Какое место в системе гражданских договоров занимает признак экономического неравенства сторон? 2 страница

--------------------------------

<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 6 апреля 2000 г. N 7349/99.

Соединение различных нормообразующих факторов в одном правоотношении порождает немало вопросов, связанных с его регулированием. Далеко не всегда такое сочетание ограничивается беспроблемным совокупным применением к сложному договору правил о соединенных в нем обязательствах. Во-первых, во многих случаях нормы одного договорного института противоречат нормам другого. В связи с этим возникает вопрос о приоритетных положениях. Во-вторых, нередко соединение элементов разных договоров исключает применение "родных" норм об этих договорах <1> или требует их изменения. Например, включение элемента того или иного договора в перевозочное обязательство не влечет автоматического воспроизведения правил, установленных для него в "родном" институте. Поэтому в институте перевозки содержатся нормы, регламентирующие не только саму перевозку, но и другие обязательственные элементы, приобретшие специфику в силу присоединения к перевозке. В частности, самостоятельные отношения хранения существуют по одним правилам, а попав в "перевозочный контекст", требуют особого регулирования.

--------------------------------

<1> В частности, в связи с противоречивой судебной практикой Президиум ВАС РФ был вынужден разъяснять, какие нормы о купле-продаже применимы к договору аренды с правом выкупа, а какие не подлежат применению с учетом специфики этого смешанного договора (см.: п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой").

Поэтому, когда сочетание различных системных признаков в одном правоотношении становится устойчивым, необходимо стремиться к обеспечению сформировавшегося сочетания соответствующим регулированием, включающим принципы взаимодействия конкретных договорных институтов и, если необходимо, специальные нормы.

Процесс законодательного оформления сложных договоров идет постоянно. Ряд таких договоров включен в действующий ГК. Например, в ст. 922 ГК регламентировано хранение ценностей в банке с предоставлением клиенту индивидуального банковского сейфа. Этот вид хранения характеризуется предоставлением клиенту возможности помещать ценности в сейф и изымать их из сейфа без чьего-либо контроля, в том числе со стороны банка. При этом на банк возлагаются обязанности по предоставлению клиенту сейфа и предотвращению доступа к сейфу кого-либо без ведома клиента. Соединив в этом договоре арендное обязательство по предоставлению сейфа в пользование клиенту и обязательство по обеспечению сохранности сейфа, законодатель оформил фактически сформировавшийся смешанный договор.

Другой пример. Федеральным законом от 21 июля 2005 г. N 115-ФЗ "О концессионных соглашениях" регламентированы концессионные договоры. Согласно ст. 3 этого Закона по концессионному соглашению одна сторона (концессионер) обязуется за свой счет создать или реконструировать определенное имущество (как правило, недвижимое), право собственности на которое принадлежит или будет принадлежать другой стороне (концеденту), и осуществлять договорную деятельность с использованием этого имущества, а концедент обязуется предоставить концессионеру на срок, установленный этим соглашением, права владения и пользования объектом концессионного соглашения для осуществления указанной деятельности. В этом договоре содержатся элементы различных обязательств (в частности, подряда и аренды). Однако соединение их в одном правоотношении потребовало создания специального регулирования, применимого к концессионному соглашению в приоритетном порядке <1>.

--------------------------------

<1> Подробный анализ правовой природы концессионного соглашения см.: Городов О.А. Понятие, элементы и отраслевая принадлежность концессионного соглашения по праву России // Правоведение. 2011. N 6. С. 67 - 77.

Однако "даже если ограничиться только теми несколькими десятками типов и видов договоров, которые выделены в ГК, количество возможных их сочетаний может достичь астрономической величины. Естественно, что при таких условиях законодатель заведомо не сможет присвоить каждой комбинации свое наименование и разработать для нее специальные нормы" <1>. Как обеспечить надлежащим регулированием сложные договоры, не выделенные в ГК в качестве самостоятельных договорных типов (видов)?

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. С. 331.

В п. 3 ст. 421 ГК такие договоры именуются смешанными. Здесь же предусмотрено, что к ним применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не следует из соглашения сторон или существа смешанного договора.

