Я в команде выздоравливающих ХППГ 5165

Перед выпиской из госпиталя на фронт. Март 1945 г.

ВПЕРЕД на БЕРЛИН

 

27 марта 1945 года я был выписан из госпиталя, с предписанием убыть на фронт в действующую часть. Обратно в свой 266 гв. МСП я больше не попал т.к. не знал где его искать. Находясь в команде выздоравливающих, сблизился со старшиной минометной батареи Володей Князевым. Зная, что я был разведчиком, уговорил меня убыть в его часть, где в этот период выбыл из строя зам командира взвода управления – командир отделения разведки, я согласился, он знал точно, где находился его полк к моменту нашей выписки из госпиталя. Получив предписания, попрощались с товарищами по госпиталю и двинули искать его минометный полк где-то на Одере в Германии. По всем дорогам: магистральным, шоссейным, просёлочным, на запад двигались колонны людей, машин, танков, пушек. Сердце радовало, что Советская Армия упорно и настойчиво пробиваясь вперед, двигалась на запад. На кузовах машин, танков, самоходок и даже на стволах орудий, везде написано «Даешь Берлин»!

А со стороны фронта, на восток, шагали длинные серо-зеленые колоны пленных солдат Германской армии. Уныло брели они по разбитой дороге, не обращая внимания ни на нас, ни на встречное движение. Обреченность чувствовалась во всем их движении, опущенных плечах, в руках, повисших плетью. Уже подходили к г. Кюстрину на Одере. На КПП нас с Володей и еще четырех солдат, высадили из попутной машины, на которой мы ехали. Начальник поста лейтенант-сапер привел нас к полковнику, который приказал выдать нам автоматы и боеприпасы к ним, сухой паек на трое суток и обратно прибыть к нему на инструктаж.. В ответ на наши возражения, он забрал наши направления, написал на них, что мы задержаны на 5 суток для выполнения спец. задания. Оказалось, что в лесу, рядом с КПП. скопилось более 200 военнопленных и их необходимо сопроводить на пункт сбора военнопленных. Приказ, есть приказ. Время перевалило за полдень. Построили этих вояк в колонну по 4, заняв свои места,(Володя впереди колонны, я - сзади, и по 2 солдата с каждой стороны), двинулись в тыл, вместо фронта.. Поскольку сборный пункт был далеко, а двигаться нам приказано в светлое время, мы, в одном из хуторов присмотрели большой сарай, поместили туда военнопленных и остановились на ночлег. Сарай, был без окон, двери заперли снаружи и предупредили немцев, что если кто попытается выбраться наружу будет застрелен без предупреждения. Установили дежурство по 2 человека в смену. Все сошло благополучно. Утром построили пленных в колонну, пересчитали и к вечеру сдали их на сборном пункте. Получив справку о выполнении задания, вновь двинулись к фронту. На обратном пути мы, чем-то приглянулись немецким летчикам. Они раза 3 или 4 заходили и обстреливали нас. Но мы народ бывалый, сумели уклониться от их атак, хотя нервы нам они пощекотали.

Дня через два мы благополучно прибыли на Кюстринский плацдарм, в 226 гвардейский минометный полк (к-р подполковник Козлов Николай Иванович), 12 гв. танкового корпуса (к-р гв. генерал – майор Теляков). 2-й гв. танковой армии. (командующий генерал-полковник т/в Богданов Семен Ильич, член военного совета гв.генерал-майор Латышев Петр Матвеевич).

Володю Князева назначили старшиной минометной батареи, а меня заместителем командира взвода управления полка – командиром отделения разведки.

 

 

Отделение разведки полка (справа налево)

сидят - радист Чернобай Леша и старший разведчик Черкашин Миша.

Стоят –разведчики Уваров Леня и Авраменко Коля,

Командир отделения Рязанцев Коля и старшина батареи Князев Володя.

Взводом командовал умнейший и грамотнейший педагог, младший. лейтенант Поляков Павел Петрович, красивый мужчина лет 35. Отделением связи руководил Винничанин, ст. сержант Иван Григорьевич Гонтарук, 1924 г.р. После краткого ознакомления с принципами ведения артиллерийской разведки приступил к выполнению своих боевых обязанностей. Время напряженное, фронт готовится к заключительной операции Великой Отечественной – разгрому фашистов в их собственной берлоге. Естественно и каждый полк готовил свои войска к участию в этой операции и взятию Берлина. Готовились и мы, разведчики. Изучали противостоящего противника, местность, её характерные особенности, характер обороны противника от Одера до Берлина. А местность здесь изобиловала большим количеством рек, каналов, озер и крупных заболоченных массивов леса, что очень затрудняло вести наступательные действия войск. Немцы умело использовали все эти преимущества для ведения обороны и создания оборонительных полос. Уже к началу апреля 1945 г,.между р. Одер и г.Берлином, были возведены три мощных оборонительных полосы Общая глубина этого рубежа составляла от 20 до 40 километров. Особенно сильно была укреплена полоса обороны по западному берегу р. Одер от р. Альт – Одер до Франкфурта – на Одере, то есть против Кюстринского плацдарма 1-го Белорусского фронта.. Общая глубина главной полосы обороны достигала 7-10 км. Все населенные пункты в этой полосе были превращены в сильные опорные пункты. Густая сеть траншей и все четыре линии были в полный профиль, с густой сетью ходов сообщения. Передний край прикрывался проволочными заграждениями. Города, входящие в главную полосу обороны были превращены в настоящие крепости. Подходы к ним прикрывались 4 и 5 линиями траншей. Дороги, проходящие по лесным массивам, завалены лесом и заминированы.

Кроме того, используя шлюзование р. Одер и её притоков, многочисленных каналов, противник подготовил ряд районов к затоплению. Поймы рек и междуречья были залиты водой и прикрывались огнем противника. Особое внимание уделялось противотанковой обороне. С этой целью передний край войск противника проходил по недоступным для танков рубежам. Перед передним краем, первой траншеей и в глубине обороны много минных полей, средняя плотность которых достигала 2000 мин на 1 км фронта. Впереди первой траншеи, у узлов дорог, по их обочинам, были отрыты ячейки для солдат – истребителей танков, вооруженных Фауст патронами т.е. противотанковыми гранатометами, на них возлагались большие надежды. На ответственных направлениях, между главной, второй и третьей (тыловой) полосами обороны оборудованы промежуточные и отсечные позиции. В дополнение к этому сам город Берлин был превращен в неприступную крепость с оборудованием также трех полос обороны и разделен на 9 секаторов обороны. Но об этом ниже.

 

В ЛЕСУ ФРОНТОВОМ.

 

Сколько бы лет не прошло времени после военных событий Великой Отечественной, а память о пережитом хранит всё до мелочей. При воспоминании многих из них,против твоей воли, сердце начинает шумно, усиленно колотиться, а на глазах выступают слезы. Стоит мне услышать звуки мелодии вальса «В лесу прифронтовом», как перед глазами возникает апрель далекого 1945 года. Небольшая поляна в дремучем лесу, на левом берегу р. Одер, недалеко от г. Китц, концерт артистов фронтовой бригады.

Шли последние дни усиленной и напряженной подготовки к заключительной стратегической операции войны – Берлинской. Каждый солдат понимал, что эта завершающая битва будет более жестокой и неимоверно тяжелой. Врагу отступать некуда. Позади Берлин. Каждый немецкий солдат будет сопротивляться до последнего мгновения, вплоть до смерти. И чтобы одержать над ним победу, а самому не погибнуть в последние дни войны, надо как никогда раньше, подготовиться к предстоящим боям. Дел было невпроворот. Вверх взглянуть некогда. Дни и бессонные ночи пролетали как короткие мгновения. Только моросящие дожди, свежий весенний ветерок, а иногда и выглянувшее из-за облаков ласковое не жаркое солнце, удерживали солдат от засыпания на ходу. И вдруг, 14 апреля, совершенно неожиданно, всех ошеломила команда, которую к нам во взвод принес парторг полка ст. лейтенант Кутовой: «Все запланированные работы и подготовительные мероприятия закончить к 12.00, пообедать, и к 13.00 всем 100% быть на поляне. Для нашего полка состоится концерт артистов фронтовой бригады» О таком неожиданном перерыве на отдых, да еще и концерте, мы не только не могли мечтать, но и увидеть во сне.

