Большевистская тактика борьбы за власть

Глубокий общественно-политический и правительственный кризис, связанный с корниловщиной и ее ликвидацией, а также отказом эсеров и меньшевиков от коалиции с кадетами, создал условия, когда вновь возникла возможность мирного развития революционного процесса в стране. Вождь большевиков вовремя увидел эту возможность и рекомендовал своей партии воспользоваться ею, предложив партиям умеренно социалистической ориентации компромисс на основе возврата к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков.

Одновременно с Лениным и, независимо от него, большевистский ЦК наметил и проводил ту же тактическую линию, изложенную в его резолюции «О власти», которая была принята 31 августа и оглашена в тот же день большевистской фракцией на заседании ЦИК Советов. Она послужила важным фактором достижения единства действий различных течений российской революционной демократии в борьбе против заговора генералов. Сам исторический факт этого объединения сил и его выдающую-ся роль в разгроме корниловского мятежа должен был признать и Ленин, хотя он, как известно, призывал свою партию бить мятежников, действуя рука об руку с эсерами и меньшевиками, но идти к взятию власти врозь.

Перспективу мирного развития революции, на основе упомянутых выше требований, большевистский лидер допускал, хотя и с оговорками, почти до начала работы Демократического совещания. Но как только в руководящих верхах партий умеренно социалистической ориентации вновь возобладала тяга к правительственному альянсу с кадетами и цензовиками, Ленин не замедлил ответить на это крутым поворотом в вопросах тактики борьбы большевиков за власть. Считая, что по вине эсеров и меньшевиков ко времени открытия Демократического совещания была упущена последняя возможность достижения компромисса мирной передачи власти Советам и что в стране к тому времени имелись «налицо все объективные предпосылки успешного восстания», он предлагает своим коллегам по ЦК «на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства».

Но чтобы разрядить, как он выражался, атмосферу некоего увлечения «Совещанием», побороть «парламентские настроения» в верхах партии, Ленину предстояло потратить немало сил и времени. Известно, что заседание ЦК при обсуждении 15 сентября ленинских писем «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание», где обосновывалась установка на вооруженное восстание, большинством в шесть голосов против четырех при шести воздержавшихся, решило сохранить только один экземпляр этих писем, а остальные уничтожить.

Колебания по вопросу о восстании в среде большевистских цекистов длились более месяца. Вследствие этого представители большевиков приняли участие не только в работе Демократического совещания, но и созданного им Предпарламента. 23 сентября на его заседании большевистская фракция выступила с заявлением, в котором предлагала умеренно социалистическому большинству Совета республики прервать ведущиеся Керенским и его окружением переговоры с цензовой буржуазией и приступить к созданию истинно революционной власти. А 29 сентября ЦК РСДРП(б) принял проект воззвания, в котором вопреки ленинским предложениям о восстании намечался сугубо мирный парламентский путь использования партией трибун Предпарламента, II Всероссийского съезда Советов и Учредительного собрания.

«У нас не все ладно в “парламентских” верхах партии», — писал об этом Ленин, подчеркивая, что в них «заметны шатания, как бы “боязнь” борьбы за власть, склонность подменить эту борьбу резолюциями, протестами и съездами». Находя, что такие шатания чреваты непоправимыми последствиями, он в продолжении к письму «Кризис назрел», предназначенном для членов ЦК, Петроградского и Московского комитетов партии и Советов, заявил, что в случае непринятия его предложений он будет вынужден выйти из ЦК, чтобы «оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии».

