Они стремились помогать другим духовно ищущим - и сами жили в атмосфере творчества.

Почему же обо всём этом предпочитали говорить метафорически, иносказательно и в ироничном духе?

Это было способом самозащиты. Попытка реализовать "любовь как образ жизни" в высшей степени трудна и авантюристична, она означала бесконечную борьбу как с обстоятельствами, так и с самим собой. "Нормальным людям" это чуждо, и системная идеология вызывала у них только чувство досады и раздражения. Поэтому она и находила выражение не в отвлечённых разговорах, а в конкретных действиях.⁴

1 Для большинства системных пиплов именно поиск был основной задачей. Предельная цель движения (воздействие на культуру своим творчеством, гуманизация искусства) реализовывалась немногими: это был уже один из всех возможных результатов осуществлённого поиска. У того, кто приходил к необходимости подобной деятельности, открывалось "второе дыхание" - и ради такого подвижничества он оставался в движении. Большинство же возвращалось в общество для углубления в избранном направлении, для реализации найденного - оставаясь своими людьми для Системы.

Движение держалось на одном порыве, на одном рывке, на интенсивном всплеске духовной активности составляющих его людей. Оно было бурным потоком, а не стабильной структурой. Удержаться в нём мог только тот, кто находился в состоянии "горения" - иначе наступало внутреннее разрушение и деградация (ситуация, в которой оказались не нашедшие свой индивидуальный путь олдовые).

В Системе были к месту только одержимые духовным поиском (он в среднем длился 3 - 4 года, после чего приводил к определённому результату) и творческие подвижники. Существовала формула: "чтоб можно было изменить мир к лучшему, сначала нужно изменить себя ".

Итак, Система была социальным движением (не политическим!) и методом воздействия на общество в ней было новаторское искусство, подкреплённое личным примером. Такое воздействие было высшей задачей движения, "программой - максимум" - она осуществлялась в полной мере не всегда. Но стремление к этому мифологическому идеалу помогало достичь ближних целей: реализации духовного поиска, и нахождения каждым пиплом своего места в жизни.

2 Поиск, осуществлявшийся в Системе, развивал широкий кругозор и умственную гибкость: человек встречался с самой разной информацией. Но этот поиск не был хаотическим: он был осознанным, целенаправленным, и акцентировался на религиозно-мистических, мировоззренческо-этических, или культурно-творческих проблемах. В двух первых случаях человек с благодарностью покидал движение, отыскав свой путь: он уходил в религиозные круги или интеллигенцию, где продолжал своё дальнейшее развитие. Религиозные вопросы не были прерогативой Системы - точно так же, как она не могла дать человеку окончательного мировоззрения, способного стать основой всей дальнейшей жизни (противоположный подход приводил пиплов к сектантству или к экстремизму). Переходом из движения в ряды богемы часто заканчивался и творчески-ориентированный поиск. Часто, но не всегда. В области искусства у Системы был свой собственный приоритет, свои определённые критерии, свои творцы: её потенциал раскрылся в русском роке.

Идеальное творчество предполагалось духовным по характеру (продиктованным любовью к людям, заинтересованностью в их судьбе) - что могло проявляться, в частности, как социальная тематика произведения. Но это не было синонимично требованию протеста: подлинным художником считался тот, кто, сопереживая людям, что-то утверждает своим творчеством. В Системе отрицание, протест всегда были вторичны, и основывались на каких-то позитивных ценностях. Отличительными чертами такого искусства были интенсивность "вложенного" в произведение чувства, честность, искренность, порыв - и некоммерческий характер творчества.

3 Знание и соблюдение этих традиций являлось такой же "программой-минимум", как духовный поиск. Системный пипл мог не достичь мифологической "любви по отношению ко всем живущим", но он был обязан соблюдать традиции взаимопомощи внутри движения.

4 Системный пипл предпочитал о ней не говорить в кругу малоизвестных, непроверенных людей: он руководствовался ею в жизни, но не рекламировал (так как Система - не универсальный, не всеобщий путь). Идеологию же знали все, имеющие отношение (реальное) к движению - и в их среде она открыто обсуждалась.

Ведь скрывать идеологию и "напускать туман" внутри самой Системы могут только лидеры, стремящиеся к власти. Движение первоначально было ориентировано только на идеологию, а не на "олдовых" - и лидерство в нём принимало ситуационный, временный характер. Для движения важнее были не организаторы, а вдохновители: авторитеты, пользующиеся широким уважением. Такие люди выступали, скорей, в роли советчиков - организационные вопросы в нём решались коллективно (стремление к власти всегда осуждалось в Системе, как не соответствующее характеру движения, его задачам). Влияние авторитетов на движение реализовывалось, прежде всего, через их реальный вклад в культуру: посредством творчества и личного примера. Люди же, всецело поглощённые искусством, могли и не нуждаться в помощи идеологии (подвижники перерастали её уровень, и, сливаясь непосредственно с энергией Системы, спонтанно реализовывали её нормы в повседневной жизни). Разговор с подвижниками о системном мифе вызывал у них улыбку: они им жили, но уже не концентрировались на подобных "мелочах".

