Арго» возвращается в Грецию 9 страница

3Гомер. Одиссея VIII.517–520; Аполлодор. Цит. соч. V.22; Гигин. Мифы 240; Павсаний V.18.1; Лесх Митиленский. Цит. соч. Цит. по: Схолии к «Лисистрате» Аристофана 155; Вергилий. Цит. соч. VI.494; Диктис Критский V.12.

4Аполлодор. Цит. соч. V.21; Гомер. Илиада III.123; Лесх Митиленский. Цит. соч. Цит. по: Павсаний X.26.3; Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия I. 246; Софокл. Разрушение Илиона. Цит. по: Страбон XIII.1.53.

5Павсаний X.27.2; Пиндар. Пифийские оды V.82 и сл.; Сервий. Цит. соч. I.246; Страбон XIII.1.53.

6Ливий I.1; Сервий. Цит. соч. I.246.

7Ливий. Цит. соч.; Аполлодор. Цит. соч. V.21; Дионисий Галикарнасский I.48.

8Дионисий Галикарнасский I.48, 49 и 64; Элиан. Пестрые рассказы III.22; Гигин. Цит. соч. 254; Страбон XIII.1.53; Павсаний VIII.12.5; Вергилий. Энеида, всюду; Плутарх. Ромул 3; Ливий I.2; Лесх Митиленский. Цит. соч. Цит. по: Цец. Схолии к Ликофрону 1268.

9Гигин. Цит. соч. 101; Гомер. Цит. соч. III.123–124; Цец. Цит. соч. 495 и сл. и 314; Аполлодор. Цит. соч. V.23.

10Схолии к «Троянкам» Еврипида 31; Аполлодор. Цит. соч. V.22; Лесх Митиленский. Цит. соч. Цит. по: Павсаний X.25.3; Гигин. Цит. соч. 243; Павсаний V.19.1; Дион Хрисостом. Речи XI.1, с. 179; Цец. Цит. соч. 495; Парфений. Любовные истории 16.

11Арктин Милетский. Разрушение Илиона; Вергилий. Цит. соч. II.406; Аполлодор. Цит. соч.; Схолии к «Илиаде» Гомера XIII.66.

12Цец. Цит. соч. 365; Аполлодор. Цит. соч. V.23; Павсаний X.31.1; I.15.3 и X.26.1; Гомер. Одиссея IV.99.

13Гигин. Цит. соч. 116; Схолии к «Илиаде» Гомера XIII.66; Ликофрон 1141–1173 и схолии Цеца; Полибий XII.5; Плутарх. О медлительности божественного возмездия XII; Страбон XIII.1.40; Элиан. Пестрые рассказы. Фрагмент 47; Эней Тактик XXXI.24.

14Гомер. Илиада VI.402; Аполлодор. Цит. соч.; Еврипид, Троянки 719 и сл.; Гигин. Цит. соч. 109; Сервий. Цит. соч. II.457; Трифиодор. Взятие Трои 644–646.

15Аполлодор. Цит. соч.; Лесх Митиленский. Цит. соч. Цит. по: Цец. Схолии к Ликофрону 1268; Павсаний X.25.4.

16Сенека. Троянки 524 и сл. и 1063 и сл.

17Сервий. Цит. соч. III.322; Цец. Цит. соч. 323; Квинт Смирнский. События после Гомера (Posthomerica) XIV.210–328; Еврипид. Гекуба 107 и сл.

18Сервий. Цит. соч. Цит. по: Еврипид. Цит. соч.

19Еврипид. Цит. соч. 218 и сл. и 521–582.

20Овидий. Метаморфозы XIII.439 и сл.; Павсаний X.25.4.

21Филострат. Диалог о героях XIX.11.

22Гомер. Илиада XXII.48 и XX.407 и сл.; Гигин. Цит. соч. и 240.

23Диктис Критский II.18, 22 и 27; Сервий. Цит. соч. III.6.

24Аполлодор. Цит. соч.; Гигин. Цит. соч. III; Диктис Критский V.16; Цец. Цит. соч. 1176.

25Еврипид. Гекуба, всюду; Овидий. Цит соч. XIII.536.

26Диктис Критский V.17; Абант. Цит. по: Сервий. Цит. соч. IX.264; Ливий I.1.

