Глава 2 в которой кое-что о прогрессе 8 страница

Для женщины поиск ее истинного существования осущест-
вляется между собственным Я, Я-другого, понятием человече-
ского и понятием необходимого. Недаром Э.Фромм сформу-
лировал это так: «Женщины видят деревья, а мужчины - лес.
Мужчины строят, а женщины обставляют». Необходимость
жить в мире, где всего для тебя много, можно сказать избы-
ток, ставит перед женщиной труднейшую проблему ориента-
ции в этом лесу. Когда она решает ее через стратегию следо-
вания за другим, она сразу же лишается данного ей ее же при-
родой многообразия, разнообразия, того содержания внутрен-
него мира, конечно, только возможного, потенциального, но ее.
Если это следование стереотипу мужского поведения, то про-
исходит то, что сексологи называют заражением женщин муж-
скими свойствами. Это один из видов психологических (не
путать с психическими) заболеваний, связанный с потерей ори-
ентира в море возможностей собственной индивидуальности.

Психологическая болезнь включает и биологическое основа-
ние - многие женщины перенимают мужские формы поведения:

курение, употребление больших доз алкоголя. Мало кто знает, а
часто и не хочет знать, что курение наносит вред женской сексу-
альности, уменьшает потенцию женщины, увеличивает опасность
половой холодности (фригидности) и женских болезней. Пьющая
женщина, да еще во время беременности, несет несчастье своим
детям. Заторможенные или сверхвозбудимые дети, которые не
способны к простейшему сосредоточению взгляда или мысли, -
это только маленький штрих к портрету ребенка пьющей мамы.
У женщин, курящих во время беременности, большой риск пере-
дать ребенку предрасположенность к раку.

Современная женщина в семье сегодня вырабатывает те же
сейсмические волны, что и мужчина: грубость, прямолиней-
ность, силовые приемы решения конфликтов, которые лиша-
ют отношения гармонии и слаженности не только по вине
мужчин, но и представительниц прекрасного пола. Они теря-
ют свой женский язык, на котором веками разговаривали с
мужчинами. В свою очередь и мужчины не учатся его пони-
мать, а значит, и не владеют им в самых интимных отношени-

115

ях. Это отчасти создает ситуацию, описанную В.Владиным и
Д.Капустиным в книге «Интимный мир семьи». Авторы этой
книги получили письмо следующего содержания: «Дайте не-
сколько примеров (я вот лично не могу подобрать и двух-трех
таких слов) тех ласковых и нежных слов, которые мужчина
должен говорить женщине на супружеском ложе. Мне так их
не хватает, думаю, что и другим мужчинам не хватает тоже».

Надо оценить деликатность авторов, отвечавших на этот
вопрос, они даже пытались оправдать автора записки ссыл-
кой на наш рациональный век, где многие разучились гово-
рить красиво, нежно, ласково. Они советуют побольше читать
стихов, обращаться к словарям родного языка.

На этом надо остановиться подробнее. Вопрос в том, по-
чему мы разучились (умели ли?) говорить, а значит, и думать.

Мысли и чувства человека, взрослого человека, могут не
совпадать по содержанию и по форме выражения. У мысли
есть возможность маскировать чувства, а за примером не на-
до ходить в чью-то историю жизни, достаточно вспомнить,
когда, преодолевая чувство отвращения, вы... Вспомните,
когда и как это было конкретно? А теперь другое: «Я пони-
маю, что любить его не за что, но... ничего не могу с собой
поделать». Вот и мысли оказались противоречащими чувст-
вам. Вот эта возможность несоответствия, возможность не-
совпадения мысли и чувства и преодолевается каждым чело-
веком в порождении своего слова, его собственного, особого
слова, в котором его мысль и его чувство объединены в еди-
ном дыхании. Слово это называется особенно - метафора.
Оно открывает человеку его собственные чувства через воз-
можность соотнесения их с предметом мысли. «Ты моя лас-
точка». Это уже не просто слова, это чувство, воплощенное в
форму, принявшее узнаваемые очертания, но в то же время
это черты индивидуальные, окрашенные присутствием чувст-
ва. Пусть оно не нашло своего собственного языка, метафора -
банальна, но это будет задачей лингвиста определить - штамп
это или слово контакта, слово-чувство. Бальзаковская жен-
щина, конечно, сложнее и неуловимее, чем «моя ласточка», но
я бы простила любому человеку штамп речи, если бы он был
попыткой найти в нем свое чувство, попыткой преодолеть
свое молчание, попыткой найти тот Глагол, который позво-
лил бы его чувствам стать доступными и для других, и для
самого человека. Это так важно - назвать свое чувство, найти
свою метафору, свое ключевое слово, раскрывающее и поро-
ждающее внутренний мир человека. Это та самая ситуация,
когда молчание не является золотом.

