Глава 1. Россия в системе мировых культур

Предисловие

Перед вами второе издание интересной книги «Психология межкультурных различий» активно пишущего автора, доктора социологических наук, профессора кафедры социологии Московской гуманитарно-социальной академии Владимира Викторовича Кочеткова. Первое издание, вышедшее в Саратовском государственном техническом университете в 1998 году, быстро разошлось после выхода в свет. Огромная потребность в подобной книге оставалась неудовлетворенной.

Настоящее издание, предпринятое известным столичным издательством «ПЕР СЭ», специализирующимся на выпуске психологической литературы, переработано автором, снабжено специальными иллюстрациями, облегчающими понимание текста, призвано удовлетворить эту потребность. Книга «Психология межкультурных различий» рекомендована Союзом негосударственных вузов Москвы и Московской области к изданию в качестве учебного пособия.

Изменения во втором издании коснулись структуры книги, порядка глав. В конце каждой главы приведены ключевые понятия, вопросы и задания для самостоятельной работы, список рекомендованной литературы. Завершает книгу учебная программа и содержание курса «Психология межкультурных различий», который автор читает на факультете международных отношений Московской гуманитарно-социальной академии.

Общая проблема межкультурных различий, и в частности, русского национального характера, чрезвычайно актуальна в настоящее время. Процессы глобализации, стремительное вхождение России в мировое сообщество показали, что очень многие наши соотечественники оказались не готовы к межкультурным контактам, они слабо осознают свои национальные особенности. По данным Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, из 150 млн. эмигрантов, насчитывающихся сегодня в мире, свыше 60 млн. человек — бывшие жителями СССР, из них 34 млн. — славянские народы. Ассимилировавшись с титульными национальностями, русские нередко оказываются в положении всюду чужих — маргиналов. В бывших республиках СССР они чужие потому, что русские. Приезжая в Россию, они становятся чужими на том основании, что усвоили культуру, обычаи других народов и своим внешним видом и манерами поведения больше напоминают представителей этих народов. А по мнению некоторых социологов, процессы миграции русских будут нарастать в третьем тысячелетии. Все это делает данную книгу чрезвычайно актуальной

В.В. Кочетков по образованию психолог. В 1981 году он закончил отделение психологии Саратовского государственного университета, в 1986 году— аспирантуру Института психологии АН СССР. Результаты его кандидатской диссертации опубликованы в книге «Индивидуально-психологические проблемы принятия решения», вышедшей в 1993 году в издательстве «Наука». В.В. Кочетков заведовал кафедрой психологии и педагогики Саратовского государственного университета, работал менеджером Средне-Волжского регионального отделения Росзарубежцентра (Центра международного научного и культурного сотрудничества при Правительстве Российской Федерации). Работа в Росзарубежцентре позволила ему побывать во многих странах, а образование и опыт работы психологом — провести исследования.

В 2000 году в издательстве «Социум» Института молодежи (г. Москва) вышла книга В.В. Кочеткова «Социология межкультурных различий». Автору стало узко в рамках психологии, и он вышел на социологический уровень обобщений данных, полученных по проблеме межкультурных различий. Эта книга послужила основой докторской диссертации. В настоящее время эта книга стала библиографической редкостью. Издательство «ПЕР СЭ» планирует переиздать и ее.

Автор с оптимизмом смотрит в будущее России, чувствуется, верит в ее великую миссию, что немаловажно сегодня на фоне очерняющей Россию литературы. Анализ психологических публикаций выявляет две противоположные точки зрения на будущее России: 1) Россия в будущем представляет собой сырьевой придаток и источник дешевой рабочей силы для развитых стран; 2) Россия будет играть в ближайшем будущем ключевую роль в мире. Автор придерживается второй точки зрения. В настоящее время нужна определенная степень научной зрелости и гражданской смелости, чтобы взять такую тему для книги. Описанные в ней исследования выполнены на стыке нескольких наук: психологии, социологии, политологии, но содержание их ближе всего к социальной психологии.

К явным достоинствам представленной книги относится, во-первых, приведенная в ней библиография на русском и английском языках, которая получилась, с одной стороны, достаточно полной, а с другой — даже в ней хорошо видна авторская позиция по рассматриваемой проблеме. Во-вторых, вызывает интерес приложения, в том числе методический инструментарий исследований, представленный автором на суд специалистов. Психологические методики всегда вызывают повышенное внимание и становятся предметом для дискуссий. В этом отношении содержание используемых В.В. Кочетковым методик не остается исключением. «Бросается в глаза» большое число так называемых открытых вопросов, низкая надежность и высокая трудоемкость отработки которых хорошо известны специалистам, а также 3-позиционные шкалы измерения, которые недостаточно дифференцируют изучаемые явления. Нужно отдать должное автору в том, что он ничего не «маскирует» и открыт тем самым для любых дискуссий.

Как любая новаторская работа, книга содержит спорные моменты, которые неоднократно обсуждались в Институте психологии РАН, на секции этнопсихологии Российского психологического общества, международных конференциях и симпозиумах. В некоторых дискуссиях мне приходилось лично участвовать.