 

* * *

 

1. Хорошему отношению Одиссея к таким изменникам, как Антенор и Калхас, Гомер противопоставляет предательство с его стороны таких верных товарищей, как Паламед, Большой Аякс, Малый Аякс и Диомед, и его жестокость по отношению к Астианаксу, Полидору и Поликсене. Но поскольку Юлий Цезарь и Август настаивали на своем происхождении от Энея – еще одного предателя, которого пощадил Одиссей и который считался в Риме образцом благочестия, – современный читатель уже не замечает первоначальной сатиры. Очень жаль, что до нас не дошли те слова, которыми Гекаба бранила Одиссея и его товарищей по бесчестью и которыми Гомер, вероятно, выразил свое истинное чувство. Однако превращение Гекабы в критскую Гекату, Меру или морскую суку Скиллу (см. 16.2; 91.2 и 170. f) говорит о том, что Гомер все еще верил ее проклятьям – царства, основанные на варварстве и попрании веры, не могут процветать. Мера была символом Скиллы на небесах, т.е. малая собака-звезда, и, когда она появлялась на небе, в аттическом Марафоне в ее честь приносили в жертву людей. Самой знаменитой жертвой был царь Икарий (см. 79.1), на дочери которого женился Одиссей. В первоначальном варианте мифа (см. 159. b) Одиссей должен был разделить его судьбу.

2. Хорошо известный обычай отправлять локридских девушек в Трою относится к наиболее странным в греческой истории – ведь самые авторитетные мифографы считали, что Малый Аякс не обесчестил Кассандру и что все обвинения против него – это выдумки Одиссея. Кроме того, совершенно очевидно, что локридские девушки получили право доступа в Трою не как наказание, а как почесть. Если верить Энею Тактику, то троянцы действительно пытались не допустить их к себе. Он пишет об этом, рассуждая об опасности строительства городов, имеющих потайные ходы. Его взглядам полностью соответствует тот факт, что пойманных девушек воспринимали как «оскверняющих землю», а тех, кто все-таки проникал в город, делали рабынями. Малый Аякс был сыном локридца Оилея. Это имя носил также один троянский воин, которого убил Агамемнон («Илиада» XI.93). Оно представляет собой более древнюю форму слова «Ил». На основе этого можно предположить, что Илион Приама был частично заселен локрами, т.е. доэллинским племенем лелегов (Аристотель. Фрагмент 560; Дионис Галикарнасский I.17; Страбон XIII.1.3 и 3.3). Имя локридской горы Фрикий они дали месту, которое позже называлось Кима. Кроме того, им принадлежало наследственное право поставлять Афине установленное число жриц (см. 158.8). Этим правом они пользовались намного позже завершения Троянской войны, когда город уже окончательно потерял свое политическое значение и превратился в место сентиментального паломничества – к большому недовольству троянцев, которые считали этих девушек своими исконными врагами.

3. Проклятье, просуществовавшее тысячу лет, потеряло свою силу примерно в 264 г. до н.э., что соответствует делосской, а значит и гомеровской датировке Троянской войны, хотя Эратосфен считает, что она случилась столетием позже. Тайный лаз, которым пользовался Одиссей, был обнаружен в развалинах Трои и описан Уолтером Лифом в книге «Троя: Исследование по гомеровской географии» (Лондон, 1912, с. 126–144). Однако почему Теано стала предательницей и выдала Палладий? Может быть, потому, что сама была локрийкой, – ведь была же знаменитая поэтесса из эпизефирийской Локриды по имени Теано, – и имела основания быть недовольной антилокрийской торговой политикой Приама или была уверена в падении Трои и хотела, чтобы статуя оказалась в безопасном месте, а не была захвачена Агамемноном. Гомер называет ее дочерью фракийца Киссея, а во Фракии была как минимум одна локрийская колония, а именно: Абдера (см. 130. c). Будучи локрийкой, Теано должна была вести свою родословную по материнской линии (Полибий XII.5.6) и могла иметь прозвище Киссеида («плющовая женщина») в честь Афины, основной праздник которой приходился на месяц плюща (см. 52.3).