Когда наш взвод прибыл на поляну, там уже было большинство подразделений полка. Стоял шум и гам, заглушающий не только шум листьев а и нормальный звук голоса. Все возбужденно обсуждали наболевшие вопросы. В ожидании концерта разместились, кто на чем, мог. Прибывшие раньше заняли поваленные стволы деревьев, отдельные возвышения. Некоторые уже взобрались на ближайшие к сцене деревья, а большинство просто сидели на земле. Наиболее предусмотрительные, прихватили с собой плащ-палатки и чем-то их набив, устроили себе кресла.

Посредине поляны, на бугорке, уже была сооружена походная сцена из четырех большегрузных автомобилей с раскрытыми бортами, скрепленными между собой. В стык со сценой, со стороны, примыкающей ближе к лесу, стояли еще две большегрузных машины – будки. Видимо отдельно для мужских и женских артистических уборных.

Ровно в 13.00. конферансье – ведущий, объявил начало концерта. Предварительно, в карикатурной форме изобразив, как фашистские бонзы в Берлине дрожат в ожидании расплаты за совершенные преступления перед человечеством, вызвал на сцену мастеров художественного слова. Затем, сменяя друг друга, выступали солисты танцев и песен, квартеты и даже небольшой, но очень хороший хор.

Более 2 часов в немецком небе звучали советские песни военно – патриотического содержания. Залихватский «Вася – Василек», «Ой, полна, полна коробушка», «Были два друга», «Хвастать, милая, не стану», «В землянке», «Темная ночь», «На солнечной поляночке», «Моя любимая» повторяли несколько раз на «Бис».. А песни «О Родине», «О Советской армии», «Артиллеристы», «Три танкиста», «Прощайте скалистые горы» - вместе с артистами, пел весь полк.

Изумительно сильное воздействие военно-патриотической и лирической песни на морально – психологическое состояние фронтовиков. Все слушатели, весь личный состав полка, как бы забыл о прошлых и предстоящих тяготах войны. Лица солдат светились, каким то лучезарным, радостным, счастливым светом Песни уносили нас в наше недалекое довоенное прошлое. Заставляя вспомнить, как жили мы тогда, и думать, что нас дальше ждет.

Особенно сильное эмоциональное воздействие на всех нас, слушателей, произвело исполнение вальса М.Блантера на слова М. Исаковского «В лесу прифронтовом». Помню, конферансье, прежде чем объявить очередной номер, обратился к бурно возбужденной толпе слушателей с необычной просьбой: «Соблюдать абсолютную тишину». И объяснил почему. После окончания концерта, который бригада давала для раненых в госпитале, к ним подошла очень больная женщина, неделю назад освобожденная узница немецкого женского концлагеря с необычной просьбой взять её с собой. Она не знает, долго ли проживет. Но пока жива, очень желает, как бывшая советская певица, хотя бы одну свою любимую песню исполнить для танкистов, в знак благодарности за её освобождение из фашистского ада. Отказать в такой просьбе не могли. Еще раз попросив о соблюдении тишины т.к. исполнительница песни, хотя и 20 летняя женщина, но очень слаба здоровьем,. объявил, что она (фамилии не помню) исполнит вальс М.Блантера «В лесу прифронтовом». Затем помог певице подняться и пройти на средину сцены. Увидев певицу, аудитория ахнула от ужасающей худобы женщины. По подмосткам сцены, медленным, старческим шагом, продвигался скелет когда-то рослой, сгорбленной, с иссохшим, пергаментного цвета сморщенным лицом, седой старухи. Солдаты замерли. Кажется, даже перестали дышать.

И в этой напряженной лесной тишине, мы услышали не очень громкий, немного дрожащий, но чистый соловьиный голосок, с душевным трепетом исполняющий мелодию этого вальса Мелодию грусти о чем-то дорогом, мелодию любви к жизни, мелодию надежды на счастливое будущее.

Нежные, плавные, тихие звуки песни обворожительно обволакивали всё наше существо, настойчиво звали куда-то и ласково, взяв за душу, вели нас куда-то. Трепетное душевное состояние певицы, перешло, влилось в наши, затвердевшие в боях, солдатские души, в наше сердце. Мы вместе с певицей, затаив дыхание, были в мире музыки, в мире воспоминаний счастливых минут из нашей довоенной жизни. Умиление трогательными звуками голоса и жалость к певице так отразились в сердцах солдат, что у большинства из них на глазах выступили слезы. Невероятно! Но из солдатских глаз, а не из глаз кисейных барышень, капала скупая мужская слеза! Слеза из глаз мужественных воинов, за четыре года войны видевших столько смертей, крови и горя человеческого, причиненного фашистскими извергами, что их сердца, переполненные ненавистью к этим палачам, до предела ожесточились, закаменели.

Солдатские слезы! Это слезы, впитавшие в себя чувства великой боли, за страшные мучения, перенесенные сотнями миллионов таких женщин, девушек, детей, как эта певица. Слезы о прерванной радостной любви к жизни и борьбы за счастливое будущее своих родных, близких и всех людей. Слезы о безвозвратно погибших друзьях и товарищах, оставшихся в земле на полях и дорогах минувшей кровавой четырех летней битвы с врагом.

. Когда же, плавно возрастающие, всё усиливающиеся звуки мелодии, из нежного лирического тона о том, что «каждый думал о своей припомнив ту весну, и каждый знал - дорога к ней идет через войну…», переросли в мощную мелодию - призыв к каждому из нас, даже ценой жизни «… что положено кому – пусть каждый совершит», все как бы очнулись. Как из волшебной сказки музыкального очарования, как из летаргического сна обволакивающего их сердце, солдаты медленно возвращались к реальной действительности.

Каждый из нас вспомнил, что завтра, а может быть уже сегодня,прозвучит команда на наступление, команда к смертельному решительному бою и разгрому уже издыхающего врага. Лица солдат, расслабленные чарующей мелодией песни, соловьиным трепетным голосом, исходящим из уст этой молодой, истерзанной души седой женщины, становились твердыми, мужественными, даже суровыми. Они уже были готовы к смертельным схваткам с врагом «А коль придется в землю лечь, так это ж только раз!»

Успех этой песни, эмоциональное воздействие на слушателей нежного, трепегного соловьиного голоса исполнительницы, были невероятны. Когда пение закончилось, на певицу обрушился такой шквал, такие громкие аплодисменты, сопровождаемые возгласами «Браво». «Молодец». «Спасибо», которые, можно было сравнить разве только с артиллерийской подготовкой. А певица, поддерживаемая под руки двумя артистами, с радостными сияющими и полными слез глазами, улыбалась, беспрестанно кланялась своей седой головкой и что- то тихо говорила. Бурное, шумное излияние благодарственных чувств аудитории прекратилось только минут через 20-25, когда командир полка вышел на сцену поблагодарить певицу. Хочется верить, что эта солдатская благодарность помогла не погибнуть, а возвратиться к полноценной жизни этому, измученному судьбой, человеку. А её песня – подарок, вместе с бойцами дралась до конца Берлинских сражений и вместе с ними поставила последнюю точку в нашей кровопролитной, четырехлетней битве с немецким фашизмом.

Да что там, в далеких сражениях! Звуки этого вальса и образ её исполнительницы, осталась в наших, солдатских сердцах на всю оставшуюся нашу жизнь! При каждом воспоминании о них, на глаза невольно набегает непрошеная слеза. Забыть их человеческая память не в силах.