Как хочется вспомнить Яна Парандовского, который пи-
сал: «Слово, молочный брат мечты, открывает калитку, через
которую в любую минуту можно выбраться на свободу. И до
чего же легко убежать от скучного времени, унылого пейзажа,
от нестерпимых условий быта, наконец, от самого себя - от
этого навязчивого, надоевшего существа, от которого нам не
избавиться до самой смерти» («Алхимия слова»).

Но что же происходит в жизни, если поиски метафоры ста-
новятся не только необходимыми, но и бесплодными, если чув-
ство, напрягаясь, ощущает пустоту формы - слов нет! Или они
чужие, или они не услышаны тем, кому предназначались. Про-
исходит потеря устного контакта с другими людьми, говорить
стало некогда, да и не о чем, общепринятым становится штам-
пованный, усиленный средствами массовой коммуникации
язык, уделом в освоении речи становится не процесс ее порож-
дения, а процесс звукоподражания - мода на текст определен-
ного типа. Как бы хотелось, чтобы читатель услышал и узнал
свои проблемы порождения своего текста, своей метафоры в
словах Жана Кейроля, где любовь к слову и любовь к человеку
объединяются и создают прекрасный текст! «Поле наших эмо-
ций, пронизанное речью (слова - это тоже дом), помогающей
нам общаться, объясняться друг с другом и обличать, ныне
закрывается для того привычного потока фраз, чья условность
иногда помогала преодолевать глухую стену частной жизни.
Нас открыто лишают средств высказаться и выслушать сказан-
ное о себе с помощью терроризма в отношении нашего словаря,
чье кипение было закваской для мысли, дикцией сердца и жи-
вой этимологией, доказательством того, что это не были слова,
брошенные на ветер, а слова как пригодные для рассуждения,
так и для мечты. Совершенствование слова и его способность
воспламеняться от контакта со словами других людей подвер-
гали наше каждодневное существование спасительному риску и
порождали плодотворный компромисс»'.

В этом компромиссе участвовали наши мысли и чувства,
доступные как нам самим, так и другому человеку. Из поко-
ления в поколение развивалась и совершенствовалась система
обучения этому искусству - искусству устной речи, живому
слову. Где они теперь, эти ручейки семейных бесед, из кото-
рых складывался океан народного живого слова! Они не ис-
сякли, нет! Но их стало значительно меньше. Достаточно
вслушаться в речь наших депутатов, чтобы ужаснуться нали-

' Кейроль Жан. Жизненное пространство//Над Сеной и Уазой. - М..
1985.-С.361.

116

117

чию огромного числа штампов и шаблонов и практическим
отсутствием живого слова.

Когда, кто и где говорит с нами о наших чувствах, интересу-
ясь именно ими, а не правильностью или точностью формули-
ровки. Наверно, только те, там и тогда, когда мы чувствуем
себя рядом с ними, там и тогда любимыми. Много ли таких
людей в жизни каждого. Много - мало. Количество здесь не
имеет значения, важно, чтобы они (он, она) были, чтобы они
стремились к нам через наши выраженные мысли и чувства,
чтобы сами могли и хотели выражать нам свои мысли и чувства.

