Боги подземного мира и судьбы 25 страница

h. Терзаемая надеждой и сомнением, она примерила свой след к следу на глине, оставленному рядом с могилой, и нашла в нем сходство со своим. Затем Орест вышел из своего укрытия, показал, что прядь волос на могиле срезана с его головы, и предъявил ей одеяние, в котором некогда он бежал из Микен.

Электра с радостью приветствовала его, и они вместе обратились к своему предку, отцу-Зевсу, напомнив ему о том, что Агамемнон всегда воздавал ему великие почести и что если дом Атрея вымрет, то в Микенах уже некому будет жертвовать ему традиционные гекатомбы, поскольку Эгисф поклоняется другим богам15.

i. Когда рабыни пересказали Оресту сон Клитемнестры, он заявил, что готов превратиться в хитрого змея, чтобы пролить ее кровь. Затем он отправил Электру во дворец, предупредив, чтобы та ничего не говорила Клитемнестре об их встрече. Через некоторое время он и Пилад последуют за ней и попросят приюта, притворившись странниками из Фокиды, говорящими на парнасском диалекте. Если им откажут, такое негостеприимство возмутит весь город, а если их впустят, они не станут мешкать с осуществлением своей мести.

И вот уже Орест стучит в дворцовые ворота и просит, чтобы позвали хозяина или хозяйку. На голос вышла сама Клитемнестра, которая, однако, не признала Ореста. Тот назвался эолийцем из Давлиды и сказал, что пришел с печальным известием от некоего Строфия, которого случайно встретил по дороге в Аргос. Строфий просил передать, что ее сын Орест умер, а прах его хранится в бронзовой урне, поэтому он хотел узнать, стоит ли посылать урну в Микены или лучше предать ее земле в Крисе16.

j. Клитемнестра не мешкая предложила Оресту войти и, скрывая свою радость от слуг, послала старую кормилицу Килиссу за Эгисфом, который в это время находился в храме рядом с домом. Однако Килисса без труда узнала Ореста и решила передать Эгисфу, чтобы он возрадовался, ибо теперь ему некого бояться и он может идти один и безоружный, чтобы приветствовать тех, кто принес ему хорошую новость: его враг мертв17.

Ничего не подозревающий Эгисф вошел во дворец, куда, чтобы совсем уже развеять сомнения, пришел Пилад с бронзовой урной в руках. Клитемнестре он сказал, что это прах Ореста, который Строфий все же решился переслать в Микены. Такое подтверждение первого известия лишило Эгисфа последних сомнений, поэтому Оресту не стоило труда выхватить меч и поразить ничего не подозревавшего врага. Клитемнестра тут же узнала Ореста и попыталась смягчить его сердце, обнажив грудь и взывая к его сыновьему долгу. Орест не внял ее словам и тем же мечом отрубил ей голову. Став над трупами, он показал дворцовым слугам сеть, в которой погиб Агамемнон, еще хранившую следы крови. Такое напоминание о подлой измене Клитемнестры без труда оправдывало его в их глазах, и ему осталось лишь добавить, что Эгисф получил то, что предусмотрено для прелюбодеев законом18.

k. Не удовлетворившись убийством Эгисфа и Клитемнестры, Орест разделался с их дочерью, которую также звали Елена, а Пилад отбил нападение сыновей Навплия, пришедших на помощь Эгисфу19.

l. Некоторые, правда, говорят, что эти события произошли в Аргосе на третий день празднеств в честь Геры, перед началом шествия девственниц. Эгисф устроил угощение для нимф вблизи луга, где паслись кони, и собирал миртовые ветви для венка, готовясь принести в жертву Гере быка. Говорят также, что Электра, встретив Ореста на могиле отца, поначалу не верила, что перед ней ее давно потерянный брат, хотя их волосы действительно были похожи и он показал ей одеяние, в котором бежал из Микен. Окончательно убедил ее шрам на лбу Ореста, оставшийся от удара об острый камень, когда они, еще детьми, охотились на оленя, а Орест оступился и упал.

