Основные принципы теории деятельности. Принцип активности и реактивности

Зайцева (из лекции).

Теория деятельности – это единственное на сегодняшний день, что даёт объяснения, предвосхищает, задаёт, определяет и т.д. поведение человека. Мы до сих пор читаем Фрейда, а весь просвещённый мир – Выгодского и Леонтьева. Все концепции психологии были идеалистическими (т.е. сознание определяет бытие). Советская школа психологии придерживалась позиций марксизма. Первый исходный теоретический принцип: бытие определяет сознание. Бытие ч-ка в особом мире (мире предметов, ноосфере) определяет особенности ф-ционирования его психики. Теория деятельности начинается с того, что исследователь встаёт на некоторые позиции.

Исходной позицией этой теории является как раз материалистическая предпосылка: бытие определяет сознание.

Основоположники теории д-ти говорили, что ч-ческое в ч-ке возникает как следствие его деятельности (причём деятельности, свойственной только ч-ку).

Необходимо отличать деятельность от активности:

Деятельность – особая форма активности, характеризующаяся наличием мотива и развивающаяся по определённым закономерностям. Деятельность осуществляется под влиянием мотива.

Структура деятельности.

Деятельность состоит из действий. Действие – это процесс, направленный на достижение цели. Возникает жёсткая связка: "Действие-цель", т.е. цель порождает действие. Цель всегда осознаваема.

Цель – это образ ожидаемого результата. В момент осуществления действия цель держится в голове. Отсюда делается вывод (Выгодский, Леонтьев): как нет действия без цели, так нет и цели без последующих действий, направленных на её достижение. Деятельность проявляется в материальном виде (в виде перемещения материальных частей тела, каких-то объектов природы и т.д.), но это материализованное поведение не возможно без акта сознания. Деятельность без цели невозможна, но и цель без деятельности также невозможна. Отсюда вывод о единстве сознания и поведения.

Принципы теории деятельности

1. Единство сознания и деятельности.

Действия структурируются: простые входят составной частью в более сложные. Одно и тоже действие может иметь место в результате и для достижения различных целей.

Наши действия осуществляются в определённых и вполне конкретных условиях. Условия определяют следующий уровень – уровень операций.

Операция – это способ выполнения действия. Операция в свою очередь определяется задачей.

Задача – это цель, данная в определённых условиях с учётом заданных обстоятельств.

Одно и тоже действие может быть выполнено с помощью разных операций.

Действие – это самый мелкий элемент, к-ый является носителем всех признаков деятельности. Операция не является такой единицей, т.к. она не несёт в себе всех признаков деятельности.

Операции делятся на два плана:

а) Неосознаваемые безусловно-рефлекторные (адаптивные) операции – либо мы получаем их "в наследство", либо они формируются в раннем детстве (например, дыхание, ходьба и т.д.) В нормальных условиях они не осознаются.

б) Автоматизированные ("вмоторенные") операции – автоматизированые в процессе многократного повторения (например, когда ч-к учится играть на музыкальном инструменте, ему нужно осознать каждое своё действие. Затем игра на музыкальном инструменте автоматизируется, т.е. контроль сознания изчезает).

Деятельность – это сложная активность со своей структурой, подчинённая мотиву.

Граница между животным и человеком: активность животного ограничивается уровнем операций – определённых способов выполнения действий, большинство из к-ых рефлекторны. Основопологающими в этом процессе являются условия, к-ые служат мотивом деятельности. Большая часть операций неосознаваема (большинство операций животным дано от рождения – безусловно-рефлекторные).

Деятельности, подчинённой достижению осознаваемой цели, у животных нет. У человека появляется явление образа ожидаемого результата – цели.

2. Принцип сознания и активности (противопоставляется принципу реактивности).

Вопрос: "Где находится центр активности – в самом человеке или вне его?"