Когда я прочитала книгу Л.Никитиной «Учусь быть ма-
мой», я подумала о том, что этой женщине хватило мужества
признаться в том, что женское понимание, терпимость и тепло-
та даются ей, женщине, матери, с большим трудом, трудом над
своей душой. Ей, душе, надо найти свою форму - слово, дейст-
вие, образ, чтобы стать материнской. Кого-то уже наверняка
заставило поморщиться слово «труд», но труд - это напряже-
ние, которое обязательно должно смениться качественно новым
состоянием, приобрести направленность и смысл для самого
человека. Человек как бы находит через это напряжение новое
в себе, но только в том случае, если не убегает от цели, если не
снимает его пресловутой разрядкой, а превращает в свое новое
качество. Как это делать? Ответов на вопрос бесконечно много,
но во всех ответах есть общее. Я назвала бы его, это общее,
бесстрашием перед самим собой, бесстрашием перед риском
изменения самого себя в отношениях с другим человеком.

Риск заключается в том, что под влиянием, под воздейст-
вием другого человека есть большой соблазн впасть в одну из
крайностей: следовать за другим человеком, принимая на веру
все его действия и помыслы или полностью не замечать суще-
ствование другого человека, ориентируясь только на собст-
венное Я, гипертрофированное, затмевающее все пространст-
во отношений с другими. Выбирать между этими полюсами
трудно. Трудность заключается в том, что психическая жизнь
каждого человека, если он живет этой жизнью, предполагает
определенную психологическую дистанцию с другим, да и
самим собой. Психологическая дистанция включает особые
действия человека по ее установлению и сохранению. Эти
действия и их направленность можно выразить следующим
образом, описывая возможные переживания человека при уста-
новлении и сохранении психологической дистанции: «Я хочу
быть с этим человеком (или людьми), они понимают меня, с
ними я живу полной жизнью, я чувствую себя свободным и
уверенным в том, что я нужен так же, как эти люди нужны

118

мне». Переживание понимания как главного содержания пси-
хологической дистанции предполагает, на мой взгляд, введе-
ние меры воздействия на другого человека. Если понимание
включает и свой внутренний мир, то оно связано и с мерой
воздействия на себя тоже.

Использование этой меры воздействия на себя и на другого
человека, создание этой меры и характеризует действия по ус-
тановлению психологической дистанции. Содержание их может
быть разным, но направленность одна. Цели можно описать
как воздействие на себя и на другого. Простое наблюдение
показывает их существование: принятие решения о том, чтобы
курить или не курить, употреблять нецензурные слова или не
употреблять, воровать или не воровать... Бить ребенка или не
бить, копить или дарить, сохранить или выбросить... Каждое
действие имеет свою противоположность - выбрать свой век-
тор действия, выбрать свою меру, а значит, рискнуть, значит, не
только осуществить свое право на выбор, но и конкретизировать
его в виде меры воздействия на самого себя и другого человека.

Эта мера обладает удивительным свойством, она сущест-
вует до начала реального действия как переживание ценности
другого человека, как переживание ценности себя, своих ка-
честв. Это особое переживание, которое обладает свойством
разрешать или запрещать как самому человеку, так и другим
людям воздействие на свойства внутреннего мира, хотелось
бы сказать, что это переживание регулирует глубину вмеша-
тельства в пространство психической жизни человека (думает-
ся, что это относится как к воздействию другого человека, так
и к самовоздействию). Навсегда запомнился факт из биогра-
фии Анны Андреевны Ахматовой. Биограф отмечал, что она
держала себя с таким достоинством, что даже в переполнен-
ном автобусе никто не решался ее толкнуть. Думаю, что это
как раз о существовании психологической дистанции, о мере
воздействия на себя и о риске быть, быть собой...

Об этом и романы М.Замятина «Мы», Оруэлла «1984 год».
Об этом - о грани между Я и не-Я, о мере принятия воздейст-
вия другого человека, о степени риска быть человеком...

Позволю себе еще одну цитату:

«-Уинстон, как человек утверждает свою власть над дру-
гими?

Уинстон подумал.

- Заставляя его страдать, - сказал он.

- Совершенно верно, заставляя его страдать. Послушания не
достаточно. Если человек не страдает, как вы можете быть уве-
рены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную?»

