Вооруженное восстание в Петрограде и II Всероссийский съезд Советов

Поводом к выступлению послужили действия Временного правительства. В ночь с 23 на 24 октября оно отдало распоряжение о закрытии за призыв к вооруженному мятежу двух ведущих большевистских газет — «Рабочий путь» и «Солдат», и, как бы для соблюдения политического равновесия, стольких же правых газет («Новая Русь» и «Живое слово»), звавшие русских людей «встать грудью за права России и предложить присяжному поверенному Керенскому передать власть достойному». Командующему Петроградским округом Г. Полковникову был отдан приказ вызвать войска из пригородов для усиления охраны Временного правительства, что и было сделано. Обсуждался вопрос о снятии с той же целью части войск с Северного фронта. Кроме того, Керенский предложил немедленно арестовать членов ВРК и большевиков-участников событий 3—5 июля, которые были выпущены из-под ареста после корниловского выступления. Но большинство министров, одобрив в принципе эту меру, рекомендовало премьеру прежде заручиться поддержкой Совета республики.

На рассвете 24 октября отряд милиции и юнкеров закрыл типографию «Труда», где печатался «Рабочий путь», оставив у нее караул. Как только известие об этом поступило в ВРК, его руководители подготовили и разослали по гарнизону и судам Балтийского флота «Предписание № 1». По приказу ВРК рота солдат направилась к закрытой типографии и, сняв караул, обеспечила возобновление выпуска «Рабочего пути».

Тем временем состоялось экстренное заседание ЦК большевиков. Оно одобрило отправку отряда для охраны типографии и обеспечения своевременного выпуска очередного номера газеты. Было решено: членам ЦК весь день не покидать Смольный, создать запасной штаб в Петропавловской крепости, установить контроль над почтой и телеграфом, наладить связь с железнодорожниками и Москвой, вести наблюдение за Временным правительством, озаботиться организацией продовольственного дела, провести переговоры с левыми эсерами, распределив персональную ответственность между членами ЦК за проведение всех этих мер.

Действия ВРК и большевистского ЦК утром 24 октября в ответ на попытку нанесения Временным правительством уп-реждающего удара свидетельствовали о том, что вооруженное противостояние сил, верных Керенскому, и тех, кто шел за большевиками, переросло в прямое и все более расширяющееся столкновение между ними. Началось оно с конфликта вокруг типографии, где печатался «Рабочий путь». Затем в течение этого дня и ночи с 24 на 25 октября борьба развернулась за овладение мостами, узлами телефонной и телеграфной связи, вокзалами, банками и другими стратегически важными объектами. Первыми их взяли под охрану верные правительству части гарнизона и отряды юнкеров. Во второй половине дня 24 и в ночь на 25 октября большевикам с помощью превосходящих сил солдат, матросов и красногвардейцев удалось вытеснить или разоружить немногочисленные пикеты, выставленные на этих объектах командованием округа.

Ситуацию, которая сложилась в столице к 10 часам утра 25 октября, характеризует телеграмма, отправленная тогда командующим войсками округа в Ставку и главнокоманду-ющему Северным фронтом: «Доношу, что положение Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают казармы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступали... Временное правительство подвергается опасности потерять полностью власть, причем нет никаких гарантий, что не будет попытки к захвату Временного правительства».

К этому времени Зимний дворец, здания военного министерства, штаба округа и Мариинского театра, где располагался Совет республики, остались едва ли не единственными, находившимися еще в руках Временного правительства. Участь правительства была, таким образом, фактически предрешена.

Хорошо понимая, что дело захвата власти в сущности сделано, В. Ленин набрасывает текст обращения ВРК «К гражданам России». Опубликованный утром 25 октября этот документ объявлял, что Временное правительство низложено, и государственная власть перешла в руки органа Петросове-та — ВРК.