Все психологические школы чётко отвечали на этот вопрос: либо там, либо там. Теория деятельности говорит, что цель находится внутри человека, а деятельность определяется внешними факторами и внутренними установками. Центр активности находится и во вне, и внутри субъекта. Объектом активности может стать и сам человек.

Адаптивное поведение (к-ое запускается изменениями внешней среды) имеет место быть, но есть также и внутренняя активность человека. Возможна ситуация преадаптации – действия человека не определяются средой (а собаки, к-ая сама на площадке тренировалась бы брать препятствия, ещё никто не видел, т.е. действия собаки (и у всех животных вообще) определяются окружающей средой). Есть поведение, которое запускается внутренними особенностями. Если вас позвали по имени. Если висят голубые шторы и вы их меняете.

3. Принцип разрыва (акта) круга поведения и сознания: нет сознания в сознании и поведения в поведении. Каждое поведение идёт через осознание цели: чтобы возник сознательный образ, ему должно предшествовать некое поведение.

Этот механизм объясняет механизмы воспитания, развития человека в онтогенезе (как мы учимся видеть, слышать на уровне действий, а не на уровне операций).

Интроспекция – это научный метод, когда испытуемого долго и мучительно обучали видеть не предмет, а слепок предмета. На позициях махрового идеализма стояли последователи школы интроспекции ("Я закрою глаза, и окружающий мир изчезнет").

Самое сложное в наблюдении за собой – это отделение зёрен от плевел. Интроспекционисты учили видеть чистый образ: не телефон, а нечто, что обладает законченной формой, имеющее окраску и т.д.

Нервана – это отсутствие означивания.

Психофизические реакции (или психофизические функции) – набор тех психофизических процессов, посредством к-ых означивается деятельность. Психофизические реакции у животного и у человека принципиально различны: мы запоминаем означенные ощущения, а животное "запоминает" набор чистых ощущений.

Образ чего-либо амбивалентен: образ, к-ый формируется ч-ком означен, а у животного – чистые ощущения.

4. Принцип предметности человеческой деятельности – она всегда направлена не на чистый объект, а на объект, к-ый является предметом. Предмет выносится вовне человека. Животные реагируют на непосредственные характеристики объекта (запах, цвет, вкус и т.д.) Абсолютно полноценный человеческий ребёнок, рождённый в нормальном мире, но воспитанный не в мире предметов человеческой деятельности, а в мире чистых ощущений, никогда человеком не станет. Поведение человека не может быть без акта сознания. Деятельность человека предметна, её протекание подчиняется логике предметного внешнего мира. Заслуга Леонтьева состоит в том, что он сказал, что человеческая деятельность имеет принципиально другую природу.

Теория деятельности (практический аспект – мотивация персонала)

Единственно возможной формой существования живых объектов – активность.

Человечность (человеческая сущность) черпается из окружающей среды, к-ая обладает предметностью. Д-ть ч-ка протекает не просто в объектном, а именно в предметном пространстве. Ч-к рождает животным – биологическим объектом. Ч-к становится Человеком только через взаимодействие с предметной средой. В реальной жизни социализированному ч-ку очень сложно отделить предметный мир от объектного. (Объектный мир в данном случае приравнивается к миру животному).

Деятельность подразделяется на четыре уровня:

- Вид деятельности (задаётся целью);

- Действие (задаётся задачей);

- Операция;

- Психофизеологические реакции.

Животным свойственны некоторые операции в виде рефлексов (условных и безусловных). Выше животные по этой схеме не поднимаются.

Любой живой организм – система открытая (Асмолов). Закрытая система самодостаточна, т.е. ей не требуется взаимодействие с внешним миром. У человека есть некие потребности (нужды) в некоторых объектах, с помощью к-ых данный организм может поддержать собственную жизнедеятельность. Физеологическая нужда (драйв) противопоставляется психологической потребности.

