Моим детям, моим внукам, всей молодежи, чтобы они поняли, что должны быть лучше нас.

Печчеи А. Человеческие качества. М.: Прогресс, 1980. – 302 с.

Печчеи Человеческие качества 1980

 

Аурелио Неччеи

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КАЧЕСТВА

 

 

 

THE HUMAN, QUALITY

by Aurolio

Poccеi

Pergamon Press Oxford 1977

Аурелио

Печчеи

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КАЧЕСТВА

Перевод с английского О. В. Захаровой

Общая редакция и послесловие академика Д. М. Гвишиини

Издательство «Прогресс» Москва

Редактор Лобанова М. В.

© Послесловие и перевод на русский язык с сокраще­ниями. Издательство «Прогресс», 1980

Ю506-982 006(01)— 80

Предисловие к русскому изданию

5 Русское издание книги «Человеческие качества» выхо­дит в свет на пороге восьмидесятых годов — знаменатель­ного десятилетия, обещающего стать одним из самых важ­ных переходных периодов во всей истории человека. Перед ним сейчас открыт столь широкий выбор путей дальней­шего развития, и в то же время во всем столько неясного и неопределенного, что воистину настала пора сделать па­узу и, поразмыслив о судьбе дел человеческих и смысле нашей удивительной эпохи, попытаться понять, что же делать дальше.

Ободренный и взволнованный публикацией этой кни­ги в Советском Союзе, я позволю себе, дорогие читатели, отняв у вас несколько минут, поделиться некоторыми сво­ими мыслями. Думаю, что эти страницы — хотя бы в самой скромной мере — помогут вам осознать, какую исключи­тельную важность приобретают сейчас присущие всем — даже самым отверженным и обездоленным — людям пла­неты внутренние человеческие качества, их выявление я развитие у жителей любых уголков мира. Ведь, в сущно­сти, именно эти качества являются самым важным ресур­сом человечества, сравнимым разве что с тем теплом, той энергией, которую так щедро посылает нам солнце. И на­учиться использовать их для блага всех вместе и каждого в отдельности — вот тот новый важнейший рубеж, который предстоит преодолеть нашему поколению.

Чтобы уловить п постигнуть смысл происходящих на наших глазах стремительных и радикальных перемен, на­до попытаться увидеть вещи в перспективе.

5 В этом смысле полезно вспомнить, что на протяжении десяти тысяч ве-6-ков, прошедших с момента появления на Земле Homo sa­piens, развитие его шло очень медленно.

6 Но постепенно он обосновался в нескольких наиболее удобных ему для жиз­ни местах и начал завоевывать планету, становясь на мировой сцене звездой первой величины. Это продолжа­лось примерно последние сто веков, которые иногда назы­вают «историческим периодом»—временем, в течение которого можно проследить деяния человеческие. Надо бы­ло, однако, дождаться нынешнего столетия, а точнее, не­скольких последних десятилетий — ничтожного мига на часах эволюции, — чтобы увидеть, как на крыльях науч­но-технической революции человек достиг полного расцве­та своего могущества.

6 Нынешняя, полная чудес и противоречий, фаза про­гресса, принеся человеку множество щедрых подарков, в то же время глубоко изменила всю нашу маленькую чело­веческую вселенную, поставила перед человеком невидан­ные доселе задачи и грозит ему неслыханными бедами.

Человечеству сейчас, по сути дела, не остается ничего иного, как возможно быстрее приблизиться к следующей фазе своего развития — той, где он, сочетая свое могуще­ство с достойной этого мудростью, научится поддерживать в гармонии и равновесии все дела человеческие. Но про­изойти ото может только за счет невиданной еще цепи со­бытий, которую я называю «человеческой революцией».

Уникальность человека как вида по сравнению со все­ми другими живыми существами в том, что он приспосаб­ливается к изменяющейся среде обитания и внешним ус­ловиям скорее за счет культурных, чем генетических меха­низмов. Более того, это единственный вид живых существ, способный справиться с такого рода мутациями, ибо имен­но он является сейчас главным агентом всех изменений на Земле.

А применить свое собственное могущество, научившись предвидеть и предупреждать любые нежелательные по­следствия своей деятельности, предотвращать вольное или невольное злоупотребление достигнутым человек может только благодаря соответствующей культурной эволюции.

6 Было бы величайшей, а возможно, и фатальной ошиб­кой, если бы мы именно сейчас до конца не осознали важ­ность и настоятельную необходимость такой эволюции, ибо все беспорядки и кризисы нашего времени есть одновре­менно и причина, и следствие неприспособленности чело-7-вечества к новой реальности нашего времени.

7 Проблемы демографии, безработица, недоиспользование социальных и экономических возможностей общества, дефицит и нера­циональное управление ресурсами, неэффективность, инфляция, отсутствие безопасности и гонка вооружений, загрязнение среды и разрушение биосферы, заметное уже сегодня воздействие человека на климат и многие-многие другие проблемы, сцепившись друг с другом, подобно щу­пальцам гигантского спрута, опутали всю планету. Опас­ность столь велика и реальна, что отвести ее и как-то вы­править сложившееся положение можно только за счет совместных, координированных усилий всех стран и наро­дов. Но до сих пор, несмотря ни на какие предостереже­ния, не предпринято никаких эффективных мер для реше­ния хотя бы одной из этих проблем. А тем временем число нерешенных проблем растет, они становятся все сложнее, сплетение их все запутаннее, и их «щупальца» с возрас­тающей силой сжимают в своих тисках планету.

7 Грозное предостережение, что — при всем своем види­мом благополучии — человечество на самом деле пережи­вает сейчас период острого кризиса и что надо, пока не поздно, коренным образом изменить наметившийся ход событий, прозвучало на двух последних конференциях, организованных Римским клубом в 1978 и 1979 годах.

7 Только качественный скачок во всей эволюции челове­ческого мышления и поведения может помочь нам проло­жить новый курс, разорвав тот порочный круг, в котором мы оказались. Конечно, добиться таких глубоких психо­социальных изменений в самой человеческой природе весь­ма сложно, но отнюдь не невозможно. Не менее мрачно и безнадежно выглядит сейчас панорама международной жизни, но все-таки я считаю, что не такая уж утопия надеяться, что при наличии сильной политической воли и желания нам еще удастся преодолеть барьеры.

7 Я отказываюсь поверить, что мир, в котором накопле­но достаточно знаний и средств для выдвижения целей и разработки стратегии, позволяющей избежать катастрофы и обеспечить благополучие для всего человечества, что та­кой мир окажется в конечном счете неуправляемым.

7 Но политическая воля — всего лишь первый шаг в но­вом направлении, а одного шага, конечно же, недостаточ­но. Стоящая перед нами задача на самом деле намного сложнее и грандиознее.

7 Ведь поскольку императивом нам

8 служит человеческое развитие, то в этот процесс повсюду должны быть вовлечены самые широкие народные массы. Речь здесь должна идти именно обо всем человечестве как едином целом, которое должно стать более зрелым и более ответственно готовиться к повой грядущей эпохе, если ей вообще суждено наступить.