Гражданско-правовое регулирование смешанных договоров выражается лишь в общем правиле о применении к ним различных договорных институтов. Подробная регламентация сложного правоотношения превращает смешанный договор в поименованный, в то время как простое законодательное упоминание, не сопровождающееся детальной регламентацией, не делает смешанный договор поименованным.

Согласно п. 3 ст. 421 ГК смешанным считается договор, в котором соединяются элементы поименованных обязательств. Эта норма обоснованно критикуется в литературе <1>. Смысл законодательного закрепления конструкции смешанного договора состоит в установлении общего принципа регулирования сложных правоотношений, заключающегося в применении к ним норм различных гражданско-правовых институтов. Поскольку к непоименованным обязательствам применимы нормы о сходных типах и видах договоров, положение п. 3 ст. 421 ГК о регулировании смешанного договора правилами о соединенных в нем обязательствах может распространяться также на договоры, в которых поименованное обязательство соединено с непоименованным или соединены только непоименованные договоры. В литературе обращается внимание на неточность формулировки п. 3 ст. 421 ГК, разрешающей контрагентам исключить применение императивных норм к смешанному договору <2>. Значение института смешанного договора заключается в подчинении правоотношения справедливым правилам, а не в выведении обязательства из-под их юрисдикции. Несовершенство приведенной нормы особенно ясно проявляется, когда императивные нормы обеспечивают права слабого контрагента или публичные интересы <3>.

--------------------------------

<1> См.: Огородов Д.В., Челышев М.Ю. Дискуссионные проблемы учения о смешанных договорах // Правоведение. 2007. N 6. С. 50, 51.

<2> Там же. С. 56, 57.

<3> См.: Брагинский М.И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах. С. 59.

Поскольку норма п. 3 ст. 421 ГК является чрезвычайно общей и не дает ответов на многие вопросы, возникающие в процессе совокупного применения различных договорных институтов, остановимся более подробно на основных принципах взаимодействия нормообразующих признаков, соединенных в смешанном договоре. Эти же принципы могут использоваться при создании нового типа (вида) договора на базе того или иного смешанного правоотношения.

Во-первых, к смешанному договору применимы лишь такие нормы, которые обусловлены системными признаками, не противоречащими друг другу. Во многих случаях отсутствие такого противоречия очевидно. Например, аренда транспортных средств и лизинг, будучи самостоятельными видами аренды, различаются по вторичным системным признакам: аренда транспортных средств выделена по специфике предмета договора, а лизинг - по признаку участия арендатора в покупке арендодателем предмета аренды. Эти вторичные факторы не противоречат друг другу, поэтому обусловленные ими нормы сочетаемы.

Однако нередко анализ сочетаемости договорных институтов осложняется тем, что некоторые из них сформулированы на основании двух нормообразующих признаков и более, при этом один из них противоречит признаку, обусловившему сочетаемый договорный институт. В такой ситуации необходимо анализировать каждую норму с позиции того, отражает она один признак, не противоречащий признаку сочетаемого договорного института, или два признака, один из которых противоречит признаку сочетаемого института. В первом случае норма применима к смешанному договору, во втором - нет.

Проиллюстрируем это на примере соотношения договоров безвозмездного пользования и аренды зданий. Институт аренды зданий отражает специфику предметного признака здания, привязанную к признаку возмездности (договор аренды считается возмездным). Институт безвозмездного пользования обусловлен фактором безвозмездности, поэтому при заключении договора безвозмездного пользования зданием возникает вопрос о применении к нему правила института аренды зданий. Для ответа на него необходимо установить, какие нормы об аренде зданий отражают предметные особенности независимо от возмездности-безвозмездности правоотношения (они могут применяться к ссуде зданий), а какие обусловлены фактором возмездности (такие применяться к ссуде здания не должны). При анализе этого соотношения прежде всего возникает вопрос о том, можно ли применять к ссуде здания некоторые правила ст. 652 ГК, регламентирующей права на земельный участок при аренде находящегося на нем здания или сооружения, и положения о форме передачи здания, установленные ст. 655 ГК.