Еще днем 24 октября Керенский выступил во Временном Совете республики с заявлением о начавшемся выступлении большевиков и просил предоставления правительству чрезвычайных полномочий. Но после перерыва этого заседания для обсуждения вопроса на фракциях, большинством голосов Предпарламент принял резолюцию, которая, хотя и осуждала экстремистские действия большевиков, но в то же время констатировала, что почва для них создана нерешительной политикой правительства, и требовала от него немедленных шагов для провозглашения условий мира, начала мирных переговоров и издания декрета о передаче земли до Учредительного собрания в ведение земельных комитетов.

Когда председатель Совета республики Н. Авксентьев с лидерами фракций эсеров и меньшевиков вечером привез в Зимний этот документ, Керенский и члены правительства возмутились и пригрозили ему отставкой. Чтобы ликвидировать инцидент, посланцам Предпарламента пришлось заявить, что «формула перехода» в спешке неудачно сформулирована и что на следующем заседании они готовы огласить соответствующее разъяснение.

Но, как покажет дальнейшее развитие событий, отчуждение, которое возникло между командой Керенского и революционной демократией, еще недавно являвшейся его главной опорой, вождям этой демократии так и не удалось устранить. В тревожном состоянии поздней ночью, когда по приказу ВРК велся методичный захват восставшими стратегических пунктов города, члены правительства расходились со своего заседания. Но надежда, что все образуется, еще не покинула большинства из них.

Керенский же со своим заместителем А. Коноваловым провели эту роковую для Временного правительства ночь в штабе округа, тщетно пытаясь собрать силы для отпора большевикам. В этих целях они вели переговоры с делегацией трех казачьих полков, находившихся в Петрограде, но получили ответ, что без поддержки пехотных частей казаки защищать правительство не могут, тем более, что они убедились в бесполезности борьбы на стороне правительства в июльские дни, когда арестованные большевики вскоре оказались на свободе.

Увидев, что в городе нет верных правительству войск, Керенский по совету Коновалова решил отправиться навстречу будто бы подходящим с фронта войскам. Перед тем, как утром 25 октября он покинул Зимний дворец, собиравшиеся на заседание министры предприняли еще одну попытку склонить представителей казаков на свою сторону, но опять без особого успеха. В общей сложности на охрану Зимнего к полудню 25 октября удалось собрать несколько рот юнкеров, три сотни казаков и полуроту женского батальона — всего около 900 человек и до сотни офицеров при нескольких десятках пулеметов, 6 пушках и 4 броневиках.

Большевики располагали значительно большими силами. Однако расхожее утверждение нашей отечественной литературы советского времени, будто почти весь гарнизон Петрограда (160 тыс. человек) и пригородов (85 тыс.) шел в это время за большевиками, тоже серьезно грешит против истины. Дело в том, что, помимо казачьих полков, большинство других частей гарнизона тоже объявили «нейтралитет»в происходя-щем конфликте. По оценкам таких авторов, как Р. Пайпс и Н. Суханов, коих нельзя заподозрить в апологетике Октябрю, на стороне большевиков было от 4 до 10% гарнизона, а на стороне правительства еще меньше. Причем и без того явно недостаточные силы сторонников Временного правительства в ходе быстротечных событий 24—25 октября таяли буквально не по дням, а по часам и даже минутам. «В Петрограде сейчас, — телеграфировал Главнокомандующему Северным фронтом генерал для поручений при Керенском И. Левицкий, — не осталось ни одной части в полном смысле этого слова, на которую могло бы опереться правительство».

Исход борьбы в данной ситуации зависел не столько от значительности перевеса идущих за большевиками солдат петроградского гарнизона, сколько от того, поддержат ли правительство войска ближайшего к столице Северного фронта. Вот почему основной заботой большевиков было, во-первых, не дать правительству привлечь для подавления восстания войска с фронта, и, во-вторых, используя свой перевес сил в городе, как можно быстрее «добить» (по выражению Ленина) Временное правительство, с тем чтобы, если не исключить, то существенно ограничить колебания делегатов II съезда Советов, который по замыслу вождя большевиков, должен был не только политически закрепить успех борьбы за власть на улицах города, но и, овладев властью, создать в ее лице важнейшую предпосылку обеспечения победы ее сторонников по стране в целом, т.е. в Москве, на фронтах, в провинции.