Некая физеологическая нужда запускает механизм психофизеологической реакции (еда, питьё, отдых, секс), т.е. есть некий объект, к-ый находится вне живого организма, к-ый может удовлетворить физеологическую нужду.

Развитие ребёнка.

Ребёнок рождается с набором физиологических нужд, определённых генетически, т.е. они не требуют контроля сознания. Помимо обозначенных нужд (их список гораздо шире, чем то, что описано выше). На врождённые физеологические нужды указывал Маслоу. Есть ещё врождённые потребности (драйвы) – общение с себе подобными и информация из внешнего мира (интерес к окружающей действительности – познавательная потребность).

Статистика: заключённые в одиночные камеры люди живут не больше 5 лет.

Когда в организме формируется состояние нужды, из множества объектов внешнего мира (к-ые, вообще говоря, могут быть удовлетворены различным образом), начинается хаотический поиск объекта, способного удовлетворить эту потребность. ("Хочу не знаю чего").

Теорией деятельности был вскрыт механизм: от природы нам запрограммирована только сама нужда, но объект, с помощью к-ого эта потребность может быть удовлетворена, генетически не заложен (нужда в пище может быть удовлетворена разными объектами в пределах допустимых физеологических рамках).

Вместе с тем в какой-то момент эту поливариативность объектов нужно ограничить (иначе деятельность ч-ка будет носит хаотический характер). Как только потребность удовлетворяется в первый раз с помощью к-то объекта, происходит опредмечивание потребности. Через механизм импринтинга возникает жёсткая связка между потребностью и предметом. ("Хочу именно сладкого, солёного и т.д.").

Если бы ч-к оставался на уровне животного, его потребности оставались бы на уровне физеологических нужд (его потребности удовлетворялись бы с помощью ногтей и зубов (аллюзия на Маркса)). Когда объектом, на к-ый направлена потребность, опредмечивается (становится результат человеческого труда), мы имеем дело с мотивом.

По своей природе нужда не знает объекта. Именно это позволяет человеку адаптироваться в любой среде (пример с Николаем I: ему привезли плитку шоколада, он её пожевал выплюнул, сказав "Какая гадость". т.е. его потребности нашли опредмечивание в других объектах, шоколад с его потребностью не коррелировал).

(Подробнее о механизме импринтинга: раньше в роддомах новорожденных первый раз кормили из бутылочки. В результате потребность ребёнка в еде опредмечивалась именно в бутылочки с соской, а грудное вскармливание шло гораздо труднее. Делались выводы о том, что соску проще сосать, но на самом деле механизм другой).

Мотив появляется именно тогда, когда потребность человека опредмечивается. При этом сам мотив порождает новые мотивы (именно поэтому человечесство не стоит на месте, а развивается).

Образно говоря, мотив – это предмет потребности. Но мотивы предметы бывают оч-чень разные (от яблока до симфонической музыки).

Откуда появляется цель? Как только потребность опредметилась, человек начинает к ней стремится. И он ставит себе цель: достичь ("Хочу сладкого!") Появляется упорядоченная деятельность человека (до этого была хаотическая – "Хочу не знаю чего"). "Означает ли это, что мотив всегда осознаётся?" У ребёнка достаточно долгое время все потребности осознаются (99.9%). Затем вступает в силу закон, согласно к-ому у ч-ка начинает формироваться бессознательное).

Замечание: бессознательное – это не отсутствие сознания! Бессознательное человека имеет социальную (человеческую) природу. У ребёнка, у к-ого сформировалось сознание (Маугли сознанием не обладал, но обладал психикой), уже появляется бессознательное, поскольку он находится в определённой среде, к-ая пронизана правилами. Нравственность, мораль, мировоззрение диктуют нам (людям), что можно и нельзя, хорошо и плохо. Часть этих правил вступают в противоречие с физеологическими потребностями.