Другой пример - соотношение институтов ренты и продажи недвижимости. Договор продажи недвижимости выделен по предметному признаку. По поводу этого же предмета - недвижимости - могут возникать рентные отношения, особенности регулирования которых обусловлены алеаторным характером встречного предоставления. Однако поскольку в институте продажи недвижимости предметный признак привязан к эквивалентно-возмездному характеру встречного предоставления, при решении вопроса о сочетании норм институтов ренты и продажи недвижимости необходимо установить, какие нормы о продаже недвижимости привязаны к признаку эквивалентно-возмездного предоставления, а какие - нет. Особенности регулирования продажи недвижимости, не зависящие от определенности-неопределенности встречного предоставления, могут применяться к рентным договорам. Нормы, определяемые не только предметом договора, но и характером встречного предоставления, должны распространяться только на продажу недвижимости. Анализ соотношения ренты и продажи недвижимости с этих позиций приводит к выводу о том, что большинство норм, регламентирующих продажу недвижимости, применимо к договору ренты, предусматривающему передачу недвижимости. Это касается, в частности, правил о праве на земельный участок при продаже здания (ст. 552 ГК) и о праве на недвижимость при продаже земельного участка (ст. 553 ГК).

В то же время применение к рентным договорам некоторых положений о продаже недвижимости требует дополнительного обоснования. Согласно ст. 555 ГК при отсутствии в договоре продажи недвижимости условия о цене договор считается незаключенным; при этом правила определения цены, предусмотренные п. 3 ст. 424 ГК, не применяются. В соответствии со ст. 594 ГК при отсутствии условия о выкупной цене в договоре постоянной ренты, по которому имущество передано под выплату ренты бесплатно, в выкупную цену наряду с годовой суммой рентных платежей включается цена имущества, определяемая по правилам п. 3 ст. 424 ГК. Будет ли считаться заключенным договор постоянной ренты, предусматривающий бесплатную передачу недвижимости под выплату ренты, если в нем не предусмотрена цена недвижимости? Ответ на этот вопрос зависит от того, отражает ст. 555 ГК специфику недвижимости как таковую (независимо от характера и определенности встречного предоставления) или она привязана к эквивалентно-возмездному способу предоставления с определенным размером оплаты.

Анализируя сочетаемость договорных институтов, важно отличать системные признаки от элементов правового механизма, обусловленного системными признаками (форма и порядок заключения, изменения и прекращения договора, круг существенных условий и т.д.). Обязательства, основанные на исключающих друг друга системных признаках, не сочетаются. При наличии противоречия между правовыми элементами различных обязательств следует говорить о коллизии правовых норм и выборе нормы, подлежащей приоритетному применению.

Во-вторых, когда системные признаки обязательств, соединенных в смешанном договоре, не противоречат друг другу, применимость нормы, содержащейся в одном из институтов, зависит от того, имеется ли ей альтернатива в другом договорном институте. Если правило, регламентирующее определенный правовой элемент, предусмотрено только для одного из соединенных обязательств, значит, в регламентации этого правового элемента нет противоречия и такая норма подлежит применению.

В связи с этим можно еще раз обратиться к соотношению ссуды и аренды здания. Статья 652 ГК регламентирует права на земельный участок при аренде находящегося на нем здания или сооружения. В институте безвозмездного пользования правило о правах на земельный участок не предусмотрено. Следовательно, между арендой здания и безвозмездным пользованием нет противоречия в регулировании названного правового элемента, поэтому ст. 652 ГК может применяться к безвозмездному пользованию зданием (сооружением).

Другой пример - соединение в одном правоотношении проката и аренды транспортных средств. Они основаны на совместимых системных признаках: один отражает субъектные особенности, другой - специфику предмета, поэтому к аренде транспортных средств применимы те нормы о прокате, которые не противоречат специфике аренды транспортных средств. Например, ст. 627 ГК установлен срок проката - до одного года, для аренды транспортных средств предельного срока не предусмотрено, поэтому договор проката транспортного средства должен ограничиваться одним годом. Для проката установлены особенности арендной платы (ст. 630 ГК), применительно к аренде транспортных средств таких особенностей нет, следовательно, ст. 630 ГК применима к аренде транспортных средств.