m. Орест решил поступить так, как ему шепотом подсказала сестра, и тут же отправился к алтарю, где уже лежал заколотый бык. Дождавшись того момента, когда Эгисф склонился над быком, чтобы рассмотреть его внутренности, Орест нанес ему удар по голове жертвенным топором. Тем временем Электра, которой Орест показал отрубленную голову, выманила Клитемнестру из дворца, сообщив ей, что десять дней назад она родила сына от своего мужа-крестьянина. Когда Клитемнестра, горевшая желанием увидеть своего первого внука, пришла в ее жилище, стоявший у дверей Орест убил ее безжалостной рукой20.

n. Другие, хотя и соглашаются, что убийство было совершено в Аргосе, утверждают, что Клитемнестра отправила Хрисофемиду на могилу Агамемнона для совершения жертвенных возлияний после того, как ей приснился сон, будто оживший Агамемнон выхватил скипетр из рук Эгисфа и так воткнул его в землю, что на нем появились почки, затем веточки, и, наконец, в тени этого дерева оказались все Микены. А в известии, которому поверили Эгисф и Клитемнестра, сообщалось, что Орест случайно погиб, участвуя в состязаниях колесниц во время Пифийских игр. Говорят также, что на могиле Агамемнона Орест показал Электре не отрезанный локон и не вышитое одеяние, а печать своего отца, сделанную из слоновой кости, которой была заменена лопатка Пелопа21.

o. Есть и такие, кто отрицает, что Орест сам убил Клитемнестру. По их словам, он привел ее в суд и уже судьи приговорили ее к смерти. Сам он тоже был не прав, не выступив в ее защиту, хотя вряд ли это стоит вменять ему в вину22.

 

1Еврипид. Орест 462 и Ифигения в Авлиде 622.

2Эсхил. Агамемнон 877 и сл. и Хоэфоры 732; Еврипид. Электра 14 и сл.; Пиндар. Пифийские оды XI.22 и схолии.

3Аполлодор. Эпитома VI.24; Еврипид. Цит. соч. и 542 и сл.; Эсхил. Хоэфоры 232.

4Еврипид. Цит. соч. 409–412; Софокл. Электра 11 и сл.; Пиндар. Пифийские оды XI. 34–36.

5Гигин. Мифы 117; Схолии к «Оресту» Еврипида 33, 765 и 1233; Еврипид. Ифигения в Тавриде 921; Аполлодор. Цит. соч. VI.24; Овидий. Письма с Понта III.2.95–98.

6Еврипид. Электра 289 и 323–325; Эсхил. Хоэфоры 431.

7Гомер. Одиссея ІІІ.305; Еврипид. Цит. соч. 320 и сл. и 931 и сл.; Софокл. Электра 267 и сл. и 651.

8Еврипид. Цит. соч. 33, 320 и сл. и 617 и сл.; Гигин. Цит. соч. 119.

9Еврипид. Цит. соч. 19 и сл.; 253 и сл.; 312 и сл.

10Гигин. Цит. соч. 122; Еврипид. Цит. соч. 60–64; Эсхил. Хоэфоры 130 и сл.; Софокл. Цит. соч. 341 и сл.; 379 и сл. и 516 и сл.

11Аполлодор. Цит. соч. VI.24; Эсхил. Евмениды 622 и Хоэфоры 269 и сл.

12Софокл. Цит. соч. 36–37 и 51–52; Еврипид. Орест 268–270; Эсхил. Хоэфоры 1038.

13Гомер. Цит. соч. III.306 и сл.; Краткое содержание «Электры» Софокла; Аполлодор. Цит. соч. VI.25.

14Эсхил. Хоэфоры.

15Эсхил. Там же.

16Эсхил. Там же.

17Эсхил. Там же.

18Гигин. Цит. соч. 119; Эсхил. Евмениды 592 и Хоэфоры 973 и сл.

19Павсаний I.22.6.

20Еврипид. Электра.

21Софокл. Цит. соч. 326 и 417 и сл.; 47–50 и 1223 и схолии.

22Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия XI.268.