К таким остро дискуссионным вопросам относится, например, содержание раздела о криминальной субкультуре как неотъемлемой характеристике русского и советского менталитета. Вызывает сомнение тезис автора о том, что нормы и ценности криминальной субкультуры, сформировавшиеся в сталинском ГУЛАГе, где побывали родственники действительно многих советских людей, оказали такое всеобъемлющее влияние на советское и российское общество. Несомненно, важно привлечение внимания к проблеме преступности, которая захлестнула современную Россию и даже вышла далеко за ее пределы, но серьезное возражение вызывает то, что криминальная субкультура рассматривается автором в качестве неотъемлемого компонента менталитета. В таких вопросах очень важна строгость в использовании не только научных терминов, но даже обычных слов. Здесь очень легко исказить тонкости вкладываемого автором смысла в текст и тем самым вызвать у читателя неадекватное его понимание. Однако, скорее, здесь идет речь не столько о некоторых текстовых «погрешностях» автора, сколько о его понимании сути проблемы, с которым мне невозможно согласиться.

Второе замечание по книге В.В. Кочеткова касается систематизированного описания русского национального характера, которое само по себе чрезвычайно интересно. На одном из заседаний секции этнопсихологии Российского психологического общества в результате очень бурной дискуссии мы пришли к выводу, что «национальный характер» — весьма неопределенное понятие, которое сложно операционализировать, оценивать, измерять. Поэтому вместо этого понятия предлагалось, например, понятие «иерархическая структура этнокультурных характеристик».

В своей книге В.В. Кочетков очень четко утверждает существование национального характера. Сейчас сложилась интересная ситуация. С одной стороны, очень авторитетные специалисты аргументированно оспаривают правомерность использования этого понятия. Но с другой стороны и журналисты, и писатели, и просто «носители» обыденного сознания и здравого смысла не только не оспаривают, но и широко используют понятие «национальный характер», нисколько не сомневаясь в его существовании и объясняя им многие другие феномены. Конечно, делается это явно нестрого, не всегда определяется его смысл, но при этом большинству понятно, что имеется в виду, когда говорится «национальный характер». Думается, что эта дискуссия далеко не завершена. Автора можно, конечно, упрекнуть в упрощенном понимании «национального характера». Однако всякий исследователь знает: если нужно сформулировать позицию определенно, недвусмысленно, то упрощение неизбежно, анализируемый феномен всегда сложнее, поэтому-то часто сознательно избегаются четкие формулировки. Но нельзя утверждать и то, что В.В. Кочетков окажется прав, используя в научном труде образное понятие «национальный характер». В истории психологии известны примеры, когда какой-то термин перестает использоваться как строго научный. Так было с термином «ум», в настоящее время оспаривается строгость использования понятия «воля» и т.д. Важно то, что автор оговаривает некоторые условия проявления национального характера: он сильнее проявляется в тех случаях, когда действуют группы людей, а не отдельные личности; различия национального характера обнаруживаются в формах проявления составляющих его свойств, а не в наличии их или отсутствии у того или иного народа.

Всякие кросскультурных исследования атрибутивно характеризуются многими сложностями, в том числе и методологическими. Очень заманчиво сравнивать группы представителей различных этнокультур по каким-то отдельным, частным психологическим переменным. Сколь бы важными ни были эти переменные, такой путь сравнения в научном отношении может быть недостаточно выверенным и приводить к явно сомнительным результатам, как это уже неоднократно случалось в этнопсихологических исследованиях, вокруг которых потом было много споров. Получалось так, что по психологическим данным один этнос умнее или интеллектуальнее другого, или одна этнокультура агрессивнее другой и т.п. Если учесть ограниченные размеры выборок, частность показателей, низкую надежность получаемых данных, невысокую валидность психологических методик и многое другое, то не приходится серьезно принимать такого рода данные как строго научные. Любой специалист в области кросскультурных исследований хорошо знает об этом, а говоря о В.В. Кочеткове, в этом я уверен, но тем не менее, и в данной работе можно обнаружить аналогичные результаты. Например, когда говорится о результатах сравнения интеллектуальных потенциалов российского и американского обществ. Хотя автором и делается ссылка на экспериментальные данные, но они всегда носят узко специальный (как сейчас стали говорить «параметрический») и чрезвычайно ограниченный характер. Когда интеллектуальный потенциал актуализируется в интеграции с эмоциональным, мотивационным или волевым, то его показатели резко изменяются, что в обычных условиях невозможно заметить, поэтому строго говоря, недопустимо констатировать преимущество интеллектуального потенциала какого бы то ни было общества.

В отечественной науке был выдвинут целый ряд идей относительно факторов, обусловивших этнокультурную специфику русского этноса. В первую очередь, это касается такого фундаментального фактора, как экстенсивный характер развития российского общества в течение практически всей его истории. Предпосылками возникновения в России культуры экстенсивного типа явились географически размытые границы, богатство природных ресурсов, остававшийся длительное время типичным высокий коэффициент прироста населения и др. Впервые упомянул об экстенсивном характере русской культуры И.И. Янжул в 1895 г. Важная роль в разработке гипотезы и концепции экстенсивности принадлежит А.А. Сусоколову, который рассматривал ее в историческом аспекте. Систему индикаторов экстенсивной культуры приводит И.М. Юсупов.

Во времена формирования русского этноса границы России на юг от Киева и на восток от Москвы были географически размыты. Традиционно высокая рождаемость приводила к постоянному пополнению населения. Русские толерантно относились к народам, проживающим на осваиваемых землях, их ментальности интегрировались. Гигантское геофизическое пространство позволяло экстенсивно использовать ресурсы, по истощении которых происходило переселение на новые, еще неосвоенные земли.

Интенсивный путь развития предполагает экономное отношение к ресурсам, высокий уровень специализации и профессионализма, безличность человеческих отношений, преобладание закона над личной властью, а формальных отношений — над неформальными. Интенсивная культура зародилась в перенаселенной Европе, где скученность требовала четкого размежевания жизненного пространства.