Настойчивые действия вождя, усиленные этим ультиматумом, получили поддержку со стороны Московского областного бюро большевиков. Как писал Троцкий, комментировавший позже это событие, ЦК продолжал еще уклоняться от ответа на вопрос «что делать?» Но нажим Ленина и поддержка его Москвой пробили первую брешь в выжидательной позиции цекистов. На заседании 3 октября ЦК вынес решение «предложить Ильичу перебраться в Питер, чтобы была возможной постоянная и тесная связь», а через день руководящий центр партии постановил обязать большевистскую фракцию выйти из Предпарламента, огласив декларацию, в которой Совет республики характеризовался как новое издание булыгинской думы. 7 октября во исполнение этого решения большевики демонстративно покинули здание Мариинского театра, где работал Предпарламент.

Очевидно, где-то между 3 и 10 октября Ленин тайно вернулся в столицу. По его настоянию в ночь с 10 на 11 октября на квартире меньшевика Н. Суханова (Гиммера), жена которого Г. Флаксерман была большевичкой, проходило заседание ЦК РСДРП(б). Оно придало идее восстания силу общепартийной установки. Написанная Лениным резолюция по данному вопросу была одобрена 10 членами ЦК против двух (Каменева и Зиновьева). Признавая в ней, что «вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело», большевистский ЦК предложил «всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы».

Но и после принятия данного решения борьба мнений в большевистских верхах по вопросу о восстании продолжалась. Ленину и его сторонникам противостояли, с одной стороны, Каменев и Зиновьев, с другой — Троцкий, Сталин и некоторые другие лидеры партии. Вместо вооруженного восстания, на котором настаивал Ленин, Каменев и Зиновьев считали возможным ограничиться выжидательной позицией для того, чтобы добиваться поддержки масс и таким образом обеспечить перевес в Учредительном собрании и Советах, через которые и проводить в жизнь, не прибегая к насилию, программу своей партии. Расхождения между Лениным и Троцким с его единомышленниками касались времени начала выступления и того, какую оболочку надлежало ему придать. Если ленинская позиция предусматривала нанесение упреждающего удара накануне съезда Советов с тем, чтобы предопределить его волю, то Троцкий исходил из необходимости дождаться съезда и через него продиктовать Временному правительству требование передать власть Советам; к силе же прибегать лишь в случае отказа правительства подчиниться воле съезда.

Эти и другие теоретико-практические разногласия внутри узкого круга партийных лидеров, становясь известными партийному активу столиц и их окрестностей, вызывали в их среде резонанс, грозивший срывом принятой ЦК установки на восстание. Учитывая это и тот факт, что Каменев и Зиновьев, несогласные с резолюцией ЦК от 10 октября, продолжали активно выступать против нее, Центральному комитету большевиков пришлось на следующем, теперь уже расширенном заседании 16 октября вновь обсуждать вопрос о восстании, чтобы закрепить и конкретизировать решение, принятое неделей раньше. Большинством в 19 голосов, при 2 против и 4 воздержавшихся, была принята предложенная Лениным резолюция. Она гласила: «Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленной подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления». Победа сторонникам Ленина далась нелегко. В выступлениях некоторых ораторов, казалось бы, поддерживавших Ленина, содержались столь существенные оговорки, что невольно возникает мысль о большой степени относительности наблюдений, которые базируются на статистике результатов голосования.

Отмечая серьезность расхождений по вопросу о восстании, имевших место внутри руководящих большевистских верхов в начале осени 1917 г., было бы односторонним преувеличивать как глубину расхождений, так и степень их негативного воздействия на подготовку восстания, чем явно грешила наша прежняя историография. В жарких спорах и на заседаниях ЦК, и на неофициальных встречах Ленина и других цекистов с теми, кто отвечал за военно-техническую подготовку выступления, происходило не столько размежевание, сколько постепенное сближение позиций: Каменева и Зиновьева с Троцким по вопросу о взаимосвязи восстания и съезда Советов, а Ленина с Троцким — об упреждающем ударе под флагом обороны, о необходимости при этом не только «вину», но и почин свалить на противника. К тому же наличие известных разногласий не помешало большевистскому ЦК в решающий момент 24 октября, даже при отсутствии на этом заседании Ленина, действовать сплоченно и решительно.