В период образования Московского государства

 

С присоединением новых земель в начале образования Московского государства возникла потребность в общерусском сборнике законов, который устанавливал бы нормы права для всего государства. Формирование законодательства Московского государства начинает приводить к верховенству закона над обычным правом. Византийские источники получают большую применимость, благодаря влиянию духовенства. В Московском государстве уже с XIV века почти нет никаких следов действия Русской правды. Известны были в Москве местные кодексы – Новгородские и Псковские, но конечно, не имевшие силу закона. Итак, почти вся юридическая жизнь народа представлялась в продолжение двух столетий действию обычного права и частной воли князей, не выраженной в письменной воли закона. Единственными письменными формами закона того времени были: 1) жалованные грамоты, б) уставные грамоты. До второй половины XVII в. законодательные акты издавались как в письменных, так и в печатных формах. Обнародование таких актов происходило посредством «прокликания» (объявление) на площадях, как правило, торговых в Москве и других крупных городах и волостях.

Пока не произошло полное присоединение русских земель к Московскому государству, развитие законодательства путем издания местных грамот представлялось вполне естественным, оно и положительную сторону, что охраняло в той или иной мере юридические особенности отдельных русских земель, владеющие данной грамотою. Политическое объединение этих земель к концу XV века должно было повлечь и объединение законодательства в общий свод законов. Однако этот процесс длился постепенно. Тяжелей всего изменялись нормы гражданского права, регулирующие взаимные отношения отдельных граждан между собою, так как в них более выражается внутреннее различие земель по их народному обычаю и праву, различия были в тех случаях, когда эти земли были населены разноплеменным населением, когда их историческая судьба слишком расходилась между тем временем. Легко поддавались изменению судебные учреждения. Итак, первый кодекс был издан в 1497 году и назывался Судебником. По своему содержанию являлся «судебным уставом», так как главным образом включал нормы касающиеся судоустройства и судопроизводства. С его изданием была сделана попытка централизации территории государства, так как объединению земель под властью Москвы в конце XV века должно было сопутствовать объединение законодательное, первоначально в наиболее доступной форме – судебной. Это было желательно и чисто из практических воображений. Объединение многочисленных грамот в единый кодекс представляло известное удобство, как для населения, так и для власти – все могли на территории государства применять одинаковые нормы права.

Составление Судебника 1497 года не составляло больших трудностей, так как новых норм права особо не появлялись, а лишь соединялись в одно целое те юридические нормы, которые были в местном законодательстве, и какие казались пригодными к применению в Московском государстве. Источниками Судебника 1497 года явились: Русская Правда, Псковская Судная грамота, уставные и судные грамоты, а также текущее княжеское законодательство. Белозерская уставная грамота, изданная в марте 1488 года явилась одним из завершающий этапов кодификации русского права.

При составлении Судебника 1497 года законодатель, конечно, пытался сделать его систематизированным, но эта попытка была довольно не совершенна, так как статьи, относящиеся к различным отраслям права (гражданскому, семейному и т.д.) не выделены из статей, содержащих нормы процесса. Содержание Судебника 1497 года не имело деления на статьи (написано сплошным текстом, имелись только абзацы), но в впервые это деление было сделано профессором М.Ф. Владимирский-Будановым[37] в целях его более легкого цитирования, и приняло считать, что он состоит из 4 частей (отделов) и 68 статей:

1. Первую часть составляют статьи, относящиеся к суду центральному (статьи с 1 по 36). Статьи 9-14 относились к уголовному праву.

2. Вторую часть составляли постановления, относящиеся к суду провинциальному (областному) (статьи с 37 по 45).

3. Третью часть составляли статьи, содержащие нормы (постановления) гражданского права и гражданского процесса (статьи с 46 по 66).

4. Четвертую часть составляли статьи 67 и 68, которые считались дополнительными.