В будущем преобладать в развитии любой культуры, в том числе и русской, будет интенсивный путь. Переход от экстенсивного к интенсивному типу развития характерен не только для России. В разные периоды основные культуры его проходили. Средние века, в течение которых европейская цивилизация эволюционировала от экстенсивной культуры к интенсивной, были целиком заполнены войнами, восстаниями, жестокими репрессиями, рядом с которыми сталинские репрессии теряют исключительность. Экстенсивная культура характеризуется универсализмом трудовых навыков, приоритетом неформальных отношений над формальными, уравнительным характером распределения и внеэкономическими формами обмена и т.п.

Еще одно замечание касается разделения понятий национального и социального характеров. Понятия «национальный» и «социальный характер» очень непросто соотносятся. Национальный характер — это эмпирически проверяемые, естественные кластеры специфических личностных черт, общих для данной этнической группы (Д. Юм, И.С. Кон, Ю.В. Бром-лей). Социальный характер — свойства, которые побуждают людей делать то, что необходимо и целесообразно в специфических социальных условиях (Д. Рисмен, Э. Фромм). Социальный характер может изменяться в зависимости от требований общества, но национальная основа при этом остается неизменной. В последнее десятилетие социальные условия современной России сделали успешным такой тип социального характера, который на уровне обыденного сознания широко известен как «новые русские». Они были порождены господствовавшими в России 90-х годов XX века далеко не идеальными социально-экономическими условиями. Изменение этих неотъемлемой характеристике русского и советского менталитета. Вызывает сомнение тезис автора о том, что нормы и ценности криминальной субкультуры, сформировавшиеся в сталинском ГУЛАГе, где побывали родственники действительно многих советских людей, оказали такое всеобъемлющее влияние на советское и российское общество. Несомненно, важно привлечение внимания к проблеме преступности, которая захлестнула современную Россию и даже вышла далеко за ее пределы, но серьезное возражение вызывает то, что криминальная субкультура рассматривается автором в качестве неотъемлемого компонента менталитета. В таких вопросах очень важна строгость в использовании не только научных терминов, но даже обычных слов. Здесь очень легко исказить тонкости вкладываемого автором смысла в текст и тем самым вызвать у читателя неадекватное его понимание. Однако, скорее, здесь идет речь не столько о некоторых текстовых «погрешностях» автора, сколько о его понимании сути проблемы, с которым мне невозможно согласиться.

Второе замечание по книге В.В. Кочеткова касается систематизированного описания русского национального характера, которое само по себе чрезвычайно интересно. На одном из заседаний секции этнопсихологии Российского психологического общества в результате очень бурной дискуссии мы пришли к выводу, что «национальный характер» — весьма неопределенное понятие, которое сложно операционализировать, оценивать, измерять. Поэтому вместо этого понятия предлагалось, например, понятие «иерархическая структура этнокультурных характеристик».

В своей книге В.В. Кочетков очень четко утверждает существование национального характера. Сейчас сложилась интересная ситуация. С одной стороны очень авторитетные специалисты аргументировано оспаривают правомерность использования этого понятия. Но с другой стороны и журналисты, и писатели, и просто «носители» обыденного сознания и здравого смысла не только не оспаривают, но и широко используют понятие «национальный характер», нисколько не сомневаясь в его существовании и объясняя им многие другие феномены. Конечно, делается это явно нестрого, не всегда определяется его смысл, но при этом большинству понятно, что имеется в виду, когда говорится «национальный характер». Думается, что эта дискуссия далеко не завершена. Автора можно, конечно, упрекнуть в упрошенном понимании «национального характера». Однако всякий исследователь знает: если нужно сформулировать позицию определенно, недвусмысленно, то упрощение неизбежно, анализируемый феномен всегда сложнее, поэтому-то часто сознательно избегаются четкие формулировки. Но нельзя утверждать и то, что В.В. Кочетков окажется прав, используя в научном труде образное понятие «национальный характер». В истории психологии известны примеры, когда какой-то термин перестает использоваться как строго научный. Так было с термином «ум», в настоящее время оспаривается строгость использования понятия «воля» и т.д. Важно то, что автор оговаривает некоторые условия проявления национального характера: он сильнее проявляется в тех случаях, когда действуют группы людей, а не отдельные личности; различия национального характера обнаруживаются в формах проявления составляющих его свойств, а не в наличии их или отсутствии у того или иного народа.

Всякие кросскультурные исследования атрибутивно характеризуются многими сложностями, в том числе и методологическими. Очень заманчиво сравнивать группы представителей различных этнокультур по каким-то отдельным, частным психологическим переменным. Сколь бы важными ни были эти переменные, такой путь сравнения в научном отношении может быть недостаточно выверенным и приводить к явно сомнительным результатам, как это уже неоднократно случалось в этнопсихологических исследованиях, вокруг которых потом было много споров. Получалось так, что по психологическим данным один этнос умнее или интеллектуальнее другого, или одна этнокультура агрессивнее другой и т.п. Если учесть ограниченные размеры выборок, частность показателей, низкую надежность получаемых данных, невысокую валидность психологических методик и многое другое, то не приходится серьезно принимать такого рода данные как строго научные. Любой специалист в области кросскультурных исследований хорошо знает об этом, а говоря о В.В. Кочеткове, в этом я уверен, но, тем не менее, и в данной работе можно обнаружить аналогичные результаты. Например, когда говорится о результатах сравнения интеллектуальных потенциалов российского и американского обществ. Хотя автором и делается ссылка на экспериментальные данные, но они всегда носят узко специальный (как сейчас стали говорить «параметрический») и чрезвычайно ограниченный характер. Когда интеллектуальный потенциал актуализируется в интеграции с эмоциональным, мотивационным или волевым, то его показатели резко изменяются, что в обычных условиях невозможно заметить, поэтому строго говоря, недопустимо констатировать преимущество интеллектуального потенциала какого бы то ни было общества.

