерсант, фабрикант и т. д.
Грегерс Верле, его сын.
Старик Экдал.
Ялмар Экдал, сын старика, фотограф.
Гина Экдал, жена Ялмара.
Xедвиг, их дочь, четырнадцати лет.
Фру Берта Сербю, заведующая хозяйством у Верле.
Реллинг, врач.
Молвик, бывший богослов.
Гроберг, бухгалтер.
Петтерсен, слуга Верле.
Йенсен, наемный лакей.
Рыхлый и бледный господин.
Плешивый господин.
Близорукий господин.
Шестеро прочих господ, гостей Верле.
Несколько наемных лакеев.
Первое действие происходит у коммерсанта Верле, четыре следующих у
фотографа Экдала.
(*637) ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
В доме Верле. Роскошно и комфортабельно обставленный кабинет: шкафы с
книгами, мягкая мебель, посреди комнаты письменный стол с бумагами и
конторскими книгами, на лампах зеленые абажуры, смягчающие свет. В средней
стене открытые настежь двери с раздвинутыми портьерами. Через двери видна
большая, изящно обставленная комната, ярко освещенная лампами и бра. Впереди
направо, в кабинете, оклеенная обоями маленькая дверь, ведущая в контору.
Впереди налево камин, в котором пылают уголья, а подальше, в глубине,
двустворчатые двери в столовую. Слуга коммерсанта Петтерсен, в ливрее, и
наемный лакей Йенсен, в черном фраке, прибирают кабинет. Во второй большой
комнате видны еще двое-трое наемных лакеев, которые также прибирают,
зажигают огни. Из столовой доносится шумный говор и смех многочисленного
общества, затем слышится звякание ножа о стакан. Наступает тишина; кто-то
провозглашает тост, раздаются крики: "Браво!" и снова шум и говор.
Петтерсен (зажигая лампу на камине и надевая абажур). Нет,
послушайте-ка, Йенсен, как старик-то наш распинается за здоровье фру Сербю.
Йенсен (выдвигая вперед кресло). Правду ль говорят люди, будто промеж
них есть кое-что?
Петтерсен. Сам черт их не разберет.
Йенсен. Он таки мастер на эти дела был в свое время.
Петтерсен. Да, пожалуй.
Йенсен. Говорят, в честь сына дают обед.
Петтерсен. Да, вчера приехал.
Йенсен. А я и не слыхал, что у коммерсанта Верле есть сын.
Петтерсен. Как же, есть. Только он постоянно живет на заводе в Горной
долине. В город-то он не наведывался уж сколько лет - пока я живу тут в
доме.
Другой наемный лакей (в дверях второй комнаты). Послушайте, Петтерсен,
тут старичок один...
(*638) Петтерсен (ворчит). А, черт их носит в такое время!
Старик Экдал показывается справа. Он в потертом пальтишке с поднятым
воротником, в шерстяных варежках, в руках палка и меховая шапка, под мышкой
пакет в оберточной бумаге. Темно-рыжий грязноватый парик и короткие седые
усы.
(Идя к нему.) Господи... вам-то чего тут понадобилось?
Экдал (в дверях). В контору нужно, Петтерсен, необходимо.
Петтерсен. Контора уж с час как закрыта и...
Экдал. Об этом я слыхал еще у ворот, старина. Но Гроберг еще сидит там.
Уж, пожалуйста, Петтерсен, пропусти меня тут. (Показывает на маленькую
дверь.) Уже хаживал этой дорогой.
Петтерсен. Ну, уж проходите. (Открывает дверь.) Только запомните: назад
извольте настоящим ходом. У нас гости.
Экдал. Знаю, знаю... гм! Спасибо, старина! Спасибо, дружище! (Бормочет
тихонько.) Болван! (Уходит в контору.)
Петтерсен затворяет за ним дверь.
Йенсен. И этот разве из конторских?
Петтерсен. Нет, так, переписывает кой-что, когда понадобится. А в свое
время он, старый Экдал, тоже хват был.
Йенсен. Оно и видно, что не из простых.