Кодификация процессуальных норм Судебника 1497 года вместе с некоторыми постановлениями по уголовному и гражданскому праву не остановило развитие законодательства Русского государства. В истории правотворчества периода XV-XVII вв. известны грамоты и указы, которые появились после выпуска Судебника 1497 года и спустя чуть больше 50 лет появляется потребность в кодификации первого кодекса Русского централизованного государства.

Таким памятником права является Судебник 1550 года, который включил в себя в большей части Судебник 1497 года и грамоты и указы царя и Боярской Думы, которые были принятии после 1497 года.

Рассматривая статьи Судебника 1550 года можно отметить ряд изменений и дополнений, показывающие стремление законодателя, во-первых, исправить недостатки Судебника 1497 года, во-вторых, внести результаты изменения законодательства за 50 лет.

Обращаясь к структуре Судебника 1550 года можно сказать, что здесь большое влияние оказал Судебник 1497 года, но в отличие от своего предшественника он имел разделение на статьи. Также часть статей различных отраслей права находится беспорядочном распределении по Судебнику. Судебник 1550 года состоит из четырех частей:

1. Статьи, относящиеся к центральному и уголовному суду (1-61).

2. Статьи, относящиеся к областному суду (62-75).

3. Статьи, относящиеся к гражданскому праву и процессу (76-97).

4. Дополнительные статьи (98-100).

Статья 98 представляет особый интерес, так как трактует порядок дополнения Судебника 1550 года новым законодательном материалом, который мог бы появиться после издания Судебника.

Так как главным источником является Судебник 1497 года, то необходимо отметить именно новые статьи, которых насчитывалось 32 (то есть 1/3 Судебника 1550 года). Прежде всего, при царствовании Ивана IV было издано постановление, которым запрещалась выдача кому-нибудь тарханных грамот, при чем было предписано и забрать те, которые были выданы раньше: «… а тарханных впредь не давати никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех» [38], тем самым царь Иван Грозный пытался лишить привилегированности крупных землевладельцев и подчинить их общим нормам права. Также новшеством стало то, что закон обратной силы не имеет, что отражено в статье 97. Впервые дается определение о силе действия закона во времени, порядок составления законодательных актов. Также в ряде статей было строго указано судьям на недопущение неправосудия и злоупотребление властью, а также приема посулов (взятки)[39]. Это, конечно, не говорит о том, что Судебником 1497 года судьи не наказывались за указанные нарушения, но законодательно нашло отражение только в Судебнике 1550 года.

Помимо новых, в Судебнике 1550 года находятся ряд положений, дополняющих и развивающих старые нормы. Это, прежде всего, касается роли народного элемента в суде наместников. Эти статьи более полно и обстоятельно говорят об участии старост и целовальников в указанном суде и прилагают все заботы о том, чтобы сделать действительным и необходимым для суда. Это, конечно, весьма важно, так как недостаточно было установить принцип народного участия в суде, но надо было создать для него известную обстановку, которая делала бы неизбежным его применение в судебной практике, хотя бы наместники и волостели этого не хотели.

Помимо Судебников 1497 и 1550 годов, во время Русского централизованного государства действовали уставные, губные и таможенная грамоты. Рассмотрим некоторые из них.

Двинская уставная грамота 1397-1398 гг. – наиболее ранняя из числа дошедших до нас наместничьих уставных грамот XIV-XVI вв. Эта грамота составлена в период восстания на Двине, в результате которого Двинская земля временно вышла из-под власти Великого Новгорода и признала власть московского великого князя. В грамоте нашла отражение борьба Москвы за создание Русского централизованного государства. Великому Новгороду впоследствии удалось вновь вернуть Двину в состав своих владений. Великий князь московский еще не мог противостоять натиску Новгорода, взявшего в 1398 году «мир по старине».

Двинская уставная грамота фактически открывает историю законодательства Русского централизованного государства, поскольку она является первой известной нам попыткой обобщить действовавшие в Московском княжестве нормы права и применить их на только что присоединенной территории. В этой грамоте мы встречаемся со взаимодействием московского (общерусского) права, основанного частично на нормах Русской Правды, с новгородскими правовыми установлениями в области уголовного права, судоустройства и судопроизводства. Это объясняет близость уставной Двинской грамоты к Русской Правде и жалованным грамотам московских великих князей, с одной стороны, и к Новгородской и Псковской судным грамотам, нормы которых вырабатывались в XIV-XV вв., – с другой.