4. В кратком изложении трагедии Софокла «Аякс» упоминается о ссоре между Одиссеем и Аяксом из-за Палладия, возникшей после падения Трои. Однако речь должна идти о Малом Аяксе, поскольку Большой Аякс к тому времени уже покончил жизнь самоубийством. Поэтому можно предположить, что Малый Аякс, а не Диомед, водил Одиссея по лазу, чтобы добыть Палладий с помощью своей соотечественницы Теано. Можно также представить, что Одиссей обвинил Малого Аякса в попытке обесчестить жрицу, которая не являлась локрийкой и всеми силами вцепилась в статую, которую Теано помогала ему утащить. Сам же Малый Аякс после всего происшедшего мог признать свою ошибку и объяснить, что при тех обстоятельствах он не мог быть менее грубым по отношению к той жрице. Это событие через несколько столетий могло послужить поводом для троянцев, старавшихся лишить локрийских девушек права служить жрицами Афины в храме. Для этого троянцы и представляли прибытие девушек как плату за проступок Аякса, несмотря на то, что Афина в конце концов сама наказала его, поразив перуном; более того, эти девушки использовались на самой черной работе. Одиссей мог настоять на своем праве сопровождать Малого Аякса в цитадель на том основании, что Закинф, эпоним-предок приведенных им закинфов, фигурировал в одном из списков древнейших троянских царей.

5. Это же могло объяснить, почему Гекаба не выдала Одиссея троянцам, когда тот проник в город как лазутчик. Ее также называют «дочерью Киссея». Быть может, она была другой локрийкой родом из Фракии, которая помогла Аяксу завладеть Палладием? У Гекабы не было причин для особой любви к Одиссею, поэтому, помогая ему бежать, она заботилась лишь о том, чтобы он не рассказал о ее предательстве троянцам. Бесспорно, Одиссей покинул город по водостоку, а не через ворота, «убив множество троянцев», как он потом хвастал. При дележе добычи Одиссей мог требовать себе престарелую Гекабу потому, что она была живым свидетелем того, что произошло при похищении Палладия, и, держа ее около себя, мог заткнуть ей рот. Похоже, что прежде чем умереть, она успела все рассказать кому-то.

6. Одной из главных причин возникновения Троянской войны (см. 158. r и 160. b) было похищение Теламоном сестры Приама Гесионы, матери Тевкра и, следовательно, родственницы Малого Аякса. Это указывает на наличие продолжительных трений между Приамом и локрами в Греции. Патрокл, нанесший троянцам такие тяжелые потери, также был локром; его называют братом Абдера.

Имя Астианакс («царь города»), а также уровень, на котором решался вопрос о его смерти, предполагает наличие изображения, навеявшего сам рассказ. Оно, должно быть, изображало обряд принесения в жертву ребенка при освящении нового города. Такой обычай издревле существовал в Восточном Средиземноморье (Цар. 16.34).

7. Союзники Агамемнона недолго пользовались плодами своей победы над Троей. Между 1100 и 1050 гг. до н.э. нашествие дорийцев разрушило микенскую культуру на Пелопоннесе, и наступили «темные времена». Прошло одно или два столетия, прежде чем ионийцы, вынужденные под давлением дорийцев переселиться в Малую Азию, не начали свое культурное возрождение, о чем надежно свидетельствует Гомер.

8. Странствия Энея принадлежат не греческой, а римской мифологии, поэтому здесь они рассматриваться не будут.

 

Возвращение домой

 

«Поплывем, не теряя времени, – произнес Менелай, – пока дуют попутные ветры». «Нет, нет! – ответил Агамемнон, – сначала совершим жертвоприношение Афине». «Мы, греки, ничем не обязаны Афине! – был ответ Менелая. – Она слишком долго защищала троянскую цитадель». Братья расстались в ссоре, чтобы уже никогда не встретиться: если Агамемнон, Диомед и Нестор добрались домой вполне благополучно, то Менелай попал в бурю, насланную Афиной, и из всех его кораблей осталось только пять. Их прибило к критскому побережью, откуда Менелай пересек море и приплыл в Египет. Целых восемь лет пробыл он в южных водах, не имея возможности вернуться. Он посетил Кипр, Финикию, Эфиопию и Ливию, цари которых принимали его очень гостеприимно, одаривая богатыми дарами. Наконец, он прибыл на Фарос, где нимфа Эйдофея посоветовала ему поймать ее отца, ясновидца и морского бога Протея, который лишь один знал, как разрушить чары и добиться того, чтобы подул попутный южный ветер.