Петтерсен. Н-да. Лейтенант был, представьте себе!
Йенсен. Ах, черт! Лейтенант?
Петтерсен. Уж это так. Да затеял торговать лесом или чем-то таким.
Сказывают, он с нашим-то коммерсантом скверную штуку сыграл. Завод в Горной
долине был прежде их общий, понимаете? Я его хорошо знаю, старика-то. Нет,
нет, да и пропустим с ним по рюмочке горькой или разопьем по бутылочке
баварского в заведенье у мадам Эриксен.
Йенсен. Ну, кажись, ему-то не из чего угощать.
Петтерсен. Господи, да вы же понимаете, не он меня, а я его угощаю!
По-моему, следует уважить благородного человека, с которым стряслась такая
беда.
(*639) Йенсен. Он, что же, обанкротился?
Петтерсен. Нет, похуже того. Он ведь в крепости отсидел.
Йенсен. В крепости?
Петтерсен. Или в тюрьме. (Прислушиваясь.) Тсс! Встают из-за стола.
Двери из столовой распахиваются изнутри двумя лакеями. Первой выходит
фру Сербю, беседуя с двумя господами. За ними понемногу выходят остальные, в
том числе и сам Верле. Последними идут Ялмар Экдал и Грегерс Верле.
Фру Сербю (мимоходом). Петтерсен, кофе подадите в концертную залу.
Петтерсен. Слушаю, фру Сербю.
Фру Сербю с двумя собеседниками проходят во вторую комнату и там
сворачивают направо. За ними следуют Петтерсен и Йенсен.
Рыхлый и бледный господин (плешивому). Уф!.. Вот так обед!.. Задали
работу!
Плешивый. О, просто невероятно, что можно сделать при добром желании в
каких-нибудь три часа.
Рыхлый. Да, но после, но после, милейший камергер!..
Третий господин. Говорят, кофе и мараскин* подадут в концертную залу.
Рыхлый. Браво! Так, может быть, фру Сербю нам что-нибудь сыграет?
Плешивый (вполголоса). Как бы она вскоре не сыграла с нами какой-нибудь
шутки.
Рыхлый. Не-ет, Берта не бросит своих старых друзей!
Смеясь, оба проходят в другую комнату.
Верле (вполголоса, озабоченно). Надеюсь, никто не заметил, Грегерс?
Грегерс (глядит на него). Чего?
Верле. И ты не заметил?
Грегерс. А что было замечать?
Верле. Нас сидело за столом тринадцать.
Грегерс. Вот как? Тринадцать?
(*640) Верле (взглянув на Ялмара Экдала). Вообще-то мы ведь привыкли
всегда рассчитывать на двенадцать персон... (Остальным гостям.) Прошу вас,
господа. (Уходит с остальными гостями, исключая Грегерса и Ялмара Экдала, во
вторую комнату направо.)
Ялмар (слышавший разговор). Не следовало бы тебе присылать мне
приглашение, Грегерс.
Грегерс. Еще что! Гостей ведь, говорят, сзывали ради меня, а я бы не
позвал своего лучшего, единственного друга?..
Ялмар. Да, но отцу твоему это, кажется, не понравилось. Я вообще ведь
не бываю здесь в доме.
Грегерс. Да, да, я слышал. Но надо же мне было повидаться с тобой,
поговорить. Я, верно, скоро опять уеду... Да, мы с тобой старые товарищи,
однокашники, а вот как разошлись наши пути. Лет шестнадцать-семнадцать не
видались.
Ялмар. Разве столько?
Грегерс. Конечно. Ну, как же тебе живется? На вид хорошо. Ты почти
раздобрел, таким солидным стал.
Ялмар. Гм, положим, солидным меня вряд ли можно назвать, но,
разумеется, я несколько возмужал с тех пор.
Грегерс. Да, да. Наружность твоя не пострадала.
Ялмар (несколько мрачно). Зато внутри каково! Там, поверь, совсем иное!
Ты ведь знаешь, какое ужасное несчастье разразилось над нами за то время,
что мы с тобой не видались.