 

* * *

 

1. Это важный миф, имеющий несколько вариантов. Олимпийская религия возникла как компромисс между доэллинским матриархальным и эллинским патриархальным принципами, причем поначалу божественная семья состояла из шести богов и шести богинь. Неустойчивое равновесие сил сохранялось до тех пор, пока Афина не родилась повторно из головы Зевса, а Дионис не родился второй раз из бедра Зевса и не занял место Гестии в Совете богов (см. 27. k); с этих пор при любых спорах богов мужскому полу было гарантировано большинство голосов, причем на земле ситуация была аналогичной, а все изначальные прерогативы богинь оказались под угрозой.

2. Матрилинейное наследование – это одна из аксиом, доставшаяся в наследство от доэллинской религии. Поскольку каждый царь обязательно был пришлым и царствовал благодаря своему браку с наследницей престола, дети в царских семьях воспитывались в духе почитания матери как оплота царства, а матереубийство считалось немыслимым преступлением. Они воспитывались на мифах, где богиня-жена всегда предавала своего мужа-жреца, которого убивал танист и за которого убийце всегда мстил его сын. Они также знали, что сын никогда не наказывает изменницу-мать, имеющую ту же власть, что и богиня, которой она служит.

3. Древность мифа об Оресте доказывается его дружбой с Пиладом, причем отношения между ними полностью повторяют отношения между Тесеем и Пирифоем. В архаической версии Орест наверняка был фокейским принцем, предающим ритуальной смерти Эгисфа в конце седьмого года правления, и становился новым царем, женясь на Хрисофемиде, дочери Клитемнестры.

4. Другие следы архаической устной традиции можно найти у Эсхила, Софокла и Еврипида. Эгисфа убивают во время праздника в честь богини смерти Геры, когда он срезает миртовые ветви, причем, как и бык Миноса, он погибает от жертвенного топора. То, что на одежде, в которой Килисса спасла Ореста, «были вышиты дикие звери», а также то, что его воспитатель был пастухом с реки Танаос, напоминает известный сюжет о сыне царя, которого, завернутым в царские одеяния, оставляют «на горе» на милость диких зверей. Затем он попадает к пастухам, и в конце концов его узнают по одеждам, как это происходит в мифе о Гиппофое (см. 49. f). Тот факт, что Килисса жертвует своим сыном, чтобы спасти сына царя, свидетельствует о том, что миф принадлежит той эпохе в истории религии, когда ребенок, заменявший царя на жертвеннике, уже не принадлежал царскому роду.

5. Насколько можно верить основным сюжетным элементам, которые дошли до нас в пересказе аттических драматургов? Трудно поверить в то, что эринии случайно появляются в мифе, который, как и миф об Алкмеоне и Эрифиле (см. 107. d), вероятно, служил моральным предостережением сыну против малейшего непослушания, а тем более оскорбления матери словом или поступком, как трудно поверить и в то, что Орест убил Клитемнестру. В противном случае Гомер не преминул бы сообщить об этом и не называл бы его «богоподобным». Однако он сообщает лишь о том, что Орест убил Эгисфа и одновременно справил поминки и по нему, и по своей «преступнице матери» («Одиссея» III.306 и сл.). В Паросской хронике обвинение Ореста также не содержит упоминания о матереубийстве. Поэтому очень вероятно, что точнее всех в пересказе сюжета оказался Сервий, который пишет, что, убив Эгисфа, Орест передал Клитемнестру на суд афинских старейшин. Так же рекомендовал поступить Тиндарей в «Оресте» Еврипида (496 и сл.). Однако отказ выступить на стороне матери, как бы коварно она себя ни вела, по древним представлениям, был достаточным основанием для того, чтобы оказаться преследуемым эриниями.

6. Вероятно, этот миф, имевший широкое хождение, при возникновении семейных ссор, ставил хозяйку очага столь высоко, что жрецы Аполлона и Афины, рожденной Зевсом (и предавшей прежнюю религию), решили выступить против него. В их варианте мифа Орест уже не предает Клитемнестру суду, а собственноручно убивает ее, после чего его оправдывает самый уважаемый суд в Греции. Это происходит благодаря поддержке Зевса и личному вмешательству Аполлона, который в другом случае подстрекал Алкмеона на убийство его матери Эрифилы, совершившей предательство. Жрецы хотели раз и навсегда покончить с религиозной аксиомой, в соответствии с которой материнство ставилось выше, чем отцовство.