Менелай и три его спутника, спрятавшись под вонючими тюленьими шкурами, лежали на морском берегу. В полдень к ним присоединились сотни тюленей – стадо Протея. Потом появился сам Протей и лег спать среди тюленей. Менелай со своими спутниками схватили его и, хотя он превращался во льва, змея, пантеру, вепря, текущую воду и лиственное дерево, держали его крепко и заставили объявить пророчество. Он объявил, что Агамемнон убит и что Менелаю следует вновь посетить Египет, чтобы умилостивить богов, принеся им в жертву гекатомбы животных. Менелай сделал, как было сказано, и не успел он на берегу реки Египет воздвигнуть кенотаф Агамемнону, как задули попутные ветры. Он прибыл в Спарту в сопровождении Елены в тот самый день, когда Орест отомстил за убийство Агамемнона1.

b. Множество кораблей, на которых не было знаменитых вождей, потерпели крушение у Эвбейского побережья из-за того, что Навплий зажег маяк на горе Кафарей, чтобы погубить своих врагов, которые должны были принять этот огонь за маяк, указывавший вход в безопасный Пагасейский залив. Но это преступление стало известно Зевсу, и много лет спустя жизнь Навплия закончилась из-за такого же ложного маяка2.

c. Амфилох, Калхас, Подалирий и другие отправились по земле до Колофона, где Калхас умер, как и было предсказано, встретив «прорицателя, более могучего, чем он». Им оказался не кто иной, как Мопс, сын Аполлона и дочери Тиресия Манто. Дикая плодоносящая смоковница росла в Колофоне. Калхас, желая привести Мопса в замешательство, спросил: «Не скажешь ли мне, дорогой, сколько смокв принесет это дерево?» Мопс закрыл глаза как человек, который больше доверяет своему внутреннему голосу, чем простым вычислениям, и ответил: «Ну, конечно, десять тысяч смокв и еще одна смоква». Когда плоды собрали, то оказалось, что Мопс не ошибся. «Перейдем теперь от тысяч к меньшим количествам, – с недоброй улыбкой произнес Мопс. – Как ты думаешь, сколько поросят в утробе этой супоросой свиньи, какого они пола и когда она принесет приплод?»

«Восемь поросят, все они самцы, а приплод будет через девять дней», – произнес первое что пришло в голову Калхас в надежде, что ему удастся уйти раньше, чем можно будет проверить его слова. «Я думаю, что будет три поросенка и только один из них кабанчик, – причем родятся они завтра ровно в полдень и ни минутой раньше». Мопс еще раз оказался прав, сердце Калхаса не выдержало – и он умер. Друзья похоронили его у мыса Нотия3.

d. Робкий Подалирий, чтобы не обращаться к своим друзьям-ясновидцам за советом, где ему лучше поселиться, предпочел спросить об этом Дельфийскую пифию, которая довольно раздраженно посоветовала ему идти туда, где он останется жив и невредим, если даже рухнут небеса. После длительных раздумий он выбрал место в Карии, которое называлось Сирн. Со всех сторон оно было окружено горами, вершины которых, как он надеялся, не дадут упасть голубой тверди, если даже небосвод соскользнет с плеч Атланта. Италийцы построили Подалирию святилище героя на горе Дрий в Давнии; на вершине этой горы призрак Калхаса через сновидения раздает оракулы4.

e. Между Мопсом и Амфилохом разгорелся спор. Вместе они основали город Малл в Киликии, и, когда Амфилох вернулся в свой родной город Аргос в Акарнании, Мопс стал единоличным правителем. Амфилох, которому не понравилась жизнь в Аргосе, через двенадцать месяцев вновь вернулся в Малл в надежде получить прежнюю власть, но Мопс грубо заявил, чтобы он убирался. Когда разгневанные маллийцы предложили решить спор поединком, соперники схватились и оба пали замертво. Погребальные костры были сложены таким образом, чтобы противники не касались друг друга во время сожжения, однако их тени были столь дружны, что решили основать общий оракул, который за правдивость предсказаний уважают сейчас даже больше, чем Дельфийский оракул Аполлона. Все вопросы, задаваемые оракулу, записываются на восковых дощечках, а ответы даются через сновидения всего за два медяка5.

