Посттравматические состояния, связанные с участием в военных конфликтах

 

Среди экстремальных ситуаций, с которыми сталкивается человек, особое место занимают социальные катастрофы, которые являются результатом общественно-политической деятельности группы лиц (политических деятелей, партий, сообществ и др.) или государственной власти. К категории социальных катастроф в первую очередь следует отнести военные локальные конфликты, сопровождающиеся ведением активных боевых действий. С изучения последствий военных конфликтов началось плановое исследование посттравматического стрессового синдрома, когда в середине 70-х годов американское общество столкнулось с проблемами, связанными с дезадаптационным поведением ветеранов вьетнамской войны. Было установлено, что у 25 % воевавших во Вьетнаме и не имеющих увечья, опыт боевых действий послужил причиной развития неблагоприятных психических последствий. Среди раненых и инвалидов количество страдающих ПТСР гораздо больше – до 42 %. По имеющиеся в настоящее время данным, от 54 до 108 тысяч ветеранов вьетнамской войны в разное время покончили с собой, а от 35 до 45 тысяч ведут замкнутый образ жизни, почти не общаясь с внешним миром.

В исследованиях, проводимых в нашей стране (В.В. Знаков, М.М. Решетников, Н.В. Тарабрина, и др.) показано, что среди ветеранов войны в Афганистане 17 % имеют ПТСР. Примерно 70 % военнослужащих, участвовавших в боевых действиях на территории Чеченской республики, проявляют посттравматический синдром, причем у 30% из них этот синдром выражен ярко.

Мировая статистика показывает, что каждый пятый участник боевых действий при отсутствии каких-либо физических повреждений страдает нервно-психическими расстройствами, а среди раненых и калек – каждый третий. Cпустя несколько месяцев после возвращения к нормальным условиям жизни начинают проявляться другие последствия – различные психосоматические заболевания. По данным экспертов военно-медицинской академии, у участников боевых действий (по сравнению со здоровыми людьми) в два-три раза выше вероятность таких заболеваний, как гипертоническая болезнь, гастрит, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки. Общее состояние здоровья характеризуется слабостью, головокружением, снижением работоспособности, головными болями, болями в области сердца, сексуальными расстройствами, нарушениями сна, фобическими реакциями и т. д., а у инвалидов дополняется проблемами, связанными с полученными ранениями и травмами.

Значительные трудности у ветеранов военных конфликтов с социальной адаптацией. Так 40 % ветеранов Вьетнамской войны, по крайней мере, 1 раз разводились (10 % разводились 2 и более раз), 14 % имели проблемы в семейной жизни, у 23 % наблюдалась напряженность в отношениях с родителями. Это может быть следствием влияния таких признаков ПТСР как ощущение зависимости или отчужденности от людей; сужение аффекта; чувство сокращения, отсутствия будущего; раздражительность, вспышки гнева.

Зачастую участие в боевых действиях приводит к возникновению не только ПТСР, но и других сопутствующих ему расстройств, таких как общая депрессия, состояние зависимости, тревожность, склонность к суицидальным мыслям.

Статистические данные также показывают, что на каждого погибшего на войне военнослужащего приходится один случай самоубийства ветеранов в период после прохождения военной службы.

В ходе исследования ПТСР-синдрома у ветеранов боевых действий было выявлено, что ветераны с тяжелым боевым опытом более склонны к злоупотреблению алкоголя, чем те, кто имел менее тяжелый боевой опыт. Развитию зависимости от алкоголя способствуют нейробиологические изменения, связанные с ПТСР. Так, среди биологических аномалий, имеющих место при ПТСР, гипервозбуждение симпатической нервной системы и хроническое понижение уровня эндогенной опиоидной системы способствует восприимчивости к химическому злоупотреблению, формированию зависимости. Любые химические вещества, которые способны подавить центральную адренергическую активность (например, алкоголь, марихуана и т.п.) могут облегчить переживание ПТСР.

Американские исследователи предположили, что использование этанола или других наркотиков, таких как героин, может выполнять активную адаптивную функцию как в период острого стресса во время войны, так и в период переживания ПТСР.

Для участников боевых действий с синдромом ПТСР характерно компульсивное повторное переживание травматических событий. Проявляется оно в том, что человек неосознанно стремится к участию в ситуациях, которые сходны с начальным травматическим событием. Например, ветераны становятся наемниками.