А буквально на следующий день, в ночь с 15 на 16 апреля 1945 года командир полка гв. подполковник Субботин Иван Петрович

 

поставил задачу нашему взводу, в полном составе выдвинуться на нейтральную полосу впереди пехоты и, в железнодорожной насыпи, оборудовать ПНП (передовой наблюдательный пункт) полка. О готовности доложить не позднее 2.30 утра. Под непрерывным активным обстрелом артиллерии противника, два десятка разведчиков и связистов долбили и выкорчевывали булыжник из железнодорожного полотна, выкладывали из него ячейки для наблюдения, укрытия и щели. Несмотря на то, что 3 солдата были ранены, приказ был выполнен. В 3 часа утра командир полка уже управлял огнем своих дивизионов с этого наблюдательного пункта. Помнится, у одного из 3-х раненых солдат, связиста лет 50 (фамилии не помню) оказалось довольно странное ранение, Когда втащили его в укрытие, я разорвал на нем одежду, осветил фонарем раненный бок, на который указывал солдат, и сначала ничего не обнаружил. Присмотревшись внимательнее, заметил маленькую капельку крови на правом боку. От этой капельки, поперек всего живота, шла темноватая полоска, в конце которой, под тончайшей пленкой кожи, уже на левом боку, ярко светилась пуля. Видимо, пуля уже на излете, а возможно при рикошете от рельса, смогла пробить шинель, фуфайку, белье и, только касательно, тоненькую пленку кожи, раздвоив которую смогла пройти еще поперек живота и, обессилив, остановиться на другом его боку. Видя такую картину, я вытащил нож из кармана и хотел удалить пулю. Но солдат со слезами на глазах, стал просить не делать этого. Просил отпустить его на медпункт. Пока там будут разбираться, лечить, может и война кончится, останусь жив.. Меня – говорит дома ждут старые родители, да 6 ртов малышей. Не хочется их осиротить в самом конце войны. Пришлось уважить просьбу старика, тем более что лечение не мое дело. Назначил его сопровождающим двух других раненных и приказал убыть на медпункт. Думаю, тот солдат вернулся с войны кормить ожидавших его 8 ртов. А вот в отношении химического инструктора дивизиона младшего сержанта Кулешова, присланного нам в помощь начальником штаба, чуть не пришлось применить оружие. Сначала, я, не обратил внимание как он работает. Все трудились до седьмого пота. Но, когда нас стало на 3 человека меньше, а работы еще много присмотрелся к каждому. Кулешов сидел в ямке, не работал. На мое замечание ответил, что он такой же сержант, как и я, и вкалывать не собирается. Это меня взбесило. Я выхватил пистолет, приказал ему взять лом и работать как все и, если не будет – пристрелю как собаку. Это подействовало, и до конца работ он вкалывал не хуже других, видимо понял, что я не шучу и струсил.

На плацдарме, в районе Альт-Блазен_- Китц, еще до начала наступления был сосредоточен наш 12-й гв. танковый корпус для поддержки 5 ударной армии, Остальные корпуса 2 танковой армии находились еще на восточном берегу реки Одер, сосредоточившись в лесу севернее г. Кюстрин. Войска, как сжатая пружина приготовились к броску на врага.

На главном направлении.

Ровно в 5.00 утра 16 апреля 1945 года загрохотала огневая подготовка наступления. От, более чем, 40 тысяч орудий, минометов, легендарных «Катюш»» и авиационных бомб озарилась местность, а вслед за этим, разразился потрясающей силы грохот разрывов снарядов. мин, бомб. Кругом всё шипело, свистело, гудело, грохотало. Это был кромешный ад, разверзшийся над передними линиями обороны противника. Минут через 30 в небо взвились тысячи разноцветных сигнальных ракет и, вдруг, кромешная тьма ада исчезла. Яркий свет выхватил из темноты весь передний край противника и всё впереди лежащее поле на большую глубину обороны. Все цели для атаки нашим войскам оказались видны как на ладони. Наша пехота, БТР, танки, сопровождаемые мощным валом огня артиллерии и авиации, рванулись вперед, в атаку на оглушенного и ослепленного врага.. Вместе с командирами передовых стрелковых батальонов пошли и мы, артиллерийские разведчики, чтобы по ходу боя, из передовых порядков пехоты, корректировать огонь наших батарей., наносить огневые удары, по сопротивляющимся, огневым точкам и скоплениям противника Гитлеровские войска были буквально потоплены в море огня и металла. Причудливые длинные тени и быстро меняющиеся силуэты, отбрасываемые в сторону немцев движущимися людьми, танками, машинами, освещенные спины и каски наступающих солдат., вдруг смешались с непроницаемой стеной пыли и дыма, висевших в воздухе, над окопами противника, которую не могли пробить даже сильные лучи зенитных прожекторов.

Эта незабываемая картина начального, генерального наступления войск 1-го Белорусского фронта на Берлинском направлении, эта потрясающая картина ночной атаки многотысячной группировки наших войск под яркими лучами 140 мощных зенитных прожекторов (более 100 миллиардов свечей) осталась в памяти на всю жизнь. Прошло уже более 65 лет с той ночи, сменилось несколько поколений людей, не много очевидцев этого события осталось на земле, а память хранит эту величественную, и, в то же время, жуткую по своей сути картину начала наступления в заключительной, решающей и победной Берлинской операции

Даже сам организатор и руководитель этого великого сражения, заместитель Верховного Главнокомандующего Вооруженных Сил СССР, командующий 1-м Белорусским фронтом, Маршал Советского Союза Жуков Георгий Константинович, в своих мемуарах «Воспоминания и размышления» написал «В воздух взвились тысячи разноцветных сигнальных ракет. По этому сигналу вспыхнуло 140 прожекторов, расположенных через 200 метров, Более 100 миллиардов свечей осветли поле боя, ослепили противника и выхватили из темноты объекты для атаки наших танков и пехоты. Это была КАРТИНА ОГРОМНОЙ ВПЕЧАТЛЯЮЩЕЙ СИЛЫ, и, пожалуй, за всю свою жизнь я не помню такого ощущения».

Советские солдаты, с неимоверными трудностями прошедшие через горнило четырехлетней человеческой мясорубки, через горе и смерть миллионов советских людей, шли в свое последнее генеральное наступление на логово мракобесия - Берлин

С 5.00 утра, из района сосредоточения Альт - Блэйен – Китц вступил в бой и наш, 12 гв. танковый корпус, поддерживая наступление войск 5-й ударной армии генерал полковника Берзарина Н.Э., в полосе её наступления. Остальные объединения нашей,2-й гв. танковой, армии (1-й гв. механизированный корпус гв. генерал – лейтенанта т/в Кривошеева С.М. и 9-й гв. танковый корпус генерал-майора т/в Веденеева Н.Д. с приданными им частями усиления) к 12 часам дня так же уже находились на плацдарме, переправившись по мосту через р.Одер. В 13.оо и они были введены в сражение в полном составе в полосах наступления 5-й и 3-й ударных армий. При этом 12 –й и 9-й танковые корпуса в 1 эшелоне, а за ними 1-й гв.мех.корпус, развивая удар наступления на направлении Ной –Хандерберг – Бернау. Гитлеровцы сопротивлялись с отчаянием самоубийц. Часам к 19.00 им удается остановить продвижение вперед наших наступающих танков и пехоты, действующих в непосредственной близости от огневых точек противника. Подоспевшие к ним на выручку «Катюши». артиллерия, САУ и беспрерывный массированный огонь нашего гвардейского минометного полка, пробивают брешь на этом рубеже. В нее немедленно, вслед за танками 49 гв. танковой бригады, врывается 34 гв. мотострелковая бригада генерала Охмана и обеспечивают дальнейшее продвижение войск армии. С наступлением темноты гитлеровцы начали отходить, по пути взрывая мосты, минируя дороги, улицы, дома. Наши танкисты и, пехота 5-й ударной армии, преследовали их по пятам. Наступление продолжалось и в темноте. В полночь главная (первая) полоса обороны противника была прорвана. Часам к трем ночи наши войска подошли ко второй полосе обороны противника, где были встречены плотным огнем из артиллерийских орудий всех калибров. Прорвать эту полосу обороны не удалось.

Передний край второй полосы обороны противника, расположенный в 10-20 километрах от его главной полосы, проходивший по правому берегу р. Альт-Одер и далее на Гулов, Врицен, Зеелов, также был наиболее сильно подготовлен на участке перед Кюстринским плацдармом наших войск Она состояла из двух позиций глубиной 5-8 км, насыщенных двумя-тремя линиями сплошных траншей. Все населенные пункты и отдельные фольварки превращены в сильные опорные пункты, подготовлены к ведению круговой обороны.. Наиболее мощным узлом сопротивления в этой полосе были г.Зеелов и т.н. Зееловские высоты Эти высоты представляли собой берег старого русла р. Одер, крутизной до 30-40 градусов, возвышаясь над долиной на 40-50 метров Пойма долины представляла собой месиво жидкой болотистой вязкой грязи. Невозможно было ни пройти, ни проехать на каком – либо транспорте, чтобы сразу же не загрузнуть, как свернешь с дороги Преодолеть крутые скаты можно было только по дорогам, а они были заминированы и находились под огнем всех видов оружия.

Таким образом, за 16 апреля пройдя с упорными боями 6-8 км., и, выйдя на линию Конвердер-Платков-Гузов-Вербич наши войска дальше продвинуться, не смогли. Ночью вели бои на достигнутых рубежах, производили перегруппировку частей. В дальнейшем 9-у гв.ТК было приказано поддерживать и взаимодействовать с 3 ударной армией, а нашему и 1 гв.МК – продолжать действовать в полосе 5 ударной армии.