 

ХИППИ И СИСТЕМА

Упадок движения в наши дни связан именно с разрушением его идеологии. Система, как и любое другое социальное образование, может существовать только тогда, когда люди чётко сознают его основы. Сегодня же в Системе торжествует аномия: можно встретить лишь отдельных энтузиастов, знающих её первоначальную идеологию.

Избавиться от всех напластований, налипших на системную доктрину, вряд ли представляется возможным: следовательно, движение обречено на деградацию. Наркотики, ленивое безделье, низкий интеллектуальный уровень - устойчивые признаки движения сегодня.

Для молодёжи, тяготеющей к системным идеалам, видимо, настало время создавать иную субкультуру. Ведь Система никогда не возродится в прежнем виде: может лишь начаться новое движение.

За фасадом высказываний об отсутствии чёткой идеологии ВСЕГДА стоят чьи-то лидерские амбиции. В тумане неопределённости (в ситуации отсутствия идей, которые можно открыто обсуждать, оспаривать, и проверять на опыте) наваривают свой авторитет "олдовые". К кому же ещё обращаться с вопросами, как не к ним, самым компетентным в области истории движения, видевшим всё собственными глазами?

Но здесь встаёт один вопрос. Если в Системе всё было связано с духовным поиском- то что же, спрашивается, нашли за годы тусования олдовые? Ведь человек их возраста и опыта давно должен был отыскать свой путь, и обладать глубокими познаниями - или стать художником, поэтом, музыкантом. Если же он ничего не достиг, то на что были потрачены годы "поиска"? Почему, как правило, олдовый говорит что-то невнятное о Дао (на уровне популярной брошюрки) или о психоделической музыке (господствуют одни и те же штампы!), когда требуется нечто большее? Где результаты поиска? Где результаты творчества?

Ответ чрезвычайно прост. Олдовые - всего лишь неудачники в мире Системы: это люди, не нашедшие свой путь. ¹ Они растратили свой шанс впустую, когда нужно было упорно искать и работать над найденным.

Годы, проведённые в Системе, должны приводить к определённому результату. Ведь само это движение - всего лишь средство, а не самоцель. Автостоп ради автостопа, коммуна ради коммуны - как всё это глупо!

Знаменитая "неопределённость" движения объяснялась тем, что выходец из Системы не терял с ней контакта, отыскав свой путь: он помогал идущим следом, он делился с ними найденным. Человек, прошедший системную школу (и больше в ней сам не нуждавшийся) оставался открытым для общения с духовно ищущими, оставался своим для движения. Когда Система потеряла изначальную идеологию и перестала следовать своим задачам, она утратила и обрамление из творческих людей: внешне малозаметную, но значимую ауру. Само же движение превратилась в подобие тоталитарной секты: со своими иконами, гимнами, суррогатными "учителями". Замкнулась на символике, на прошлом, обросла стереотипами и предрассудками.

Взять например, "неприятие академизма" - то есть антиинтеллектуализм. Что всё это значит?

Олдовым невыгодна критически настроенная, образованная паства (знание способствует свободе). В любом учебнике социологии можно прочитать о малых группах, об общественных движениях, и о законах их организации.

Нет и не может быть движения без идейной платформы (кокетливое отрицание идеологии - тоже определенная идея). Не может быть движения без лидерства или авторитетов. Зачем отрицать очевидное?

Дело в том, что честное и беспристрастное рассмотрение этих вопросов неизбежно вывело бы всех "системных" проходимцев на чистую воду: встал бы вопрос об их соответствии нормам движения.

Чётко сформулированная идейная концепция, открытая для критики и совершенствования; признающая право на сосуществование нескольких ясно изложенных версий - только она могла бы защитить движение от паразитов и мошенников. Ведь возможность сравнения, выбора, и возможность открытой дискуссии - это СВОБОДА. Возможность самому формировать свою позицию, и осознанно следовать ей - это СВОБОДА!

Пугливое шараханье от ясных, чётких, честных деклараций выдаёт как раз манипуляторов и лицемеров.

Что представляет из себя типичный олдовый? Это человек дезадаптированный: без работы, без образования и без семьи.² Но с маленькими слабостями и потребностями. Секс, пища, территория - вот что притягивает всех этих людей в Системе. В этике олдового, как правило, присутствует двойной стандарт. Возьмём такой пример: как соблазнять чужих подруг, так это для него "free love" (что исключает ревность) - а как кто-нибудь соблазнит его собственную... Куда уходит вся "одухотворённость" и "раскрепощённость"? Окружённые гаремами, словно альфа-самцы шимпанзе, олдовые и в прочих своих проявлениях легко предсказуемы с позиций социобиологии.³

Человека от животных отличает именно язык, способность к абстрагированию: во всём другом мы схожи. Отказ от рационального начала, антиинтеллектуализм, возвращают нас на уровень животных - это против человеческого естества. Ведь если от природы нам дана способность к рассуждению, то противоестественно отказываться от неё.

Итак, рациональное начало, интеллект - естественны. Поэтому их нужно развивать, использовать. По-настоящему спонтанный человек не может быть тупым и глупым: разум, как часть человеческой природы, не противоречит остальным её частям - он дополняет их.