Участие в войне оказывает безусловное воздействие на сознание человека, подвергая его серьезным качественным изменениям. Согласно результатам исследований военных медиков и психологов, особенности жизни в боевых условиях приводят к тому, что социальное состояние индивида после увольнения в запас характеризуется так называемым кризисом идентичности, то есть утратой целостности и веры в свою социальную роль. Это проявляется в нарушении способности участников боевых действий оптимально проявлять себя в сложных социальных взаимодействиях, в которых происходит самореализация человеческой личности. Многие из таких людей потеряли интерес к общественной жизни, снизилась их активность при решении собственных жизненно важных проблем. Нередко наблюдаются утрата способности к сопереживанию и потребности в душевной близости с другими людьми.

По данным Д.Д. Пожидаева, почти половина опрошенных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях в Чечне, говорят, что они не могут найти понимания ни в обществе, ни в семье. Каждый четвертый заявил, что испытывает трудности при общении в трудовом коллективе, а каждый второй менял место работы по три-четыре раза. Нарушенная способность поддерживать оптимальные социальные контакты сказывается и на семейных отношениях: почти каждый четвертый проживает в разводе с семьей.

Следует отметить, что адаптация участников боевых действий к условиям гражданской жизни характеризуется напряженными отношениями между ними и обществом. Абсолютное большинство участников боевых действий в нашей стране негативно относятся к представителям власти, считают, что государство обмануло и предало их, и поэтому испытывают желание выместить накопившуюся злость за бессмысленное кровопролитие, гибель товарищей, унижение Вооруженных сил России. Жизненный опыт этих людей уникален; он резко отличается от опыта невоевавших людей, что и определяет непонимание со стороны основной части населения. Гражданское общество, как правило, относится к участникам боевых действий с непониманием и опаской, что только усугубляет болезненную реакцию ветеранов на непривычную обстановку, которую они воспринимают и оценивают с присущим им фронтовым максимализмом. Как отмечалось выше, бывшие участники военных действий испытывают трудности процесса адаптации к условиям гражданской жизни, что связано с неспособностью принять новые «правила игры», нежеланием идти на компромиссы, попытками разрешить споры мирного времени привычными силовыми методами. Бывшие солдаты подходят к мирной жизни с фронтовыми мерками и переносят военный способ поведения на мирную почву, хотя в глубине души понимают, что это недопустимо. После фронтовой ясности конфликты мирного времени, когда «противник» формально таковым не является и применение к нему привычных методов борьбы запрещено законом, нередко оказываются сложны для психологического восприятия тех, у кого выработалась мгновенная и обостренная реакция на любую опасность.

Многим фронтовикам трудно сдержаться, проявить гибкость, отказаться от привычки чуть что хвататься за оружие – в прямом или в переносном смысле. Некоторые начинают приспосабливаться, стараясь не выделяться из общей массы. Другим это не удается, и они остаются «бойцами» на всю жизнь. Какая из двух тенденций в психологическом потенциале участников войны – созидательная или разрушительная – окажется доминирующей в мирных условиях, напрямую зависит от индивидуальных особенностей ветеранов, а также от условий, в которых они оказываются после возвращения с войны.

В новой социальной группе, в которую попадают участники локальных войн и вооруженных конфликтов, оказывается невостребованным экстремальный опыт, от которого они уже не могут отказаться, в соответствии с принципом необратимости развития психики. Получается следующее психологическое противоречие.

Армейская дисциплина, необходимость беспрекословного выполнения приказа, подчинения старшим по званию ведут к подавлению личной свободы. Однако экстремальные условия войны вырабатывают в рамках этой жесткой военной системы и такие качества, как решительность, инициативность, находчивость, способность к самостоятельным действиям в сложных обстоятельствах – ведь выживает тот, чья реакция окажется быстрее, а принятое решение будет наиболее адекватным конкретной ситуации. Послушный исполнитель, привыкший к армейскому распорядку и обеспечению всем необходимым, плохо приспособленный к жизни на «гражданке», в то же время нередко является сильной, волевой, независимой личностью, сознающей свою значимость, обладающей весьма специфическим опытом и особой системой взглядов. В мирной обстановке такие люди оказываются неудобными для начальства именно своей самостоятельностью, смелостью и фронтовым максимализмом, то есть именно теми качествами, которые помогли им уцелеть на войне.