Белозерская уставная грамота – один из первых памятников права Русского централизованного государства, в котором законодатель уделяет основное внимание деятельности органов государственного управления. Белозерская уставная грамота была издана Иваном III в 1488 году, вскоре после включения Белозерского княжества в состав Русского государства. Исключительно важное место, которое занимают в Белозерской грамоте вопросы организации управления, обусловлено развитием централизации Русского государства. Стремясь держать эксплуатируемое большинство в узде, правительство Ивана III, «государя всея Руси» (титул, введенный после присоединения к Москве великого княжества Тверского), было заинтересовано в устранении причин возможных трений между органами государственной власти и представителями господствующего класса на местах. В силу этого Белозерская уставная грамота адресована местному населению и детально регламентирует всевозможные повинности населения по отношению к представителям центральной власти – наместникам, тщательно разрабатывает их административные и судебно-финансовые полномочия. Этим самым Белозерская грамота отличается от так называемых «доходных списков», которые давались наместникам – кормленщикам и в которых определялись лишь размеры кормов, взимаемых кормленщиками.

Белозерская уставная грамота в известной мере воплотила в себе решение основных задач, стоявших в конце XV века перед государственной властью и заключавшихся в проведении политики подчинения феодалам закрепощаемого крестьянства, политики защиты интересов и прав господствующего класса феодалов и введения контроля за деятельностью представителей власти на местах – кормленщиков.

Белозерская таможенная грамота 21 мая 1497 г. – первая дошедшая до нашего времени таможенная грамота. Таможенными грамотами назывались акты государственного управления, регулировавшие таможенно-финансовые отношения. Их содержание отражало развитие ремесла и торговли в Русском государстве. Белозерская таможенная грамота 1497 года непосредственно связана с Белозерской уставной грамотой 1488 года. Если Белозерская уставная грамота ограничивала судебно-административную власть кормленщиков, то Белозерская таможенная грамота, изымавшая из рук наместника сбор таможенных пошлин, явилась вторым шагом по пути ограничения власти кормленщиков и началом организации нового порядка местного управления в таможенно-финансовой области.

Белозерская таможенная грамота регламентирует порядок купли-продажи продуктов сельского хозяйства и добывающих промыслов (охоты, рыболовства). Подобная регламентация отражает характерные экономические черты феодализма, а именно сочетание земледелия, как основной отрасли хозяйства, с различными промыслами, имевшими подсобное значение.

Губная Белозерская грамота 23 октября 1539 года – является древнейшей из числа дошедших до нас губных грамот. Внешне она напоминает жалованную грамоту, однако не следует забывать, что в Русском феодальном государстве всякий акт, исходивший от главы государства и устанавливавший определенные права, привилегии или обязанности для конкретной территории или группы населения, носил форму пожалования. Эта внешняя форма и запутала буржуазных исследователей. Фактически же введение губных учреждений являлось не льготой, а формой организации новой системы местной администрации. Правительство ставило своей целью охватить новой формой местного управления все категории населения Русского государства. Отсюда вытекает столь подробное перечисление групп населения Белозерского уезда, на которых распространяет действие губная грамота. Из текста грамоты видно, что в состав населения уезда входили: 1) привилегированные землевладельцы: князья и дети боярские; 2) выборные лица местного управления – старосты, сотские, пятидесятские; 3) различные категории крестьян. Сюда относились жители государственных земель (черные и оброчные крестьяне), крестьяне дворцовых сел, являвшихся феодальной собственностью царской семьи, крестьяне, населявшие владения духовных феодалов (митрополита, епископа и монастырей) и светских землевладельцев (вотчинников и помещиков). К крестьянам следует также отнести лиц, обслуживающих ту или иную отрасль царского хозяйства: бортников (пчеловодов), бобровников (ловцов бобров), переветенников (ловцов диких птиц при помощи особых сетей), рыболовов, псарей и осочников (звероловов).