f. Неоптолем отплыл сразу же, как принес жертвы богам и тени своего отца. Благодаря пророческому совету своего друга Гелена ему удалось избежать бури, в которую попали Менелай и Идоменей, и укрыться в Молоссии. Убив царя Феникса и выдав его жену за Гелена, ставшего таким образом царем молоссов, а потом основав новую столицу, Неоптолем, наконец, добрался до Иолка6. Там он унаследовал царство от своего деда Пелея, изгнанного сыновьями Акаста7. По совету Гелена, он не остался в этом царстве, а сжег корабли и отправился в глубь материка в Эпир к Додонскому оракулу, где его приветствовали сородичи. Они стояли лагерем, ночуя под растянутыми на остриях копий шерстяными одеялами. И тут Неоптолем вспомнил слова Гелена: «Там, где найдешь дом с основанием из железа, деревянными стенами и шерстяной крышей, остановись, принеси жертвы богам и построй город!» Здесь Андромаха родила ему еще двух сыновей, которых назвали Пиелом и Пергамом.

g. Однако его ждал бесславный конец. Отправившись в Дельфы, он потребовал удовлетворения за убийство своего отца Ахилла, которого Аполлон, принявший обличье Париса, как говорят, убил в троянском храме. Когда пифия холодно отклонила его претензию, он ограбил и сжег святилище. Потом Неоптолем отправился в Спарту и заявил, что еще до войны под Троей Менелай обручил его с Гермионой, но, несмотря на это, ее дед Тиндарей отдал ее сыну Агамемнона Оресту. Поскольку Ореста преследуют сейчас эринии, а боги прокляли, то будет лишь справедливо, рассуждал он, если Гермиона станет его женой. Несмотря на протесты Ореста, спартанцы удовлетворили просьбу Неоптолема и свадьба состоялась в Спарте. Гермиона, однако, оказалась бесплодной, и Неоптолем вернулся в Дельфы и, войдя в закопченое языками пламени святилище, которое Аполлон решил заново отстроить, спросил, почему у Гермионы нет потомства.

h. Ему повелели принести умилостивительные жертвы богу, совершая которые он встретился у алтаря с Орестом. Орест разделался бы с ним, но Аполлон не дал этому свершиться, поскольку решил, что Неоптолем должен пасть от руки другого человека, но в тот же день. В Дельфах было заведено, что мясо жертвенных животных всегда доставалось храмовым слугам, но Неоптолем, по незнанию, не смог перенести одного вида того, как на его глазах куда-то тащат жирные туши освежеванных им быков и решил помешать этому. «Пора избавиться от этого беспокойного сына Ахилла!» – коротко произнесла пифия, после чего некто по имени Махарей из Фокиды убил Неоптолема жертвенным ножом.

«Похороните его под порогом нашего нового святилища, – приказала жрица. – Он был знаменитым воином и его тень будет защищать вас от всех, кто ни нападет. А если он искренне раскаялся в оскорблении, нанесенном Аполлону, то пусть дух его возглавляет шествия и жертвоприношения в честь таких же героев, как он сам».

Некоторые, правда, говорят, что убийство подстроил Орест8.

i. Афинянин Демофонт, возвращаясь домой, причалил к фракийскому берегу, где в него влюбилась Филлида, царевна бисалтов. Он женился на ней и стал царем. Когда ему надоела Фракия и он захотел возобновить свои странствия, Филлида оказалась бессильной удержать его. «Я должен отправиться в Афины, чтобы поклониться матери, которую я в последний раз видел одиннадцать лет назад», – сказал Демофонт. «Ты должен был подумать об этом до того, как занять трон, – отвечала заплаканная Филлида. – Ты сейчас не можешь отсутствовать более нескольких месяцев». Демофонт поклялся всеми богами Олимпа, что вернется через год, но Филлида знала, что он лжет. Она проводила его до самого порта под названием Эннеоды и там вручила ему ларец. «В нем, – сказала она, – талисман. Открой его, когда совсем потеряешь надежду вернуться ко мне».

j. У Демофонта не было никакого желания возвращаться в Афины. Он повел корабль на юго-восток к Кипру, где и обосновался. Когда год прошел, Филлида прокляла его именем матери Реи, приняла яд и умерла. В тот же самый час любопытство одолело Демофонта, он открыл ларец и, увидев его содержимое, вскочил на коня и в страхе поскакал, выхватив меч и плашмя колотя им по голове лошади. Лошадь споткнулась, упала, меч выпал у него из рук, воткнулся в землю острием вверх и пронзил его, когда он летел через голову лошади.