7. В измененном варианте мифа эндогамия и патрилинейная система родства воспринимались как нечто само собой разумеющееся, а эринии потеряли свое былое значение. Электра (чье имя «янтарь» свидетельствует о ее принадлежности к патернальному культу гиперборейского Аполлона) выгодно отличается от Хрисофемиды, имя которой напоминает о том, что древнее понимание матриархальных законов было все еще живо повсюду в Греции, и чье «послушание» матери все еще воспринималось как благочестие. Электра, напротив, всем своим существом была на стороне отца, как и Афина, Зевсом рожденная. Более того, эринии всегда выступали только на стороне матери, поэтому Эсхил грешит против правды, когда говорит о вмешательстве эриний в отмщение отцовской крови («Хоэфоры» 283–284). Угроза Аполлона наслать на Ореста проказу, если тот не убьет свою мать, звучала очень смело: до этого считалось, что насылать и лечить проказу было монопольным правом Белой богини Лепреи, или Альфито («Белая богиня», гл. 24). В результате не все эринии признали решение Аполлона, которое тот объявил через Дельфийского оракула, а Еврипид потрафил женской аудитории, позволив Диоскурам заметить, что решения Аполлона никогда не отличались мудростью («Электра» 1246).

8. Различные вариации в сцене узнавания Ореста Электрой, а также в том, каким образом Орест замышляет убить Эгисфа и Клитемнестру, интересны лишь в том смысле, что доказывают свободу, с какой драматурги классической эпохи обращались с традицией. Они просто создавали свой вариант древнего мифа, причем и Софокл, и Еврипид пытались улучшить Эсхила, который впервые обратился к этому мифу, и сделать действие более правдоподобным.

 

Суд над Орестом

 

Микенцы, поддержавшие Ореста в его неслыханном поступке, не позволили захоронить тела Клитемнестры и Эгисфа в черте города, а только за городской стеной1. Той же ночью Орест и Пилад остались сторожить могилу Клитемнестры, чтобы никто не посмел ограбить ее. Однако, когда они стояли на страже, перед ними появились змееволосые, собакоголовые эринии с крыльями, как у летучих мышей, и громко щелкающими кнутами. Обезумев от их яростных нападок, от которых не спасал и роговой лук Аполлона, Орест пал без чувств на ложе и оставался на нем с закутанной в плащ головой в течение шести дней, не принимая еды и не умываясь.

b. Прибывший к этому времени из Спарты Тиндарей обвинил Ореста в матереубийстве, призывая микенских старейшин выступить в качестве судей. Он потребовал, чтобы до решения суда никто не смел заговаривать ни с Орестом, ни с Электрой и не давать им ни крова, ни огня, ни воды. Оресту не дали даже обмыть перепачканные кровью руки. Вдоль микенских улиц стояли вооруженные жители, а сын Навплия Эакс обрадовался возможности выступить против детей Агамемнона2.

c. Тем временем Менелай, собрав свои богатства, высадился в Навплии, где рыбак рассказал ему о смерти Эгисфа и Клитемнестры. Он отправил Елену, чтобы та проверила в Микенах верность этого сообщения, однако сделал это ночью, чтобы родственники погибших под Троей не забросали ее камнями. Елена, стесняясь на людях скорбеть по своей сестре Клитемнестре, поскольку из-за ее неверности было пролито еще больше крови, попросила Электру, ухаживавшую за беспомощным Орестом: «Умоляю, племянница, возьми мои волосы и возложи их на могилу Клитемнестры, предварительно совершив возлияние в честь ее духа». Электра, увидев, что из-за своего тщеславия Елена срезала только самые кончики волос, отказалась выполнить ее просьбу. «Отправь вместо себя свою дочь Гермиону» – был ее ответ. После этих слов Елена позвала Гермиону из дворца. Девочке было всего девять лет, когда ее мать бежала с Парисом, а с началом Троянской войны Менелай оставил ее на попечение Клитемнестры. Тем не менее долгая разлука не помешала ребенку сразу же узнать мать и послушно исполнить все, о чем ее попросили3.