В-третьих, наибольшие сложности возникают, когда в соединенных договорных институтах содержатся взаимоисключающие правила, регулирующие один и тот же правовой элемент. В этой ситуации необходимо выяснять, какой системный признак имеет приоритетное значение. Смешанные договоры можно условно разделить на две группы: договоры, соединяющие равноправные системные признаки, и договоры, в которых один из признаков имеет для сторон главное, а другой - второстепенное значение. Принципы соотношения договорных институтов для названных групп различны. Смешанные договоры второй группы появляются главным образом в результате сочетания в одном правоотношении различных признаков направленности. У контрагентов может быть основная цель, для достижения которой они заключают договор, и дополнительная цель, которая лишь присоединяется к основной. Поскольку субъективная значимость основной и дополнительной целей для сторон различна, нормы, обусловленные основной направленностью (целью), должны иметь приоритет перед правилами, отражающими дополнительный признак. Например, по обязательству хранения, в котором хранителю предоставляется право возмездно пользоваться хранимой вещью, сочетаются элементы хранения и аренды. Основная направленность этого смешанного договора выражается в оказании услуг по обеспечению сохранности имущества, поскольку стороны вступают в правоотношение именно с этой целью. Предоставление права пользования предметом хранения лишь присоединяется к ней. Поэтому арендные правила могут применяться к такому договору лишь в части, не противоречащей нормам о хранении.

Таким образом, для решения вопроса о соотношении договорных институтов, соединенных в смешанном договоре, необходимо выяснять, можно ли соподчинить системные признаки по степени их значимости для контрагентов.

Когда элементы смешанного договора имеют субъективно одинаковое значение, следует говорить о правоотношении, в котором соединены равноправные системные признаки. Установление приоритетности норм, обусловленных такими признаками, представляет наибольшие сложности. Например, в договоре проката транспортного средства сочетаются признаки экономического неравенства (прокат) и предмета (транспортное средство). Нормы какого договорного института должны иметь приоритет в случае их противоречивости? В частности, по договору проката обязанность проведения текущего и капитального ремонта возлагается на арендодателя (ст. 631 ГК), а по договору аренды транспортного средства без экипажа - на арендатора (ст. 644 ГК). Договор проката считается консенсуальным, а договор аренды транспортного средства - реальным. Арендатор транспортного средства имеет право сдавать его в субаренду (ст. 647 ГК), а арендатору по договору проката такого права не предоставлено (ст. 631 ГК). На наш взгляд, отмеченные вопросы ввиду их аналитической сложности должны решаться на законодательном уровне либо путем толкования высшими судебными инстанциями.

Глава 2. НАПРАВЛЕННОСТЬ ДОГОВОРА КАК СИСТЕМНЫЙ ПРИЗНАК

А. Общая характеристика признака направленности

§ 1. Понятие направленности обязательства

Как уже отмечалось, критериями формирования системы договоров считаются значимые для права признаки общественных отношений. Один из таких признаков заключается в направленности обязательства. Результат, к которому стремятся стороны, обусловливает различные элементы регулирования, и прежде всего права и обязанности, отражающие цель правоотношения. Значимость указанного системного фактора была отмечена еще И.Б. Новицким и Л.А. Лунцем, которые писали, что попытка провести классификацию обязательств не по формальным признакам, а по существу, именно в связи с целями в области обязательственного права, "представляет интерес потому, что цель действительно является чрезвычайно существенным моментом для обязательства, определяющим содержание обязательства. Цель обязательства - это удовлетворение известного интереса, которым определяется содержание обязательства. Таким образом, когда классификация оснований возникновения обязательств ставится в связь с целью обязательств, эта классификация должна получить действительно жизненный характер" <1>.

--------------------------------

<1> Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С. 73.