На следующий день, 17 апреля, часов в 10 утра, после 20 минутной артиллерийской подготовки, войска двинулись в атаку. Развернулись упорные бои за овладение второй полосой обороны противника. Перед нами река Альт-Одер (Старый Одер). 49 гв. танковая бригада нашего корпуса, которую поддерживал наш 226 гв. минометный полк, ведя ожесточенный бой, прорвалась к этой реке восточнее населенного пункта Гаттесгабе. С противоположного берега противник встретил наши 49 гв.Т.Бр. и 37 гв. ММБр плотным артиллерийским огнем, мост через реку взорвал. Под прикрытием интенсивного минометного огня нашего полка, саперы навели наплавной мост, предварительно разминировав подходы к реке. Танки вышли на западный берег реки. В это же время, 37-я гв. мбр 1-го МК прорвала оборону противника юго-восточнее Райхенберга, заняла Платков и по уцелевшему мосту форсировала реку, создав плацдарм на её правом берегу. Большая группа вражеских танков и пехоты пыталась сбить наши войска с плацдарма Авиация противника принялась бомбить наши войска находящиеся на плацдарме и подходившие к реке. Хотя на земле продолжались яростные атаки противника, но небо быстро очистили наши истребители. Решительными и настойчивыми действиями пехоты, танков, и огнем артиллерии наши части, на плацдарме, отбивали все атаки противника, обеспечивая переправу на плацдарм новых танков и артиллерии для продолжения наступления и прорыва второй полосы обороны противника.

Продолжая прорыв, наши 12гв. ТК и 1 гв. МК форсировали р. Штобберов Передовые части этих корпусов завязали ожесточенные бои за г. Ренгенвальде, где противник пытался не выпустить наши войска, особенно танковые части, из болотно-лесных массивов на оперативный простор, но это ему не удалось. Передовые отряды, руководимые лично командиром 12 гв.ТК генералом Теляковым Н.М. успешно решили свои задачи, обеспечили преодоление водных преград войсками 2-й гв. танковой армии и их выход на более выгодные рубежи для развития дальнейшего наступления.

В боях за г. Ренгенвальде был тяжело ранен генрал Теляков Н.М. и в командование корпусом вступл генерал-майор Салминов М.Ф.. К вечеру корпус с боями продвинулся на 12 километров и его части вышли к Третей (тыловой) полосе обороны противника. Бои не стихали и ночью. Во взаимодействии с нашей 2 гв. ТА в этот день успешно действовали 5-я и 3-я удпрные армии. Их корпуса также завершили прорыв тактической обороны противника, продвинулись на 11-13 км. И вышли на рубеж Куненсдорф, Ренгевальде, Хаммерсдорф, Оберсдорф.

ТРЕТЬЯ (тыловая) полоса обороны противника тянулась с севера на юг от Торгелова через Эберсвальде, Мюнхеберг, Фюрстенвальде и далее по западному берегу р. Шпрее до озера, в 20 км. Южнее Бескова на Угист и Нехерн. Она находилась на удалении 20-40 километрах от главной полосы. На таком же удалении она находилась и от Берлина. Она состояла тоже из ряда укрепленных районов и населенных пунктов, превращенных в узлы сопротивления. Важнейшие из них: Торгелов, Пренцлау, Эберсвальде, Штернебек, Мюхенберг, Фюрстенвальде, Бесков, Котбус и Шпремберг. Они были окольцованы траншеями, соединены между собой ходами сообщения. Глубина 3-й полосы обороны 3-4 км. Оборона возлагалась на саперные части, батальоны фольксштурма и гитлерюнгенд.

На третий день, 18 апреля, с рассветом наш корпус перебрасывали севернее. Из болотистой и лесной местности, в район Бацлав – Райхенберг.

На марше сидим в кузовах «Студебеккеров», любуемся голубизной солнечного ясного неба, не слышно разрывов бомб, снарядов, пулеметных и автоматных очередей. На открытом участке местности на шоссе вытянулась длинная колонна танков, артиллерийских тягачей, автомобилей, и вдруг, часов в 10 утра, раздается команда «Воздух». Колонна остановилась, сворачивать и съезжать некуда, болото. Все соскочили с машин, залегли в придорожных кюветах осматриваемся по сторонам. Слева, по ходу движения, в 200-300 метрах находится группа домиков, стоящих буквой П. В небе летит какой-то странный агрегат. Что-то вроде двух этажного самолета. На горбу 4-х моторного большого самолета сидит маленький самолет. Агрегат летит навстречу нашей колонне вдоль шоссе, все двигатели работают, высота километра 2. Не долетев до первых машин нашей колонны, маленький самолет, как ястребок, вспорхнул вверх, отдалился от большого и, развернувшись, полетел обратно. Большой же самолет, планируя, продолжал снижаться, пока не врезался в группу домов, находящихся слева от дороги. Взрыв был настолько сильный и оглушительный, что некоторых солдат выбросило из кюветов, а несколько машин лежало на боку. От домов осталась груда кирпичей. Мы так и не поняли, что это за «новый вид» немецкого оружия, о котором они беспрерывно трепались. Пытаясь оказать моральное воздействие на наших солдат, в конце первого дня нашего наступления немцы сбросили на наши головы 9 самолет – снарядов, а точнее ракет ФАУ, а теперь и «Воздушную этажерку». Позднее, уже после войны, узнал от маршала авиации Руденко об этом агрегате. Оказалось, начиненные авиабомбами и другой взрывчаткой до нескольких тонн бомбардировщики «Юнкерс», гитлеровцы стали подвешивать под «Фоке - Вульф - 190» и сбрасывать их на наши наступающие войска. Нам повезло. Этажерка взорвалась в стороне от колонны. Всего таких этажерок, имеющих кодовое название «Отец и сын». гитлеровцы успели сбросить на наши войска целых 200 систем. Свидетелем применения такой системы я и оказался.

Прибыв в новый район, развернувшись, наш корпус сходу вступил в бой. Немцы упорно обороняли район Боцлава и Райхенберга. Они были окружены траншеями, проволочными заграждениями, минными полями. Артиллерийский и минометный огонь перекрывал все подходы к ним. Ночью немцы даже пошли в контратаку и начали теснить наши части. Но мы, наш минометный, три артиллерийских полка интенсивным огнем приостановили контратаку, а подключившийся полк «Катюш» (71 установка) выпустивший 983 реактивных снаряда, привел гитлеровцев в замешательство, Этим воспользовалась мотопехота 1-го гв.МК, десант которой на САУ,.танках и артиллерийских тягачах, атаковал противника и вышиб его из г. Боцлав. В этот день, во время наступления, меня ошарашил телефонный звонок командира 1-го дивизиона полка капитана Ушенина. Он буквально орал в трубку: «Ты почему портачишь? По твоим данным мины не долетают до цели!» Проверяю расчеты все правильно, Даю команду дать огонь одним взводом. Опять недолет. Проверяю бинокль, буссоль – все в порядке. Решил проверить собственноручно высоту электрических столбов, по которым произвожу расчеты. Беру рулетку длиной 15 метров, проверяю наличие в ней металлической жилки, не обнаруживаю её, лента льняная. Вместе с разведчиком Мишей Черкашиным идем к электролинии, подвешенной на деревянных столбах. Я разматываю рулетку, в левой руке зажимаю конец ленты, а правой, сильно размахнувшись, бросаю ее на провода. От сильного наклона влево при размахе я стал падать на землю. К счастью, вытянутой при падении рукой я на несколько долей секунды раньше коснулся земли, чем лента коснулась провода электрической линии. В момент касания ленты с проводом меня так основательно тряхнуло, тело наполнилось колючими электрическими зарядами, а левая ладонь шипела и дымилась. Кричу «Миша оторви ленту от руки», а он остолбенело и, как истукан, не может сдвинуться с места, вытаращил глаза на дымящуюся и шипящую руку. Преодолев нестерпимую боль, напрягшись, резким движением повернулся на левый бок, взмахом правой руки отстранил ленту от ладони левой руки в сторону. Электрическая линия была под напряжением, а в ленте рулетки все-таки были металлические нитки. Оказалось что высота деревянных столбов у немцев ниже металлических. А я этого не знал. Всегда рассчитывал по высоте металлических, и было правильно. А тут, обмишурился. Передал новые расчетные данные на огневые позиции и мины опять стали приземляться в нужном месте.Я же, заряженный электрическим током, несколько дней ходил как каракатица широко расставляя ноги, спасаясь от колющей боли во всем теле при каждом касании ног к брюкам. Как стало известно позднее, поскольку больший успех наступающих войск был на правом фланге, в полосе наступления 3,5 ударных и нашей 2-й танковой армий, командующий фронтом Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, 18 апреля изменил направление боевых действий этих армий. Войскам 3 и 5 ударным и 2 гв.ТА. было приказано быстрее выйти к северо - восточной окраине Берлина, войскам 47 армии с 9 гв.ТК нашей армии – начать охват города с севера и северо- запада То есть,3. 5 УА и 2гв.Т,А, с 12 гв.ТК и 1гв. МК нацеливались по ближайшей прямой на центр Берлина с севера и северо - востока. На следующий день, выполняя приказ командующего фронтом на новом направлении, наш 12 гв.ТК во взаимодействии с 26 гв.СК 5 УА, в упорных боях против немецкой дивизии «Нордланд», к исходу дня прорвали третью полосу обороны противника на участке Грунов – Буков, продвинулись на 9 киломнтров и подошли к крупному населенному пункту Претцель. А, в некоторых местах, наши танкисты, вклинились во внешний оборонительный обвод Берлина. 19 апреля не обошлось без казусов. В г. Рейхенберге гитлеровцы умудрились окружить штаб нашего 12 гв.ТК так, что единственным возможным выходом из окружения была толстенная кирпичная стена. Командир корпуса, генерал Салминов, продолжая руководить боем по радио, попросил артиллеристов помочь вырваться из окружения сквозь эту самую стену. Самоходные артиллерийские установки полковника Калабухова С.С. приблизились к стене с внешней стороны метров на 20-50 и открыли залповый огонь. Через несколько минут препятствие было разрушено, штаб корпуса вышел из западни. За 4 дня боев наши войска ликвидировали три оборонительных полосы между р. Одер и Берлином, Вышли к сильно укрепленному берлинскому внешнему оборонительному обводу. Предстоял штурм самой сильной крепости – города Берлина.