Это Дж. Оруэлл - человек, который дал возможность по-
чувствовать вместе с его героями абсурдность и одновременно
притягательность власти над другим, власти, разрушающей
хрупкое психологическое пространство Я, власти, создающей
мощное, организованное психологическое поле Мы, где нет
проблемы психологической дистанции, где каждый человек
включен в жизнь других, как часть в целое, как деталь в уст-
ройство машины, работающей по заданной программе. Де-
таль и часть имеют смысл только тогда, когда есть целое -
мы, другие. Иначе она теряет право на возможность быть.

Страдание - признак сопротивления власти, признак на-
личия другого, стремящегося к сохранению своей целостно-
сти, своей неоднозначности, своей возможности... Сила этого
сопротивления приближается к возвышенному значению
страдания, к принятию его человеком как своеобразной пла-
ты за собственное Я, за возможность иметь это Я, за возмож-
ность проявлять его в отношении с другими людьми через
дистанцию с ними, даже с самыми любимыми и единственны-
ми, единение с которыми не означает исчезновения Я, а при-
водит к его полному проявлению и развитию.

И эта возможность быть собой становится реальностью
отношений с другими людьми, реальностью отношения к себе,
если она содержит обобщенное представление о человеке как
долженствование, обращенное к самому себе. Это долженст-
вование идеала, долженствование будущего, которые невоз-
можны без настоящего, невозможны без прошлого. Этот иде-
ал, этот образ человека конкретен, хотя это конкретность не
предмета, а чувства, не конкретность ощущения, а скорее
конкретность предчувствия себя как возможного. Если эта
конкретность пропадает или не появляется у человека вообще,
то о его жизни говорят, что он живет без руля и ветрил. Слу-
чайность, зависимость, сиюминутность всех его проявлений
не оставляют впечатления глубины. О таких людях даже и
говорят прямо - неглубокий, поверхностный человек, ветре-
ный человек. Я бы сказала, что это человек настоящего вре-
мени, человек, чья перспектива рождается на миг восприятия
и исчезает вместе с этим свершившимся мигом, закончившим-
ся в следующее же мгновение. Для меня - это человек без
идеала, без идеального, которое придает глубину жизни, свя-
зывая ее во время индивидуальной жизни, наполняя ее пере-
живаниями, которые есть поиск и построение себя, своих от-
ношений с другими людьми, своих отношений с миром.

Обобщенность и одновременно конкретность идеала про-
являются в том, что он и переживается в качествах своих или

120

другого человека. Поговорите сами с собой о своем будущем,
поговорите с друзьями о том, как они понимают ценность че-
ловека, сама речь подскажет, что она почти не содержит глаго-
лов, она будет включать прилагательные, говорящие о качестве
не вполне конкретно. Прислушайтесь к ответам на вопрос:

«Она (моя возможная спутница жизни) обязательно будет
доброй, обаятельной, умной, самостоятельной, скромной...»
И много-много других слов, таких же прекрасных и... неопре-
деленных. Неопределенных до точного содержания, неопреде-
ленных до точного восприятия, но определенных в чувстве,
определенных в сюжете перспективы. Качество надо узнать,
соотнести свое ожидание с реальным, фактическим, осущест-
вить некое усилие по воплощению своего ожидания идеала в
отношениях с конкретным человеком в конкретных обстоя-
тельствах жизни - своей и его.

По-разному происходит эта встреча со своим идеалом, с
собой возможным, с собой новым, неожиданным и узнавае-
мым. Очень остро эта встреча происходит при смене социаль-
ной роли, при появлении в жизни человека новой социальной
роли, которая требует ответа на конкретный вопрос: «Как
быть?» Определенность этого «как» и в роли руководителя, и
в роли подчиненного, и в роли мамы, папы, дедушки и ба-
бушки... Как себя вести, что думать, если не находишь в себе
ожидаемых чувств, или вдруг обнаруживаешь в себе далеко не
те чувства и мысли, которые ожидал, «хорошо зная себя»?