8 Вполне закономерен вопрос: реалистично ли ожидать подобной эволюции от рядовых мужчин и женщин плане­ты, если учесть, что у нас, по-видимому, осталось очень мало времени? Чтобы достаточно ответственно сформули­ровать ответ на этот весьма непростой вопрос, надо ясно отдавать себе отчет, что еще никогда вся человеческая изо­бретательность не подвергалась столь решающей провер­ке. А опыт показывает, что даже самые рядовые люди, если они до конца осознают задачу, проблему или грозя­щую опасность, не успокаиваются, пока по найдут средств, чтобы с ними справиться.

8 И если так оценивать нынешнюю ситуацию, то она сразу же становится не такой уж безнадежной. Сейчас буквально повсюду люди все более и более остро чувству­ют настоятельную необходимость существенно улучшить организацию мирового сообщества и усовершенствовать управление делами человечества. Настало время выявить и освободить дремлющую в каждом человеке способность видеть, понимать и созидать, направить моральную энер­гию людей на то, чтобы они сами создавали достойное их общее будущее.

8 В этой книге я коснулся тех целей и надежд, которые питают эту мою уверенность. За последнее время под эги­дой Римского клуба был сформулирован ряд новых идей, а также проведены специальные исследования и разработ­ки. В своем обращении к вам, дорогие читатели, я хочу подчеркнуть, что буду с лихвой вознагражден, если рус­ское издание «Человеческих качеств» даст возможность расширить горизонты этих начальных работ и усилить их за счет привлечения к ним внимания советских ученых и специалистов.

А. Печчеи,

президент Римского клуба

Моим детям, моим внукам, всей молодежи, чтобы они поняли, что должны быть лучше нас.

Предисловие

11 Триумфальное развитие западной цивилизации неуклонно приближается к критическому рубежу. Уже занесены в золотую книгу наиболее значительные успехи ее предшествующего развития. И пожалуй, самым важным из них, определившим все остальные ее достижения, явилось то, что она дала мощный импульс к развертыванию промышленной, научной и технической революций. Достигнув сейчас угрожающих размеров, они уподобились гигантским тиграм, которых не так-то просто обуздать. И тем не менее вплоть до недавнего времени общество умудрялось приручать их и, успешно подчиняя своей воле, понукало мчаться вперед и вперед. Время от времени на пути этой бешеной гонки вырастали трудности и преграды. Но они либо с поразительной легкостью преодолевались, либо оказывались стимулами для новых мощных скачков вперед, побуждали к развитию более совершенных движущих сил, новых средств роста. У современной цивилизации нашлись возможности для решения многих, казалось бы, неразрешимых социально-политических проблем. Так появилась новая общественная формация — социализм, — также широко использующая достижения научно-технического прогресса.

11 Набирая все новые и новые силы, цивилизация нередко обнаруживала явную склонность навязывать свои идеи с помощью миссионерской деятельности или прямого насилия, идущих от религиозных, в частности христианских, традиций.

11 Трудовая этика и прагматический стиль мышления послужили источниками того непреодолимого напора, тех идей и средств, с помощью которых она навязывала

12 свои привычки и взгляды другим культурам и традициям. Так она неуклонно распространялась по планете, используя для этого все возможные пути и средства — миграцию, колонизацию, завоевания, торговлю, промышленное развитие, финансовый контроль и культурное влияние. Мало-помалу все страны и народы стали жить по ее законам или создавали их по установленному ею образцу. Ее нравы стали предметом поклонения и образцом для подражания; и, даже если их отвергают, все равно именно от них отталкиваются в поисках иных решений и альтернатив.

Развитие ее, однако, сопровождалось таким расцветом радужных надежд и иллюзий, которые не могли осуществиться хотя бы по причинам психологического н социального характера. В основе ее философии и ее действий всегда лежал элитаризм. А Земля — как бы ни была она щедра — все же не в состоянии разместить непрерывно растущее население и удовлетворить все новые и новые его потребности, желания и прихоти. Вот почему сейчас в мире наметился новый, более глубокий раскол — между сверхразвитымн и слаборазвитыми странами. Но даже и этот бунт мирового пролетариата, который стремится приобщиться к богатствам своих более благополучных собратьев, протекает в рамках все той же господствующей цивилизации и в соответствии с установленными ею принципами.

12 Маловероятно, чтобы она оказалась способной выдер­жать и это новое испытание, особенно сейчас, когда ее собственный социетальный организм раздирают многочис­ленные недуги. НТР же становится все строптивее и усмирять ее все труднее и труднее. Наделив нас невидан­ной доселе силой и привив вкус к такому уровню жизни, о котором мы раньше и не помышляли, НТР пе дает нам порой мудрости, чтобы держать под контролем наши воз­можности и запросы. И нашему поколению пора наконец понять, что только от нас зависит теперь, сможем ли мы преодолеть это критическое- несоответствие, так как впер­вые в истории именно от этого зависит судьба не отдель­ных стран и регионов, а всего человечества в целом.

12 Имен­но наш выбор предопределит, по какому пути пойдет даль­нейшее развитие человечества, сможет ли оно избежать самоуничтожения и создать условия для удовлетворения своих потребностей и желаний.

13 Далек ли от нас этот критический порог? Думаю, что он уже совсем близок, и мы стремительно мчимся прямо на него. Уже к 1984 году население планеты достигнет почти 5 миллиардов. Это неизбежно приведет к увеличе­нию масштабов и сложности всех земных проблем. Число безработных может достигнуть к этому моменту 500 мил­лионов человек. Европейское сообщество будет, видимо, по-прежнему биться над тем, как реформировать свою мно­голикую денежную систему и координировать деятельность отдельных его членов в области развития и внешней по­литики. И хотя важность роли Сообщества в мире отнюдь не определяется размерами входящих в пего стран, чис­ленность населения которых составляет всего лишь 5—6% от мирового населения, вряд ли можно всерьез рассчиты­вать на его ощутимую помощь остальному миру. Малове­роятно, чтобы страны Сообщества смогли к этому времени выбраться из трясины собственных проблем. Тем временем занятая «оборонными» программами изобретательная и могущественная половина мирового ученого сообщества даст новый толчок гонке вооружений, снабдив ее средства­ми выхода в безграничное космическое пространство. И все большие и большие ломти мирового продукта будут погло­щаться в самоубийственных целях. Десятки миллионов лет влажные тропические леса пребывали в состоянии устой­чивого равновесия. Сейчас их уничтожают со скоростью 20 гектаров в минуту. Если так пойдет и дальше, то уже через три-четыре десятилетия они окончательно исчезнут с лица земли. Раньше, чем иссякнет нефть в последних скважинах, но с куда более опасными для человека послед­ствиями.

