Наука как особый вид деятельности 1 страница

Философия науки.

Понятие науки.

Наука как особый вид деятельности.

Закономерности развития науки.

Классификация наук.

Техника и технология как социальные явления.

Взаимоотношение науки и техники.

Научно-техническая революция. Ее технологические и социальные последствия.

Социальные и этические проблемы научно-технического прогресса.

Наука и религия.

Картина мира в современной науке.

 

Философия науки.

 

Философия науки – это философское направление, исследующее наиболее общие особенности и закономерности научно-познавательной деятельности. Как особое направление философских исследований оно формируется со второй половины XIX в. в связи с необходимостью решения методологических проблем бурного развития науки.

Становление дисциплинарной структуры науки, институциональная профессионализация научной деятельности сделали настоятельной задачу осмысления сущности научно-познавательной деятельности; критической оценки предпосылок и процедур научной деятельности, протекающей в разных когнитивных и социокультурных условиях; значения и роли мировоззренческих и философских идей и представления в развитии научных исследований.

Как особое направление философия науки представлена впервые в трудах О. Конта, Г.Спенсера, Дж.С.Милля. У.Уэвелла в форме позитивизма (от латинского positivus – положительный). В центре внимания их исследований оказались по преимуществу проблемы, связанные с изучением индуктивно-логических и психологических процедур опытного познания. Основоположник позитивизма Огюст Конт (1798-1857) утверждал, что наука должна ограничится описанием внешних сторон объекта, их явлений и отбросить умозрение как средство получения знаний. Проблемы, утверждения, понятия, которые не могут быть ни разрешены, ни проверены посредством опыта, позитивизм объявил ложными или лишенными смысла. Отсюда – отрицание познавательной ценности философских исследований и утверждении, что задачи философии являются систематизация и обобщения социально-научного эмпирического знания.

В это время были заложены основные идеи позитивистского направления в философии. которые по существу определяли его развитие на различных исторических этапах. К этим исходным идеям относятся: гносеологический феноменализм – сведение научных знаний и совокупности чувственных данных и полная устранение “ненаблюдательного” из науки; методологический эмпиризм – стремление решать судьбу теоретических знаний исходя из результатов его опытной проверки; дескриптивизм – сведение всех функций науки к описанию, но не обьяснению; полная элиминация традиционных философских проблем.

Второй формой позитивизма был эмпириокритизм или махизм (конец XIX в.).Его представители Эрнст Мах, Ричард Авенариус, Анри Пуанкаре и др. – стремились осмыслить революционные процессы, которые происходили в основаниях науки на рубеже веков. Главной сферой философского анализа стали содержательные основоположения науки. Внимание махистов было сосредоточено на анализе ощущений, чувственного опыта как такового. Они утверждали, продолжая традиции “первого” позитивизма, идеал “чисто описательной” науки и отвергали объяснительную часть, считая ее излишней, метафизической. При этом они отвергали понятия причинности, необходимости, субстанции и т.п., основываясь на феноменологическом принципе определения понятий через наблюдаемые данные. ”Единственно существующим” признавался лишь опыт как совокупность всего “непосредственно наблюдаемого”, которую махисты называли “элементами мира”, якобы нейтральными относительно материи и сознания, но которые по существу оказывались “комплексом очищения”. Это даже привело к развитию некоторых мистических тенденций. Так, Милль утверждал, что позитивный тип мышления совсем не отрицает сверхприродного.

Новые проблемы, возникшие в развитии науки в 20-30-е годы ХХ в., привели к возникновению новой исторической формы позитивизма – неопозитивизма. Суть этих проблем заключалась в необходимости осмысления роли знаково-символических средств научного мышления в связи с математизацией и формализацией научных исследований, отношения теоретического аппарата науки и ее эмпирического базиса. То есть в отличие от махистов, внимание которых было сосредоточенно на анализе ощущений и чувственного опыта, неопозитивисты делали акцент на исследовании логического аппарата новейшего естествознания.

Неопозитивизм сформировался почти одновременно в трех европейских странах – Австрии (“Венский кружок”), Англии (Б.Рассел), Польше (Львовско-Варшавская школа).