Что представлял собой город Берлин к началу 1945 года? Берлин – один из крупнейших городов мира. По своей площади (88 тысяч гектаров) он уступал только Большому Лондону. Наибольшая протяженность с востока на запад – до 45 километров, а с севера на юг

– до 30 км. Эта огромная площадь была застроена зданиями только на 15 %. остальная часть города занята каналами, парками, садами. Это крупнейший промышленный центр, узел железных и шоссейных дорог, крупный порт внутреннего судоходства Германии. В нем было сосредоточено 2/3 электро-технической промышленности, 1/6 машиностроения. До 20 крупнейших заводов работали на военную промышленность, имелось большое количество средних, малых предприятий – фабрик, заводов. К Берлину сходятся 15 железнодорожных линий. Железные дороги, примыкающие к городу с запада и востока, соединены между собой четырех колейной городской железной дорогой. Кроме того, все сходящиеся железные дороги соединены окружной дорогой в черте города. В Берлине насчитывалось до 30 железнодорожных вокзалов, более 120 железнодорожных станций в пригородах, 8 крупных и ряд мелких сортировочных станций Город располагал значительной сетью подземных сооружений, в том числе, метро. Оно не глубокого заложения. Линии часто выходят на поверхность и идут по эстакадам. Общая протяженность метро 80 км. Районы города разделяются крупными парками (Тиргартен, Юнгфернхайде, Трептов – парк и другие, общей площадью 131, 2 гектара.), стадионами, спортивными площадками, аэропортами (Темпельхоф,Адлерсхоф,Гатов). Так называемый Большой Берлин делится на 20 районов, из них 14 относятся к внешним. Внутренние районы города, в черте окружной железной дороги, застроены наиболее плотно. Улицы прямолинейные, пересекающиеся под прямым углом, ширина 20-40 метров. много площадей. Строения каменные и бетонные. Средняя высота домов 4-5 этажей. В городе много естественных и искусственных препятствий. Река Шпрее, шириной 100 метров, пересекает город с юго - востока на северо - запад. Большое количество каналов, мостов. Надземные дороги идут по стальным эстакадам и земляным насыпям высотой 10 метров.

Чтобы потом не отвлекаться, думаю, целесообразно рассказать об оборонительном районе Берлина и организации его обороны. Берлин к обороне готовился длительное время. Он также состоял из трех оборонительных обводов (внешний, внутренний и городской), сильно подготовленных к ведению оборонительных боев. Окруженный со всех сторон реками, каналами, озерами, лесами город представлял собой громадную естественную крепость. Кроме того, реки и каналы делят на несколько частей и сам город, что естественно облегчало организацию упорной обороны.

Внешний оборонительный обвод проходил в 20-40 километрах от города по линии Бизенталь, – озеро Шнитц –зее, озеро Зедлин-зее, – Тиров, озеро Швилов – зее, Вальтен, Ланке и далее по другим озерам и населенным пунктам. Этот обвод, по планам немцев, должен был остановить советские войска, расколоть их и нанести им максимальные потери.

Внутренний оборонительный обвод (главная линия обороны) проходил по окраинам Берлинских пригородов по линии Мальхов- Марцан – Дальвиц –канал- Тельтов – Кладов – Розенталь. Обвод состоял из 3 – 5 линий траншей общей глубиной до 6 километров.

Городской обвод проходил по окружной железной дороге. Для удобства в руководстве обороной, город делился на 8 секторов и отдельный - 9 сектор в центре города. Здесь приказывалось «…драться за каждую улицу, дом, развалину, за каждый метр земли».

Оборона строилась на взаимодействии огня и живой силы опорных пунктов и узлов сопротивления, на максимальном развитии всевозможных заграждений. В наиболее сильной степени к обороне был подготовлен центр города. Здесь находилась основная масса железобетонных бункеров, наиболее развита сеть метро и других подземных сооружений. Каждое здание использовалось как опорный пункт или узел сопротивления. Улицы перегораживались баррикадами, трудно поддающимися разрушению даже огнем орудий самых больших калибров. Особенно плотно насыщались огневыми средствам угловые здания, из которых можно было вести огонь во все стороны. В них кроме стрелкового оружия и фаустников, были орудия от 20 до 75 мм калибра. Основная масса огневых средств сосредотачивалась на первых этажах, в подвальных и полуподвальных помещениях. Здесь же размещалась и живая сила. Несколько опорных пунктов, обычно квартал, образовали Узел сопротивления. Большинство его огневых средств размещалось в угловых зданиях, а по флангам прикрывались баррикадами толщиной до 4 метров, сделанных из бетона, кирпича, древа, трамвайных вагонов и насыщенные огневыми средствами, минами, закопанными под ними танками и т.д. В городе было построено более 400 т.н. железобетонных убежищ. Это наземные железобетонные бункеры вместимостью 300 – 1000 человек каждый. На вооружении каждого бункера находилось до 32 артиллерийских орудий калибром до 152 мм с лифтами и подъемниками для боеприпасов. Площадь их колебалась от 18 на 42 до 75,5 на 75,5 метра. Некоторые бункеры имели по 6 этажей высотой до 37 метров. Толщина покрытий доходила до 3,5 метра, а толщина стен до 2,5 метров. На крыше каждого бункера находилось 4-6 зенитных орудий. Все бункеры были оборудованы фильтро - вентиляцией, силовыми станциями, подъемными лифтами для подачи снарядов к орудиям. Широко использовались все подземные сооружения города, метро, бомбоубежища, коллекторы, а также реки, каналы. Наличие разветвленной подземной кабельной связи обеспечивало им бесперебойное управление войсками.

Вот такой орешек нам предстояло разбить, начиная с завтрашнего дня. С выходом корпуса к внешнему оборонительному обводу города бои не прекращались всю ночь с 19 на 20 апреля.

На пятый день боев, с рассветом 20 апреля,. части нашего корпуса во взаимодействии с частями 26 гв.СК, 5 УА. сломили сопротивление противника и двинулись в наступление. К вечеру, продвинувшись на 12 километров, вышли на рубеж Везендаль – Гротенштадт и вклинились во внешний оборонительный обвод города. День выдался хороший, солнечный. В ночь на 21 апреля части корпуса, преодолев упорное сопротивление противника, овладели мощным оборонительным узлом Альт - Ландсберг, а к 6 часам утра захватили пригород Берлина г. Хенов. Перерезав кольцевую автостраду, мы вышли к внутреннему обводу немецкой столицы. Отразив контратаку 12 танков и пехоты противника в районе Хенова, корпус возобновил наступление и часам к 20.00 вышел на северо- восточную окраину Хоэншонхаузена (это северо- восточная часть Берлина). В это же время пехота 26 гв.СК следуя за нами к исходу дня продвинулась на 23 км, помогла нашему корпусу полностью очистить этот населенный пункт от войск противника.. В результате тяжелых боев 20 и 21 апреля, 5- ударная армия и поддерживающий её своим взаимодействием наш 12 гв.ТК, завершили прорыв внешнего оборонительного обвода на участке Хоэншонхаузен - Марианн-Вульгартен, ворвались на северо-восточную и восточную окраину Берлина и развернули уличные бои в районе Мальхов, Вайсензее, Марцан и Вульгартен.