Ранний Фрейд выделял только одну нужду, к-ая вступает в противоречие с культурой – эрос. Позднее он выделил ещё и танатос -- стремление к смерти (умерщвить другого или умерщвить себя). Всё существование ч-ка продиктовано борьбой именно между этими двумя полюсами. Стремление умереть или выжить может быть и подсознательным.Шкала эрос-танатос противоречит нормам культуры (является "постыдным"). Поэтому Фрейд выделял 3 я: "Я", "оно" и "сверхъя".

Я – это всё, что попадает в сознание человека. Ч-к усваивает эти нормы и правила и усваивает их. Ч-к сначала узнал об этих нормах, а затем интернализировал их и начал руководствоваться этими правилами и нормами (это и стало "сверхъя"). Таким образом, свурхъя -- это 100% культурное.

Но именно тогда человек и разграничивает себя, выводя некие свои потребности (физеологически обусловленные) в сферу бессознательного. Появляется граница в сознании, делящая ч-ка на сознательное и бессознательное. За эту границу (в область бессознательного) вытесняется всё то, что противоречит сверхъя. Драйвы, к-ые противоречат сверхъя, никуда из человека не делись, а просто вытеснились в область бессознательного. Эти мотивы и потребности человеком не осознаются. Человек тратит огромные энергитические усилия, чтобы поддержать эту искусственно созданную границу.

Существует 3 механизма, по к-ым бессознательное прорывается в сферу сознания: 1. Физиологические реакции (покраснение щёк, кожно-гальваническая реакция, на основе к-ой действует детектор лжи);

2. Оговорки и описки;

3. Сны.

Итак, не все наши мотивы осознаются. Чем больше ограничений общество накладывает на человека (чем более конформно общество), тем большее количествомотивов вытесняется в бессознательное.

Встаёт вопрос: "Мотивов и потребностей чрезвычайно много. Как же мотивы начинают управлять нашими потребностями? Почему мы не начинаем колебаться между удовлетворением различных потребностей?"

Существует так называемая иерархия потребностей и мотивов (Леонтьев). Есть некая ведущая потребность и ведущий мотив и подчинённые мотивы и потребности.

Именно ведущий мотив управляет нашей деятельностью. Внешне деятельность может носит определённую форму (напр., обучение) носит одинаковый характер, но мотивируется по-разному (обучение в ВУЗе как средство неформального общения с себеподобными, как средство положить начало карьере, как возможность получить бесценные знания и т.д.)

Механизм эмоций. Долгое время психологическая природа эмоций была непонятна. Леонтьев дал теоретическое обоснование эмоций. Эмоции характеризуют нам, как результат нашей деятельности соотносится с ведущим мотивом. Негативные эмоции возникаеют если текущая деятельность противоречит основному мотиву, позитивные -- если совпадает. Для того, чтобы возникла эмоция, результат (или процесс) деятельности должен вступить в противоречие с внутренним мироощущением.

Личностный смысл. Реальность, в к-ой мы сущетвуем, окращена смысловыми красками. Либо нечто приобретает особое значение, либо оно (нечто) нейтрально. Как только некий объект приобретает особое значение, возникает личностный смысл (личностное значение). При этом важен не сам по себе объект, а его способность (возможность) удовлетворить ведущий мотив. Личностный смысл всегда индивидуален, уникален и имеет жёсткую привязку к объекту. Всё психологическое тестирование, направленное на выявление "оно", затрагивают именно личностно окрашенные явления. Цветовой тест Люшера: Специально подобранные 7 цветов. Человек выбирает из них наиболее приятные для него. По той последовательности, в к-ой человек убирает цвета, можно очень многое сказать о его текущем состоянии. Этот тест создавался более 20 лет. Тест Люшера имеет свои очень значительные (в частности культурные) ограничения (для северных народов он не работает, т.к. у них мир монохроматический).

Подстроить свою деятельность под основной мотив нам помогают именно механизмы эмоций и личностные смыслы.

Асмолов.

Принцип реактивной и активной организации процессов деятельности человека.