Исторически первой разновидностью неопозитивизма был логический позитивизм, возникший в 20-х годах ХХ века в “Венском кружке”, объединившем логиков, математиков, философов, социологов. Его возглавлял Мориц Шлик (1882 – 1976). Значительное влияние на взгляды участников кружка оказали Людвиг Витгенштейн (1889 – 1951) и его работа "Логико-философский трактат" (1921), Бертран Рассел (1872 – 1970) и его концепция логического атомизма, Альфред Айер (1910-1989), Джордж Мур (1873 – 1958).

Логический позитивизм продолжил в новых формах традиции эмпиризма и феноменализма первых двух форм позитивизма. Предметом философии, по мнению сторонников логического позитивизма, должен быть язык науки как способ выражения знания, а также деятельность по анализу этого знания и возможностей его выражения в языке. Т.е философия возможна только как логический анализ языка. Традиционная метафизика рассматривается как учение, лишенное смысла, с точки зрения логических норм языка. "Цель философии – логическое прояснение мыслей. Философия не теория, а деятельность... Результат философии – не некоторое количество "философских предложений", но прояснение предложений".[1]

Утверждение науки (высказывания ученых) логические позитивисты относили к двум видам – теоретическому и эмпирическому. Логический анализ языка науки предполагал: 1) сведение, редукцию теоретического знания к эмпирическому и 2)чувственную, эмпирическую проверку (верификацию – от англ. verificare – проверка, подтверждение) эмпирических высказываний. Т.е. логический позитивизм стремится подвергнуть все наличное знание критическому анализу с позиций принципа верификации (верифицируемости).

Принцип верификации был задуман с одной стороны, как критерий научной осмысленности, с другой, как критерий истинности и ложности. Согласно этому принципу всякое научно осмысленное утверждение может быть сведено к совокупности протокольных предложений (предложений, образующих эмпирический базис науки), фиксирующих данные "чистого опыта", чувственные переживания субъекта (напр., "сейчас я вижу зеленое", "здесь я чувствую теплое" и т.п.). Предполагалось, что данные "чистого опыта" – комбинация неделимых, абсолютно простых фактов и событий. Они абсолютно достоверны и нейтральны по отношению ко всему остальному знанию. И с них начинается процесс познания.

В случае, если какие-либо утверждения не поддаются верификации в опыте, то они должны рассматриваться как неосмысленные, т.е. лишенные научного смысла. Например, такими научно-неосмысленными утверждениями являются:”Существует объективная реальность”, ”земля существовала до человека”, ”существует загробная жизнь”. Нельзя верифицировать и моральные высказывания – “добро”, ”зло”. Все они отнесены в класс лишенных научного смысла по той причине, что отдельный субъект не может сопоставить их со своими ощущениями. Т. е. в отличие от позитивизма ХIХ века, который считал философские проблемы неразрешимыми, неопозитивизм утверждал, что это псевдопроблемы, т.е. проблемы лишенные смысла. Большинство вопросов и предложений философов вытекает из того, что мы не понимаем логики нашего языка... И не удивительно, что самые глубочайшие проблемы на самом деле не есть проблемы (Витгенштейн).

Свою задачу логические позитивисты видели в том чтобы устранить из языка науки ”псевдонаучные” утверждения и способствовать созданию на базе физики унифицированной науки.

Однако вскоре выяснилось, что “чистый” чувственный опыт невозможен или во всяком случае, не способен сохранить свою “чистоту” при выражении его в языке. Одна из первых проблем, возникших при этом, была проблема верификации общих положений, из которых состоит основной “костяк” науки, поскольку именно в них формулируются законы природы. Принцип верификации оказался бессильным при решении вопроса о включении в науку предложений о фактах прошедшего времени и о фактах будущего времени. Неопозитивисты попытались спасти принцип верификации, высказав идею не прямой, а косвенной подтверждаемости. Несмотря на то, что принцип верификации впоследствии все более ”смягчался”, трудности объяснения теоретического уровня науки не были преодолены. Но они заставляли неопозитивистов все более основательно и тонко анализировать различные типы, виды научных предложений, уточнять логико-лингвистическую проблему смысла и значения предложений и т.д. На этом пути формальная логика, лингвистика и философия обогатились многими ценными разработками, в том числе и такими, которые внесли существенный вклад в развитие науки ХХ века.

Логическим позитивистам пришлось отказаться от многих своих исходных принципов. Кроме того, если считать, что протокольные предложения выражают “чистый” опыт субъекта, то окажется, что у каждого человека свой собственный протокольный язык. Получается, что каждый субъект имеет свою собственную науку и принимает лишь те научные предложения, которые согласуются с его личным протокольным языком.