Можно до бесконечности продолжать этот печальный список. И что самое страшное, никто, в сущности, не знает, какая именно из этого множества опасностей и проблем — далеко не все из которых мы уже успели прочувствовать и осознать — развяжет ту цепную реакцию, которая поста­вит человечество на колени. Никто не может сейчас пред­сказать, когда это произойдет, и вполне возможно, что ближайшие годы и есть та последняя отсрочка, которая да­рована человечеству, чтобы оно наконец образумилось и, пока не поздно, изменило курс.

Что же мы можем предпринять в этот последний час? Прежде всего пора, наконец, понять всем — как тем, кто принимает ответственные решения, так и рядовым лю-

дям,—что нельзя без конца уповать на всякого рода социетальные механизмы, на обновление и усовершенствование социальной организации общества, когда на карту по­ставлена судьба человека как вида. При всей той важной роли, какую играют в жизни современного общества воп­росы его социальной организации, его институты, законо­дательства и договоры, при всей мощи созданной челове­ком техники не они в конечном счете определяют судьбу человечества. И нет, и не будет ему спасения, пока сами люди не изменят своих привычек, нравов и поведе­ния. Ибо суть проблемы, которая встала перед человечест­вом на нынешней стадии его эволюции, заключается имен­но в том, что люди не успевают адаптировать свою куль­туру в соответствии с теми изменениями, которые сами же вносят в этот мир, и источники этого кризиса лежат внутри, а не вне человеческого существа, рассматри­ваемого как индивидуальность и как коллектив. И ре­шение всех этих проблем должно исходить прежде всего из изменения самого человека, его внутренней сущ­ности.

Проблема в итоге сводится к человеческим качествам и путям их усовершенствования. Ибо лишь через развитие человеческих качеств и человеческих способностей можно добиться изменения всей ориентированной па материаль­ные ценности цивилизации и использовать весь ее огром­ный потенциал для благих целей. И если мы хотим сейчас обуздать техническую революцию и направить человече­ство к достойному его будущему, то нам необходимо преж­де всего подумать об изменении самого человека, о рево­люции в самом человеке. Задачи эти при всей своей кажу­щейся на первый взгляд несовместимости вполне реальны и разрешимы сегодня при условии, если мы наконец осознаем, что именно поставлено на карту, если поймем, что называться современными, соответствующими своему временя мужчинами и женщинами, — значит постигнуть искусство становиться лучше. В настоящей книге я сделал попытку поднять и обсудить все эти проблемы и найти от­вет на последний, самый важный вопрос — как разжечь искру, которая положит начало развитию человеческих качеств.

При всей той неприязни, которую я издавна питаю ко всякого рода биографиям, и в особенности автобиографиям, мне не удалось избежать этого жанра (сделал это по прось-

бе редактора французского издания, первым обративше­гося ко мне с этой просьбой). Я очень многим обязан неко­торым своим друзьям, и в частности Александру Кингу и Виллему Олтману, которые не только дали мне массу полезных советов о содержании книги, но и подсказали, как вообще ее писать. Откровенно говоря, я не всегда им следовал, так что все недостатки и несовершенства, ко­торые читатель обнаружит на этих страницах, следует целиком и полностью относить на мой счет. Я в большом долгу и перед Питером Глэндингом и Джозефом Глэдуи-ном, которые терпеливо и внимательно выправляли мой английский язык, сделав его в конце концов, как я на­деюсь, вполне читабельным. Наконец, я хочу особенно поблагодарить Анну Марию Пипьокки за ту поистине не­оценимую помощь, которую она постоянно оказывала мне, когда мы преодолевали бесчисленные преграды при подго­товке книги к публикации.

Кстати, не кто иной, как Уиистон Черчилль, считал ра­боту над книгой сущей пыткой. Он сравнивал ее с любов­ным приключением. «Вначале, — говорил он, — все это выглядит как мимолетное увлечение. Потом она становит­ся любовницей, затем постепенно превращается в госпожу, а вслед за тем и в тирана. В конце концов на последней стадии вы уже почти готовы смириться с этим своим раб­ством, но вдруг находите в себе силы, убиваете чудовище и бросаете его к ногам публики». Именно это я и соби­раюсь сейчас сделать, теша себя, как и все авторы, надеж­дой, что мне удастся задеть струны в душах читателей.

Рим, февраль 1977 г.

А. Печчеи

Глава 1

История моей жизни

17 Мой отец научил меня двум самым важным в жизни вещам: как быть человеком и как жить свободным чело­веком. Все это мне очень пригодилось, так как наше очень трудное время предъявило человеку самые высокие требо­вания. Я появился на свет в 1908 году и принадлежу к тому поколению, которое благодаря стараниям и изобрета­тельности предшественников могло бы вписать решающую главу в единую историю человечества. На заре двадцатого века сложились исключительно благоприятные условия для прогресса, для максимального развития человеческих способностей, искоренения бедности и создания достойной жизни для всех людей.

Однако, видит бог, возможность эта была упущена. Современная цивилизация многим принесла процве­тание, но она по освободила человека от той алчности, ко­торая совершенно несовместима с открывшимися перед ним огромными возможностями. Оставшиеся ему в наслед­ство от времен бедности эгоизм п узость мышления про­должали довлеть над ним, заставляя без конца извлекать материальные выгоды практически из всех тех разитель­ных изменений, которые он сам вносил в свою жизнь. Так человек постепенно превращался в гротескного, одномер­ного Homo economicus. К сожалению, от этого изобилия выигрывали в основном лишь определенные слои общест­ва, и их не очень-то волновало, какой ценой заплатят за это благополучие другие, уже живущие или еще не родив­шиеся жители планеты.

Помню, меня еще в ранней юности глубоко поражало, что во времена, когда, казалось бы, общество могло позво-

2 Заказ Ni 2069

 

лить себе стать добрее, мягче и терпимее, оно продолжало развиваться, движимое себялюбием и эгоизмом. Я проис­хожу из семьи, принадлежащей к нижним слоям среднего класса. Постоянная борьба за скудный достаток, угроза бедности и неуверенность в завтрашнем дне составляли здесь основу человеческого существования. Отец мой, од­нако, был человеком образованным, и его общая культура, чисто человеческие качества и гуманистические идеалы оказали большое влияние па мое развитие. Предки его были родом из Венгрии. Их продвижение на запад нача­лось несколько поколений назад. После временных оста­новок в Хорватии, Далматии и Венеции они наконец до­стигли Северной Италии и осели в Турине. Именно здесь я и появился на свет. Мне всегда казалось, что характер моей семьи носит следы венецианских традиций — духа первооткрывателей новых земель, путешественников, куп­цов п дипломатов. Предками моей матери были крестья­не из горных районов Пьемонта. Нелегкая жизнь их проте­кала в постоянной борьбе за скудные урожаи пшеницы и кукурузы. Когда на холмы приходила засуха, иссякала последняя вода в колодцах, они запрягали мулов и отправ­лялись за нею к ближайшей реке, до которой было более 10 километров.