Рассказывают еще об одной фракийской царевне по имени Филлида, которая влюбилась в брата Демофонта по имени Акамант, и, когда бури задержали его возвращение из Трои, умерла от печали и была превращена в миндальное дерево. Очень часто этих двух царевен путают между собой9.

k. Диомед, как Агамемнон и другие, испытал на себе враждебность Афродиты. Сначала его корабль выбросило на ликийский берег, где царь Лик наверняка бы принес его в жертву Аресу, если бы царевна Каллироя не помогла Диомеду бежать. Оказавшись в Аргосе, он узнал, что, по наущению Навплия, его жена Эгиалея сожительствует с Кометом или, как утверждают некоторые, с Ипполитом. В Коринфе до него дошла весть, что его дед Ойней нуждается в помощи против каких-то людей, восставших с оружием. Тогда Диомед отправился в Этолию и устранил все опасности для дедовского трона. Правда, некоторые говорят, что Диомед вынужден был покинуть Аргос задолго до Троянской войны, когда вернулся из успешного похода эпигонов против Фив, и что заполучить назад свое царство ему помог Агамемнон10. Остаток жизни он провел в италийской Давнии, где женился на Евиппе, дочери царя Давна, и сумел построить много знаменитых городов, включая Брундисий. Может быть, поэтому Давн из зависти убил Диомеда, когда тот был уже в пожилом возрасте, и похоронил его на одном из островов, называемых теперь Диомедовы острова. По другому свидетельству, он неожиданно исчез, по воле богов, а его спутники превратились в кротких и ручных птиц, которые до сих пор гнездятся на этих островах. Золотые доспехи Диомеда удалось сохранить жрецам Афины в Апулийской Лукерии, и ему, как богу, поклоняются в Венетии и на юге Италии11.

l. Навплий заставил изменить мужу и жену Идоменея Меду. Она взяла себе в любовники некоего Левка, но тот вскоре изгнал ее из дворца вместе с дочерью Идоменея Клисифирой и убил их в храме, где они пытались найти убежище. После этих событий Левк убедил десять городов уйти из-под власти своего законного царя, а сам захватил трон. Захваченный бурей на пути на Крит, Идоменей поклялся принести в жертву Посейдону первого встречного. Этим встречным оказался его собственный сын или, как говорят некоторые, одна из его дочерей. Когда он уже готовился выполнить свое обещание, на страну напал мор и жертвоприношение было отложено. У Левка теперь появился хороший предлог, чтобы изгнать Идоменея, и тот переселился в Салентинскую область Калабрии, где и прожил до самой смерти12.

m. Лишь немногим грекам удалось вернуться домой, да и тех ждали одни лишь беды. Восставшие горожане изгнали Филоктета из его города Мелибеи, что в Фессалии. Он вынужден был бежать на юг Италии, где основал Петелию и Кримиссу, расположенную около Кротона, а нескольких своих спутников отправил на помощь Эгесту, чтобы укрепить сицилийский город Эгесту. Свой знаменитый лук он подарил святилищу Обезумевшего Аполлона в Кримиссе. Когда он умер, его похоронили на берегу реки Сибарис13.

n. Встречные ветры отнесли Гунея в Ливию, где он и решил остаться. Фидипп вместе с жителями Коса сначала отправился к берегам Андроса, а потом на Кипр, где, кроме него, осел Агапенор. Менесфей не вернулся на царский трон в Афины, а занял пустовавший в то время трон Мелоса. Некоторые, правда, считают, что он погиб под Троей. Спутники Элпенора потерпели крушение у побережья Эпира и захватили Аполлонию. Спутники Протесилая разбились у Пеллены во фракийском Херсонесе, родосцы Тлептолема потерпели крушение у одного из Иберийских островов, откуда часть их вновь поплыла на запад, в Италию. В войне против варваров луканов им помог Филоктет14. Повесть о странствиях Одиссея в изложении Гомера рассказывают двадцать четыре вечера подряд.

o. Только Нестор, который всегда был честен, осторожен, добр, вежлив и почтительно относился к богам, благополучно вернулся в Пилос, где счастливо дожил до старости, ни с кем не воюя и окруженный смелыми и разумными сыновьями. Такова была воля всемогущего Зевса15.