Однако это вступает в противоречие с фактом общезначимости науки. Следовательно, необходимо отыскать “интерсубъективный” протокольный язык, который был бы общим для всех индивидов. Логические позитивисты сначала предполагали, что таким языком может быть язык физики (физикализм), а затем – “вещный” протокольный язык, предложения и термины которого обозначают чувственно воспринимаемые вещи и их свойства. Истинность протокольных предложений обосновывается наблюдением.

Протокольные предложения, по мнению логических позитивистов, оказываются нейтральными по отношению к теоретическому знанию его изменению. Как для Аристотеля, так и для Ньютона, И для Эйнштейна, листья деревьев – зеленые, а небо голубое. Однако идея языка наблюдений, полностью нейтрального по отношению к теоретическому знанию, оказалась несостоятельной, хотя и до сих пор живучей. Невыполнимой оказалась и задача сведения теоретического знания к эмпирическому.

Логические позитивисты настаивали на своих принципах лишь несколько либерализуя или видоизменяя их. Научные теории стали рассматриваться как условные теоретические конструкции принимаемые по соглашению (конвенциализм), а затем лишь эмпирически истолковываемые как удобная описание чувственных переживаний человека.

С критикой принципа верификации выступил австрийский философ Карл Поппер (Р.1902) который предложил заменить этот принцип – принципом фальсификации (от лат. falsus – ложный, fasio – делаю). Он исходил из того, что в основе отделения (демаркации) научного знания от ненаучного лежит принципиальная опровержимость (фальсифицируемость) любого утверждения, относимого к науке.

Изолированные эмпирические предположения, как правило, могут быть подвергнуты непосредственной фальсификации и отклонены на основании соответствующих экспериментальных данных либо из-за несовместимости с фундаментальными научными теориями. Т.е. Поппер сводил научную осмысленность теорий к отчетливому определению тех фактов, которые, будучи обнаруженными, опровергали бы, “фальсифицировали” данную теорию и тем самым расчищали бы почву для появления нового смелого предположения, обреченного в свою очередь пасть под ударами “эмпирической ” фальсификации.

Поппер верно подметил, что тот или иной отдельный опыт (или их ограниченная серия) не доказывает окончательно законов природы, но зато нередко их основательно опровергает.[2] Но этот путь не позволяет осуществить процесс приращения новых знаний, поскольку приходится либо признать, что нет ни одного положения науки, которое не было бы в будущем опровергнуто, либо считать нефальсифицируемыми такие, например, философские положения, которые субъект ”считает” бесспорными со своей личной точки зрения.

Начиная с 50-х годов, стала осознаваться неспособность логического позитивизма решить реальные проблемы развития научного знания. Формируется новая разновидность неопозитивизма – лингвистическая философия, которая отказалась от жестких логических требований к языку и считает, что объектом анализа должен быть естественный язык. “Задача философии есть семиотический анализ” – писал Р.Карнап. “Проблемы философии касаются не конечной природы, бытия, а семиотической структуры языка науки, включая теоретическую часть повседневного языка” (Карнап).

Т.е. на этом этапе позитивисты отказываются от понимания “непосредственно данной реальности” как совокупности чувственных данных и переходят к пониманию реальности как совокупности значений. Реальный мир – это “языковая проекция” (Айер), “нервная конструкция нашего черепа” (Кожибский),”фрагменты наших переживаний” (Чейз). Существует ли реальный мир вне сознания – вопрос, который не только нельзя решить, но который не имеет смысла. Часто эту форму позитивизма называют семантическим позитивизмом (Карнап, поздний Витгенштейн, Тарский, Чейз, Хайякава и др.).

Впервые метод философского анализа языка[3] был разработан Дж. Муром. Эти же проблемы разрабатывались и в позднем учении Л. Витгенштейна. представители лингвистической философии продолжили традиции логического позитивизма в трактовке философских проблем как псевдопроблем, утверждая, что они возникают в силу дезориентирующего влияния языка на мышление. Сам же язык они трактовали как самодовлеющую силу, как средство конструирования мира, а не как средство его отражения.

Представители семантического позитивизма считали, что философия должна объяснить явления человеческой жизни, исходя из структуры языка. Они предполагали, что люди часто не понимают друг друга через неопределенность смысла употребляемых слов. В работе с красноречивым названием “Тирания слов” Чейз утверждает, что слова сами по себе не имеют никакого значения они лишь символы. И для того чтобы избежать большинства конфликтов, необходимо только отказаться от слов, которые вызывают несогласие.

