Инешкипаз (э.), Шкабаваз (м.) — Творец мира, Верховный бог, Всевышний. Вверх

РОЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ. ИНЕШКИПАЗ

Прежде сам Инешкипаз ^* родился,
Шкабаваз пресветлый появился
Как всему основа и причина,
Мира бесконечного начало.
До его великого рожденья
Не было земли, над нею — неба.
Лишь одна вода была повсюду
Да холодный мрак темнее ночи.
По воде во мраке беспредельном
Плыл Инешкипаз на белом камне,
Как на утке, чудотворной птице,
Шкабаваз во тьме один носился.
Плыл он, сам с собою размышляя:
— Я - Творец.
И в том мое значенье.
Но, однако, я без всякой цели
По простору вод во тьме скитаюсь.
А пора начать творенье Мира
И свое исполнить назначенье.
Грусть печалит лик его спокойный,
Гложат душу светлую сомненья.
Думает тяжелую он думу,
Мысль вселенскую в себе рождает.
— Надо Мастор, Землю, сотворить мне,
Породить людей, взрастить народы,
Основать обычаи, законы.
Но один я, видно, не сумею,
Сил моих, наверное, не хватит.
Если хватит, не на все, пожалуй.
Нету брата у меня, кто был бы
Крепкою опорою моею;
Нету друга, кто б давал советы,
Помогал в делах бы и в раздумьях.
Думает Творец большую думу,
Мысль в себе вселенскую рождает.
Не найдя ответы на вопросы,
Он с досады горькой плюнул в воду
И продолжил путь свой, мысль лелея,
Как бы дело, что задумал, сделать.
Вот назад взглянул он, беспокойный.
Видит — вслед плывет бугор огромный,
Следует поодаль неотступно.
То его плевок стал черным камнем.
Размахнулся Паз железным жезлом,
Шкай ударил по бугру ― по камню.
Разлетелся на кусочки камень.
Визг издав, из-под обломков камня
Идемевсь вскочил, худой и страшный.
Красные глаза огнем пылают,
Дыбом шерсть стоит на тощем теле.
Сразу же заговорил он с Пазом,
Мыслями своими стал делиться:
— Очень ты, Инешкипаз, горюешь,
В одиночестве о том жалеешь,
Что нет брата у тебя и друга,
Нет помощника в великом деле.
Ты один желаешь сделать Мастор
И на нем ввести обычай добрый,
Хочешь породить жизнь человечью.
Почему б не стать тебе мне братом?
Почему б не быть тебе мне другом?
Молвишь слово — стану тебе братом,
Пожелаешь — буду тебе другом.
И тогда твое уймется сердце,
Все дела, как хочешь ты, решатся.
— Будь не братом ты мне и не другом
Будь хотя б помощником умелым.
Вот сейчас начну я делать Мастор,
Ты же станешь доставать песок мне.
Так найду я смысл своей жизни,
Перестану странствовать без цели.
— Из чего, Паз, сделаем мы Мастор,
Из чего, Шкай, сотворим мы землю,
Если лишь одна вода под нами,
У которой нет конца и края,
У которой нет и дна, быть может?
Смотрит Идемевсь на Инешкая,
Ждет, волнуясь, от него ответа.
— Незачем тебе об этом думать.
Это, Идемевсь, моя забота.
Ты иди нырни на дно морское —
Там песка достанешь сколько надо.
Из него и сделаю я Мастор.
Мастор этот заселю людьми я,
Птицами, зверями, разной тварью.
Будет жизнь шуметь на нем повсюду.
А теперь послушай, что скажу я.
Как ты спустишься на дно морское,
Мое имя назови вначале,
Молви слово «Пазчангот!», а после
Набери песок без промедленья.
Не забудь, еще раз говорю я,
Вспомнить мое имя, чтоб впустую
Не нырять в глубины океана.
Если имя ты мое не вспомнишь,
Молвить слово «Пазчангот!» забудешь,
Без песка придешь со дна морского,
Дело свое сделать не сумеешь,
Зря проплаваешь туда-обратно.