 

1Аполлодор. Эпитома VI.1; Гомер. Одисея III.130 и сл. и IV.77–592; Агий. изд. Кинхелем. Цит. по: Прокл. Фрагменты греческих эпиков, с. 53.

2Аполлодор II.1.5 и Эпитома VI.11; Еврипид. Елена 766 и сл. и 1126 и сл.; Гигин. Мифы 116; Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия XI.260.

3Аполлодор. Цит. Соч. VI.2–4; Страбон XIV.1.27 (цит. Гесиода, Софокла и Ферекида); Цец. Схолии к Ликофрону 427 и 980.

4Аполлодор. Цит. соч. VI.18; Павсаний III.26.7; Стефан Византийский под словом Syrna; Страбон VI.3.9; Цец. Цит. соч. 1047.

5Аполлодор III.7.7 и Эпитома VI.19; Цец. Цит. соч. 440–442; Страбон XIV.5.16; Павсаний I.34.3; Лукиан. Александр 19; Плутарх. Почему молчат оракулы 45; Цицерон. О дивинации I.40.88; Дион Кассий LXXIII.7.

6Аполлодор. Эпитома VI.12 и 13; Агий. Цит. соч.; Сервий. Цит соч. II.166; Схолии к «Одиссее» Гомера III.188.

7Диктис Критский VI.7–9.

8Гомер. Одиссея IV.1–9; Аполлодор. Цит. соч. VI.13–14; Еврипид. Андромаха 891–1085 и Орест 1649 и схолии; Гигин. Цит. соч. 123; Евстафий. Комментарий к «Одиссее» Гомера IV.3; Схолии к «Андромахе» Еврипида 32 и 51; Овидий. Героини VIII.31 и сл.; Павсаний X.7.1. и X.24.4–5; Пиндар. Немейские оды VII.50–70 и схолии; Вергилий. Энеида III.330; Страбон IX.3.9.

9Аполлодор. Цит. соч. VI.16; Цец. Цит. соч. 495; Лукиан. О пляске 40; Гигин. Цит. соч. 59; Сервий. Комментарии к «Эклогам» Вергилия V.10.

10Диктис Критский VI.2; Цец. Цит. соч. 609; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII.9; Гигин. Цит. соч. 175; Аполлодор I.8.6; Павсаний II.25.2.

11Павсаний I.11; Сервий. Цит. соч. VIII.9 и XI.246; Цец. Цит. соч.. 602 и 618; Страбон. Цит. соч. VI.3.8–9; Схолии к «Немейским одам» Пиндара X.12; Скилакс, с.6.

12Аполлодор. Цит. соч. VI.10; Цец. Цит. соч. 384–386; Сервий. Цит. соч. III.121 и XI.264; Вергилий. Энеида 121 и сл. и 400 и сл.

13Цец. Схолии к Ликофрону 911. Цит. по: «Эпитома» Аполлодора VI.158; Гомер. Илиада. II.717 и сл.; Страбон VI.1.3; Аристотель. О чудесах 107.

14Цец. Цит. соч. 911; Павсаний I.17.6.

15Гомер. Одиссея IV.209 и сл.; Павсаний. IV.3.4; Гигин. Цит. соч. 10.

 

* * *

 

1. У мифографов Афродита сражается против греков потому, что, будучи богиней любви, она помогла Парису похитить Елену. Но она одновременно была морской богиней, к которой троянцы взывали, чтобы уничтожить торговое сообщество под покровительством Посейдона. Поэтому бури, которые якобы поднимали Афина или Посейдон, чтобы помешать победителям вернуться домой, первоначально приписывались именно Афродите. Благодаря такому возмездию многие города Италии, Ливии, Кипра и других мест получили возможность считать своими основателями героев, которые терпели крушение по возвращении из Трои, а не беженцев, которые покидали Грецию, спасаясь от нашествия дорийцев.