С детства я привык критически относиться ко всему, что происходило в Италии и за ее пределами. К этому при­учила меня обстановка в семье, либеральная и чуждая ре­лигиозной ограниченности, а также то воспитание, которое я получил. Отец мой был одним нз первых социалистов. Мы жили в Турине, городе огромного обаяния и строгих пра­вил, где все дышало воспоминаниями о битвах за воссоеди­нение Италии, эпохе создания единого итальянского госу­дарства. Суровые, трудолюбивые жители города всегда ка­зались мне менее предприимчивыми и подвижными, чем принято считать среднего итальянца. Когда в прошлом веке возникла возможность объединить дюжины малень­ких государств Итальянского полуострова в единую стра­ну, именно Пьемонт, и в частности его столица Турин, встал во главе этого движения и дал ему необходимое воо­ружение. Позднее Турин постепенно становился крупным промышленным центром, частично утрачивая при этом свой прежний шарм, по сохраняя отличавшие жителей это­го города гражданские добродетели и непоколебимое сво­бодолюбие. Именно в Турине берет начало та гумаписти-

ческая ориентация, которая и поныне является отличи­тельной чертой Итальянской коммунистический пар­тии, лежит в основе коммунистического движения в Италии.

Будучи еще школьником, я видел, как мой родной го­род упорно сопротивлялся фашизму, хотя н вынужден был в конце концов подчиниться его силе. Что же касается лично меня, то я оказался одним из последних студентов, дерзнувших защищать диссертацию, не надев черной ру-башкн. Это было в 1930 году. А в годы второй мировой войны Турин вновь показал свой характер, став одним из оплотов движения Сопротивления. Здесь, в Турине, были написаны самые прекрасные страницы летописи борьбы за освобождение.

Эта благотворная атмосфера во многом определила мое отношение к людям и к миру, стала основой моей веры в широкие возможности человека, его мужество и стойкость, его способность противостоять превратностям судьбы, осо­знавая пределы своих возможностей и в то же время сохра­няя верность своим идеалам.

Я был взращен свободным мыслителем. Бренное чело­веческое существо, размышлял я, живущее среди множе­ства ему подобных, какой-то краткий миг в сравнении с, быть может, вечной жизнью на планете, которая и сама не что иное, как песчинка в бескрайней вселенной, — кто я, в сущности, такой?.. В результате зрелых размышлений я наконец постиг со смесью смирения и гордости, что я не более чем крошечная частица всеобщей целостности, всего того, что составляет жизнь на Земле. И лучшее, что я могу сделать за свое краткое пребывание в человеческой коло­нии, — это прожить как можно более полезную с точки зре­ния моих собственных принципов и убеждений жизнь, в меру моих сил попытаться улучшить положение вещей в этом мире и, что самое важное, никогда не поступать с другими людьми и вообще с живыми существами так, как я не хотел бы, чтобы они поступали со мною.

В ранние годы моего ревностного студенчества мне удалось побывать за пределами фашистской Италии. В по­исках пищи для ума я провел шесть чрезвычайно полез­ных для меня счастливых месяцев в Париже, деля время между занятиями в Сорбонне и встречами с политическими эмигрантами разных национальностей. Здесь я начал изу­чать вечные идеи великих французских мыслителей, пс-

2* 19

 

преходящая мудрость которых и по сей день сохраняет влияние на мое мировоззрение.

Заинтересовавшись опытом Великой Октябрьской рево­люции, я научился довольно бегло говорить по-русски и побывал в Советском Союзе. Ленинская новая экономиче­ская политика была темой моей дипломной работы при окончании экономического факультета. Это было в 1930 го­ду, и тема эта не могла не звучать как определенный вы­зов режиму. Я глубоко восхищался работами Маркса, хотя и не считаю себя ни марксистом, пи последователем какой бы то ни было другой идеологии. Я всегда считал, что то богатство мыслей, которое получено нами в наследство от Маркса и других великих философов и мыслителей прош­лого, должно быть развито и дополнено в соответствии с новыми условиями, характерными для нашего времени. И мы должны в меру своих возможностей умножать это богатое наследие прошлого созвучными нашей эпохе идея­ми. В целом эти бурные беспокойные годы, ознаменовав­шие начало моей самостоятельной жизни, оказались для меня чрезвычайно полезными. Я понял, что в жизни важ­но не только уметь преодолевать трудности, но и учиться понимать других, сколь бы сильно ни отличались они от пас самих. Я приобрел много добрых друзей, с которыми делил благородные порывы и грандиозные замыслы юно­сти. Лишь позднее, оглядываясь назад, я до конца осознал, какой глубокий след оставили во мне события той поры, не только закалив мой характер, но и научив меня терпи­мости к людям.

Последующий период моей жизни протекал в среде технической интеллигенции, так называемых «белых во­ротничков», где я делал первые шаги в сфере управленче­ской деятельности. Вот уже 50 лет, как я работаю. Пона­чалу это была случайная, временная работа, за которую я, еще учась в школе, брался, чтобы помочь родителям пла­тить за мое образование. Незадолго перед окончанием уни­верситета мне благодаря знанию русского языка удалось получить постоянную работу на фирме «Фиат», уже тогда имевшей довольно значительные деловые связи с Совет­ским Союзом. На первых порах я занимался делопроизвод­ством, вел деловую переписку, сам печатал на машинке, неплохо стенографировал служебные переговоры. Однако эта безликая, анонимная работа в большом, многолюдном учреждении не очень соответствовала моему характеру,

моим склонностям. В мечтах меня манили куда более ши­рокие горизонты. Я начал подыскивать себе другую рабо­ту, и наконец мне удалось добиться назначения в Китай, где я и оставался до середины 1938 года.

К тому времени я женился. Это произошло в 1933 го­ду. Мы с Маризой до этого были знакомы уже 5 лет, но я все не был уверен, что смогу содержать семью. Экономиче­ское положение Италии не сулило в те времена слишком блестящих перспектив, да и мои личные позиции были при фашизме весьма непрочны. Теперь мне предстояла дли­тельная работа за границей, будущее казалось мне более определенным, я почувствовал себя гораздо увереннее и решился наконец на этот ответственный в моей жизни шаг. Трудно представить себе свадебную церемонию скромнее нашей. На ничем не примечательном официальном брако­сочетании в темном зале Туринской ратуши были только родственники и несколько близких друзей. Но разве помпа и пышные церемонии играют хоть какую-нибудь роль, когда двое молодых людей решили жить вместе? Наш брак оказался счастливым. Вот уже более 40 лет длится он под небесами разных стран, и я многим в жизни обязан моей милой, любящей и терпеливой жене. В тяжелые, беспокой­ные годы жизни она всегда хранила тепло в нашем домаш­нем очаге. Благодаря ей удалось сохранить постоянные связи с выросшими детьми, которые уже сами обзавелись семьями и разбрелись по свету, обосновавшись в разных краях.