Справиться с первой проблемой большевикам «помогло» само Временное правительство и его глава — Керенский. В благостной надежде, подпитываемой заявлениями Штаба округа и его командующего Полковникова, что сил для подавления большевистского мятежа достаточно, они слишком поздно осознали необходимость вызвать с фронта подкрепление, причем незначительное. Только далеко за полночь с 24 на 25 октября, когда по распоряжениям ВРК силы восставших методично овладевали опорными пунктами столицы, генерал Левицкий передал Ставке приказы Керенского главкому Северного фронта генералу В. Черемисову направить полки двух казачьих дивизий со своей артиллерией, а также 23-й Донской казачий полк в распоряжение Полковникова.

Кроме явного запоздания с принятием, срыву выполнения этого приказа способствовала поистине загадочная история с его временной отменой в решающий момент открытого противоборства, когда чаша весов окончательно склонялась в сторону большевиков, по одной версии — Главковерхом Керенским, по другой — генералом Черемисовым.

Основанием же для отмены приказа о переброске фронтовых частей послужило принятое Временным правительством, на его последнем заседании без участия Керенского, решение о назначении особоуполномоченным по наведению порядка в городе кадета Н. Кишкина, вследствие чего посылка войск в Петроград признавалась «бесцельной и даже вредной, так как очевидно войска на сторону Кишкина не станут».

Что касается второй проблемы — как можно скорее занять Зимний дворец и Главный штаб, парализуя политический и военный центры противника, и тем самым предопределить характер работы II Всероссийского съезда Советов, — то решение ее оказалось сопряженным с немалыми ошибками и издержками.

Прежде всего руководители восстания упустили реальную возможность уже в ночь с 24 на 25 октября без каких-либо осложнений захватить Зимний дворец и Главный штаб. Как справедливо считал Н. Суханов, охрана Зимнего в эти часы была совершенно фиктивна, а штаб, где провели ночь премьер и его заместитель, не охранялся вовсе. Штаб вместе с Керенским и Коноваловым можно было взять голыми руками.

Эта упущенная возможность стоила жизни нескольким участникам борьбы за обладание политическим и военным центрами правительственной власти и куда большему числу — ранениями. Порождена она была скорее тактическими просчетами руководителей восстания, чем неготовностью в тот момент вооруженных сил большевиков решить эту задачу, о чем пишет Р. Пайпс. Дело в том, что первоочередной захват Зимнего и штаба противоречил возобладавшему в большевистском ЦК стремлению действовать в ходе восстания предельно осмотрительно, избегая до поры до времени открытого вооруженного конфликта.

Подтверждает это выступление И. Сталина перед большевистской фракцией II съезда Советов, заседавшей днем 24 октября. «В рамках ВРК имеются два течения: 1) немедленное восстание; 2) сосредоточить сначала силы. ЦК РСДРП(б), — подчеркивал оратор, — присоединился ко 2-му». Особенно активно отстаивал оборонительную линию Л. Троцкий.

Выступления Сталина и Троцкого свидетельствовали о том, что вопреки настоятельным требованиям своего лидера действовать быстро и решительно, коллеги Ленина по ЦК придерживались в начале восстания иной тактики. Появление Ленина в Смольном внесло серьезные изменения в действия большевистского штаба восстания, направленные в сторону их всемерной активизации.

Заминка со взятием Зимнего не единственная оплошность, допущенная в ходе восстания и упорно замалчиваемая нашей доперестроечной исторической литературой. Если ей верить, то выходит, что, овладев рано утром 25 октября Центральной телеграфной станцией, восставшие разом лишили Временное правительство и Штаб округа связи с их сторонниками как в городе, так и в стране в целом. Эта версия, проникшая даже в работы современных западных исследователей (А. Рабиновича, Р. Пайпса), опирается на сообщение, будто «Зимний дворец и штаб выключены из телефонной сети», содержащееся в Обращении ВРК от 25 октября, где желаемое выдавалось за действительное.