В отечественной науке был выдвинут целый ряд идей относительно факторов, обусловивших этнокультурную специфику русского этноса. В первую очередь, это касается такого фундаментального фактора, как экстенсивный характер развития российского общества в течение практически всей его истории. Предпосылками возникновения в России культуры экстенсивного типа явились географически размытые границы, богатство природных ресурсов, остававшийся длительное время типичным высокий коэффициент прироста населения и др. Впервые упомянул об экстенсивном характере русской культуры И.И. Янжул в 1895 г. Важная роль в разработке гипотезы и концепции экстенсивности принадлежит А.А. Сусоколову, который рассматривал ее в историческом аспекте. Систему индикаторов экстенсивной культуры приводит И.М. Юсупов.

Во времена формирования русского этноса границы России на юг от Киева и на восток от Москвы были географически размыты. Традиционно высокая рождаемость приводила к постоянному пополнению населения. Русские толерантно относились к народам, проживающим на осваиваемых землях, их ментальности интегрировались. Гигантское геофизическое пространство позволяло экстенсивно использовать ресурсы, по истощении которых происходило переселение на новые, еще неосвоенные земли.

Интенсивный путь развития предполагает экономное отношение к ресурсам, высокий уровень специализации и профессионализма, безличность человеческих отношений, преобладание закона над личной властью, а формальных отношений — над неформальными. Интенсивная культура зародилась в перенаселенной Европе, где скученность требовала четкого размежевания жизненного пространства.

В будущем преобладать в развитии любой культуры, в том числе и русской, будет интенсивный путь. Переход от экстенсивного к интенсивному типу развития характерен не только для России. В разные периоды основные культуры его проходили. Средние века, в течение которых европейская цивилизация эволюционировала от экстенсивной культуры к интенсивной, были целиком заполнены войнами, восстаниями, жестокими репрессиями, рядом с которыми сталинские репрессии теряют исключительность. Экстенсивная культура характеризуется универсализмом трудовых навыков, приоритетом неформальных отношений над формальными, уравнительным характером распределения и внеэкономическими формами обмена и т.п.

Еще одно замечание касается разделения понятий национального и социального характеров. Понятия «национальный» и «социальный характер» очень непросто соотносятся. Национальный характер — это эмпирически проверяемые, естественные кластеры специфических личностных черт, общих для данной этнической группы (Д. Юм, И.С. Кон, Ю.В. Бром-лей). Социальный характер — свойства, которые побуждают людей делать то, что необходимо и целесообразно в специфических социальных условиях (Д. Рисмен, Э. Фромм). Социальный характер может изменяться в зависимости от требований общества, но национальная основа при этом остается неизменной. В последнее десятилетие социальные условия современной России сделали успешным такой тип социального характера, который на уровне обыденного сознания широко известен как «новые русские». Они были порождены господствовавшими в России 90-х годов XX века далеко не идеальными социально-экономическими условиями. Изменение этих условий приведет к тому, что этот тип социального характера уйдет в прошлое.

Научные работы в области этнопсихологии, кросскультурной психологии неизбежно несут в себе много неоднозначного, нередко спорного — все это относится и к содержанию книги В.В. Кочеткова. Однако бесспорным для меня является то, что его авторский, а иногда и очень нетрадиционный, вызывающий явные возражения взгляд как специалиста важен для прояснения истины в проблеме межкультурных различий.

Книга иллюстрирована большим количеством забавных рисунков, способствующих лучшему пониманию текста.

Большим шагом вперед, на мой взгляд, является приведение в пятой главе книги программы и содержания учебного курса «Психология межкультурных различий». В нем автор во многом устранил те замечания, которые касаются содержания книги. В этом курсе, довольно большом по объему (он занимает почти половину книги), описаны многочисленные и интересные факты, зарисовки из жизни разных культур, хорошо иллюстрирующих основное содержание. В курсе прослеживается дальнейший ход мыслей автора. Факты и закономерности, отмеченные в основном содержании книги, получают оригинальное, неожиданное и интересное решение. Я имею в виду, в частности, концепцию экстенсивности русской культуры и концепцию психологических измерений культур Г. Хофстеде, которые В.В. Кочетков использует для объяснения особенностей русского национального характера.

Однако высказанные сомнения, возражения и замечания, которые автор, хочется надеяться, учтет в дальнейших своих исследованиях, не снижают общего положительного впечатления от книги. Остается порадоваться за студентов, аспирантов, научных работников, приступающих к ознакомлению с содержанием этого учебного пособия.

Доктор психологических наук, профессор

А.Л. Журавлев

 

Введение

В центре внимания многих исследователей психологии межкультурных различий сегодня находится Россия и, следовательно, русский национальный характер. Это связано с тем, что Россия всегда демонстрировала всему миру удивительные, не поддающиеся рациональному объяснению события. Например, уже дважды за последнее столетие русский народ пытался разрушить все, что было создано до него предыдущими поколениями.