d. В это время во дворце появился Менелай, приветствуемый своим приемным отцом Тиндареем. Тиндарей был в глубоком трауре и потребовал, чтобы Менелай не смел ступать на спартанскую землю, не наказав своих преступных племянника и племянницу. Он считал, что Оресту достаточно было позволить своим согражданам изгнать Клитемнестру. А если бы они потребовали ее смерти, ему следовало бы встать на защиту матери. Дело же повернулось так, что теперь хочешь не хочешь, а и Ореста, и Электру, подговорившую своего брата на убийство, следовало забросать камнями.

e. Боясь обидеть Тиндарея, Менелай добился от суда нужного приговора. Но красноречивые мольбы Ореста, который присутствовал на суде и чувствовал поддержку Пилада (за участие в убийстве от него отказался его отец Строфий), заставили суд изменить решение и приговорить его к самоубийству. Из суда Ореста увел Пилад, благородство которого не позволило ему покинуть Ореста и Электру, с которой он был обручен. Он же предложил: раз уж им всем троим суждено умереть, то сначала лучше покарать за трусость и измену Менелая, убив Елену, из-за которой на них свалилось столько бед. Электра осталась за городской стеной, вынашивая свой собственный план – перехватить Гермиону, возвращавшуюся с могилы Клитемнестры, и оставить ее заложницей, заставив тем самым Менелая поступать так, как ей было нужно. В это время Орест и Пилад, скрывая под одеждой мечи, вошли во дворец и, притворившись просителями, спрятались у главного алтаря. Елена, сидевшая за прялкой и занятая изготовлением красного одеяния, которое она в качестве дара хотела возложить на могилу Клитемнестры, была обманута их громкими причитаниями и вышла, чтобы позвать их во дворец. Тут Орест и Пилад обнажили мечи, и, пока Пилад старался прогнать ее фригийских рабов, Орест попытался убить Елену. Но Аполлон по воле Зевса спрятал ее в облако и отнес на Олимп, где она стала бессмертной и вместе со своими братьями Диоскурами покровительствовала попавшим в беду морякам4.

f. Тем временем Электра захватила Гермиону, отвела ее во дворец и закрыла дворцовые ворота. Менелай, видя, что его дочери угрожает смерть, распорядился, чтобы ее немедленно спасли. Его люди выломали ворота в тот момент, когда Орест был уже готов поджечь дворец, убить Гермиону, а сам погибнуть от меча или огня. Но тут явился Аполлон, вырвал факел из его рук и прогнал воинов Менелая. В благоговейной тишине, вызванной его присутствием, Аполлон повелел Менелаю найти себе другую жену, обручить Гермиону с Орестом, а самому возвратиться и править Спартой. Убийство Клитемнестры не должно его больше заботить, коль скоро вмешались боги5.

g. С лавровой ветвью, увитой шерстью, и венком, которые были признаком того, что он находился под защитой Аполлона, Орест отправился в Дельфы, все еще преследуемый эриниями. Пифийская жрица пришла в ужас при виде Ореста, распростертого в позе просителя на мраморном омфале, перепачканном кровью с его неомытых рук, и спящих рядом с ним ужасных черных эриний. Однако Аполлон убедил жрицу, что обещал выступить на стороне Ореста, которому повелел мужественно встретить все муки. После окончания положенного ему изгнания он должен отправиться в Афины и молить о защите древнее изваяние Афины, которая, как предсказали Диоскуры, защитит его горгоноликой эгидой и снимет висящее над ним проклятье6. Пока эринии крепко спали, Орест бежал от них, ведомый Гермесом, однако тут же явился дух Клитемнестры, разбудил эриний и напомнил им, что это из ее рук они часто получали возлияния и что именно она устраивала для них мрачные полуночные пиршества. После этих слов они возобновили свое преследование, невзирая на угрозы Аполлона уничтожить их всех7.