Представления о реактивной и пассивной природе человека всегда были и остаются отличительными признаками различных психологических и биологических концепций, основывающихся на идеях механистического материализма, для которого характерен взгляд на человека как на своего рода «машину» (Ж.Ламетри), «автомат», «ролевой робот» и т.п. Эти представления отличаются удивительной живучестью, постоянно находя аналогии между человеком и его органами и различными техническими устройствами — от камеры-обскура до сложнейших современных электронно-вычислительных машин.

Своеобразной иллюстрацией этих принципов может послужить воображаемая перекличка между философами и учеными средневековья, физиологами, работающими в рамках рефлекторного подхода, бихевиористами, представителями когнитивной психологии, создателями «ролевых» теорий личности. Так, Ч.Шеррингтон словно перекликается с Дж.Уотсоном, говоря, что животные являются лишь марионетками, которых явления внешнего мира заставляют совершать то, что они совершают. Однако Ч.Шеррингтон, вслед за Р.Декартом, говорит о реактивной, пассивной природе только животных. Родоначальник же бихевиоризма Дж.Уотсон с присущей ему категоричностью заключает: «Необходимо изучать человека аналогично тому, как химики изучают органические соединения. Психологически человек все еще остается комком непроанализированной протоплазмы». Дж.Уотсону спустя полвека вторит основатель социального бихевиоризма Б.Скиннер, утверждая, что за поведение человека несет ответственность не он сам, а окружающая его Среда. По мысли Б.Скиннера, человек бьется головой о стену, стена «наказывает»; это больше не повторяется, потому что именно «стена», а не «чувство ответственности» помогает человеку в дальнейшем избежать подобных неприятных случаев. И все это звучит довольно последовательно, если вспомнить принятый Скиннером принцип реактивности и идущее рука об руку с этим принципом превращение человека в марионетку, всецело выполняющую волю Среды. В ролевых концепциях личность чаще оказывается пассивным конформистом, действующим под влиянием социальных ожиданий и норм группы.

Превращение человека в бихевиоризме в марионетку, а в социальном бихевиоризме Скиннера — в функционера, манипулируемого посредством разных подкреплений, в ролевых теориях — в «играющего человека» — вещь закономерная. Предложив для объяснения поведения лаконичную схему S— Я,бихевиористы начали борьбу против «психологии сознания», предприняв попытку выбросить на свалку истории такие мистические категории, как «намерение», «образ», «сознание», «апперцепция», «свобода», «вина» и т.п. — словом, все то, что было связано с активностью, пристрастностью субъекта. Подобно средневековым рыцарям уотсоновцы предали огню и мечу внешние атрибуты старой религии, не разрушив при этом основания самого храма. В роли такого основания выступал «постулат непосредственности» (Д.Н.Узнадзе), молчаливо признаваемый психологами разных школ, будь то ассоцианисты или бихевиористы, персонологи или психоаналитики, — постулат, который был позаимствован у классической физики. Радикальный, а затем и социальный бихевиоризм возвели этот постулат в принцип, которому должно подчиняться объяснение поведения, тем самым узаконив взгляд на поведение человека как реактивное по своей природе.

Вместе с тем, критикуя различные концепции человека, будь то бихевиористские, когнитивистские или ролевые теории, не следует забывать, что все эти основывающиеся на принципе реактивности модели человеческого поведения основываются на реальных фактах, которые гиперболизируются, односторонне освещаются. Например, за ролевым поведением личности стоят утилитарные качества человека, которые он приобретает в той или иной социальной группе. В типичной социальной ситуации следование социальным нормам и ожиданиям группы освобождает человека от тяжелой работы по принятию решения. Так, П.Жане, резко разделивший память человека на память как социальное действие, присущее только человеку, и память как автоматическое повторение, подчеркивал большое значение реактивного поведения. Он даже назвал людей «автоматами для повторения», который воспроизводят одно за другим привычные стереотипные действия в течение многих десятилетий.