Лингвистическая философия, показав невозможность исчерпывающим образом выразить богатство естественных разговорных "идеального языка", сосредоточила исследование на эмпирическом описании различных видов употребления выражений в языке ("языковые игры", правила которых определены специфическими для них контекстами и не имеют внелингвистических объективных оснований).

В поздней своей работе "Философские исследования", вышедшей после его смерти в 1953 г., Витгенштейн требует искать не объекты, которые отвечают словам, а функции слов в человеческой деятельности. Он утверждает, что значением слов и высказываний является его употребление в языке. И в силу того что смысл и высказываний определяется конкретным контекстом, в котором они употребляются, считается принципиально невозможным найти общие черты их употребления в разных контекстах, так как последних множество.

В трактовке позднего Витгенштейна философские проблемы выступают, как результат незаконного переноса слов и предложений из одних контекстов, где они являются осмысленными, в другой, чуждый им контекст. Из-за этого возникает недопустимая "путаница". Последнюю Витгенштейн уподоблял психическому заболеванию, а в качестве средства лечения предлагал свой лингвистический анализ. Т.е. рациональное философское знание – "метафизика" – было объявлено языковым заболеванием, возникающим вследствие нарушения правил применения обыденного языка. Как и логический позитивизм, лингвистическая философия утверждает, что все знания о мире дают наука и здравый смысл; философия занимается не установлением истин, а "проясняющей" аналитической деятельностью по различению осмысленного и бессмысленного, очищению языка от "систематически вводящих в заблуждение высказываний" (Дж.Райл). При этом философы аналитического направления (именно так с 50-х годов начали называть представителей лингвистической философии) связывает свои замыслы с предварительной фиксацией в предложениях всех существующих эмпирических атомарных фактов. "Если бы Вам были известны все атомарные факты, а также то, что это (именно) все факты, то вы были бы в состоянии вывести все прочие истинные предложения только с помощью логики", – писал в связи с этим Б.Рассел.[4]

Одно из важнейших направлений в эволюции аналитической традиции связано с синтезом двух форм неопозитивизма – логического и лингвистического анализа – в понимании языка как предмета анализа. Потребности логического моделирования естественных языков, возникающие в процессе совершенствования компьютерной техники, стимулировали разработки формальной техники для исследования естественного языка (Хомский, Дж.Фодор, Дэвидсон и др.).

Тупики явно нигилистической позиции Витгенштейна в отношении самой возможности рационального философского знания породили в лингвистическом позитивизме реабилитации метафизики, т.е. философии как положительного знания. Наиболее характерна в этом отношении "описательная метафизика" П.Ф. Стросона.

Он обосновывает представление о наличии у обыденного языка единой понятийной схемы, в основе которой – специфические черты языка, приспособленные для выявления фундаментальных особенностей эмпирической реальности. Мир эмпирической реальности, но Стросому, – это мир единичностей: единичных вещей, лиц, событий. Сам язык – это определенным образом заданная понятийная схема, каркас, в которой центральное место занимают понятия: "материальные вещи” и "личности" как базисные единичности. Без первого понятия (по его мнению, была бы невозможна идентификация всех единичных объектов, без второго – идентификация различных состояний сознания человека.

Питер Стросон пытался решить вопрос об отношении и связи особенностей явлений и вещей в мире (онтология) с особенностями человеческих понятий (гносеология) и с особенностями передачи информации о мире и знаний посредством языка (коммуникация). При этом главным является коммуникативный аспект, а представления о первичности материальных вещей и личностей покоятся на инстинктивных верованиях (на "том, во что мы верим на основе инстинкта") и согласии их с понятийной схемой, которой мы оперируем ("... путем указания на то, как в них отражается эта схема”).

К концу 50-х – началу 60-х годов влияние неопозитивизма стало резко падать. Это обусловлено, с одной стороны, кризисом внутренней логики развития неопозитивизма, его исходных принципов; с другой, -необходимостью исследовать новые проблемы развития научного познания, ставшие актуальными. В отличие от позитивизма, делающего акцент на анализ готового знания и осуществляющего этот анализ формально – логическими методами, современные философы науки обращаются к истории науки, пытаются найти закономерности ее развития. Наиболее характерной особенностью их исследований является определенная реабилитация метафизических оснований наук. Они отказываются видеть границы между наукой и философией, признают осмысленность философских положений и неустранимость их из научного знания.