h. Изгнание Ореста продолжалось год, по истечении которого убийца мог опять появиться среди своих сограждан. Он бродил по разным землям, плавал по разным морям, преследуемый неустанными эриниями, неоднократно подвергал себя очищению свиной кровью и проточной водой, однако все эти обряды держали его мучительниц на расстоянии всего на час-два, и вскоре он стал терять рассудок. Поначалу Гермес препроводил его в Трезен, где тот остановился в месте, которое теперь известно как «хижина Ореста». Она располагалась как раз напротив святилища Аполлона, и девять трезенцев совершили над ним очистительный обряд на священной скале неподалеку от храма Волчьей Артемиды. В обряде они использовали воду из источника Гиппокрены и кровь жертвенных животных. Древнее лавровое дерево растет на том месте, где затем были погребены жертвы, а потомки этих девятерых мужчин до сих пор ежегодно пируют в этой хижине в определенный день8.

і. Напротив острова Краная, в трех стадиях от Гитиона, есть нерукотворный камень, водворенный здесь в честь Зевса Избавителя, на котором восседал Орест, избавленный на время от помешательства. Говорят, что его подвергали очистительному обряду в семи ручьях близ италийского Регия, где он построил храм, в трех притоках фракийского Гебра и в Оронте, текущем в Антиохии9.

j. Если пройти семь стадий по дороге из Мегалополя в Мессену, то слева находится святилище богинь безумия – так звали эриний, приведших Ореста к неистовому приступу безумия. Кроме того, там находится небольшой курган, увенчанный каменной колонной и известный как «могила пальца». Она отмечает то место, на котором Орест с отчаяния откусил себе палец, чтобы умилостивить черных богинь, отчего по крайней мере некоторые из них изменили свой цвет на белый и безумие отступило от него. После этого он побрил голову в соседнем святилище Аке и принес умилостивительную жертву черным богиням и благодарственную жертву белым. Сейчас существует обычай приносить жертвы одновременно белым богиням и харитам10.

k. Затем Орест поселился среди азанов и аркадцев Паррасинской долины, которая, вместе с соседним городом, некогда называвшимся Орестасием в честь своего основателя Орестея, сына Ликаона, стала называться Орестейон. Некоторые, правда, говорят, что Орестейон когда-то назывался Азания, а сам Орест поселился в тех краях после посещения Афин. Есть и такие, кто считает, что он провел год ссылки в Эпире, где основал город Орестов Аргос. Там же его именем были названы Оресты Парореи, т.е. те жители Эпира, которые обитали у подножия Иллирийских гор11.

l. По прошествии года Орест отправился в Афины, которыми в то время управлял его родственник Пандион или, как считают некоторые, Демофонт. Направившись сразу же к храму Афины, расположенному на Акрополе, он сел и обнял изваяние богини. Вскоре там же появились запыхавшиеся эринии, которые потеряли Ореста из виду, когда он пересекал Истм. Если во время первого посещения никто не хотел принимать Ореста, полагая, что его ненавидят боги, то сейчас некоторые уже набрались смелости пригласить его к себе, посадить за отдельный стол и напоить вином из отдельного кубка12.

m. К эриниям, уже начавшим убеждать афинян в виновности Ореста, присоединился Тиндарей со своей внучкой Эригоной, дочерью Эгисфа и Клитемнестры. Некоторые, правда, говорят, что с ним был двоюродный брат Клитемнестры Перилей, сын Икария. Но находившаяся в Скамандре (незадолго перед этим отвоеванном афинянами у троянцев) Афина услышала мольбы Ореста, поспешила в Афины, призвала к присяге старейшин города и созвала ареопаг, чтобы тот рассмотрел второе за все время дело об убийстве13.

n. Суд состоялся, как положено. Аполлон предстал в качестве защитника, а старшая из эриний – обвинительницей. В яркой речи Аполлон отрицал значение материнства, утверждая, что женщина – не более чем борозда, в которую муж бросает семя, что содеянное Орестом имеет достаточно оправданий, поскольку лишь отец достоин называться родителем. Когда голоса разделились, Афина приняла сторону отца и отдала свой голос в защиту Ореста. Орест, оправданный с таким почетом, радостный вернулся в Арголиду, поклявшись до конца дней своих оставаться верным союзником афинян. Эринии, однако, оплакивали такое попрание древнего закона молодым поколением богов, а Эригона повесилась, посчитав себя униженной14.