Закономерно, что возникают многочисленные вопросы, определенного ответа на которые пока нет. Как произошло такое, что русские смогли поддаться на провокацию ничтожно маленькой части общества — большевиков? Почему жители самой большой в мире страны, очень богатой природными ресурсами, живут беднее, чем, например, жители Швейцарии, в которой никаких богатств, кроме озер, нет, или жители Германии, которую Россия победила во II мировой войне? Ведь воздух, которым люди дышат, один и тот же, реки текут везде одинаково, у всех по паре рук и ног. Как писал еще Ф. Тютчев: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, У ней особенная стать, в Россию можно только верить...»

Интерес исследователей к России в последнее время стремительно возрастает и в связи с интенсивным вхождением ее в мировое сообщество. Ученые других стран (американцы, например), активно изучают русский народ, пишут пособия о том, как делать бизнес с русскими предпринимателями и каковы особенности русского национального характера. Бездонный российский рынок, когда имеется большое количество россиян, не удовлетворивших еще своих потребностей, привлекает иностранных бизнесменов.

Открытие границ бывшего СССР также создало хорошие предпосылки для изучения того, как материальные, социальные и политические условия жизни определяют психические и поведенческие особенности народа. Сравнительный анализ показывает, что больше всего различается уровень жизни в России и наиболее развитых странах мира — таких, как США и Германия. Одновременно и наиболее сильные психологические различия наблюдаются в поведении русских, американцев, немцев. Становление новой России как великого государства непременно предполагает всесторонний анализ особенностей русского национального характера с учетом истории русского народа, его исконных корней, традиций и обычаев. Россияне много пока теряют из-за незнания особенностей собственной культуры, ее отличий от других культур. Вместе с тем, как человек может познать самого себя только через общение с другими людьми, так и народ в целом (русские) может узнать свои особенности, только сравнив себя с другими народами. Поэтому теоретическое развитие новых подходов к проблеме русского национального характера с учетом изменений, происходящих в обществе в последнее время, является задачей практической важности.

Долгое время развитие народов России, находящейся в тисках тоталитаризма, шло независимо от объективных законов этногенеза. Однако законы природы и общества действуют независимо от воли людей. В социально-экономической ситуации, наблюдаемой в современной России, они достаточно активно проявляются, например, в межнациональных конфликтах. И если политики хотят избежать бурных всплесков этнических конфликтов, они обязаны строить национальную политику с учетом объективных закономерностей этногенеза. В настоящей работе предпринята попытка изучения, обобщения и описания возможностей практического применения этих законов. Анализ современного среза российского общества (и в частности, Саратовской области) в сравнении с такими странами, как Германия и США, позволяет попытаться спрогнозировать перспективы развития России и русского народа.

Большинство работ, посвященных национальному характеру, написаны в области философии (Н.А. Бердяев, В.К. Кантор, Л.В. Карасев, Л.П. Карсавин, В.О. Ключевский, Н.О. Лосский, А.П. Мельников, В.С. Соловьев, Г.П. Федотов), социологии (М.Н. Губогло, И.А. Ильин, Л.Г. Ионин, В.И. Рукавишников, П.А. Сорокин, В.А. Ядов), истории (К.Д. Кавелин, В.И. Мильдон, В.С. Поликарпов, Д.В. Чернышевский, А.]. Тоуnbее), этнологии (СМ. Арутюнян, Ю.В. Бромлей, Л.М. Дробижева) и этнографии (Л.Н. Гумилев), культурной антропологии и художественной литературы (А.Веселый, Ф.М.Достоевский, Л.Н. Толстой, Л.К.Чуковская). Поэтому очень актуально исследование национального характера с естественнонаучных позиций экспериментальной психологии. Из психологических исследований выделяются, прежде всего, работы в области этнической психологии (Л.С. Перепелкин, Г.Г. Шлет, И.И. Янжул), психологической антропологии (А.А. Велик), психологии национальных различий (Б.Х. Бгажонков, А.О. Боронаев, А.Ф. Дашдамиров, Н. Джандильдин), общей психологии (И.Г. Дубов, Б.А. Душков, К. Касьянова), социальной психологии (Н.М. Лебедева, В.Д. Попов). Можно выделить также дореволюционный (Г.Г. Шпет, И.И. Янжул) и современный периоды в изучении национального характера. Интересным аспектом является изучение психологии русских глазами зарубежных исследователей (В.В.Дробышев) и, наоборот, изучение иностранцев русскими (Н.Е. Покровский, С.К. Рощин).

В исследованиях русского национального характера на современном этапе выделяются, помимо изучения «классического», или «исконно русского» характера (Н.А. Бердяев, В. Вейдле, М. Давыдов, К. Касьянова, Д.С. Лихачев, Л.Н. Толстой, П. Флоренский, Л.К. Чуковская, В. Штрик-Штрикфельд), также исследования особенностей «советского человека» — психологические (Р. Бистрицкас, Р. Кочюнас, Л.Я. Гозман, И.Г. Дубов, Т.И. Краснопевцева, В.Н. Подопригода, А.М. Эткинд) и социологические (Т.И. Заславская, Ю.А. Левада); и «новых русских» (Л.Г. Бледнова, В.Н. Кузнецов, В.Е. Потапов, С.А. Ушакин, В.Э. Червяков, В.А. Чередниченко, В.Д. Шапиро, М.О. Шкаратан).

Как неотъемлемая черта трех вышеперечисленных трех исторических этапов развития русского менталитета рассматривается криминальная субкультура (В.Ф. Пирожков).

Различия и сходства американского и русского национальных характеров описаны в работах Л.Д. Гудкова, В.Н. Дружинина, А.Л. Наумова, Л.С. Перепелкина, Н.А. Савченко, Ш. Паффера, Э. Джонса, Дж.А. Вильямса, D. Peabody, G. Hofstede.