 

Бои на улицах Берлина.

День 21 апреля на всю жизнь запомнился мне двумя событиями.

Первое – наша армейская артиллерия впервые обстреляла центр Берлина снарядами с именными надписями на каждом. Ровно в 16 часов 55 минут по команде начальника артиллерии 2- гв. танковой армии гвардии генерал-лейтенанта Пласкова Георгия Давыдовича: «По логову фашистского зверя – беглым огонь»! более тысячи артиллерийских стволов разных калибров одновременно открыли огонь по центру Берлина. Артиллеристам никакая кононада не в диковинку, но эта особенная. Могучий хор пушек гремел оглушительно и гневно. Он долго прокатывался над дымящим городом! Затем двинулись танки.

Второе событие – В районе Хенова немецкий фаустник (стрелок – гранатометчик, стреляющий противотанковыми снарядами –фаустами) видимо перепутал меня с танком и, во время короткой перебежки, поймал меня на мушку. Пролетев между ног, снаряд разорвался сзади меня. Вследствие этого я был сильно контужен, оглушен и небольшим осколком ранен в правую ногу (осколок раздробил большой палец правой ноги) Перебегая через дворик из пролома одной кирпичной стены – в пролом другой стены, в азарте боевого напряжения, грохота взрывов и стрельбы я почувствовал только резкий удар в спину. Не оглядываясь вскочил в пролом следующего здания Там уже были несколько наших разведчиков и связистов во главе с командиром взвода гв. мл. лейтенантом Поляковым Павлом Петровичем. Голова у меня гудит, словно тысячи пароходных гудков, и, кроме гула и шума в голове ничего не слышу. Ребята возле меня суетятся, что - то говорят, машут руками. А я смотрю на них, как баран на новые ворота, ничего не слышу и ничего не понимаю. Не слышно ни выстрелов, ни разрывов, ни свиста пуль. Поняв, что я оглох, командир взвода руками показал мне, что я оглушен и распорядился, мне впредь передвигаться только вместе со старшим разведчиком Мишей Черкашиным а по окончании боя, мол, посмотрим что со мной делать. Я ведь отказался уходить в медсанбат. Таким запомнился мне самый первый день начала исторического штурма непосредственно городских укреплений фашистского логова. Начались беспрерывные круглосуточные штурмовые уличные бои за овладение столицей фашистской Германии г. Берлином.

Ка к пишут историки, начался «ПОСЛЕДНИЙ ШТУРМ»

Так, как город был фактически естественной гигантской неприступной крепостью, хорошо и всесторонне подготовленной к ведению длительной обороны, даже в условиях полного окружения (каждый дом, каждый квартал, каждый парк и участок местности был приспособлен к обороне) и отсутствовал оперативный простор, то, в отличие от полевых условий, главной формой ведения боевых действий были УЛИЧНЫЕ бои.

Бой в городе характеризуется стесненностью обзора и обстрела, сложностью управления, ограниченностью маневра огнем и техникой, невозможностью применения авиации и т.д.

Городской бой, это самый ближний бой, где противоборствующие стороны находятся в непосредственном и тесном соприкосновении в Берлине наши части сближались с противником настолько близко, что их отделяло друг от друга либо только проезжая часть улицы, либо стена здания. Фронт был кругом. Гитлеровцы сидели на чердаках, в подвалах, сараях, на задних дворах, на крышах, в канализационных колодцах, в метро и отовсюду вели шквальный огонь со всех видов оружия. Каждый дом брали штурмом. Бои не затихали ни днем, ни ночью. Горячий воздух вырывался из зданий, обдавая невыносимым жаром. Дым горящих зданий, смешанный с постоянно висящими облаками пыли, от разрушенных домов, разъедал глаза, нечем было дышать. Даже, яркие солнечные, лучи не могли пробить эту плотную завесу.

Особую опасность для нас, артиллеристов и танкистов, представляли фаустники-гранатометчики. Фауст патрон был грозным оружием ближнего боя. Фаустника было очень трудно обнаружить. Он мог стрелять из подвала, чердака, окна, щели, блиндажа, колодца и других самых неожиданных мест. Там, где пушка не могла взять танк, фаустник запросто его сжигал О серьезности и мощности этого грозного оружия говорит, хотя бы, такой факт, За время боев проведенных нашей 2-й гв. танковой армией непосредственно на улицах Берлина половина потерь в танках – 102 танка - сожгли фаустники. В ближнем бою к ним авиацию не применишь.

В уличных боях, главными боевыми подразделениями, решающими успех боя, были усиленные штурмовые отряды и штурмовые группы. Боевой порядок ШТУРМОВОГО ОТРЯДА состоял из штурмовой, огневой и резервной группы. В их состав включались до батальона пехоты, танки, САУ (до 152 мм калибра), саперы, подразделения фугасных огнеметов, пехотных дымовых средств и др.

Боевой состав ШТУРМОВЫХ ГРУПП действовал на редкость очень согласованно с другими родами войск. Автоматчики, используя любую брешь в обороне, проникали внутрь опорного пункта обороны противника, а если этого не удавалось, то сопровождавшие их орудия прямой наводкой и минометы расчищали путь, саперы снимали мины и подрывали оборонительные сооружения, химики дымовыми завесами прикрывали маневры групп или преодоление открытых участков. Огнеметчики, ворвавшись в опорный пункт, огнем выкуривали противника из подвалов и др. подземных сооружений. Действуя, таким образом, штурмовые отряды и штурмовые группы расчищали путь для успешного продвижения основных, главных сил наступающего полка, бригады, дивизии. В начале каждого боя, действия штурмовых отрядов и групп, как правило, начинались с мощной артиллерийской подготовки корпусных артиллерийских групп по объектам противника на участке наступления. В это же время. дивизионные и полковые залпы реактивной артиллерии БМ-13 и БМ- 31 разрушали объекты обороны противника в его глубоком тылу. Иногда, по ближним, непреодолимым объектам, применялись даже снаряды М-31.не с боевой машины, а прямо с земли в своей транспортной упаковке. С расстояния 100 -150 метров снаряд М-31 пробивал кирпичную стену толщиной 70-80 см. и, как правило, разрывался внутри здания, разрушая его и уничтожая все живое, что там было. Артиллеристы иногда также вынуждены были выводить на прямую наводку даже такие мощные системы как 152 и 203 мм орудия., если более мелкие калибры орудий не могли пробить проход или саперы не могли взорвать баррикады или стены. В проделанные проходы немедленно врывалась пехота, танки, артиллерия. Когда же, ворвавшись в помещение, пехота не могла выкурить противника, засевшего в подвалах или блиндажах,, это делали огнеметно – зажигательные подразделения.

Так, как любое движение по улицам исключалось – штурмовые отряды и группы передвигались от здания к зданию через дворы, подвалы, проломы, чердаки, уничтожая противника в рукопашной схватке. Вот такой характер носила оборона противника и такими способами боевых действий наши войска уничтожали врага в

сражениях за Берлин.