Жепа приехала ко мне в Китай спустя несколько меся­цев. Проведенные в Китае годы оказались беспокойными и богатыми приключениями. В те времена весь мир к во­стоку от Суэца представлял, по сути, британскую терри­торию. Не тратя лишних усилий и не делая лишних движе­ний, Британская империя — через посредство исключи­тельно дееспособного корпуса гражданских служащих, эффективно поддерживаемых в случае необходимости Ко­ролевским флотом и несколькими батальонами сухопутных войск, •— умудрялась с легкостью править огромными тер­риториями, поддерживая там необходимый порядок и сле­дя за соблюдением коммерческих интересов британской короны. Все это вызывало во мне тогда определенное ува­жение к этой нации, вместе с тем я не мог не задавать себе вопроса, когда и где наконец ветер перемен всколых­нет все эти народы, работающие до седьмого пота и по-

 

слушпо пляшущие под чужую дудку. Ведь звуки ее доно­сились из страны, отделенной от них тысячами километров п многими неделями пути.

...Некоторое время я прожил в Шанхае — городе, кото­рый остался в моей памяти городом резких, разительных контрастов. Казалось, даже сам взрывной характер везде­сущих жителей этого города предвещал грядущие важные события. И, как постоянное напоминание о том, чего ни­когда не должно было бы быть па земле, поражали слова объявлений на зеленых оградах Международного сеттль­мента: «Вход собакам и китайцам строго воспрещен». При всем своем своеобразном очаровании, прихотливом сочета­нии грубой силы п соблазнов, Шанхай все-таки был кош­марным городом, и именно там я впервые почувствовал себя зрелым.

Позднее я имел возможность увидеть и отчасти понять истинное лицо Китая. Прежде чем окончательно обосно­ваться в Гонконге, я много ездил по стране и прожил два года в центральных районах, в городе Наньчане, где италь­янские компании строили тогда авиационный завод. В Наньчане я впервые услышал о волнениях на юге провин­ции, говорили, что там «бандиты». Если бы я знал тогда, что это были местные крестьяне, объединявшиеся вокруг Мао Цзэдуна и его сторонников накануне Долгого марта, я бы обязательно попробовал познакомиться с ними по­ближе. К сожалению, я не знал об этом и упустил эту возможность.

Здесь, в Наньчане, в августе 1937 года я впервые узнал, что такое воздушный налет: японское вторжение в Китай началось именно в том месте, где мы жили. Правда, те не­сколько бомб, которые были тогда сброшены японскими самолетами, вызвали больше паники, чем серьезных раз­рушений. Одна из них едва не угодила в квартал, где посе­лился итальянский технический персонал. Мне под беспо­рядочным перекрестным огнем спешно пришлось проби­раться туда. Несмотря на молодость, мне предстояло эвакуировать из Нацьчана в более безопасные внутренние районы страны, а потом в Гонконг сотню перепуганных, плачущих женщин и детей (среди которых была и моя соб­ственная жена), так как на меня было возложено руковод­ство и управление предприятием. Эта и без того хлопотли­вая и нелегкая задача осложнялась еще тем, что как раз в эти дни Италия круто изменила порядок своих политиче-

ских альянсов, поссорилась с Китаем и подружилась с Япо­нией. Все это внесло еще большую сумятицу в наше по­ложение.

Когда я возвратился в Европу, уже надвигалась вторая мировая война, и я сразу же примкнул сначала к антифа­шистскому фропту, а потом — к движению Сопротивления. Эти годы еще более закалили мой характер, обогатили жиз­ненный опыт. Я принадлежал к немарксистскому ле­вому движению «Джустиция э либерта» («Справедливость и свобода»), которое выступало за радикальное обновление итальянского общества (но, увы, программа которого так и по была осуществлена) и вместе с коммунистами возгла­вило настоящую активную борьбу не па словах, а на деле.

«Справедливость и свобода» организовывала боевые группы в городах и долинах Альп. Однако реальные наши действия тормозились из-за недостаточно эффективной помощи со стороны союзников. Тогда еще, к счастью, я не успел попасть в полицейские черные списки и мог доволь­но беспрепятственно предпринимать деловые поездки за границу. Однажды в 1942 году я дерзко воспользовался этой возможностью и вместе с одним из моих друзей про­брался в расположенный в Берне центр американских раз­ведывательных служб в Европе. Там мы заявили свой ре­шительный протест командованию союзников и потребова­ли от них немедленных поставок снаряжения для наших боевых групп, действовавших в горных районах. Конечно, мало было надежды, что наша дерзкая выходка пройдет пе замеченной нацистскими шпионами, державшими службы союзников в Берне под неусыпным наблюдением. Но, может быть, как раз благодаря этой дерзости миссия паша оказалась в конечном счете успешной, ибо после этого пе только значительно увеличилась помощь союзников бое­вым отрядам организации «Справедливость и свобода», по и нам с другом удалось уцелеть и пе угодить в тюрьму. На следующий год, после заключения перемирия 8 сентября, я все-таки принял решение уйти в подполье.

1944 год был для меня не очень удачным. В феврале я оказался жертвой одной из регулярных облав, проводив­шихся местной фашистской милицией, и был арестован. Как раз тогда я только что вернулся из Рима, куда был послан для установления контактов с центральным руко­водством нашего движения. При аресте у меня пантли планы боевых действий, шифры и ключи к ним. К тому же

- 23

 

как раз в то время на берегу Средиземного моря, в Анцио, высадились союзники, и партизаны превращались в еще более серьезную угрозу для фашистов па полуострове (осо­бенно они боялись за коммуникации). Поэтому ни фаши­сты, ни нацисты не останавливались ни перед какими сред­ствами, чтобы заставить своих узников заговорить, и как можно скорее. Все ото значительно осложняло мое и без того тяжелое положение.

Я подготовился нравственно и физически к тому, что­бы оказать упорное сопротивление. На следующий день после моего ареста я должен был бы присутствовать, если бы остался па воле, на нескольких собраниях, поэтому моей главной задачей было продержаться до того момента, пока мои товарищи, заметив мое отсутствие, не подумают, что со мной что-то случилось, и не примут соответствую­щих мер предосторожности. Мне необходимо было выиг­рать время. При этом я уповал на то, что стенографировал собственноручно некоторые из обнаруженных у меня доку­ментов и нацистам не так-то быстро удастся их расшифро­вать. Так и случилось — я оказался для них крепким ореш­ком. Я был здоров как бык и смог не один день выносить жестокие нацистские пытки. Однажды утром на тюремном дворе я случайно увидел одну мою знакомую, попавшую сюда, разыскивая пропавшего сына. Узнав меня по паль­то — лицо мое к тому времени изменилось от побоев до неузнаваемости, — она немедленно сообщила об этой встре­че моим товарищам. Они приняли решение приговорить к смертп полицейских главарей за применение пыток к политическим заключенным.