Ветераны войны вынуждены искать применение своим силам, энергии и весьма специфическому опыту там, где, как им кажется, они нужны, где их понимают и принимают такими, какие они есть. Тогда еще относительно молодые участники военных действий снова отправляются воевать – едут в горячие точки, поступают на службу в силовые ведомства, а порой уходят в криминальные структуры – туда, где могут быть востребованы их специфические навыки и опыт. В исследованиях Д.Д.Пожидаева отмечается, что 75 % опрошенных заявляют о своем желании вернуться в Чечню или какую-нибудь другую горячую точку, причем практически каждый четвертый готов это сделать безо всяких раздумий. До 12 % бывших участников локальных вооруженных конфликтов хотели бы посвятить свою жизнь военной службе по контракту в любой воюющей армии.

Пребывание на войне относится к той экстремальной ситуации, когда человек постоянно находится в сильнейшем психоэмоциональном стрессе, следствием которого являются страх (57 %), демонстративность поведения (50 %), агрессивность (58,5 %) и подозрительность (75,5 %). Кроме того, Т.И. Еремина отмечает неустойчивость психики, при которой даже самые незначительные потери, трудности толкают человека на самоубийство; особые виды агрессии; приводят к боязни нападения сзади; чувству вины за то, что остался жив; идентификации себя с убитыми. Для участников боевых действий характерны также эмоциональная напряженность и эмоциональная обособленность, повышенная раздражительность и агрессивность, беспричинные вспышки гнева, приступы страха и тревоги. Отмечаются повторяющиеся яркие сны боевых ситуаций и ночные кошмары, навязчивые воспоминания о психотравмирующих событиях, сопровождающиеся тяжелыми переживаниями, внезапные всплески эмоций с «возвращением» в психотравмирующие ситуации. Зачастую присутствуют и мысли о самоубийстве, которые в иных случаях заканчиваются реальным осуществлением.

Патологическое состояние, связанное с отрицательным стрессом ведения боевых действий может приводить к сверхбдительности, которая проявляется в том, что человек пристально следит за всем, что происходит вокруг, словно ему постоянно угрожает опасность. Эта опасность не только внешняя, но и внутренняя. Причина ее состоит в боязни, что нежелательные травматические впечатления, обладающие разрушительной силой, прорвутся в сознание. Зачастую сверхбдительность проявляется в виде постоянного физического напряжения, которое не позволяет расслабиться и отдохнуть, может создать немало проблем.

Преувеличенное реагирование проявляется в том, что при малейшей неожиданности человек делает стремительные движения (бросается на землю при звуке низко пролетающего вертолета, резко оборачивается и принимает боевую позу, когда кто-то приближается к нему из-за спины), внезапно вздрагивает, бросается бежать, громко кричит.

Для ветеранов боевых действий характерно стремление решать проблемы с помощью грубой силы. Как правило, это касается физического силового воздействия, однако встречается также психическая, эмоциональная и вербальная агрессивность. Попросту говоря, человек склонен применять силовое давление на окружающих всякий раз, когда хочет добиться своего, даже если эта цель не является жизненно важной.

Ветераны отмечают, что приступы взрывной ярости чаще возникают под действием наркотических веществ, особенно алкоголя. Однако такие приступы появляются и без употребления наркотических веществ, так что было бы неверно считать опьянение главной причиной этих явлений.

Многие ветераны жалуются, что со времени поразивших их тяжелых событий им стало намного труднее испытывать многие чувства. Полностью или частично утрачивается способность к эмоциональным проявлениям. Труднее становится устанавливать близкие и дружеские связи с окружающими, недоступными оказываются радость, любовь, творческий подъем, игривость и спонтанность. Нередко те, кто страдает от «эмоциональной глухоты» (неспособности пережить радость, любовь, сострадание и т. д.) со времени травмирующих событий испытывают чувство вины из-за того, что выжили в тяжелых испытаниях, стоивших жизни другим. Многие жертвы посттравматического синдрома готовы на что угодно, лишь бы избежать напоминания о трагедии, о гибели товарищей. Сильное чувство вины может иногда провоцировать приступы самоуничижительного поведения.

Еще одним проявление посттравматического стрессового расстройства являются нарушения памяти и концентрации внимания, которые возникают тогда, когда появляется необходимость сосредоточиться или что-то вспомнить, по крайней мере, при определенных обстоятельствах. В некоторые моменты концентрация может быть высокой, но стоит появиться какому-либо стрессовому фактору, как человек теряет способность сосредоточиться.