Запись о душегубстве – ценный памятник, рисующий судопроизводство и судоустройство Русского государства середины XV века. Составленная после разгрома Василием II между 16 июля 1456 – 27 марта 1462 г. реакционной оппозиции удельных князей во время феодальной войны второй четверти XV века, «Запись о душегубстве» ярко отражает успехи Москвы в деле создания Русского централизованного государства и его относят к текущему княжескому законодательству. В «Записи» зафиксировано подчинение суду московского великокняжеского наместника территорий бывшего Галицкого и Серпуховского княжеств. Вместе с тем «Запись» сохранила и следы постановлений, относящихся к судоустройству Московского княжества 20-30 годов XV века. Это делает ее чрезвычайно ценным источником, для изучения права великого княжества Московского до создания Судебника 1497 года.

Подчеркивая необходимость централизации судебной власти и установления единой для всего Русского государства судебной системы, «Запись о душегубстве» знаменует собою один из важнейших этапов в процессе кодификации русского права.

С образованием Московского централизованного государства началась новая эпоха развития права. Основным источником права становятся нормативно-правовые акты, а именно, жалованные грамоты, указы и инструкции, которые в сгруппированном виде можно представить следующим образом[40]:

1. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей.

2. Уставные грамоты местного управления.

3. Судебники 1497 года и 1550 года.

Как уже отмечалось, Судебники 1497 и 1550 годов в основном содержали нормы уголовного и процессуального права, и только несколько статей было уделено другим отраслям права.

Гражданское право. В Судебнике 1497 года стали появляться нормы, регулирующие гражданско-правовые отношения в XV-XVI вв. и выделяются в отдельную сферу деятельности. Они отражают и регламентируют процесс развития товарно-денежных отношений, а также систему феодальной эксплуатации на основе вотчинной и поместной форм земельной собственности. Круг субъектов гражданских правоотношений достаточно широк – это как частные лица, которые должны были удовлетворять определенным требованиям: прежде всего это пол, возраст, социальное положение и имущественное положение, и коллективные (община, монастырь и др.).

Создание единого государства не могло не оказать влияние и развитие права собственности. Основным объектом по-прежнему является земля. Рассматривая формы собственности на землю можно выделить такую как вотчина (наследственное землевладение) и поместье (условное земельное держание). Вотчины в свою очередь были дворцовые (царский домен), государственные, церковные, частновладельческие.

Кодифицированные нормы права, которые появились в Судебнике 1550 г. достаточно четко определили правовой режим вотчин. Права вотчинника определялись в зависимости от того, являлась ли вотчина родовой, пожалованной или купленной. Купленные вотчины владельцы могли продавать свободно, но, как правило, внутри класса феодалов без права выкупа родственниками собственника. Во втором поколении купленные вотчины могли превращаться в родовые (например, путем передачи по наследству). Родовые вотчины передавались по наследству только внутри рода вотчинника. В случае продажи такой вотчины сородичи имели право родового выкупа сначала в течение 20 лет, а по Судебнику 1550 г. – 40 лет. Этим правом не обладали, однако, пря­мые нисходящие родственники (дети, внуки). Еще более ограниченный характер носили жалованные (пожалованные князем за службу) вотчины, которые могли передаваться по наследству, но иногда давались только в пожизненное владение – в этом случае они мало чем отличались от поместий.

Поместные оклады (установленные законом нормы надела, куда за недостатком обработанных земель в центре входили пустоши и др.) и дачи (фактически полученные размеры надела) были, как уже говорилось, условными владениями за службу. Крестьяне получали послушную грамоту, которая принуждала их повиноваться помещику. Право распоряжаться поместьем их владельцы сначала не имели. Вместе с тем к концу данного периода наметилась тенденция к известному расширению прав владельцев на поместье путем «припуска» сыновей помещиков с целью привлечения их на службу,

Церковно-монастырские земли регулировались вотчинным правом. Эти земли раздавались служилым церковным людям, сдавались в аренду, в том числе крестьянам на кабальных условиях. Но отчуждать их было нельзя.