Идемевсь нырнул на дно морское,
В воду ледяную погрузился,
Без охоты принялся за дело.
Гордость его мучила жестоко,
Дело ему делать не давала.
Обо всем по-своему он думал,
Исполнять хотел свою лишь волю,
Лишь к себе с любовью относился,
Свой язык лишь разуметь пытался.
Под водой он позабыл про Паза.
Слово его «Пазчангот!» не молвил.
Он свое на дне припомнил имя,
«Идемевсь!» — сказал он, возгордившись.
Запылал на дне огонь великий,
Как к песку он начал приближаться.
Нестерпимо жег его огонь тот.
Как безумный в нем он заметался.
Прыгнет вправо — жжет невыносимо,
Прыгнет влево — жжет еще свирепей.
Черной молнией в огне мелькает,
Ищет путь к спасенью — не находит.
Наконец-то вырвался на волю.
Не сгорел в огне, живым остался.
Поднялся наверх к Инешкипазу.
— Еле-еле спас я свою душу.
Про песок и говорить не стану.
Как до дна морского я добрался,
Запылало пламя под водою,
Преградил огонь мою дорогу.
Не сумел приблизиться к песку я.
Видно, зря в огне том я обжегся.
Видно, я терплю напрасно муки.
— Вновь иди-ка ты на дно морское,
За своей добычею отправься!
Никакой огонь тебя не тронет,
Если назовешь там мое имя,
Если слово «Пазчангот!» промолвишь.
Идемевсь вновь погрузился в воду,
За песком ушел на дно морское.
Но гордыня в нем опять проснулась,
Свой неумный норов показала.
Снова не назвал он имя Паза,
Не сказал молитвенно «Пазчангот!».
— Для чего мне славить имя Паза,
Если имя «Идемевсь» дороже?
И назвал, гордясь, свое он имя.
Еще злей огонь разбушевался,
Разъяренней пламя запылало,
Чтоб дотла спалить того, кто Паза
Почитать не хочет, не желает.
Сам не знает, как со дна морского,
Обожженный, Идемевсь поднялся
И ни с чем явился к Инепазу,
Встал пред ним и застонал от боли.
— Что так стонешь, Идемевсь, скажи мне?
Иль болезнь на дне к тебе пристала? —
Паз спросил помощника без злобы.
— Может, ты устал, песок таская?
Ну-ка покажи свой груз тяжелый!
Идемевсь, от жгучих ран стеная,
Инешки ответил, чуть не плача:
— Ничего тебе, Паз, не принес я.
Нет со мною никакого груза.
Только я спущусь на дно морское,
Воспылает там большое пламя,
Яростный огонь воспламенится.
Не для нас, я думаю, песок тот.
Мне к нему не подступиться даже.
— Вспоминал иль нет мое там имя?
Говорил ли: «Пазчангот, Инешкай!»? —
Паз спросил нечистого, который
Из плевка его родился в камне.
— Нет не вспоминал я твое имя,
Слово «Пазчангот!» не говорил я, —
Идемевсь признался Инешкаю,
Испугавшись своего обмана.
— Чье же имя вспомнил под водою?
Чьим умом там делал свое дело?
— Свое имя под водой я вспомнил,
Гордость моя мысли подала мне,
Голова своя их породила.
— Позабудь ты, Идемевсь, про гордость,
Головой своей не думай больше,
Обуздай свой норов непокорный.
Третий раз иди нырни под воду,
Погрузись опять на дно морское,
Набери себе песка там столько,
Сколько унести с собой сумеешь.
Никакой огонь тебя не тронет,
Только назови ты мое имя
И скажи молитвенно «Пазчангот!».
Если же опять там возгордишься,
Имя Паза не захочешь вспомнить,
Знай: бесследно в том огне исчезнешь,
Даже пепла от тебя не будет.
Идемевсь опять спустился в воду,
В третий раз ушел на дно морское.
Крепко он теперь слова запомнил,
Что сказал, напутствуя, Паз строго.
Потому в нем присмирела гордость,
Стал послушным непокорный норов.
Страх за жизнь терзал и мучил душу,
Смерть неотвратимостью пугала.