22 апреля не только наша армия, а уже вся главная ударная группировка войск 1-го Белорусского фронта, прорвала внешний и внутренний оборонительные обводы Берлина и завязали бои в кварталах города. Наш корпус за день продвинулся на 4 км и к исходу дня вел бои за Бисдорф В этот день наша 2-я гв. танковая армия получила самостоятельную полосу наступления и приказ пробиваться к центру Берлина с задачей, не позднее 24.04 выйти в район Шарлоттенбурга имея соседом справа 47-ю армию Перхоровича, а слева 3-ю ударную Кузнецова. Наш 12 гв.ТК и 1-й гв. МК вели тяжелые бои по очищению ряда кварталов от противника, достигнув к концу дня железной дороги Виттенау – Лихтенберг. С утра 24.04. перейдя в наступление в упорных боях очистили северо - западную часть города от противника, за день пройдя 8 км, вышли к каналу Берлин – Шпангауэр. Ширина канала 75 метров, глубина 3 метра с крутыми бетонными берегами Зеркало воды спущено вниз около 3 метров между бетонными стенами. Все мосты противник взорвал, и преодолеть его с ходу не удалось. Южнее канала простирался большой парк Симменсштадт, а юго-восточнее жилой массив Плетцензее. Дальше, на восток был район Моабит, центр Берлина с рейхстагом и другими правительственными учреждениями. С противоположной стороны канала гитлеровцы ведут шквальный огонь со всех видов оружия. Мотомеханизированная бригада генерала Охмана не может даже подступиться к каналу. Начальник артиллрии корпуса полковник Таран И.И., совместно с артиллерией соседнего 79 стрелкового корпус 3-й УА подтянули свою артиллерию, нацелили ее на узлы сопротивления противника в жилом квартале и в парке.

В течение 10 минут три артиллерийских, два минометных полка, два арт. дивизиона били по верхним этажам зданий и по парку, а в завершение двумя залпами дивизиона «Катюш» довершили судьбу зданий. Приняв несколько тысяч снарядов и мин, противник приумолк. Воспользовавшись этим, бригада генерала Охмана начала переправляться на противоположный берег. Одновременно с ней начали переправу и части соседнего 79 СК и совместно приступили вышибать немцев из парка Симменсштадт. Прибывший к месту форсирования понтонный батальон приступил к наведению моста для переправы техники. К рассвету на том берегу уже находились артиллерийские полки и САУ, В этот же день, пока наш корпус вел бои на улицах Берлина, наша 2-я гв. ТА в составе 9 гв.ТК и 1-го гв.МК совместно с частями 47 армии овладели городами Науэн, Марквадт, Бранденбург, перекрыв все пути идущие из Берлина на запад.

25 апреля по переправам нашей 34-й мотобригады и 207 стр. дивизии 79 СК началась переправа танков 12 гв. ТК. Прорвав оборону противника на канале Берлин - Шпандауэр, мы с тяжелыми боями продвигались к центру Берлина и, чем ближе приближались, тем ожесточеннее возрастало сопротивление противника. Наши артиллеристы, и все противотанкисты, беспрерывно отбивали бешеные атаки «Тигров» и «Пантер», а пехота и танки ведут непрерывные уличные бои. Действуя небольшими штурмовыми группами, наши части буквально прогрызают себе путь. Артиллерия армии, включая и тяжелые гаубичные полки, роздана по-батарейно в штурмовые группы, Во главе групп идут САУ. Орудийные расчеты тают на ходу, на глазах выходят из строя. Если стрелок, переползая, еще может укрыться за грудой камней, поваленным забором и им подобные укрытия, то пушка, миномет всегда на виду и от них не отойдешь во время боя. Поэтому противник легко поражает артиллеристов и автоматными очередями и выстрелами Фауст патронов. В тесном лабиринте незнакомых улиц не видно где тебя подстерегает враг. Отовсюду хлещет ливень свинца и взрывы Фауст патронов. После форсирования канала части корпуса овладевают районом Симмерштадт и к исходу дня выходят на северный берег реки Шпрее.

На южном берегу реки высятся красивые многоэтажные дома, их зубчатые, остроконечные крыши, поднимаются в небо. С этих крыш, чердаков, окон хлещут пулеметные очереди, не давая, возможности подойти нашим войскам к исправному мосту через реку. Огонь наших минометов и нескольких артиллерийских батарей слишком слаб. Десяти минутный артиллерийский налет почти не ослабил темп огня противника. Для обеспечения форсирования реки очень мало артиллерии. А форсировать реку Шпрее обязательно надо. Это последняя водная преграда на пути корпуса к рейхстагу. Поскольку вся артиллерия роздана по штурмовым группам и отрядам, командование принимает решение сосредоточить на этом участке огонь всей реактивной артиллерии, находящейся в распоряжении

армии. В 19.00 часов 52 реактивные установки БМ-13 и БМ- 31 одновременно дают несколько залпов. С ревом, скрежетом, свистом чертят небо огненные полосы. На том берегу глухой рокот. Когда пыль и дым рассеялись на том берегу сало свободнее и светлее, не осталось ни одной остроконечной крыши. Дома стали ниже. Огонь противника прекратился. Наши – 12 гв. ТК и 1-й гв. МК приступили к форсированию реки. Часть мотопехоты, на подручных средствах переправилась через реку, зацепилась за противоположный берег. Подошедшие фашистские части, «Тигры» и «Пантеры» яростно контратакуют, пытаются сбросить их в реку, но наши гвардейцы, силой неимоверного напряжения, удержали занятые позиции.

В этот же день, 25 апреля, бойцы 65-й гв. танковой бригады нашей армии и 328 стрелковой дивизии 47 армии 1-го Белорусского фронта, в районе г. Кетцин, соединились с воинами 6-го гв. корпуса 4-й ТА 1-го Украинского фронта. Завершилось окончательное, полное окружение Берлина.

В ночь на 26 апреля зарокотал гром, начался ливень. Кое-где даже угасли огни бушевавших пожаров. Первая в этом году гроза, как бы объявила продолжение штурма и начало полной ликвидации войск окруженного Берлина всеми пятью общевойсковыми и четырьмя танковыми армиями. Воины армий Чуйкова В.И., Берзарина Н.Э., Кузнецова В.И., Перхоровича, Лучинского, танкисты - гвардейцы танковых армий Катукова М.Е., Богданова С.И., Рыбалко П.С. и Лелюшенко Д.Д. приступили к окончательной ликвидации берлинской группировки противника.

В течение ночи и утра. 26 апреля, наши танкисты готовились к форсированию реки Шпрее. Наш корпус, выйдя в 6.00 утра к реке у.железнодорожного моста в районе ст. Юнгферинхайде, готовил к переправе материальную часть. Мост не был взорван, но заминирован и находился под огнем вражеской артиллерии. Попытки переправить танки по мосту успеха не имели Первые же 2 танка у въезда на мост были подбиты. Батальоны 34 мотобригады и мотопехота 66 танковой бригады, которые на подручных средствах переправилась на противоположный берег р. Шпрее, в этом районе, заняли небольшие плацдармы на южном берегу реки в развалинах домов и в парке Тиргартен, вели бой по отражению атак противника. Нашему полку было приказано обеспечить огневой поддержкой батальоп 34 мотобригады, захватившей плацдарм в парке Тиргартен.

Его расположение мы не знали, связи с ним не было ни у нас, ни у командира бригады. С целью установления связи с этим батальоном и организации его огневой поддержки, командир полка приказал мне с двумя разведчиками и связистом с радиостанцией, переправиться через реку, найти батальон и установить его связь c КП нашего полка. Я, разведчики Миша Черкашин, Коля Абраменко и связист Алёша Чернобай с радиостанцией, скрытно пробрались к мосту. Перебежать или переползти по мосту невозможно, он беспрерывно освещается висящими в воздухе осветительными ракетами. Любое шевеление на мосту вызывало бешенный свинцовый ливень. Решаем перебираться под мостом по бетонным и металлическим укосинам (опорам). Обернув оружие и другие металлические предметы своей одеждой, чтобы случайным стуком не вызвать огонь на себя, по средней части моста, часа через полтора, перебрались на противоположный берег и, не замеченные противником, скрываемся под деревьями большого городского парка Тиргартен.