Кстати, содержание переговоров, которые вели министры Временного правительства со всеми теми, на чью поддержку они рассчитывали, показывает, что последняя «команда» Керенского, будучи осажденной в Зимнем дворце, отнюдь не являла собой состояние полной прострации, как это чаще всего изображалось в отечественной литературе доперестроечного времени. Упомянутые выше источники воспроизводят пусть и не беспристрастную, но в целом весьма достоверную зарисовку действий Временного правительства, его министров в критические дни 24—25 октября, — действий, хотя и малоэффективных, но далеких от демонстрации растерянности, паралича воли и незнания происходящего в столице.

Показательна, например, их попытка собрать в Зимнем днем 25 октября представителей Сеньорен-конвента (совета старейшин) Предпарламента, политических партий, а также центральных исполнительных комитетов Советов с тем, «чтобы большевики имели перед собой не только Временное правительство, но и всю демократию в лице представителей своих организаций». Затея продемонстрировать таким образом единство рядов российской демократии оказалось несостоятельной. «Все наши просьбы, а затем самые резкие заявления другим организациям и партиям, — признавался А. Никитин, — ни к чему не привели». Не менее безуспешным оказался и финал обращений за помощью к руководству столичных городских самоуправлений. От имени городских управ Петрограда и Москвы их руководители (городские головы) отвечали, что считают «невозможным организовать что-либо на основании лозунга “защита Временного правительства”, ибо за этим лозунгом никто не пойдет, и что необходимо выдвинуть лозунг охраны порядка и безопасности против большевиков». Вероятно потому, что эта попытка не удалась, у группы министров возникла мысль о нанесении по осаждающим внезапного удара с тыла силами боевиков эсеровской и других умеренно-социалистических партий. Активный сторонник идеи нанесения такого удара — А. Никитин обосновывал ее следующим образом: «Мы знали силы осаждающих, — писал он. — Если у нас было около 800 штыков, то у нападающих — не более 1000, причем они состояли из сброда красногвардейцев, солдат различных полков и матросов. Они разбегались при каждой опасности, и достаточно было одной-двух сотен, чтобы они разбежались совсем».

Пренебрежение к противнику, плюс излишняя самоуверенность, которыми в канун Октября явно грешил этот деятель, сослужили ему и Временному правительству скверную службу. Но как бы то ни было, сведения Никитина о численном соотношении сил, осаждающих Зимний и осажденных, заставляют задуматься: а был ли столь велик перевес сил участников восстания над теми, кто оборонял дворец, как это традиционно утверждалось во всей нашей историографии (до перестройки)?

Но и из последней затеи ничего путного не получилось, поскольку руководители партий эсеров и меньшевиков, по словам Никитина, «боялись вызвать своих членов из полков и организовать отряды... боялись защищать правительство, ими самими же созданное, боялись потерять свою популярность».

Не получив реального подкрепления ни с фронта, ни от своих сторонников в городе, осажденные в Зимнем и других зданиях, были обречены. По мере того, как сжималось кольцо оцепления, как восставшие сначала в полдень 25 октября захватили Мариинский дворец по распоряжению ВРК и распустили Предпарламент, а к вечеру в их руках оказался и Штаб округа, усиливались колебания в рядах юнкеров, казаков и ударниц, охранявших Зимний дворец. Первыми покинули дворец, захватив с собой 4 пушки, юнкера Михайловского артучилища и броневики, команды которых ранее придерживались нейтралитета. За ними после предъявления осажденным ультиматума ВРК о сдаче настал черед казаков и ударниц. Временное правительство под впечатлением только что полученных сведений о скором подходе с фронта самокатчиков, а затем и нескольких полков казаков (на самом деле и те и другие были остановлены в пути), решили ни в какие сношения с ВРК не вступать и на предложение о сдаче не отвечать.