Тюремщики вдруг перестали меня терзать, но переволи в ранг заложника за их собственные жизни, пригрозив немедленно со мной разделаться в случае смерти одного из них. Мои товарищи, разумеется, не собирались идти пи на какие перемирия и сделки с врагами, но они испробо­вали все, чтобы освободить меня. Они, например, предла­гали различные варианты обмена заключенными, по и это не устраивало тюремщиков, которые не хотели выпускать меня на свободу, так как под угрозой находились их собст­венные головы.

Так проходил месяц за месяцем, а я все оставался в тюрьме. Трижды за это время тюремное начальство отка­зывалось передать меня в распоряжение других фашист­ских подразделений или командования СС, которые соби-

рались расстрелять заключенных. Но моя жизнь по-преж­нему была незримыми нитями связана с жизнями моих тюремщиков. И пока им удавалось каким-то образом уберечь головы, моя тоже оставалась при мне.

С приближением конца войны крах фашистского ре­жима становился все более неминуем. Положение мое де­лалось все опаснее. Надо мной, как и над другими заклю­ченными, нависла угроза стать жертвой последней мести отчаяния фашистов. Одиннадцать месяцев заключения были одним из самых ярких периодов моей жизни. Я ис­кренне благодарен судьбе за то, что именно там, в тюрьме, в нечеловеческих условиях, получил я самые наглядные в моей жизни уроки человеческого достоинства и мужества. И моими учителями оказались самые на первый взгляд скромные и простые люди. Им не от кого было ждать под­держки и помощи. Единственной опорой мужества были для них их собственные убеждения и человечность. Имен­но тогда, наверное, я впервые осознал, какое доброе начало подспудно таится в человеке и лишь ждет освобождения, и что современное общество должно научиться давать выход этим добрым силам. Я убедился, что можно и в тюрьме оставаться свободным, что можно заковать в цепи человека, но идеи не подвластны никаким тюремщикам. Я воочию убедился также, что часто намно­го легче красиво умереть, чем стойко переносить пытки, легче найти силы вести себя на собственном расстреле как актер, в последний раз в жизни играющий великую тра­гическую роль, чем постоянно ощущать, как день за днем разрушается твоя плоть, иссякают силы и тает здоровье, и все-таки сохранять при этом верность идеалам. На такую поистине героическую стойкость способны лишь избран­ные.

И тут совершенно неожиданную роль в моей судьбе сыграло давнее соперничество между различными фашист­скими группировками и их смертельный страх перед по­следствиями неминуемого поражения. В один из холодных январских дней 1945 года я вдруг оказался па свободе, причем соперники выпустившей меня группировки горели желанием добраться до меня и немедленно повесить на первом же фонарном столбе, к тому же вся милиция пре­красно знала меня в лицо. На свободе необходимо было соблюдать крайнюю осторожность, чтобы невольно не на­вести врагов на след моих подпольных товарищей. Тем не

менее я вновь включился в работу и занимался ею вплоть до дня освобождения.

Еще шла воина, когда Комитет национального освобож­дения назначил меня одним нз комиссаров компании «Фиат». Благодаря партизанам удалось предотвратить уничтожение фиатовских заводов германскими оккупаци­онными войсками. Впрочем, они и так уже к тому времени изрядно пострадали от бомбежек союзников — американ­цев днем и англичан по ночам, — в результате которых было выведено из строя более 60% производственных мощ­ностей предприятий компании. Моей первой задачей была организация работ по восстановлению разрушенного про­мышленного оборудования и возобновлению производст­венной деятельности. Эта и без того достаточно сложная задача осложнялась еще и тем, что мне приходилось па­раллельно заниматься чисткой персонала от наиболее огол­телых фашистов и коллаборационистов, защищая при этом и их жизни от расправ и самосудов населения.

Союзники учредили тем временем в Италии военное правительство. И несколько месяцев спустя мне позвонил представитель местного начальства и, поблагодарив за прекрасное исполнение возложенных на меня обязаннос­тей, объявил, что во мне более не нуждаются и я должен отстраниться от дел. При этом он добавил, что «я могу сам выписать себе чек па сумму, в которую я оцениваю свои исключительные услуги». Никогда прежде я не слышал такого чисто американского выражения, но тем не менее сразу же уловил его смысл, который глубоко поразил меня. О таких ли наградах мечтали мы в годы борьбы и лише­ний?! Не колеблясь, я ответил, что свои полномочия я могу сложить только перед назначившим меня на этот пост Ко­митетом национального освобождения и что, разумеется, не может быть и речи ни о каких чеках и ни о каком до­полнительном вознаграждении за мои услуги.

Вскоре после этого на «Фиате» была восстановлена система управления, а мне пора было определить своп пла­ны на будущее. Я решительно отвергал любые должности и награды — будь то экономические или политические, — если мог истолковать их как своего рода компенсацию за то, что я делал лишь по долгу свободного гражданина в трудные для страны годы.

В моей жизни начался новый период труда и разду­мий. В эти годы мне приходилось много путешествовать

по странам и континентам. Я смог воочию увидеть и глуб-же. понять, что в действительности представляет собой не­развитость в глуби многих районов Азии, Африки и Ла­тинской Америки. В эти годы мне довелось впервые побы­вать в Соединенных Штатах. Надо ли говорить, что эта страна произвела на меня неизгладимое впечатление.

В тот период я не раз имел возможность внести свою лепту и в восстановление своей собственной страны, кото­рая вышла из фашистской авантюры разрушенной мораль­но и материально. Участие в восстановлении Италии по­могало мне приобрести чрезвычайно ценный опыт, кото­рый я мог позднее использовать при решении сходных проблем и в других странах. Поэтому я решил на некото­рое время обосноваться в Италии и более активно участво­вать в ее возрождении. Некоторое время я возглавлял работы по реконверсии и реорганизации трех областей деятельности «Фиата»: сельскохозяйственного машино­строения и производства тракторов, производства подвиж­ного состава для железных дорог и самолетостроения. Мне довелось стать одним из основателей компании «Алиталия» и участвовать в поисках новых подходов к решению набо­левшей проблемы слаборазвитого Юга Италии, жизнен­ный уклад и экономика которого столь резко контрастиру­ют с промышленным Севером страны. Но дальние страны по-прежнему манили меня.

В 1949 году я вызвался заняться восстановлением утра­ченных за годы воины позиций «Фиата» в Латинской Аме­рике. Сконцентрировав основные свои усилия на Арген­тине, я основал там штаб-квартиру фирмы и прожил несколько лет среди благородных и щедрых жителей этой страны. Щедрой здесь была и сама земля. Грандиозные масштабы производства продуктов питания в стране по­служили основанием для широко распространенной шут­ки, гласящей, что «люди здесь толстеют от кризисов».