Видимо шум дождя, гроза, стрельба с обеих сторон реки и темнота под мостом способствовали нашей благополучной переправе через реку. Первым перебрался Миша Черкашин, вторыми мы с Чернобаем, который чуть не уронил в воду радиостанцию, третьим перебрался Коля Абраменко. В соответствии с полученной ориентировкой, батальон должен располагаться где-то восточнее железнодорожной насыпи. Мы углубились в лесной массив метров на 400 от реки и от железнодорожного полотна, но никаких следов батальона не обнаружили. Высокие, метров 25-30 деревья, с густой лиственной кроной, глушили всякий звук. В густом кустарнике, по которому мы пробирались гуськом, Черкашин поднял руку. Мы остановились. Он услышал какой-то гомон и что-то вроде разговора, но не мог ничего разобрать. Мы залегли под большими деревьями. Николая Абраменко, научившегося говорить по–немецки за время работы у Бауэра в качестве остарбайтера, я послал определить кто же впереди нас, наши или немцы, Возвратившись. Николай доложил, что там много людей, и разговор идет на немецком языке о каких-то парашютистах. Стало ясно, не туда попали. Нужно, видимо, двигаться в западном направлении, обратно к железной дороге. Не успели начать движение как убедились, о каких парашютистах вели разговор немцы. Буквально на наши головы с неба свалились куполы парашютов, зависая на вершинах деревьев с выкриками и восклицаниями парашютистов. Раздумывать было некогда. Мы быстро побежали с места высадки парашютного десанта немцев. Расстреливать их как глухарей, висящих на деревьях, было заманчиво, но тогда бы мы не смогли выполнить приказ командира. А батальон, не получив нашей артиллерийско-минометной огневой поддержки мог погибнуть, не удержать плацдарм, и сорвать форсирование реки танками. Это уже преступление, на которые мы не могли пойти. Около полуночи приблизились к железнодорожной насыпи. Вдруг со стороны штабеля дров или шпал раздался окрик «Хальт», «Стой». Мы остановились. По команде часового я подошел к нему ближе, объяснил кто мы. Он снарядил с нами солдата, который привел на КП нужного нам батальона. Доложив командиру, батальона о цели нашего прибытия, чему он обрадовался, и пояснил, что рядом высаживаются парашютисты.

Комбат сказал, что в той стороне парка, на поляне, находится немецкий аэродром Гатов, окаймленный лесом в котором мы находимся. В последствии, я узнал, что по телеграмме Гитлера, в ночь на 27 апреля, гросс-адмирал Денниц из Ростока самолетами отправил Гитлеру батальон моряков для спасения рейхканцелярии. Батальон был составлен из отчаянных моряков, сорви голова. Начальник личной охраны фюрера, бригаден-фюрер Монке тут же использовал его для удержания имперской канцелярии. Видимо на аэродром Гатов немцы и сбрасывали свой десант, часть из которого свалилась нам на голову. Но это уже не страшно. «Давай связывайся со своим командиром, мы им пошлем наше поздравление с успешным приземлением» приказал комбат.

В течение ночи и дня, 27 апреля, наша армия вела бои по расширению плацдармов захваченных на южном берегу р. Шпрее и проводила перемещение войск для переправы их по мосту у ст. Юнгфернхайде..

За этот день наш корпус во взаимодействии с 79 СК 3 УА завершили прорыв городского обвода на участке от ст. Юнгфернхайде до Фарбендунг – канал и закончили очистку от войск противника кварталов в излучине между этим каналом и р. Шпрее. Затем, форсировав канал, овладели западной частью района Моабит. Поскольку корпус завязал бои в сердце Берлина, (В 9 секторе, где бункер Гитлера, главные правительственные и военные учреждения), сопротивление противника резко усилилось. Дрались они отчаянно, до последней возможности т.к. отступать дальше было некуда. Противник использовал очень широко подземные сооружения: бомбоубежища, метро, водосточные каналы и коллекторы. Все опорные пункты связаны между собой подземными каналами и ходами сообщения, при выходе из которых установлены бетонные колпаки. Гитлеровцы по этим подземным переходам проникали в наш тыл целыми группами снайперов, автоматчиков, пулеметчиков, фаустников, превращаясь в диверсионные отряды. Там устраивали засады, с тылу били по танкам, пушкам, автомашинам, рвали связь.

28 апреля части нашего корпуса овладели значительной частью района Шарлоттнбург, самоходка командира 347 тяжелого самоходного арт.полка полковника Миронова прорвалась даже на Александерплац, а танки 49 гв. танковой бригады громили противника в Тиргартене.. В этот день вместе с бойцами и командирами 79 гв.СК мы радовались, что дивизиям этого корпуса (150 cд 171cд и 207 сд), с которым мы тесно взаимодействовали, поручено штурмовать рейхстаг и водрузить на нем наше КРАСНОЕ ЗНАМЯ ПОБЕДЫ!

29 апреля наш полк поддерживал своим огнем штурм рейхстага 150 дивизией 79 СК и бой 34 механизированной бригады нашего корпуса на площади у Бранденбургских ворот.

Начальник политотдела 2 гв. танковой армии, полковник Литвяк Михаил Моисеевич, наблюдавший за ходом боя батальона капитана Малышева 34 Мбр на площади у Бранденбургских ворот, вспоминал: «Вся улица и подступы к площади со сквером и кирхой, которые предстояло занять батальону, простреливались артиллерийским и пулеметным огнем. Пробирались по дворам, через квартиры, подвалы домов. Через сделанные проходы в стене бойцы быстро просочились к площади и открыли интенсивный огонь по скверу и домам. Там засели гитлеровцы. Капитан выдвинулся вперед. Он лично выбрал место для дымопуска, указал его мл. л-ту Кутузову. И вот уже площадь и прилегающие к ней улицы заволокло густыми облаками дыма. Враг был ослеплен. Мотострелки. во главе со своим командиром бросились вперед. Врываясь в дома, в упор расстреливали гитлеровцев, выводили из подвалов тех, кто сдавался в плен. А артиллерийский расчет сержанта Русакова, разобрав пушку, по частям поднял ее на четвертый этаж и оттуда вел огонь по противнику.

- Гитлеровцы не успели обнаружить нас,- саказал Русаков – как мы ударили по нему сверху. Три фашистские зенитные пушки, тут же взлетели на воздух, да до десятка пулеметов. Выбили мы фаустников из их гнезд. И так вот очистили площадь»

Виден Рейхстаг. Мрачное здание с колоннами и куполом на крыше. Вся площадь «Кениг-плац» перед нами. Она запружена танками, самоходками, орудиями. Рейхстаг окружен завалами, узлами сопротивления. Северо - восточнее Рейхстага нашим войскам огрызаются танки, пушки, фаустники, автоматчики, засевшие на площади у Брандебургских ворот.

Вот оно, под нашими ногами, перед нашими глазами логово фашизма и его бесчеловечный, звериный мозговой центр.

Издыхающий враг ожесточенно сопротивляется. Каждый день, каждый час уносит жизни сотен и тысяч наших товарищей. И это в преддверии нашей победы, в преддверии окончания этой бесчеловечной бойни, войны. Над центральной частью города, плывут багрово-черные тучи от пожаров. Дышать трудно, в горле першит, Бои продолжаются. И днем и ночью. Идет моросящий дождь наши части форсируют Ландвер-канал по сохранившемуся мосту, преодолевая сопротивление противника, продвигаются на юг по парку Тиргартен. До встречи нашего корпуса с частями армии Чуйкова, идущей нам навстречу, осталось метров 400.

Утро 30 апреля холодное, продолжает моросить дождь. Горят разбитые здания, в высоту тянутся клубы дыма Продолжая очищать от врага район Шарлоттенбурга и парка Тиргартен, к исходу дня части нашей 2-й гвардейской танковой армии встретились с частями 8-й гвардейской армии. Я был рад тому, что в районе Холензее вновь встретился с бойцами 88 гв. СД, в составе которой воевал на Магнушевском плацдарме.

В то время, когда 150-я дивизия, поддерживаемого нами 79гв. СК дралась за овладение Рейхтагом, нашему полку подбросил задачку командир 34 Мбр. генерал Охман. Н.П. В виду того, что атака подразделений его бригады захлебывалась, бойцы, неся большие потери, были прижаты к земле, он просил командира полка, ударить минометным огнем по крышам домов, которые находились в 15 – 20 метрах впереди нашего ПКП. Так, как минометы наших дивизионов были изношены, и рассеивание мин каждого миномета в 2-3 раза превышало технические нормы, то фактически, требовалось открывать огонь по нашему командному пункту. Подполковник Козлов Н.И., приказав всем присутствующим на ПКП укрыться в подвале, дал команду на огневые позиции, пристрелять цель. После пристрелки дал команду на залп всеми минометами полка. Дома через улицу остались без крыш и перекрытий, одни стены. Пока оседала пыль и дым пехота ворвалась в него и вышибла оттуда противника. Несмотря на то, что бойцы 150 СД 30 августа ворвались в Рейхстаг, а 1 мая полностью захватили его, бои в городе продолжались и 2-го мая. Только 3-го мая Командующий Берлинским гарнизоном генерал Вейдлинг дал приказ немецким войскам прекратить сопротивление и огонь, сдать оружие советскому командованию. Бои закончились, немцы массово сдаются, складывают оружие, хотя ещё слышатся отдельные выстрелы. Видимо фанатики кончают с собой.

Берлин – столица фашистов – повержен! Для нас война закончилась. Наш полк сосредотачивается на площади, у Бранденбургских ворот, в ож