Многие ученые-юристы, классифицируя договоры, исходили из того, что именно названный признак является стержневым. Однако не всеми он понимался одинаково. Соответственно, и классификации, проведенные по этому основанию, отличались одна от другой. Так, М.В. Гордон, рассматривая только обязательства из договоров, выдвинул в качестве основного классификационного критерия правовую цель договора, под которой он понимал последствия, к которым стремятся его участники. Типизация договорных отношений по правовым результатам является, по мнению М.В. Гордона, их типизацией по наиболее существенному для правовой науки признаку <1>. Принципиальная особенность классификации, предложенной М.В. Гордоном, заключается в том, что, используя системный признак правовой цели, он развел по разным группам договоры, направленные на передачу имущества в собственность и во временное пользование. Кроме того, связав системный признак правового результата с возмездностью (безвозмездностью) обязательства, он усмотрел различные правовые цели не только в получении имущества в собственность, с одной стороны, и в пользование - с другой, но также в получении имущества в собственность возмездно и безвозмездно. Как следствие, М.В. Гордон объединил в одну группу по признаку правового результата договоры дарения и ссуды.

--------------------------------

<1> См.: Гордон М.В. Указ. соч. С. 69, 70.

О.С. Иоффе, основываясь на комбинированном критерии, включающем экономические и соответствующие им юридические признаки, выделил следующие группы договоров: 1) по возмездной реализации имущества; 2) возмездной передаче имущества в пользование; 3) безвозмездной передаче имущества в собственность или в пользование; 4) производству работ; 5) оказанию услуг; 6) перевозкам; 7) кредиту и расчетам; 8) совместной деятельности; 9) страхованию <1>.

--------------------------------

<1> См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 24, 25.

О.А. Красавчиков отмечал, что "все отдельные виды обязательств должны быть разграничены между собой по признаку их направленности. В результате такого деления мы получим четыре больших группы обязательств: обязательства, направленные на передачу имущества; обязательства, направленные на оказание услуг; обязательства, направленные на выполнение работ; обязательства, направленные на передачу денег" <1>. В классификации, предложенной О.А. Красавчиковым, в одну группу объединены все обязательства, направленные на передачу имущества. В приведенной классификации направленность не зависит от того, в собственность или в пользование передается имущество.

--------------------------------

<1> Красавчиков О.А. Система отдельных видов обязательств. С. 42 - 43.

М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, используя критерий результата, разделили договоры на четыре группы, направленные: 1) на передачу имущества; 2) выполнение работ; 3) оказание услуг; 4) учреждение различных образований <1>. Как можно заметить, в приведенной классификации, как и в классификации, предложенной О.А. Красавчиковым, в одной группе объединены договоры, направленные на передачу имущества. В отдельных работах М.И. Брагинский уточняет и изменяет указанную классификацию <2>. Изложенные вопросы анализировались и другими авторами <3>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. С. 320.

<2> В частности, он объединил в одной группе обязательства, направленные на оказание услуг, договоры аренды, ссуды и хранения. См.: Брагинский М.И. Договор хранения. М., 1999. С. 53.

<3> См., например: Овчинников Н.И. Указ. соч. С. 58 - 63.

Разнообразие классификаций обусловлено неоднозначным пониманием направленности как системного признака. С одной стороны, можно сказать, что целью правоотношения считается передача имущества. При таком подходе все договоры, направленные на передачу имущества, должны быть объединены в одной классификационной группе. С другой стороны, в понятие направленности может быть вложено более конкретное содержание и, как следствие, договоры, направленные на передачу имущества в собственность, отделены от договоров, направленных на передачу имущества в пользование.

Что же все-таки необходимо понимать под направленностью договора? Теоретический и практический смыслы классификации, проведенной по значимому для договорного права системному признаку, заключаются в том, что она позволяет, с одной стороны, объединить в одной группе договоры, требующие единого (в той или иной степени) правового регулирования, а с другой стороны, разделить на разные группы договоры, требующие различной регламентации. Это относится и к признаку направленности. Поэтому в него должно быть вложено содержание, позволяющее выработать критерий, который объединяет договоры, требующие унифицированного регулирования, и разграничивает договоры, которые должны регламентироваться по-разному. Иными словами, системный признак направленности должен иметь нормообразующее значение.