Как ступил на дно, он вспомнил Паза,
«Пазчангот, Инешкипаз!» промолвил.
После подошел к песку поближе,
Робко встал у рокового места.
Безмятежным было дно морское,
Пламя не пылало, не ярилось.
Потому он рот песком наполнил
И с добычей возвратился к Пазу.
— Вот, Инешкипаз, принес песок я.
Полностью твою исполнил волю.
— Видишь, быстро делается дело,
Если слушаешься Инешкая, —
Идемевся похвалил Создатель.
Но не весь песок отдал тот Пазу.
Несколько песчинок он оставил,
Затаил за острыми зубами.
Снова обмануть решил Инешки,
Дело нехорошее задумал.
«Трижды я нырял на дно морское
И принес один песок оттуда.
Почему ж его Инешкипазу
Надобно отдать весь без остатка?
Пусть, как хочет, делает он Мастор —
Трудится, старается, хлопочет.
Поучусь я у него и тоже
Сотворю, какой желаю, Мастор.
Станет он твореньем Идемевся,
Делом его воли, рук и мыслей».
Начал Паз песок над водной гладью
Медленно рассеивать по кругу,
Что зерном пшеничным поле сеять.
Стал песок расти и превращаться
В ровный и красивый очень Мастор.
Стал расти и тот песок, который
Идемевсь во рту от Паза спрятал,
Утаил за желтыми зубами.
Вздулась голова его безмерно,
Во всю ширь морскую рот раскрылся.
Так песок растет неудержимо —
Еще миг, и разлетится череп,
Лопнут уши и глаза от боли.
Смертная болезнь в него вцепилась,
Та, что режет жилы, губит душу,
Разум, что свет ясный, отнимает.
Потому он завизжал, стеная,
Страшным ревом все вокруг наполнил.
И от крика, визга Идемевся,
Сердце разрывающего рева
Из конца в конец заколыхалась
Гладь морская, побежали волны.
— Что, тебе хвост придавило — воешь?
Или я зажал его ногою?
Так кричишь — в ушах от крика больно.
Говори скорее, что случилось? —
Идемевся Паз спросил с ухмылкой.
— Паз, не весь песок тебе отдал я —
За зубами сколько-то оставил,
Чтобы из него, тебе подобно,
Сделать Мастор, Идемевся землю.
Он теперь разламывает череп,
Ширится, растет, на волю рвется,
В голове неистово бунтует,
Причиняя страшные мне муки,
Словно смерть сама в ней поселилась.
Размахнулся Паз железным жезлом,
По макушке Идемевся стукнул
И сказал ему, его жалея:
— Выплюнь изо рта песок сокрытый,
Опростай ревущий рот скорее,
И болезнь твоя тебя оставит,
Словно не было ее, исчезнет.
Идемевсь остервенело начал
Изрыгать песок, крича, стеная,
Кашлять стал с такой огромной силой —
Будто сонмы бурь, семь ураганов
Из утробы выпустил на волю.
Эти бури всколыхнули Мастор,
Гладь его сырую взволновали.
Потому на нем холмы и горы,
Красоту его испортив, встали
И овраги, долы появились.
— Хватит изрыгать слюну!
Довольно! — Паз сказал рассерженно.
— Песок весь изо рта ты выплюнул и Мастор
Начал портить грязными плевками.
Вправлю я тебе мозги за это
И на прежнее поставлю место.
И опять его железным жезлом
По распухшей голове ударил.
Свет померк в глазах у Идемевся.
Вспрыгнул он и, икнув, сел на землю.
— Зло большое, Идемевсь, ты сделал,
Но его исправить я сумею.
Обращу в добро твою я порчу.
Серебром и золотом наполню
Горы я высокие, в оврагах
Родники забьют водой студеной.
Благо пусть они приносят людям
И прекрасноликой Мастораве.
Я их сотворю себе на радость.
После сделал Инешкипаз небо —
Голубую крышу Мастораве.
Брызнул вверх он воды океана
И своим дыханием рассеял —
Пологом шелковым они стали.