Промышленность стала необходимым условием сбалан­сированного экономического развития этой страны. Одна­ко официально провозглашенный курс на ускоренную ин­дустриализацию превратился из-за плохого планирования и отсутствия необходимой базы в средство получения го­сударственных субсидий и привилегий, вызвал расцвет протекционизма. Одно время в стране одновременно суще­ствовало более дюжины различных автомобильных заво­дов, все они финансировались за счет государства, хотя,

разумеется, половина из них довольно скоро обанкроти­лась.

Мои рекомендации руководству «Фиата» сводились к тому, чтобы, не игнорируя процессов индустриализации страны, развивать в пей лишь те отрасли, которые бы отве­чали нашим собственным критериям рациональности и требованиям, предъявляемым к эффективному промыш­ленному производству. Мои рекомендации были приняты, и па меня была возложена ответственность за всю деятель­ность компании па территории страны. Под моим непосред­ственным руководством были построены и введены в строй все предприятия и заводы компании «Фиат» в Аргентине. Я знал по опыту, что никакое промышленное предприятие, как, впрочем, и вообще любое предприятие, не может стать лучше того проекта, по которому оно создается. Вместе с тем я отдавал себе отчет и в том, как важна та повседнев­ная кропотливая работа, в результате которой проект обре­тает реальность. Ведь проект отделяет от введенного в строй предприятия цепь бесконечных, неисчислимых труд­ностей и проблем, и именно от их решения зависит в ко­нечном счете общий успех. Поэтому я лично вникал во все детали проектирования предприятий, наблюдал за их стро­ительством, занимался управлением, включая финансовое и коммерческое планирование, а также помогал на пер­вых порах и решать вопросы, связанные с конкретным руководством, особенно пока предприятие еще не достигло проектной мощности. Так были заложены основы для того, чтобы «Фиат» стал впоследствии ведущей в Аргентине компанией по производству автомобилей, тракторов, же­лезнодорожного оборудования, дизелей и одной из самых процветающих фирм во всей Латинской Америке.

Латинская Америка переживает сейчас период стре­мительных изменений, которые охватывают всю огромную территорию этого региона. Стремясь проследить и попять все эти процессы, я изъездил вдоль п поперек всю Латин­скую Америку, работая не менее двенадцати часов в сутки. Но это была увлекательная, творческая работа. Она дала возможность познать много нового, встречаться и сотруд­ничать со многими интересными людьми самых разпых профессий и судеб. Среди них были мои падежные сорат­ники, помогавшие мне в работе: славные рабочие наших предприятий; упрямые и энергичные профсоюзные лиде­ры; бизнесмены старой закалки, которых выживало новое

поколение менеджеров американского типа; мелкие земле­владельцы, тщетно пытавшиеся остановить неумолимый ход времени; колоритные «каудильо»; склонные к ритори­ке интеллигенты; неутомимые студенты; деятельные рево­люционеры; «жрецы третьего мира»; стремящиеся вме­шаться во все гражданские дела военные; политические деятели истинно демократического толка и непреклонные диктаторы.

С особым волнением я вспоминаю Сальвадора Альенде, президента Чили, который был убит в 1973 году. Печаль­ная судьба его самого и его страны должна служить для всех суровым предостережением. Я считал себя его дру­гом, хотя и встречался с ним всего несколько раз. Это был обаятельный, сердечный и в высшей степени гуманный че­ловек. Он искренне пытался добиться демократическим путем воплощения в жизнь своих социалистических идей. Но жизнь со всей очевидностью показала, что для этого недостаточно одних благих пожеланий. Даже решение куда менее важных задач, чем руководство целой страной, та­ких, например, как управление банком, авиалинией, систе­мой образования или муниципалитетом, требует прежде всего группы компетентных в своем деле и образованных единомышленников, знающих свою работу и умеющих ра­ботать. Конечно, я не мог предвидеть его трагического конца, но я не раз говорил тогда нашим немногим общим знакомым, что, если его правительство не сможет предста­вить убедительных доказательств своей дееспособности, ему не миновать серьезных неприятностей.

В свой латиноамериканский период я продолжал живо интересоваться и событиями, происходящими в других ча­стях света. После Суэцкого кризиса в Италии начало ра­сти беспокойство по поводу возможного неблагоприятного развития событий в районе Средиземного моря. В 1957 го­ду несколько представителей правительственных кругов и видных промышленников и финансистов предложили мне основать н возглавить инициативную группу, которая бы, обобщив итальянский опыт в области развития, могла в дальнейшем использовать его для помощи развивающимся странам, в особенности тем, которые расположены на Сре­диземноморье. Все предпринятые к тому времени попытки создать нечто в этом роде закончились неудачей.

Я был абсолютно убежден, что для достижения этой похвальной и благородной цели необходимо прежде всего

заложить прочные, солидные основы, обеспечить падеж­ную стартовую площадку. И начать нужно с создания уже зарекомендовавшей себя в нынешней международной практике консультативной группы, которая бы состояла из опытных инженеров и экономистов и была бы уполно­мочена в тех случаях, когда это окажется необходимым или целесообразным, принимать непосредственное участие в осуществлении тех или иных проектов. Я также настаи­вал на том, что деятельность такого рода организации в развивающихся странах должна осуществляться на бес­прибыльной основе и не зависеть от финансовых интере­сов ее акционеров. Мои предложения были приняты, и в соответствии с ними родилась новая консультативная фир­ма «Италкопсульт», в которой принял участие ряд веду­щих промышленных и финансовых групп Италии. Я дал согласие возглавить ее в качестве управляющего, наделен­ного всей полнотой власти, оговорив при этом право сохра­нить за собой все посты и связи с «Фиатом».

Вот уже 20 лет, как я руковожу деятельностью компа­нии «Италкоисульт». Надо сказать, это не всегда бы­ло простым делом. Тем не менее, несмотря на жесткую конкуренцию со стороны достаточно сильных соперников и взлеты и падения мировой конъюнктуры, компании уда­лось укрепить свои позиции в деловом мире и выполнить возложенную на нее миссию. С самого начала мы с помощ­никами решили сконцентрировать нашу деятельность в развивающихся странах па трех главных направлениях. Первым и основным нашим принципом стала ориентация на человека как па главный фактор развития. В связи с этим «Италкопсульт» уделял большое внимание развитию человеческих ресурсов и их использованию. Второй наш припцгш — акцептировать внимание па факторе времени, играющем наряду с человеческим фактором первостепен­ную роль в процессах развития. Я много раз видел пре­красные проекты и планы, которые рушились только из-за того, что сроки их реализации не соответствовали их поли­тической необходимости. «Италкопсульт» должен был из­бежать этой ошибки. Наконец, третий принцип, третье главное направление нашей деятельности подчеркивало значение еще двух жизненно важных факторов развития: земли и воды. Ведь в большинстве не развитых еще в про­мышленном отношении стран именно развитие сельского хозяйства является основной предпосылкой будущей ин-

дустриализации. Время показало, что эти три принципа были выбраны правильно. Руководствуясь ими, компания ' «Италконсульт» действовала начиная с 1957 года в более чем пятидесяти странах и стала одной из самых крупных и активных европейских консультативных компаний. Два года тому назад я передал одному из своих способных мо­лодых помощников непосредственное руководство компа­нией, хотя, разумеется, но-прежпему живо интересуюсь ее

делами.