Напрасно прождав вместо 20 минут (как было определено ультиматумом) более двух часов, нападавшие по сигнальному выстрелу орудия с крейсера «Авроры» открыли стрельбу из винтовок и пулеметов. Под прикрытием огня несколько групп матросов, солдат и красногвардейцев проникли во дворец, но вскоре были разоружены юнкерами. На этом первый приступ завершился.

После передышки, поздно вечером, был начат артиллерийский обстрел Зимнего. Он велся с двух сторон: из Петропавловской крепости, а также из-под арки Главного штаба, где огонь вели 2 пушки, недавно отобранные у юнкеров. Всего по дворцу было сделано около 40 орудийных выстрелов преимущественно шрапнелью, которые больших разрушений зданию не причинили, но моральное воздействие на защитников Зимнего и министров оказали значительное.

О последних минутах Временного правительства министр земледелия С. Маслов спустя два дня рассказывал: «Около двух часов ночи в коридоре дворца раздался сильный шум. Стоявшая на охране группа юнкеров около 30 человек приготовилась к мужественному отпору прорвавшихся бунтовщиков. Но вмешательством членов Временного правительства столкновение было предотвращено. Ворвалась толпа вооруженных солдат, матросов и штатских во главе с Антоновым. В толпе раздались угрожающие крики и насмешки. Антонов именем революционного комитета объявил всех арестованными и начал переписывать присутствовавших». Министров ждали казематы Петропавловской крепости.

На следующий день в газетах будет напечатано, что при взятии Зимнего дворца погибли 6 человек и несколько десятков ранены.

За три с половиной часа до падения Зимнего дворца вечером 25 октября в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Состав съезда отражал расстановку политических сил преимущественно в городах и армии. Российскую деревню на нем представляли лишь посланцы Советов солдатских депутатов и тех немногих Советов, которые к этому времени существовали в качестве объединенных организаций рабочих, солдат и крестьян. Остальная часть тружеников села представительства на нем не имела, так как крестьянские Советы в ту пору олицетворяли далеко не все население деревни, а, главное, подчиняясь решению Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, они своих представителей на съезд не направили.

Обстановка вооруженного противоборства за власть, еще не завершившаяся взятием Зимнего, в которой съезд начинал свою работу, предопределила высокий накал политических страстей, выплеснувшихся уже на первом его заседании. Обвинив большевиков в организации и осуществлении военного заговора и захвата власти Петроградским Советом накануне съезда Советов, примерно третья часть делегатов съезда, при-надлежащих к фракциям правых эсеров и меньшевиков-объединенцев, сразу же демонстративно ушла со съезда. Несколько позже, сославшись на то, что предложение их фракции вступить в переговоры со всеми социалистическими партиями о создании демократической власти не встретило сочувствия съезда, за ними последовали и меньшевики-интернационалисты во главе с Ю. Мартовым.

Пройдет какое-то время и некоторые из покинувших съезд поймут, что делать этого им не следовало. «Уходя со съезда, оставляя большевиков с одними левоэсеровскими ребятами и слабой группкой новожизненцев, — признавал Н. Суханов,— мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей линии Ленина...».

В перерыве между первым и вторым (ставшим, кстати, последним) заседаниями съезда днем 26 октября прошли заседания ЦК большевиков и их фракции этого съезда. Хотя протоколов этих заседаний не сохранилось, известно, что на них рассматривались и были одобрены написанные Лениным проекты Декретов о мире и о земле. Кроме них, большевистский ЦК рассмотрел и вопрос о создании советского правительства. Он обсуждался с участием трех представителей левых эсеров, которым было сделано предложение войти в состав правительства, но они отказались. Левоэсеровская фракция съезда настаивала на создании «однородного социалистического правительства» с участием в нем представителей партий и групп, ушедших со съезда. Но если создать такое правительство будет невозможно, левые эсеры соглашались поддержать правительство большевистского состава, не входя в него. Учитывая это, ЦК РСДРП(б) решил сформировать и представить на утверждение съезда сугубо большевистское правительство.