Знаменитые и не всегда понятные слова о поиске себя при-
обретают вполне конкретный и наполненный смысл, когда
надо строить отношения, устанавливать психологическую
дистанцию с конкретным человеком, реагировать на свои
непривычные чувства. Да мало ли переживаний возникает в
тех случаях, когда неопределенность идеального, правильного
и заранее целесообразного встречается с неповторимыми ин-
дивидуальными условиями решения задачи по проявлению и
развитию своего Я каждым из нас.

Хотелось коротко, и потому, конечно, неполно, показать,
что социальные роли, из которых складывается наше еже-
дневное поведение, - это только форма, которую каждый
сам наполняет живым содержанием. В конечном счете оно
будет таким, какого мы заслужили своими делами, чувства-
ми, мыслями и идеалами.

Умение жить в согласии с самим собой не предполагает
эгоизма или цинизма, это согласие основывается на любви к
себе, о котором говорил Э.Фромм, характеризуя парадокс че-
ловеческого существования, который состоит в том, что «чело-

121

век должен одновременно искать и близости, и независимо-
сти; общности с другими - и в то же время сохранения своей
уникальности и особенности».

Осуществление себя приводит к поиску гармонии своих
чувств и мыслей, своих возможностей и своих желаний, тогда
в этой гармонии человек и переживает полноту жизни. Гар-
мония не может быть вечной, она преходяща, в этом ее маги-
ческое, энергетическое свойство. Устремляясь к ней в поисках
идеала, человек обращается к высшему из своих чувств - чув-
ству прекрасного. Гармония и красота! Эти слова хотелось бы
писать с большой буквы. Но думаю, что их сокровенный
смысл дает возможность говорить о них как о способах изме-
рения идеального мира человеческой мечты и надежды. Кра-
сота и гармония - всеобщие способы конструирования иде-
ального, так как в мышлении о них - в мышлении о красоте и
гармонии - человек приближается к конкретному воплоще-
нию абсолютного - своей общности с миром, и не только с
миром людей, но со всей природой. Вот почему идеал всегда
содержит в себе такое требование - требование гармонии и
красоты, которые никогда не могут быть достижимы однаж-
ды и навсегда.

Красота чувств, красота мыслей, красота действий и по-
мыслов человека возможна и осуществима тогда, когда чело-
век, стремясь к ней, не делает ее целью. Соответствие самому
себе порождает красоту как искренность и естественность.
Так солнце дарит нам тепло, а зима - мороз, не вызывая при
этом удивления или негодования по их поводу.

Великое искусство быть собой дано каждому из нас как
возможность прожить жизнь красиво и гармонично, в соот-
ветствии со своей природой, не разрушая своим присутствием
красоты и гармонии других жизней, да и своей собственной.

«Опасность чистосердечия состоит в том, что оно в конце
концов создает в человеке те самые свойства, в которых он
признается. Сказав: "Я честолюбив и завистлив", - ты уже
чувствуешь, что имеешь право быть таковым, и, увенчанный
нимбом откровенности, твой порок превращается в доброде-
тель» (Андре Моруа).

Глава Э

МЫ ТАК ПОХОЖИ,
ИЛИ ДРУГИЕ - ЭТО...

Душа ребенка равно сложна, как и наша, полна по-
добных противоречий, в тех же трагичных вечных бо-
рениях: стремлюсь и не могу, знаю, что надо и не умею
себя заставить.

Я.Корчак

Когда я сейчас читаю стихи, мне кажется, что они обо
мне. Неужели люди уже чувствовали и даже сумели выра-
зить словами то, что происходит со мной?

Запись в дневнике девочки-подростка

Уже в пять-шесть месяцев мы хорошо разбираемся в лю-
дях: при виде одних заливаемся плачем, а к другим тянемся с
открытой и дружелюбной улыбкой. Когда становимся взрос-
лыми, умеем прочитать о другом целую повесть по выраже-
нию лица, по походке, и очень доверяем своему впечатлению.
Хотя на этот счет и существует общеизвестная мудрость:

«Встречают по одежке, провожают по уму».