В философии науки множество концепций, пришедших на смену методологии неопозитивизма и исследующих проблемы развития научного знания, получило название постпозитивизма.

Сам термин ”постпозитизм” указывает на то, что общей особенностью всех этих концепций является то, что все они в той или иной степени отталкиваются в своих рассуждениях, в постановке и решении вопросов от позитивистской методологии и начинают, как правило, с ее критики. Их интересы концентрируются в основном вокруг следующих проблем: как возникает новая теория?, как она добивается признания, и каковы критерии сравнения и выбора конкурирующих научных теорий? и т. п.

Для постпозитивистского этапа в развитии философии науки характерен отказ от дихотомии эмпирического-теоретического, исчезает противопоставление фактов и теорий, контекста открытия и контекста обоснования. Вместо резкого противопоставления эмпирического знания как надежного, обоснованного, неизменного теоретическому знанию как ненадежному, необоснованному, изменчивому, постпозитивизм говорит о взаимопроникновении эмпирического и теоретического, о плавном переходе от одного уровня знаний к другому и даже об относительности этой дихотомии. Представители современной философии науки говорят о "теоретической нагруженности" фактов, показывают, что для установления фактов всегда требуется определенная теория, поэтому факт в определенной мере зависит от теории или даже детерминируется ею. Факты, установленные на основе одной теории, могут отличаться от фактов, открытых другой теорией. Поэтому смена теории часто приводит и к смене фактического базиса науки.

Общей особенностью постпозитивистских концепций является их стремление опереться на историю науки. Позитивиэм не питал интереса к истории, он брал за образец научности теории математической физики и полагал, что все научное знание в конечном счете должно приобрести форму аксиоматических или гипотетико-дедуктивных теорий. Если какие-то дисциплины далеки от этого идеала, то это свидетельствует лишь об их незрелости. Представители постпозитивизма главным объектом исследования сделали развитие знания, поэтому они вынуждены были обратиться к изучению истории возникновения, развития и смены научных идей и теорий.

Особенностью большинства постпозитивистских концепций является отказ от кумулятивизма[5] в понимании развития знания. Постпозитивизм признает, что в истории науки неизбежны существенные, коренные преобразования, когда происходит пересмотр значительной части ранее принятого и обоснованного знания – не только теорий, но фактов, методов, фундаментальных мировоззренческих представлений. Поэтому вряд ли можно говорить о линейном, поступательном развитии науки.

Если для логических позитивистов прогресс науки был чем-то несомненным, новое поколение философов науки говорит не о развитии, а об изменении научного знания. Оно подвергает сомнению постулат о прогрессивном развитии научного знания.

В западной философии науки можно условно выделить два основных направления – логическая реконструкция научного развития при помощи нормативных принципов логического характера, призванных регулировать это развитие (К.Поппер, И.Лакатос и др.), и социо-психологическая реконструкция развития научного знания и науки (Т.Кун, С.Тулмин и др.).

Направление реконструкции научного развития, основанной на изучении логики науки /логической реконструкции/, связано с идеями Карла Поппера (р.1902), изложенными в двух его основных трудах: "Логика научного открытия" (1961) и "Предложения и опровержения" (1962). В философской литературе это направление называют критическим рационализмом (К.Поппер, Дж.Агасси, И.Лакатос, Дж.Уоткинс и близкие к ним П.Фейерабенд, У.Бартли и др.).

Продолжая традиции позитивизма, критический рационализм пытается определить критерии демаркации между наукой и псевдо-наукой, стремится ограничить сферу рациональности – науку от метафизики и идеологии, которые не обладают врожденным иммунитетом против влияния иррационализма. По мысли Поппера, наука и рациональность могут и должны стать оплотом в борьбе против иррационального духа тоталитаризма и социально-политической демагогии (см. его книги "Нищета историзма" и “Открытое общество и его враги”).

Рационализм концепции Поппера противопоставляется эмпиризму неопозитивистов. Разногласия затрагивают принципы обоснования научного знания, проблемы региональной "реконструкции” научно-исследовательских процессов в их истории, понимания сущности научного метода. С точки зрения критического рационализма в научном исследовании преимущественное значение имеют не эмпирические данные, а рационально конструируемые схемы объяснения эмпирических данных.