Ориентируясь на принятое в конкретной культуре стереотипное поведение, можно с большей или меньшей степенью вероятности прогнозировать типичные социальные действия человека как представителя той или иной социальной группы. Стоит, однако, выйти за границы диапазона конкретных привычных ситуаций, например попасть в другую культуру или перенестись мысленно в другую историческую эпоху, и за кажущейся естественностью реактивного стереотипизированного поведения приоткроется его культурное историческое происхождение. Например, шведский путешественник Эрик Лундквист рассказывает, как однажды в Новой Гвинее после удачной охоты он, объев почти до конца кость дичи, бросил ее старому туземному вождю. Присутствующий при этом друг Э.Лундквиста, европеец, возмутился: «Ты обращаешься с ним, как с собакой!.. Швырять ему кости! Это же унизительно для него! А сам проповедуешь, что мы должны обращаться с туземцами по-человечески, так, словно они белые». Этот европеец, оценивая происшедшее событие через призму социальных норм общения, этикета в европейской культуре, неверно сориентировался в ситуации. Он не учел различия обычаев у папуасов и европейцев, характерных для образа жизни в этих культурах. У папуасов совершенное Э.Лундквистом действие считается проявлением дружеских отношений. Поэтому вождь племени в том, что ему давали недоеденную его гостем пищу, усматривал не обиду, а знак дружеского расположения. В приведенном примере проявляется то, что реактивное стереотипическое поведение пригнано к определенному образу жизни. Оно дает сбой тогда, когда человек сталкивается с нестандартной ситуацией, в частности попадает в другую культуру.

Реактивное и активное поведение человека не антиподы, а дополняющие друг друга приспособления в определенной системе взаимоотношений с миром, между которыми далеко не всегда удается провести отчетливую границу (С.Д.Смирнов).

В методологии деятельностного подхода с самого начала отстаивалось положение о том, что поведение человека в мире и его познание действительности носят активный пристрастный характер. В современной психологии выделяются три подхода, раскрывающих разные грани принципа активности.

Первый, наиболее традиционный из этих подходов состоит в том, что в нем исследуется зависимость познания мира человеком от различного рода ценностей, целей, установок, потребностей, эмоций и прошлого опыта, которые определяют избирательность и направленность деятельности субъекта. «Понятие субъективности образа включает в себя понятие пристрастности субъекта. Психология издавна описывала и изучала зависимость восприятия, представления, мышления от того, «что человеку нужно», — от его потребностей, мотивов, установок, эмоций. Очень важно при этом подчеркнуть, что такая пристрастность сама объективно детерминирована и отражается не в неадекватности образа (хотя и может в ней выражаться), а в том, что она позволяет активно проникать в реальность».

Различная глубина вкладов субъекта в образ мира проявляется на разных уровнях — от избирательности восприятия, обусловленной предшествующим контекстом, до пристрастности восприятия мира, обусловленной мотивами личности. Подобное понимание активности может быть полностью выражено известной формулой С.Л.Рубинштейна, согласно которой внешние причины действуют через внутренние условия.

Обусловленность познания человека ожиданиями будущих событий, предвосхищением возможных результатов действия, установками, гипотезами и т.п. позволяет выделить предвосхищение вероятного и потребного будущего как одну из важнейших особенностей проявления активности субъекта. Разные аспекты представлений в заглядывании в будущее фиксировались понятиями «образ потребного будущего» (А.Н.Бернштейн), «акцептор результатов действия» (П.К.Анохин), «установка» (Д.Н.Узнадзе).

В психологии личности эти представления нашли свое выражение в понятиях «жизненных планов», «временной перспективе» (К.Левин), которые существенным образом влияют на выбор поступков личности, на ее судьбу.