o. О том, что случилось с Еленой, есть три противоречивых свидетельства. Первое утверждает, что, как и предсказал Протей, она вернулась в Спарту и жила там с Менелаем в мире, согласии и довольстве до самого того дня, когда они – рука об руку – отправились на Острова Блаженных. Согласно второму свидетельству, она вместе с Менелаем оказалась в Тавриде, где Ифигения принесла их обоих в жертву Артемиде. А третье говорит, что Поликсо, вдова родосского царя Тлеполема, отомстила за смерть своего мужа, повесив Елену с помощью своих служанок, переодетых эриниями15.

 

1Павсаний II.16.5.

2Еврипид. Орест.

3Гомер. Одиссея III.306 и сл.; Аполлодор. Эпитома III.3; Еврипид. Цит. соч.

4Еврипид. Там же.

5Еврипид. Там же.

6Гигин. Мифы 119; Эсхил. Хоэфоры 1034 и сл. и Евмениды 34, 64 и сл., 166–167; Еврипид. Электра 1254–1257.

7Эсхил. Евмениды 94 и сл., 106–109 и 179 и сл.

8Асклепиад. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 1645; Эсхил. Там же 235 и сл. и 445 и сл.; Павсаний II.31.7 и 11.

9Павсаний III.22.1; Лампридий. Жизнь Гелиогабала VII.c.809.

10Павсаний VIII.34.1–2.

11Еврипид. Орест 1654–1657 и Электра 1254 и сл.; Павсаний VIII.3.1; Стефан Византийский под словом Azania; Страбон VII.7.8.

12Схолии к «Всадникам» Аристофана 95; Ахарняне 960; Паросская хроника 40 и сл.; Еврипид. Ифигения в Тавриде 947 и сл.

13Аполлодор. Цит. соч. VI.25; Павсаний VIII.34.2; Эсхил. Цит. соч. 397, 410 и сл. и 681 и сл.

14Еврипид. Цит. соч. 961 и сл.; Эсхил. Цит. соч. 574 и сл., 734 и сл., и 778 и сл.

15Гомер. Цит. соч. IV.561; Павсаний III.19.10.

 

* * *

 

1. Предание о том, что эринии Клитемнестры свели с ума Ореста, нельзя считать простой выдумкой аттических драматургов: оно уже в древнюю эпоху имело широкое хождение не только в материковой Греции, но и на островах. Как преступление Эдипа (за которое его довели до смерти эринии) заключалось не в том, что он убил свою мать, а в том, что он случайно стал причиной ее самоубийства (см. 105. k), так и Ореста считали убийцей потому, что он не исполнил сыновнего долга и не помешал микенцам привести в исполнение смертный приговор. По-видимому, суд легко менял свое мнение, так как Менелай и Тиндарей склонили его к вынесению смертного приговора Оресту.

2. Эринии – это олицетворение мук совести, которые и сейчас, в языческой Меланезии, способны убить человека, ненароком или случайно нарушившего табу. Такой человек или сходит с ума и бросается вниз головой с кокосовой пальмы, или, как Орест, заматывает голову и отказывается есть и пить, пока не умрет с голоду. И так было даже в тех случаях, когда никто, кроме самого виновника, не знал о проступке. Если бы не своевременное появление Анании, то аналогичная судьба ожидала бы и Савла (Деян. 9.9 и сл.). Обычно в Греции, чтобы смыть с себя вину за пролитую кровь человека, приносили в жертву свинью, а пока дух убитого жадно пил свиную кровь, убийца омывался в проточной воде, брил голову, стремясь изменить внешний вид, и отправлялся на год в изгнание, чтобы окончательно сбить со следа мстительного духа. Пока человек не совершит такой очистительный обряд, соседи избегают его как приносящего несчастье и не позволяют ему переступать порог их дома или делить с ними трапезу, боясь оказаться причастными к его бедам. Кроме того, убийца должен был считаться с родственниками убитого, чей дух мог потребовать отмщения. Пролитие материнской крови было сопряжено с таким сильным проклятием, что здесь уже не годились обычные средства очищения. Не решаясь на самоубийство, убийца шел даже на такую крайность, как откусывание пальца. В случае с Орестом такое членовредительство помогло ему лишь частично. Чтобы умилостивить обиженную Геру, Геракл тоже лишает себя пальца, который, как сообщается, был потерян во время схватки с Немейским львом (см. 123. e). В некоторых районах южных морей существует обычай отрубать фалангу пальца, когда умирает кто-нибудь из родственников естественной или насильственной смертью. В «Евменидах» (397 и сл.) Эсхил, очевидно, затушевывает предание о том, что Орест бежал в Троаду, где жил, оставленный эриниями, под защитой Афины на острове, появившемся на реке Скамандр от наносов ила и земли, а потому свободном от проклятия (см. 107. e). Иначе вообще непонятно, почему стоило упоминать Троаду.