Большинство из нас при оценке и восприятии другого че-
ловека вольно или невольно сравнивает его с уже знакомыми
людьми. При этом сравнению помогают эталоны поведения:

«кисейная барышня», «чудак», «рубаха-парень», «провинциал»,
«интеллектуал», «самодур» и тому подобное. Если задаться
специальной целью, то таких эталонов поведения можно на-
считать очень много (они зафиксированы и в соответствую-
щих значениях слов). Эти эталоны организуют наше воспри-
ятие другого человека, помогают предвидеть его поведение и
поступки. Но неужели все многообразие неповторимых чело-
веческих индивидуальностей можно классифицировать, по-
догнать под какие-то эталоны? Каждый человек уникален, о
каких эталонах может идти речь?

Вспомните, сколько раз, оценивая и обсуждая поступки
людей, вы говорили: «Не ожидал от тебя (или даже себя)
этого», «Ну от этого все можно было ожидать...» Значит,
при оценке поведения вы обращались к каким-то правилам,
которые вы или ваши знакомые недостаточно строго и точ-
но соблюдали.

«Он ведет себя, как ребенок», «Да ты стал совсем взрос-
лым» - это тоже оценка поведения, основанная на нашем зна-
нии и его нормах. Часто мы не отдаем себе отчета об этих
нормах, однако следуем им строго и неукоснительно. Нару-
шение нормы иногда тоже бывает своего рода нормой, пере-
ходом к другому типу поведения. Помните у Пушкина:

124

Пустое «вы» сердечным «ты»
Она, обмолвясь, заменила.
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою;

Свести очей с нее нет силы,
И говорю ей: «Как вы милы!»
И мыслю: «Как тебя люблю!»

Как складываются и меняются нормы человека? Это боль-
шой и сложный вопрос. Ответ на него содержится в анализе
происхождения и развития человеческой психики.

В психологической литературе можно встретить доста-
точно много типологий человеческого поведения. Работы
А.Ф.Лазурского, Н.Д.Левитова, Е.А.Климова, В.С.Мерлина,
Б.Г.Ананьева, А.Б.Ковалева, В.Н.Мясищева и других рас-
крывают различные закономерности человеческого поведе-
ния. Существует много классификаций типов человеческого
поведения в психиатрии и психопатологии. Все они позволя-
ют оптимистически смотреть на проблему понимания другого
человека и на проблему понимания самого себя, что тоже
немаловажно в деле воспитания, так как позволяет увидеть в
поведении своего ребенка те черты, которые свойственны вам,
и оценить или переоценить (в соответствующих случаях) их по
достоинству. В этом смысле достойно внимания признание
дедушки, который стал дедушкой в сорок лет, и только когда
через десять лет появился третий внук, признался: «Вместе с
внуками пришло понимание самого себя, я в них вижу свои
качества. Как жалко, что не сумел увидеть этого в дочках!»
Надо сказать, что такое признание было подготовлено и тем,
что с появлением внуков дедушка стал больше интересоваться
психолого-педагогическими знаниями и, по его признанию, с
большим опозданием прочел Я.Корчака, В.А.Сухомлин-
ского, А.С.Макаренко и новые книги Д.Варга, Ш.А.Амона-
швили, Д.Б.Эльконина и других. Желание читать возникло из
потребности быть полезным своим внукам, быть интересным
для них, быть нужным.

В одной из статей о типологии личности, написанной из-
вестным советским психологом К.А.Абульхановой-Слав-
ской, которая предлагает новый принцип типизации, а сле-
довательно, и новую точку зрения в понимании психологи-
ческих особенностей, написано: «Характер совпадений внеш-
них и внутренних тенденций (гармонический, противоречи-
вый, разобщенный, разорванный и тому подобное) обнару-
живает движущие силы жизни личности. Способность более

125

индивидуальным и более типичным образом отразить и
выразить общественные тенденции, соотнестись с более ча-
стными и более сущностными их них, способность превра-
тить эти тенденции во внутренние движущие силы и на этой
основе включиться в общественную жизнь, организовать
личную жизнь - это диалектическое основание типологии
личности»'.