Несколько лет назад на меня свалилось еще одно труд­ное задание. Па сей раз оно было связано с широкоизвест­ной, престижной компанией «Оливетти», вот уже более полувека занимающейся коммерческой и промышленной деятельностью. В 1964 году, однако, удача стала изменять ей, сменяясь все более и более значительными трудностя­ми. «Оливетти» была ведущей фирмой не только в произ­водстве оргтехники, но также и в области промышленно­сти, включая организацию и культуру труда. И успехи ее в значительной степени определялись гибким, творческим управлением. Лишившись этого, компания стала пережи­вать все более и более ощутимые трудности, и дела ее по­шли вниз по спирали. Несмотря на эти неблагоприятные обстоятельства, я согласился и здесь занять пост управ­ляющего и взять на себя исполнительные фушщии по руководству текущей деятельностью фирмы, вновь огово­рив при этом, что мне будет предоставлена полная свобода действий. Более того, рассматривая ото назначение как всего лишь временное, я сохранил все свои обязательства перед «Фиатом» и «Италкоисультом».

Тщательно проанализировав положение, я пришел к выводу, что ключ к возрождению компании лежит в вы­движении новых мобилизующих целей, вокруг которых можно было бы ориентировать всю деятельность компании, сохранив и укрепив те сложившиеся уже традиции, пре­стиж и репутацию, которые всегда были и оставались глав­ным ее достоянием. Я потратил на решение этой сложной задачи много времени и сил. К тому же мне в этом сопут­ствовала удача. Так или иначе, но за три года мне удалось полностью перестроить международную деятельность ком­пании и поставить ее на более надежную экономическую и финансовую основу. Работа в компании «Оливетти» су­щественно расширила и обогатила мой опыт в области уп­равления. Система управления, которую я задумал создать

в этой компании, отличалась тем, что она должна была базироваться па вполне рациональной, реальной основе и в то же время содержать творческие элементы. Деятель­ность в «Оливетти» еще раз убедила меня в том, что грани­ца между созиданием и разрушением, улучшением и ухуд­шением, прогрессом и застоем определяется именно чело­веческими ресурсами, их возможностями, их развитием, умением мобилизовать их на решение поставленных задач.

Работа во всех этих столь отличных друг от друга об­ластях была чрезвычайно интересной и принесла мне большую пользу. Тем не менее меня не покидало чувство, что деятельность такого рода не дает мне возможности искренне и до конца выразить самого себя. Странствуя по планете, я видел, как люди всего мира бьются — и далеко не всегда успешно — над решением множества сложных проблем, которые, как я все больше и больше убеждался, обещали стать в будущем еще сложнее и опаснее для чело­вечества. Я пе подвергал сомнению необходимость и важ­ность таких мероприятий, как, например, рекламация ка­кого-то участка пустыни, строительство завода в одном из уголков планеты или возведение дамбы в другом, решение проблем развития отдельных регионов и стран. Вместе с тем мне казалось, что нельзя концентрировать практиче­ски все усилия на таких более или менее узких и частных проектах, игнорируя при этом стабильное ухудшение об­щей ситуации в мире. Более того, столь явный акцент на частные проблемы и полное невнимание к общему кон­тексту, на фоне и в пределах которого они возникают и развиваются, ставит под сомнение целесообразность и ко­нечную эффективность всех тех усилий, которые челове­чество тратит на их решение. Я чувствовал, что не смогу быть честным перед самим собой, если по крайней мере не попытаюсь так или иначе предупредить людей, что все их нынешние усилия недостаточны и что необходимо пред­принять что-то еще, какие-то иные меры, в корне отличные от тех, которые предпринимаются сейчас.

По этим причинам я решил вернуться в Европу. Я обос­новался в Риме еще в 1957 году, главным образом в связи с работой в «Италконсульте». Однако в течение еще мно­гих лет на мне лежала полная ответственность за всю дея­тельность «Фиата» в Латинской Америке, и особенно в Аргентине, и я вплоть до 1973 года сохранял за собой офис в Буэнос-Айресе. Это вынуждало меня более 20 лет

то и дело сновать над Атлантикой. В моей записной

ке зафиксировано, что я более 300 раз пересекал экватор.

Тем временем выросли мои дети. Я уделял много вни­мания их образованию и воспитанию и был вознагражден. Мои старания не были напрасны. Все они выросли хоро­шими людьми. Паола вышла замуж за аргентинского дипломата, а оба мои сына — Роберто и Риккардо — жена­ты на американках. Роберто стал физиком-теоретиком и работает ассистентом профессора Стэнфордского универ­ситета в Пало-Альто. Что касается Риккардо, то он избрал социологию и занимается исследовательской работой в Имперском колледже в Лондоне. У всех у них, вместе взятых, семеро очаровательных детей, появившихся на свет в разных странах. У некоторых из них есть даже пра­во выбора одной из двух национальностей. Моя жена много времени проводит у них в гостях. Но самая большая радость для нас — видеть летом всю семью в сборе в на­шем доме на морском побережье в Тоскане, в местечке Пунта-Ала. В моем разросшемся многоязычном семействе заложены зерна шести различных культур и националь­ностей, и это проявляется уже сейчас или может обнару­жить себя в будущем. Все члены этой большой семьи при­держиваются прогрессивных социальных и политических взглядов. Так что если судить по моим собственным от­прыскам, то можно с полной уверенностью утверждать, что молодое поколение лучше старого.

Теперь, когда мои дети выросли и прочно стоят на собственных ногах, я считаю, что могу и просто должен несколько сместить центр своих обязанностей, своей от­ветственности, сосредоточив их на других проблемах. Уже с конца 50-х годов я все больше и больше склоняюсь к мысли, что буду продолжать свою деятельность в области промышленного управления лишь в том случае, если она будет одновременно служить более широким и всеобъем­лющим целям. По мере того как эти неясные вначале идеи начали приобретать все более и более конкретные очерта­ния, я принял решение прочно обосноваться в Риме. Ни­где в мире обстановка в такой мере не благоприятствует раздумьям о нуждах человеческих и его проблемах, как в Европе. Здесь я и начал постепенно готовиться к новой в своей жизни фазе. Психологически я проделал за все эти годы почти полный круг, вернувшись в конце концов к некоторым идеалам и надеждам своей далекой юности.

Заказ № 2069

Потребовалось, однако, Много времени, прежде чем я СМОГ наконец исполнить свое давнее желание и вплотную за­няться их осуществлением.

Следующие страницы этой книги относятся в основном к последнему десятилетию. И речь на них пойдет о совер­шенно новой для меня деятельности, о достижениях и не­удачах на этом непривычном поприще, об идеях и раз­мышлениях этих лет.

Глава 2