Поппер считает, что эмпирический базис не представляет собой чего-то окончательно истинного, как полагали неопозитивисты, а является продуктом конвенции. Причем конвенции, зависящей от соответствующей теории. Рационально действует тот ученый, который строит смелые теоретические гипотезы, открытые самым разнообразным попыткам их опровержения. Синонимом рациональности являются бескомпромисная критика, основанная на принципе фальсификации.

Теория, которая не может быть опровергнута каким бы то ни было мыслимым событием, согласно взглядам К.Поппера, не научна. Неопровержимость есть не достоинство теории (как часто думают),а ее недостаток. Следствием таких утверждений является признание принципиальной гипотетичности, предположительности знания, поскольку претензия знания на абсолютную истинность противоречит принципу критицизма, и, следовательно, нерациональна.

В отличие от представителей Венского кружка К.Поппер не считал, что все философские проблемы науки сводятся лишь к анализу ее языка, выяснению значений ее терминов. "Имеется по крайней мере одна философская проблема, которой интересуется любой мыслящий человек. Это проблема космологии, проблема познания мира, включая нас самих (и наше знание) как часть этого мира”[6]. Философия при этом сводится к теории познания, иди эпистемологии (теории научного познания), а ёе центральной проблемой является проблема роста знаний.

Адекватным методом науки и философии, способствующим "росту знаний” и тем самым продвижению к истине, является метод рациональной дискуссии, т.е. метод, состоящий в "ясной четкой формулировке обсуждаемой проблемы и критическом исследовании различных ее решений”[7].

Рост научных знаний – это процесс, "идущий от старых проблем к новым посредством предположений и опровержений"... "Это есть естественный отбор гипотез: наше знание всегда состоит из совокупности тех гипотез, которые доказывают свою способность выживать в борьбе за существование; конкуренция элиминирует гипотезы, неспособные выжить" (К.Поппер. “Объектимреванное знание".

Рост научного знания, по Попперу, можно схематично изобразить так:

 

TS1

 

Р1 ТТ TS2 EE P2

...

 

TSi

 

или P1 TT EE P2

 

 

где Р1 – исходная проблема;

TSi или ТТ – пробные теории, предположительные решения (temporat theory);

EE – процедура элиминации ошибок (error elimination);

Р2 – новая проблема (или, как правило, совокупность проблем), возникающих в
результате элиминации ошибок решения Р1.

 

Важной особенностью подхода К.Поппера является концепция фаллибилизма (англ. – fallible – подверженный ошибками, ненадежный). Суть ее заключается в том, что любое научное знание носит лишь гипотетический характер, подвержено ошибкам. Процесс познания – это процесс уменьшения нашего невежества посредством элиминации ошибочных суждений, так как надежных источников получения истины нет и ни одна теория не мажет быть безусловно подтверждена. Поэтому задача умных – находить ошибки и заблуждения и устранять их посредством строгой проверки теории, практики ее посылок и выдвижения новых гипотез.

Поппер полагает, что в процессе развития научного знания старая теория всегда отбрасывается. И чем больше новая теория отличается от прежней тем – даже лучше, ибо это делает ее более смелой, а значит и более фальсифицируемой. Однако идея элиминации (“убийства”, по терминологии К.Поппера) старых теорий не удовлетворяет принцип преемственности в развитии знаний. Научные знания, хотя и "мутируют” и подвержены “естественному отбору” (как и генетический материал), не могут оторваться от накопленных историей развития науки достижений.

Вопреки мнению Поппера, с появлением новых теорий более глубокие и общие старые теории, если они давали относительно правильное знание, остаются в науке и продолжают использоваться в ней (теория Эйнштейна не привела к гибели законов Ньютона). Как правило, связь между теориями при этом подчиняется принципу соответствия.

При таком подходе, который разрабатывается Поппером, содержание научного знания может меняться как угодно: никаких эакономерностей, тенденций, направлений, определяющих, как происходит этот процесс, модель развития науки Поппера не предусматривает. Поппер утверждает, что научное знание в процессе роста усложняется и однажды научные проблемы могут стать настолько сложными, что человеческая мысль окажется не в состоянии справиться с ними.

Но Поппера это не очень беспокоит, так как он рассматривает знание как особый – третий мир, мир идей, проблем, теорий, который существует как бы самостоятельно наряду с миром физических объектов и миром физических объектов и миром сознания человека.