Наиболее важным симптом, дающим право говорить о присутствии посттравматических стрессовых нарушений являются непрошеные воспоминания. В памяти ветерана внезапно всплывают жуткие сцены, связанные с травмирующим событием, причем эти воспоминания могут возникать как во сне, так и во время бодрствования. Наяву они появляются в тех случаях, когда окружающая обстановка чем-то напоминает случившееся «в то время», то есть во время травмирующего события: запах, образ, звук, словно бы пришедшие из той поры.

Особой разновидность непрошеных воспоминаний ветеранов о травмирующих событиях являются галлюцинаторные переживания. Они характеризуются тем, что память о случившемся выступает очень ярко, а события текущего момента как бы отходят на второй план и кажутся менее реальными, чем воспоминания.

Многие ветераны отмечают состояние депрессии, которая может достигать максимального человеческого отчаяния, когда кажется, что все бессмысленно и бесполезно. Этому сопутствуют нервное истощение, апатия и отрицательное отношение к жизни. Нервное истощение может усугубляться регулярным недосыпанием. Проблемы со сном могут выражаться в трудностях с засыпанием и прерывистым сне. Когда человека посещают ночные кошмары, есть основания считать, что он сам невольно противится засыпанию, и именно в этом причина его бессонницы: человек боится заснуть и вновь увидеть этот сон.

Общая тревожность у ветеранов, переживающих ПТСР-синдром, проявляется как на физиологическом уровне (ломота в спине, спазмы желудка, головные боли), так и в психической сфере (постоянное беспокойство и озабоченность, параноидальные явления – например, необоснованная боязнь преследования), а также в эмоциональных переживаниях (постоянное чувство страха, неуверенность в себе, комплекс вины).

На ход адаптации к новым жизненным условиям значительно влияют характерные особенности личности. В поведении человека, вернувшегося с войны, соединяются способы поведения, сформировавшиеся под воздействием стресс-факторов боевой обстановки, и прежние (довоенные) способы поведения. Психика каждого человека по-своему защищается от экстремальных воздействий, выдвигая в качестве механизмов защитного поведения двигательную возбудимость и активность, агрессию, апатию, психическую регрессию или же употребление алкоголя и наркотических веществ.

Л. Китаев-Смык дифференцировал участников боевых действий с деструктивными постстрессовыми изменениями личности на несколько подтипов:

1. «Надломившиеся», для которых свойственно постоянное переживание страха, неполноценности и склонности к жесткости, неуравновешенности. Часто они стремятся к уединению и употреблению алкоголя и наркотиков.

2. «Дурашливые», которые имеют склонность к инфантильным поступкам, неуместным шуткам. Как правило, они недооценивают реальную угрозу для собственной жизни.

3. «Остервеневшие», которые за время боевых действий выработали в себе гиперагрессивность. Они опасны и для себя, и для окружающих, особенно когда в руках у них оружие.

Самым опасным для участников боевых действий считается период, который наступает сразу после возвращения домой. На этом этапе высока вероятность суицидных попыток и поэтому особую важность приобретает постоянная поддержка близких людей. Следует отметить, что большинство участников боевых действий сумеет адаптироваться к жизни в новых условиях, однако последствия войны повлияют на всех. Попавший на войну выходит из нее другим человеком. По мнению специалистов военно-медицинской академии, полное избавление от боевого посттравматического синдрома невозможно. Синдром имеет тенденцию не только не исчезать со временем, но и становиться все более отчетливо выраженным, а также проявляться внезапно на фоне общего внешнего благополучия. Состояние военнослужащего можно улучшить только с помощью системы реабилитационных мероприятий. Реабилитация может иметь временный, но значительный успех, приводящий к резкому улучшению качества жизни.

Таким образом, изучение психологических последствий войны представляет достаточно сложный процесс, что связано с несколькими причинами. Во-первых, психологические последствия войны обусловлены, как правило, воздействием множества экстремальных факторов боевой обстановки. Поэтому их диагностика и коррекция требуют комплексного подхода. Во-вторых, на степень их проявления оказывает влияние уровень стрессогенности послевоенной обстановки, в которую попадает ветеран. В-третьих, психологические последствия войны могут проявляться не сразу после возвращения в мирные условия, а спустя некоторое время.