Второй подход к проблеме активности является антиподом различных представлений о поведении, основывающихся на принципе активности. Этот подход выражается во взгляде на психические процессы как на творческие, продуктивные, как на процессы порождения психического образа. Представители его (это прежде всего НА.Бернштейн, А.В.Запорожец, В.П.Зинченко, П.Я.Гальперин, А.Н.Леонтьев) с самого начала показывают, что в той среде, где возможно поведение как реактивное приспособление к миру, в возникновении пристрастного психического образа нет никакой необходимости, а все реагирование субъекта может быть основано на врожденных физиологических механизмах или готовых социальных шаблонах и эталонах поведения и восприятия.

Совсем недавно и с несколько неожиданной стороны представители второго подхода получили подтверждение не только его правильности, но и своевременности. Разработчики моделей распознавания образа убедились в том, что сказочная форма «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что» имеет гораздо более глубокий смысл, чем это может показаться с первого взгляда. Оказалось, что в реальной жизни встреча с подобными «плохо сформулированными задачами» является скорее правилом, чем исключением. Люди то и дело попадают в ситуации, где буква S при случае может быть воспринята как цифра 5 или змея и т.д. Для таких ситуаций характерны следующие черты: во-первых, они содержат неопределенность и мало указаний на то, а что же требуется получить; во-вторых, для их решения постоянно приходится обращаться к частным, разовым способам решения, применимым к данному конкретному случаю. Таким образом, представители различных вариантов теории распознавания образа и вместе с ними психологи когнитивистского направления, такие как У.Найссер, попадают в затруднительное положение, когда им приходится решать вопрос, как распознаются «плохо оформленные» категории. Выход из этого положения пытаются найти на пути выделения универсальных шаблонов, посредством которых можно распознавать образ, подогнать стимул к готовому шаблону. Такого рода шаблоны или готовые рефлекторные механизмы поведения были бы наиболее экономным способом приспособления в стационарной, а не в изменчивой среде. Именно в стационарной среде поведение по принципу реактивности обеспечило бы организму наилучшее выживание.

Но, как отмечал Н.А.Бернштейн, развивая взгляды на моторное запоминание как активную творческую деятельность, что бы человек ни делал — бежал ли по неровному месту, боролся с другими животными, выполнял тот или иной рабочий процесс, — всегда и всюду он занимается преодолением сил из категории неподвластных, не предусмотренных и не могущих быть преодоленными никаким стереотипом движения, управляемым только изнутри. В связи с этим положением ни познание, ни социальное поведение личности не могут быть объяснены при помощи ролевых или бихевиористских концепций, рассматривающих эти процессы как пассивное «отдавание» воздействиям, идущим извне, и как опирающиеся на те или иные раз и навсегда приготовленные следы, шаблоны в прошлом опыте человека. Они представляют собой не повторение действий, а их построение в непредвиденных и конфликтных ситуациях. Человек как активный «элемент» разных социальных общностей постоянно сталкивается с задачей соотнесения тех целей, которые ему приходится осуществлять в ситуациях, выдвигающих порой разные требования. Тут-то он и разыгрывает конфликт «быть или казаться», пуститься ему в погоню за удачным выполнением в разных системах разных социальных ролей и стремиться стать «хорошим для всех» или же не раствориться в разных системах и остаться самим собой. Включенность человека в разные и иногда противоречивые социальные общности приводит к необходимости ориентировки в разных социальных ситуациях и строительству таких поступков индивидуальности, которые могут привести как к трансформации личности, так и к развитию тех систем, в которых личность входит как их активный «элемент».

Таким образом, этот второй подход к проблеме активности доказывает ограниченность тех направлений психологии, которые опираются на принцип реактивности при объяснении различных проявлений поведения и познания человека.

Третий подход к проблеме активности ставит во главу угла идею о самодвижении деятельности. Этот подход неотрывен от принципа неадаптивной природы человеческой деятельности.