Сравним, например, договор оказания услуг по взысканию долга и соглашение о замене лица в обязательстве по уплате денежного долга. В каждой из этих сделок первоначальный кредитор стремится получить сумму долга. Можно ли это назвать целью указанных обязательств? Абстрактно - да. С точки зрения формирования системы договоров - нет, потому что названная цель (получение денежной суммы) является слишком общей и бесполезной для права, поскольку размывает юридически значимые особенности отношений. Основные различия их регламентации обусловлены тем, что договор оказания услуг направлен на оказание услуги по взысканию долга, а цессия - на замену лица в обязательстве. На практике одно из различий регулирования выражается в том, что в договоре оказания услуги по взысканию долга исполнитель обязан перечислить заказчику сумму долга по основному договору только после ее получения от должника, в то время как в обязательстве возмездной цессии лицо, "купившее" право требования, обязано оплатить его, как правило, независимо от того, реализовало оно его или нет <1>.

--------------------------------

<1> Это подтверждается судебной практикой. При разрешении одного из споров перед судом встал вопрос о квалификации договора, в соответствии с которым первоначальный кредитор передал новому кредитору право требования денежного долга, а новый кредитор обязался после того, как должник рассчитается с ним по основному обязательству, уплатить первоначальному кредитору денежную сумму на 5% меньшую, чем сумма уступленного права требования. Условие договора о том, что новый кредитор расплачивается с предыдущим лишь после получения долга, свидетельствовало о том, что целью обязательства была не уступка права требования, а оказание услуг по взысканию долга. Суд учел это при квалификации договора.

Аналогичный вопрос возникает при определении направленности правоотношения, предусматривающего хранение вещей в автоматической камере хранения. Конечная экономическая цель такого договора направлена на обеспечение сохранности имущества. Однако с точки зрения формирования системы договоров этот вывод был бы неверным, поскольку приводит к необоснованному объединению в одной группе договоров, требующих принципиально различной регламентации. На обеспечение сохранности имущества могут быть направлены и договоры, предусматривающие оказание услуг по хранению (договоры хранения), и договоры, предусматривающие передачу во временное пользование имущества, обеспечивающего сохранность других вещей (договоры аренды). Для регулирования хранения вещей в автоматической камере хранения имеет значение прежде всего то, оказывает лицо услугу по обеспечению сохранности имущества или только предоставляет вещь (автоматическую камеру хранения) во временное пользование <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части второй) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М-НОРМА, 1997 (2-е издание, исправленное и дополненное).

<1> В юридической литературе нет единства мнений по вопросу о квалификации хранения в автоматической камере хранения. Одни ученые склоняются к тому, что эти обязательства являются разновидностью аренды (см., например, комментарий М.Г. Масевич к гл. 47 ГК: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996. С. 496). Другие считают, что это договор хранения (см., например: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 2-е изд. Ч. 2. С. 628). Думается, что, квалифицируя рассматриваемое обязательство, следует учитывать, что транспортная организация не несет обязанности по обеспечению сохранности имущества, помещенного в автоматическую камеру хранения, и самой камеры хранения. Она обязуется лишь предоставить в пользование имущество, специфические свойства которого позволяют обеспечивать сохранность помещенных в него вещей. Поэтому при хищении вещей из автоматической камеры хранения транспортная организация отвечает в том случае, когда это стало следствием неисправности камеры хранения. Если камера хранения была взломана, транспортная организация не несет ответственности за утрату похищенных вещей. Таким образом, поскольку данное правоотношение направлено не на оказание услуги по обеспечению сохранности имущества, а лишь на передачу вещи во временное пользование, для его регламентации в большей степени приспособлена правовая база аренды, а не хранения. Соответственно, его необходимо относить к группе договоров, направленных на передачу имущества во временное пользование, а не к группе договоров, направленных на выполнение работы (оказание услуги).

При установлении направленности, имеющей нормообразующее значение, необходимо учитывать следующее.

Во-первых, поскольку фундаментальные особенности содержания договора предопределяются не просто фактическими действиями сторон, а фактическими действиями, имеющими законченные экономическую и юридическую характеристики, направленность обязательства выражается не в основном действии обязанного лица как таковом, а в экономическом и юридическом результатах, на достижение которых направлено это действие. Это естественно, потому что применение единых норм к различным отношениям возможно, когда эти отношения имеют сущностное единство, требующее одинакового регулирования. Сами по себе фактические действия, как правило, не могут быть основой для унификации, потому что не отражают ни экономической, ни юридической сущности правоотношения.