Особенности немецкого характера изучали Э. Фромм, К. Abraham, A. Dundes, E.T.&M.R. Hall, R. Grousset, E. Kopper, T. Mann, Muller-Freienfels, L. Snyder, R.G.L. Waite.

В книге рассматриваются важнейшие аспекты межкультурного взаимодействия: концепция культурного шока (Н.М. Лебедева, A. Furnham, S. Bochner) и особенности невербальной коммуникации представителей разных культур (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Г.Л. Кириенко, А.Г. Ковалев, Г.В. Колшанский, В.В. Кочетков, В.А. Лабунская, М. Argyle, R.L. Birdwhistell, E.T. Hall, A. Kendon, P. Ekman, W. Friesen, J. Ryesh).

С позиций системного анализа в книге рассматривается широкий спектр понятий, связанных с межкультурными различиями. В основу положено общепсихологическое определение характера, понимаемого как совокупность устойчивых свойств индивида, в которых выражаются способы его поведения и эмоционального реагирования. Соответственно под национальным характером (по определению Ю.В. Бромлея) понимаются специфические для данной этнической общности социально-психологические черты. Нация определяется Э.А.Баграмовым как группа людей, связанных общностью экономической жизни, территории, языка, психического склада. Очень важным для понимания межкультурных различий является и понятие менталитета, отражающее своеобразие видения окружающего мира и специфику реагирования на него, детерминирующиеся экономическими и политическими условиями в историческом аспекте. И.Г.Дубов выделяет индивидуальный менталитет — присвоенные индивидом специфические способы восприятия и особенности образа мыслей, выражающиеся в специфических для данной общности формах поведения и видах деятельности. Менталитет проявляется в стереотипах поведения, принятия решения, традициях и обычаях. H.C.J. Duijker, N.H. Frejda приводят систему определений, относящихся к понятию «национальный характер». Это — модальная личность (сравнительно прочно сохранившиеся черты и типы взрослых членов данного общества) и базовая структура личности (система установок, ценностей и верований, общих для данного общества или значительной его части).

Методологической основой исследования явились наиболее фундаментальные принципы отечественной психологии: принцип детерминизма (С.Л. Рубинштейн) и принцип деятельностного подхода (А.Н. Леонтьев). Применительно к межкультурным исследованиям принцип детерминизма означает, что условия материальной жизни, природное окружение (ландшафт), климат, политические и социальные условия определяют различия менталитета и национального характера уразных народов. Согласно принципу деятельностного подхода традиционные для данной культуры формы деятельности определяют национальные особенности менталитета и характера. Теоретическими основами являются концепция культурно-исторического развития Л.С. Выготского и теория интериоризации Ж. Пиаже.

H.C.J. Duijker, N.H. Frejda выделяют следующие методы изучения национального характера: наблюдение (включенное, систематическое, синтез наблюдений разных наблюдателей), опрос, анкеты, тесты (например, рисунок на заданную тему), статистика населения (психиатрическая, демографическая), проективные методики (тесты Роршаха, Люшера). Эффективным методом изучения национального характера является интеркультурный анализ (Т.Г. Стефаненко). Перспективным для межкультурных исследований представляется метод психосемантического анализа (В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелев). Следует заметить, что применение именно психологических методов (таких как опросники и анкеты, а также межкультурный социально-психологический видеотренинг) представляет практический интерес и является актуальным сегодня.

Целью настоящей работы является системный анализ русского национального характера с методологических позиций отечественной психологии и создание экспериментально-психологической модели его изучения.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1. Анализ и обобщение исследований классических и современных отечественных и зарубежных авторов по проблеме особенностей русского национального характера («исконно русского», «советского», «новых русских»), его отличий и сходств с национальными характерами других культур (прежде всего романо-германской и англо-американской), а также особенностей межкультурного взаимодействия;

2. Экспериментально-психологическое исследование особенностей интеллекта различных социально-демографических страт российского общества и сравнение полученных результатов с аналогичными зарубежными данными;

3. Межкультурное психофизическое и экспериментально-психологическое исследование регулятивного стиля путем изучения особенностей принятия решения у лиц, профессионально принимающих решение, — руководителей;

4. Сравнительный анализ психологических особенностей лиц, занимающихся бизнесом, торговой и предпринимательской деятельностью в современной России, в развитой западной стране (Германии), бывшей социалистической стране (Польше), а также советских торговых работников застойного периода;

5. Межкультурное исследование особенностей невербальной коммуникации русских, немцев и американцев.

 

Глава 1. Россия в системе мировых культур

 

Одно из направлений в определении места России в системе других мировых культур получило название «мессианизм». Это направление приписывает России исключительную, важнейшую роль во всемирной истории.

Определение «русской идеи» было дано И.В.Киреевским, А.С.Хомяковым, К.С.Аксаковым: «Русский народ (Россия) — исключительное явление всемирной истории, поскольку обладает чертами, отсутствующими у других народов:

1. Сознательное предпочтение личным, индивидуальным интересам интересов народных, государственных, общих.

2. Преобладание интуитивных способов понимания над всеми формами логического анализа.

Бессилие логики Запада постичь бытие во всей его глубине привело Запад к кризису, выйти из которого он может только с помощью России. На нас ложится ответственность за судьбы человечества» (М.Н. Борисов, 1995).