Типология противоречий становится для автора основани-
ем для классификации поведения. Одна группа противоречий
связана с объективными условиями жизни человека, и они
будут различны по степени возможности их разрешения в
жизни одного человека. Другая группа противоречий опреде-
ляется особенностями жизни самого человека, теми способа-
ми, которыми он свою жизнь организует, - это его жизненная
позиция и осуществление ее, то есть жизненная линия.

Примером первой группы противоречий является смена
места в коллективе - руководитель становится рядовым,
выход на пенсию, тяжелая болезнь. В решении этих проти-
воречий и проявляются жизненная линия и жизненная пози-
ция человека.

Вторая группа противоречий проявляется в тех ситуациях,
где человек должен перестраивать свое отношение к миру, к
людям: потеря близкого человека, муки совести, чувство ви-
ны, безысходность, одиночество и так далее.

Эти группы противоречий существуют в детской жизни.
Например, рождение второго ребенка в семье становится
для ребенка-первенца объективными обстоятельствами из-
менения положения в семье. Поступление ребенка в детский
сад или в школу - это тоже изменение объективных условий
его жизни. Госпитализация во время болезни, отсутствие
долгое время кого-то из родных, смена места жительства,
даже покупка новой мебели могут выступать для ребенка
как изменение объективных условий его жизни, порождаю-
щих противоречия.

Перестройка отношения к миру для ребенка связана преж-
де всего с развитием его чувств и эмоций, с глубиной этих
чувств. Например, бессмысленно требовать от малыша мук
совести по поводу стычки со сверстниками, даже если он по-
царапал им лицо или руки. Но для старшего школьника такое
требование не только уместно, но и желательно, так как спо-
собствует развитию чувств.

'Абульханова-Славская К.А. О путях построения типологии лич-
ности//Психологический журнал. - М., 1983.-Т.4.-№ 1.-С. 14-29.

126

В разрешении противоречий проявляются жизненная ли-
ния и жизненная позиция человека, для взрослого достаточно
сформированная, а для ребенка - формулирующаяся.

По характеру жизненной позиции автор выделяет следую-
щие типы поведения людей:

- преобладание внутренних противоречий; преобладание
противоречий между внутренними и внешними условиями жиз-
ни; направленность на разрешение объективных противоречий;

- преобладание противоречий, связанных с повышением
или понижением ценностного уровня жизни; приобретение
новых ценностей или сдача уже имеющихся ценностей;

- повышение или понижение ценностного уровня жизни
одновременно связано с уровнем ее легкости или трудности;

- разобщенность, единство или противоречивость спосо-
бов поведения;

- позиция личности характеризуется соотношением (или
преобладанием одной из тенденций) объективной необходи-
мости в действиях и активности как инициативы личности.

Жизненные линии описываются такими характеристиками:

- последовательность - непоследовательность;

- расширение или сужение жизненной линии при возраста-
нии трудностей жизни;

- масштаб и повторяемость жизненных противоречий.
При этом существует несколько типичных способов раз-
решения противоречий в жизни человека. К ним есть смысл
присмотреться внимательнее, так как они как устойчивый
способ поведения складываются сравнительно рано и могут
быть уже выделены в поведении детей-дошкольников. Спосо-
бы эти таковы: готовность к трудностям или уход и избегание
их; принципиальность в решении противоречий; способность
довести их до позитивного разрешения или поверхностность,
иллюзорность решения; способность длительно выдерживать
противоречия.

Как мы учим ребенка выходить из противоречия: «Отойди,
не связывайся! Возьми что-нибудь полегче» или «Ничего,
постарайся, сделай еще раз. Терпение и труд все перетрут»,
или сами сделаем за него, а потом еще и хвалимся: вот, мол,
как хорошо сделал наш сын или дочка. А может быть так:

«Давай помогу, вместе мы сделаем хорошо и быстро»? В та-
ком случае мы ярко видим конфликт, затруднение ребенка в
объективных условиях действия. Но можем ли мы помочь? Да
и всегда ли понимаем, что требуется наше участие, когда речь
идет о внутреннем конфликте? Сколько надо любви и терпе-
ния, умения и желания понять ребенка, чтобы в изменениях