На небо пустил Инепаз солнце —
И светло вокруг мгновенно стало.
Село солнце — выпустил он месяц,
Словно пшенный блин из печи вынул.
В тьму ночную набросал он звезды —
Что на пашню зерна проса кинул.
Идемевсь хотел испортить небо,
На свой лад пытался переделать.
«Или хуже я Инешкипаза?
Или я его слабей, ленивей?
Вон какое сотворил он небо
С солнцем лучезарным и луною,
За луной — нет счета ярким звездам.
Свое небо надо сотворить мне,
Чтоб мое на нем светило солнце,
Чтоб моя луна сияла ночью
И мои на нем мерцали звезды».
И, как Паз, он стал из легких воздух
Выдувать в высоты поднебесья.
От его недоброго дыханья
В ясном небе тучи появились
И собою заслонили солнце,
С воем ветры сильные подули.
Снова ночь над Мастором простерлась.
— Много зла б ты, Идемевсь, наделал,
Если б не сумел я твою порчу
Обратить в добро, себе на пользу.
Тучи я живой водой наполню.
Пусть они кочуют над землею
И дождем исходят благодатным,
Чтобы быть везде ей плодородной,
Пусть на ней растут деревья, травы,
На полях широких хлеб родится,
Пусть цветут сады и плодоносят.
Ветры, что от твоего дыханья
В небо голубое полетели,
Пусть гоняют тучи над землею,
Чтоб дождей повсюду было в меру;
Пусть они по морю-океану
Носят корабли под парусами,
На которых люди будут рыбу,
Как научатся, ловить и станут
Плавать из одной страны в другую...
— Все мое бранишь ты почему-то, —
Идемевсь пожаловался Пазу,
— Хоть я у тебя учусь прилежно,
Делаю все так, как ты, Инешки.
Почему же все мое — зло, порча?
— Вот как я на твой вопрос отвечу.
Дело твое всякое нечисто,
Потому что Идемевсь ты, Дьявол.
Для тебя то благо, что для Паза
Зло, болезнь, несчастье, горе, слезы.
Не добро творить ты появился,
Ты пришел нести всему страданье.
Потому ты враг мне, не помощник.
Вместе нам не жить на Мастораве,
Не ходить по ней друг с другом рядом.
Будь ты проклят, Идемевсь, навеки,
Навсегда уйди на дно морское.
Под водою, там, есть лаз глубокий.
По нему проникни в подземелье
И назад не выходи оттуда,
Не ступай ногой своей на Мастор,
На котором буду жизнь я строить,
Заводить обычаи, законы.
— Как сказал ты, так, Создатель, будет, —
Идемевсь ответил Инешкаю.
— Ты на Мастере своем властитель,
Я под Мастором твоим хозяин.
Но неправду говорил нечистый,
Ложь была в его словах лукавых.
Не ушел он в бездну океана,
Не вошел по лазу в подземелье, —
За горой соседнею укрылся,
Спрятался в овраге непролазном,
Чтоб на землю темными ночами
Выходить и зло творить, как прежде.
— Пазчангот, мой Мастор!
Будь пригожим! —
Паз воскликнул, сам собой довольный.
— Идемевсь прочь изгнан, враг коварный.
Красоту свою скорей яви-ка!
Зарасти деревьями, травою.
Пусть луга зеленые с лесами
На тебе раскинутся повсюду.
Изобильным стань ты и привольным.
По лугам твоим текут пусть реки,
В реках пусть без счета будет рыбы,
На полях пускай плодятся птицы,
Пусть в лесах живут медведи, волки,
Зайцы, лисы, соболя, куницы;
Пусть коровы, овцы, свиньи, козы
На лугах пасутся и жиреют, —
Всякое зверье пускай плодится.
Как сказал Инешкипаз, так стало.
Как задумал он, так получилось.
Мастор стал красивым и пригожим.
Всюду и везде заголосили,
Песни распевая, птицы, звери,

Травы и деревья зашумели.

Инешкипаз (э.), Шкабаваз (м.) — Творец мира, Верховный бог, Всевышний. Вверх

Рисунок Н. Макушкина