Саратовский автор Д.В.Чернышевский, праправнук Н.Г.Чернышевского, пишет (Д.В. Чернышевский, 1993): «Русская идея — это замысел Божий о России и ответное раскрытие ему русского народа, национальный ответ на вызов Природы и Истории во всех сферах жизни. Она отвечает на вопросы почему, как и зачем жить этому народу на этой земле в этом мире. Русская идея выношена в недрах России, осознана ее лучшими сынами. Ее постижение начинал в Киеве митрополит Илларион в XI в., продолжали Владимир Мономах и Александр Невский, Сергий Радонежский и Иосиф Волоцкий, протопоп Сильвестр и Козьма Минин, Григорий Сковорода и Николай Карамзин, Александр Пушкин и Александр Хомяков, славянофилы и веховцы, Федор Достоевский и Константин Леонтьев, Владимир Соловьев и Павел Флоренский, Иван Ильин и Петр Струве, Александр Чаянов и Владимир Вернадский, Иван Солоневич и Лев Гумилев, Александр Солженицын.

В.О.Ключевский показал, как на Западе разнообразие природных типов, обилие морских и горных рубежей настойчиво навязывали людям впечатление границы, предела, точной определенности — и рождали сознание аналитическое, строго категориальное, где каждому явлению есть своя «бирка с номером», ящичек и полочка, рождали понятие закона, стоящего над бытием» (В.О. Ключевский, 1987, с. 87.). В России бескрайние просторы, ширь уходящих равнин, неуловимость переходов и очертаний породили дух широкий, вольный и неоформленный. Народ, поднимающийся среди безграничных пространств, открытый вторжениям со всех четырех сторон света, должен был или развеяться среди них, или разлиться по ним, замирить и освоить свои необозримые окраины. У русских хватило сил поднять «бремя земли» (И.А. Ионин, 1991, с 12), и земля наградила нас устремленностью в бесконечность, к запредельному, к знанию цельному, объемлющему жизнь во всей ее полноте, к синтезу Истины, Добра и Красоты.

Духовной основой русской идеи является «диктатура совести». «Не в силе Бог, а в правде», «Одно слово правды весь мир перетянет», «За правду-матку и умереть сладко», «Все минется, одна правда останется». Русский народ почитал высшей ценностью не богатство, не силу, не бранную славу — совесть и правду. Издавна известно устойчивое словосочетание «Святая Русь»; тогда как о других странах говорят: «Прекрасная Франция», «Старая Англия», «Матерь Индия», «Свободная Америка».

«Русский космизм» — яркая грань русской идеи. Собравший воедино осколки мироздания, разрушенного рационализмом европейского Нового времени, он дал образцы русской науки, стремящейся соединить разум и природу (Менделеев), математику и религию (Шафаревич), физику и химию с биологией и философией (Вернадский), историю с естествознанием (Лев Гумилев). Единое знание о едином мире — это то, что русская идея предлагает человечеству, зашедшему в тупик западной аналитической специализации.

Соборность осуществлялась в истории в казачестве, в ополчении 1812 года, в русской артели и свободной общине, в подъеме отечественной кооперации, в начале XX века соединившей частную собственность с традициями мирской солидарности.

Русский народ — народ государственный по преимуществу, он не существует помимо государства.

В политической сфере русская идея формулируется как самодержавие, централизованное государственное единство, венчающее собой свободное биение народной жизни, объединяющее ватаги и общины в несокрушимую стену, недоступную для многочисленных внешних врагов. Самодержавие не имеет ничего общего ни с европейским абсолютизмом, с борьбой сословий за права и привилегии, ни с тотальным деспотизмом. Оно объединяло сословия, распределяя среди них не права, а повинности — «тягло», и было единой соборной волей «всея Руси», которую лишь формулировал царь (князь), и далеко не всегда он мог наложить свои индивидуальные черты на эту общую волю. Суть самодержавной идеи можно выразить формулой: царь + патриарх + Земский собор (Дума) + местное самоуправление (земства) + окраинные автономии (казаки, вассальные ханства, инородческие племена, Финляндия) + неписаные обычаи, сдерживающие личный произвол не хуже английской конституции, которой тоже не существует на бумаге.

В юридической сфере русская идея — это государство правды. В этом русская идея противоположна западной теории «правового государства» с его принципом «Пусть погибнет мир, но свершится правосудие», родившейся из концепции Т. Гоббса о «войне всех против всех» и принципиально внеморальной.

В национальной сфере русская идея — это народность, сохранение культурной свободы и самобытности всех племен, входивших в состав России. Россия никогда не была тюрьмой народов.

В период кризиса мы упускаем из вида, что мировая западная цивилизация зашла в тупик и человечеству требуется смена направлений развития. Еще в 1970-е годы ученые Римского клуба предупреждали, что, если Запад не прекратит безудержную гонку за материальным прогрессом, Земля окажется под угрозой гибели. Но Запад предпочел самоограничению перекладывание бремени техногенной цивилизации на «третий мир» и Россию».

Д.В. Чернышевский полагает, что «России нужно сохранить независимость за ядерным щитом и дать ответ на основе русской идеи» (Д.В. Чернышевский, 1993).

Россия и Европа формировались и развивались независимо друг от друга, лишь эпизодически приходя в соприкосновение по причине редких династических браков, посольств и торговли. Более известная форма взаимодействия — война. Культ труда, взращиваемый в Европе, в том числе труда интеллектуального, в значительной степени определил то своеобразие европейской ментальное™, которая тяготела к созданию техники, позволявшей более интенсивно преобразовывать мир природы и культуры. У культурно-преобразовательных моделей были потребности расширения. С Востока их ограничивала Россия.