3. Использование вина вместо крови в жертвенных возлияниях, а также принесение в жертву прядей волос вместо бритья головы являются дополнениями классической эпохи к обряду умиротворения, значение которого уже забывалось. К примеру, современный обычай носить в знак траура черную одежду в сознании уже не связывается с древним желанием обмануть духов, изменив свой обычный вид.

4. Придуманное Еврипидом описание событий, происшедших с Еленой и Менелаем после их возвращения в Микены, не содержит мифических элементов, если не считать драматический апофеоз Елены. При этом Елена как луна-богиня была покровительницей моряков задолго до того, как божественные близнецы превратились в созвездие. Как и Эсхил, Еврипид пропагандировал совершенно определенную религиозную доктрину: оправдание Ореста есть свидетельство окончательного триумфа патриархата, причем суд происходит в Афинах, где Афина – бывшая ливийская богиня Нейт или палестинская Аната, считавшаяся верховным матриархом, а теперь повторно рожденная из головы Зевса и, по свидетельству Эсхила, не признававшая божественной матери, – оправдывает человека, своими руками убившего мать. Афинские драматурги знали, что эта революционная тема не могла быть воспринята нигде, кроме Афин. Вот почему Еврипид заставляет представляющего Спарту Тиндарея страстно желать смерти Ореста, а Диоскуров – винить Аполлона в том, что тот поддержал преступление.

5. Имя Ореста, означающее «горец», связывает его с дикими гористыми районами Аркадии, которую вряд ли мог посетить царь Микен.

6. Существование нескольких рассказов о смерти Елены имеет свои причины. В первом делается попытка объяснить культ Елены и Менелая в Терапне, второй – театрализованный вариант рассказа о том, как Орест посетил тавров (см. 116. a – g), а третий свидетельствует о родосском культе Елены Дендритис (Елена Древесная), которая является таким же персонажем, что и Ариадна или вторая Эригона (см. 79.2 и 88.10). Эта Эригона тоже была повешена.

 

Умиротворение эриний

 

В благодарность за оправдание Орест поставил алтарь в честь воительницы Афины, но эринии пригрозили, что, если решение суда не будет пересмотрено, они сделают так, что капля крови из их сердец падет на землю, отчего почва станет бесплодной, урожай погибнет, а у афинян не будет детей. Однако Афине удалось остудить их гнев, прибегнув к лести: убедив их в том, что они намного умнее ее, она предложила им поселиться в гроте в Афинах, куда будет стекаться такое количество паломников, о котором они не могут и мечтать. Кроме того, им должны принадлежать все алтари при очагах, поставленные божествам преисподней, а также все возлияния без применения вина, все возлияния при факелах, первые плоды, приносимые богам после совершения брака и рождения детей, и, кроме того, им должны принадлежать места в храме Эрехтея. Если они примут ее предложение, то она объявит, что ни один дом не будет процветать, если в нем не поклоняются эриниям. В ответ эринии должны обеспечивать попутные ветры ее судам, плодородие землям, детей супругам, поражение всем нечестивым и постоянные победы Афин в войнах. После короткого обсуждения эринии с радостью приняли все предложения Афины.