Сразу же на втором заседании съезда был оглашен Декрет о мире, встреченный бурной овацией и принятый единогласно.

Следующим на съезде решался вопрос о земле. Без единой поправки и почти с тем же единодушием (при одном голосе против и восьми воздержавшихся) 625 делегатов съезда приняли Декрет о земле, в основу которого вождь большевиков положил сводный крестьянский наказ, составленный эсерами на основании 242 наказов с мест делегатам I Всероссийского крестьянского съезда, который состоялся в мае 1917 г.

Ссылаясь на это, редкие авторы, пишущие ныне о 1917 г., не обвиняют большевиков в присвоении названного документа, в заимствовании у эсеров их программы социализации земли, душой которой являлась идея уравнительного землепользования. При этом односторонне акцентируется внимание на том факте, что в декрет были включены лозунги уравнительного землепользования и запрещения наемного труда в сельском хозяйстве, противоречащие большевистской аграрной программе и составляющие сердцевину эсеровской социализации земли. В то же время замалчивается, что другие требования Декрета о земле и включенного в него примерного крестьянского наказа (безвозмездная отмена частной собственности на землю, превращение всей земли в общественное достояние, конфискация живого и мертвого инвентаря помещиков и передача его, а также высококультурных имений государству или крестьянским общинам) фактически совпадали с аграрной программой большевизма.

Большевистский Октябрьский переворот крестьянство страны встретило весьма сочувственно, поскольку первыми его декретами удовлетворялись насущные требования тружеников села — мира и земли. Иное дело, когда получив на основе Декрета о мире дорогостоящую передышку весны 1918 г., а на основе аграрных законодательных актов октября 1917 — января 1918 гг. — помещичью землю, крестьянство России не без участия в этом новой власти в скором времени было ввергнуто в пучину братоубийственной Гражданской войны и лишилось права распоряжаться результатами своего труда на земле.

В завершающей стадии своей работы съезд принял предложенное большевистской фракцией «Постановление об образовании нового правительства». В нем говорилось: «Образовать для управления страной впредь до созыва Учредительного Собрания Временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров». Контроль над деятельностью народных комиссаров и право смещения их принадлежали Всероссийскому съезду Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и его Центральному Исполнительному Комитету.

Совнарком, как стали сокращенно называть новое правительство, имел структуру, аналогичную Временному правительству, но в нем вместо министра по вероисповеданию значилась должность председателя по делам национальностей. Состав правительства был таков: Председатель В. Ульянов (Ленин), нарком по внутренним делам А. Рыков, земледелия — В. Милютин, труда — А. Шляпников, по военным и морским делам — комитет в составе В. Антонов (Овсеенко), Н. Крыленко и П. Дыбенко, по делам торговли и промышленности — В. Ногин, народного просвещения — А. Луначарский, финансов — И. Скворцов (Степанов), иностранных дел — Л. Троцкий (Бронштейн), юстиции — Г. Ломов (Оппоков), продовольствия — И. Теодорович, почт и телеграфов — Н. Авилов (Глебов), по делам национальностей — И. Сталин (Джугашвили). Пост наркома по железнодорожным делам временно остался незамещенным.

Хотя левые эсеры и меньшевики-новожизненцы были не согласны с формированием на съезде правительства, предлагая ограничиться избранием Временного исполнительного комитета, чтобы посредством его добиться соглашения с социалистами, которые ранее ушли со съезда, большинством голосов постановление и список нового правительства, состоящий из одних большевиков, были утверждены.

Съезд избрал и новый Всероссийский центральный Ис-полнительный Комитет (ВЦИК) в составе 101 человека, из которых 62 были большевиками и 29 левыми эсерами, 6 меньшевиками-интернационалистами и 4 представителями иных левых групп. Председателем его стал Л. Каменев (Розенфельд). На этом в 5 час. утра 27 октября съезд закончил свою работу.