Академик Д.С. Лихачев считает, что «на планете существует несколько типов культур: китайская, японская, буддийская, исламская, европейско-христианская. Наиболее универсальна европейско-христианская культура. К ней принадлежит Россия» (Д.С. Лихачев, 1990). Т.Парсонс (Т. Parsons, 1978) считает, что весь мир формируется за счет диффузии западноевропейской культуры. Вслед за ним К.Касьянова (К. Касьянова, 1994) пишет, что американская культура — трансформированная западноевропейская. Многие авторы также отмечают, что американцы — это наиболее предприимчивые, маргинальные, авантюристичные европейцы.

Г.Хофстеде (G. Hofstede, 1991) составил «карту мира» по типам ведущих ценностей. Все страны мира он разбивает на четыре группы:

 

1. США, Англия — свойственно стремление к личному успеху, благополучию и самоактуализации.

2. Япония, Германия, латиноамериканские страны, Греция — свойственны мотивы личной безопасности, ведущие ценности — благосостояние и усердная работа.

3. Франция, Испания, Португалия, Югославия, Чили, азиатские страны — индивидуальное благополучие менее важно, чем групповая солидарность.

4. Северная Европа и Нидерланды — личный успех оценивается как общее достижение, и особое значение имеет качество человеческих связей в среде проживания. Россия ближе к этой группе.

Л.Н.Гумилев писал (Л.Н. Гумилев, 1993, с. 360): «Приступая к исследованию глобальных закономерностей этнической истории, следует сразу же отречься от принципа европоцентризма, который многими воспринимается как не требующий доказательств. В самом деле, с XVI в. по начало XX в. европейские народы захватили полмира путем колониальных операций, а другую половину — путем ввоза товаров или идей. Последние приносили тоже немалый доход. Преимущество европейцев над прочими народами было в XIX веке столь очевидным, что Ф.Гегель построил философию истории на принципе мирового прогресса, который должен был быть осуществлен германцами и англосаксами, ибо считал, что все обитатели Азии, Африки, аборигены Америки и Австралии — «неисторические» народы. Но про шло только полтора века... и стало ясно, что европейское преобладание в мире — не путь прогресса, а эпизод. Те народы, которые принято называть отсталыми, просто реликты, пережившие свой расцвет и упадок. Поэтому так бедна их материальная культура и так фрагментарна культура духовная. Этносам свойственно понятие возраста».

Весьма интересные наблюдения относительно различий русской и западной культур сделал еще в 1895 г. И.И.Янжул. В своей книге «Из психологии народов. Экономическое значение времени и пространства» (И.И. Янжул, 1895) он делит людей на три группы:

«Человек минуты» не заботится о запасах пищи для будущего. Он разводит костер и немедленно поедает полусырую рыбу, ничего не принося домой. Не знает постоянного жилища. Не работает. Подобный тип встречается и сейчас.

«Человек экстенсивной экономии времени» — земледелец. Кто набивает свой желудок растительными белками и крахмалистыми веществами, тот не может размышлять и соображать быстро и ясно. Временем дорожат в России весьма мало, потерю его не ставят ни во что; точных представлений о пространстве не существует; энергия (быстрота действий) не одобряется, приравнивается к суетливости. Все это нашло отражение в пословицах: «Тише едешь — дальше будешь», «Поспешишь — людей насмешишь», «Не спеши в Лепеши, а ночуй в Сандырах», «Работа не волк — в лес не убежит», «Баба меряла клюкой, да махнула рукой — будь да так!», «Мерил их Иван да Тарас, да у них цепь порвалась; Иван говорит — свяжем, а Тарас — ладно, и так скажем».

«Человек интенсивной экономии времени» — наивысший тип, присущий крупной промышленности. Для него характерны скорость, быстродействие, интенсивность труда. Этот тип живет для того, чтобы работать.

 

И.И. Янжул сравнивал Россию с вечно юношеским периодом в смысле наклонности к философии и поэзии, а Запад — с возмужалым, зрелым возрастом, может быть, приближающимся к старости. Запад дал миру наибольшее количество изобретений, экономящих время и пространство. Россия также много изобрела, но это осталось втуне на Родине, а на Западе повторилось.

Н.Г. Козин (1996) считает, что главный источник, дестабилизирующий Россию, взрывающий ее историю, — вненациональная Россия, исповедующая идеологию бегства от русских национальных особенностей, от ее национальных интересов.

1.1. Различия и сходства англо-американской и русской культур

Американский психолог Д.Мак-Клеланд указывал (129), что «ценности протестантской культуры формируют у человека «мотив достижения»: при воспитании в соответствующей традиции у детей особенно развивается чувство самостоятельности и личной ответственности, стремление достичь высоких личных результатов в избранной области. Эти усилия в области предпринимательской деятельности ведут к всеобщему экономическому росту» (Л.С. Перепелкин, 1990, с. 106).

Л.С.Перепелкин (1990, с. 106) отмечает следующую особенность американского общества: «В развитых обществах наукоемкое производство немыслимо без морального, опирающегося на систему ценностей стимулирования труда. Там принудительный труд неэффективен, а материальное стимулирование ослабевает вследствие высокого общего достатка и мощных социальных программ».

Л.Д.Гудков (1996, с. 22-49) описывает национальные черты русских в самоописании респондентов. Для анализа национальных стереотипов применялась методика «списков характерных качеств». Русские респонденты выбирали из 27 качеств наиболее типичные для русских и англичан в 1989 и 1994 гг. Результаты представлены в табл. 1.

 

Таблица 1.