2. Хоронить юного воина под порогом храма – широко распространенная практика, и, поскольку Неоптолем сжег старое святилище в Дельфах, пифия, по вполне понятным причинам, выбрала его в качестве жертвы при закладке нового здания на руинах святилища. До этого хранителями дельфийского порога были Агамед и Трофоний (см. 84. b).

3. Рея, которая освятила таинственный предмет, находившийся в ларце Демофонта, также носила имя Пандора. Поэтому миф открытия ларца мог быть древним вариантом мифа о том, как жена Эпиметея Пандора открыла ящик со злом (см. 39. j): предупреждение мужчинам, которые пытались проникнуть в тайну женских мистерий, а не наоборот, как это пытается изобразить Гесиод.

4. Птицы, в которых превратились спутники Диомеда, называются «кроткими», вероятно, для того, чтобы отличить их от соседей – сирен (см. 154. d и 3; 170.7).

5. Такую же клятву, как Идоменей, дал Меандр, когда обещал царице небес принести в жертву первого человека, который поздравит его с взятием Пессинунта, и этим человеком оказался его собственный сын Архелай. Меандр убил его, а потом с горя бросился в реку (Плутарх. О реках IX.1). Более известный вариант этого мифа можно найти в Суд. 11.30 и сл., где Иеффай обещает Яхве сжечь свою дочь на костре, если одержит победу в войне. Эти варианты говорят в пользу того, что Идоменей обещал принести в жертву мужчину не Посейдону, а Афродите, как и Меандр, принесший жертву царице небес, или Иеффай, который, скорее всего, принес такую жертву Анафе, в честь которой жертвы сжигались на священных Иудейских горах. Все это выглядит так, словно в определенный период принесение в жертву царевича в благодарность за удачно завершенный военный поход было широко распространено. Ионафан тоже был бы принесен в жертву своим отцом царем Саулом, если бы не запротестовал народ. Ритуал жертвоприношения, прерванный Идоменеем, как и жертвоприношение Авраама, не состоявшееся на горе Мория, или жертвоприношение Афаманта на горе Лафистий (см. 70. c), следует понимать как предупреждение о том, что этот обряд более не угоден небесам. Замена царевича на царевну, как о том повествуется в рассказе о Иеффае или в рассказе о первой клятве Идоменея, это не что иное, как антиматриархальная реакция, характерная для героической саги.

6. Странствия Менелая в южном Средиземноморье – свидетельство ахейского пиратства и попыток создать свои колонии. Согласно Ксанфу, древнему лидийскому историку, финикийский город Аскалон был основан Аскалом, братом Пелопа, а поэтому приходящимся побочным родственником Менелаю. Опять же, когда Иисус Навин завоевал Ханаан (XIII в. до н.э.), люди Гаваона (Агавон в тексте Септуагинты означает Astu Achaivon – «город ахейцев») на греческий манер пришли как просители к Иисусу Навину, утверждая, что они относятся не к ханаанеям, а к евеям, т.е. ахеянам из-за моря. Иисус Навин признал за ними права смотрителей священных рощ и разносчиков священной воды (Нав. 9). Из стиха 9 следует, что они напомнили Иисусу Навину о древней морской лиге народа кефтиу, во главе которой стоял кносский Минос и к которой некогда принадлежали и ахейцы, и народ Авраама. Авраам, пришедший в дельту Нила вместе с гиксосами, выдал свою сестру Сару за «фараона», т.е. кносского правителя Фароса, который в то время был центром торгового союза. Но ко времени Менелая Кносс уже лежал в руинах, а сами участники союза, превратившись в пиратов, были разгромлены Рамсесом II в битве при Кадеше (1286 г. до н.э. – «Я поймал их, как диких птиц, их волокли, окружали и убивали на берегу, а суда и товары сбросили в море»). Так Фарос перестал быть крупнейшим портом древнего мира и превратился в лежбище тюленей. Подводное извержение разрушило портовые постройки (см. 39.2), и в раннюю классическую эпоху торговля велась через Навкратис – милетский перевалочный пункт (см. 26.6).