Александров Ю.И. Введение в системную психофизиологию

Реактивность

Использование принципа реактивности как объяснительного в научном исследовании базируется на идеях Рене Декарта, изложенных им в первой половине XVII века. Декарт полагал, что организм может быть изучен, как машина, основной принцип действия которой — рефлекс, обеспечивающий связь между стимулом и ответом. Животные при этом оказывались живыми машинами, и крики боли животных рассматривались как "скрип несмазанных машин". Человека, тело которого — машина, наличие души освободило от автоматического реагирования. Душа его состоит из разумной субстанции, отличной от материи тела, и может влиять на последнее через эпифиз.

Идеи Декарта давно уже стали достоянием не только науки, но и основой "бытовой психологии" (знание, используемое людьми в быту; P.S. Churchland, S. Moscovici), которая свободно оперирует понятиями "стимул", "рефлекс", "реакция" и т.д. Эти идеи соответствуют логике, имеющей корни в первобытном мышлении, в соответствии с которой предшествующее обстоятельство смешивается с причиной (Леви-Брюль). Что же касается науки, совершенно очевидно, что рефлекс, серебрящийся "благородной сединой столетий" (П.К.Анохин 1945), оставался центральным инвариантным звеном психофизиологических теорий, несмотря на целый ряд изменений, которые претерпели эти теории. С рефлекторных позиций события, лежащие в основе поведения, в общем, представляются как линейная последовательность, начинающаяся с действия стимулов на рецепторные аппараты и заканчивающаяся ответным действием.

 

Активность

Рассмотрение поведения и деятельности как активности, направленной в будущее, включает понимание активности как принципиального свойства живой материи; конкретная форма проявления активности зависит от уровня организации этой материи. Категориальное ядро представлений данной группы значительно менее гомогенно, по сравнению с первой. Это ядро сформировалось в результате многочисленных попыток, исходя из разнообразных теоретических посылок, преодолеть механистические реактивностные схемы, заменив их представлениями об активном, целенаправленном поведении.

Так, J. von Uexkull полагал, что поведение должно быть рассмотрено не как линейная последовательность событий, начинающаяся с возбуждения рецепторов, а как функциональное кольцо. Дж. Гибсон считал, что среда и организм не являются отдельностями, но образуют функциональное единство, к анализу которого принцип стимул-реакция не может быть применен. Был разработан целый ряд других существенно различающихся концепций, которые, однако, объединяло признание активности в качестве базового методологического принципа (Н.А.Бернштейн, J.Dewey, K.Koffka, E.C.Tolman и мн.др.).

Специально следует подчеркнуть, что центральным пунктом теории деятельности, развитой в отечественной психологии, является представление об активном, а не реактивном субъекте (А.В. Петровский, М.Г. Ярошевский 1998; В.Ф. Петренко 1999). Интересно, что в англоязычной литературе теория деятельности переводится как Theory of activity, т.к. в английском языке слово activity (как и, например, слово toiminta в финском) служит одновременно для обозначения и активности, и деятельности.

http://www.otrok.ru/doktor/psy/index.php?t=161798

психологический словарь

Принцип активности

Принцип активности - по существу, является обобщением и развитием основных представлений о механизмах организации движений. Его суть - в постулировании определяющей роли внутренней программы в актах жизнедеятельности организма. Он утверждает деятельность как активный, целенаправленный процесс. Принцип активности противопоставляется принципу реактивности.

Есть несколько аспектов принципа активности.

1. В конкретно-физиологическом плане он неразрывно связан с открытием принципа кольца рефлекторного. Наличие программы - необходимое условие функционирования кольца.

2. В общебиологическом плане - с позиций принципа активности - утверждение, что жизнедеятельность - это процесс непрерывного приспособления к среде, неверно. Главное содержание процесса жизни - не приспособление к среде, а реализация внутренних программ, в ходе коей организм неизбежно преодолевает среду. Приспособление - событие второго плана. Жизнь существует не только благодаря внешним условиям, но и вопреки им.