Имущество по гражданскому праву было предметом целого рода правоотношений и обусловленностей. Основными способами приобретении прав на имущество считались захват (оккупация), давность, находка, договор и пожалование. Особую сложность составляло правовое оформление, связанное с передачей или приобретением недвижимости. Например, в процедуру пожалования земли входили юридические действия:

а. выдача жалованной грамоты;

б. запись (справка) в приказной книге сведений о наделяемом землей обыск – установление факта не занятости земли;

в. ввод во владение – публичный отмер земли при свидетелях и местных жителях.

Раздача земли предписывалась приказом Поместному, Разрядному, Малороссийскому, Новгородскому, Сибирскому, Приказу Большого Дворца и другим приказам.

Обязательственное право в XV-XVI веках не претерпело существенных изменений. Его развитие произошло лишь в направлении замены личной ответственности по договорам имущественной ответственностью и личной ответственностью. С середины XVI века договоры в основном заключались в письменной форме. Законодатель знает договоры купли-продажи, дарения, имущественного и личного найма[41]. Письменная форма сделок называлось кабалой.

Кабала подписывалась собственноручно договаривающимися сторонами, в случае неграмотности сторон – их духовными отцами или родственниками (братьями, племянниками, но не сыновьями).

Входит в практику крепостная (нотариальная) система сделок. Вначале эти формы использовались в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми. Прекращение обязательства обуславливалось исполнением договора, истечением сроков, неисполнением в установленный срок или со смертью. Процесс купли-продажи обуславливался рядом ограничений и условностей. При купле-продаже должны были присутствовать послухи, которые также подписывали договор, подтверждая этим, что земля или недвижимость не заложена. Договор займа, как прежде, заключался под условием заклада должником имущества. Залогоприниматель имел право пользоваться заложенным имуществом. Должник, не возвративший в срок ссуду, сурово наказывался. Договор личного найма практически вел к превращению нанявшегося в феодально-зависимого крестьянина.

Семейно-брачное право. В XV – середине XVI вв. семейное право в значительной степени основывалось на нормах канонического и обычного права. Признавались только церковный брак и моногамная форма семьи. Церковь еще со времен Русской Правды преследовала многоженство. Вторичное вступление в брак без расторжения первого влекло за собой уплату штрафа мужчиной, помещение в монастырь второй жены и обязанность мужчины жить с первой женой. В документе подробно регламентируются поводы к разводу, в основном повторяя нормы Устава князя Ярослава о церковных судах. Четвертый брак воспрещался.

Для того чтобы можно было вступить в брак, необходимо соблюдать несколько условий:

а) достижение брачного возраста:

- женихом – 15 лет,

- невестой – 12 лет,

б) единая вера жениха и невесты;

в) согласие родителей (для крепостных – их господ);

г) отсутствие близкого родства;

д) безбрачие жениха и невесты.

Препятствием к браку для вдовы являлся «траурный год».

Семья была патриархальной. Статус мужа сообщался жене и детям. Родительская власть над детьми прекращалась со смертью обоих супругов или совершеннолетием детей. Муж имел право распоряжаться личностью жены вплоть до ее наказания, но не чрезмерного. Для семьи была характера общность имущественных и обязательственных прав. Общее право супругов распространялось на имущество, предназначенное на общие цели семьи, и на имущество, совместно приобретенное супругами в браке[42]. Независимо от источника приобретения оно подлежало сохранению и последующей передаче детям-наследникам. Общность имущества супругов подтверждал установленный порядок распоряжения им, при котором все заключавшиеся с этим имуществом сделки подписывались одновременно обоими супругами.

Чтобы гарантировать сохранность приданного жены, муж вносил своеобразный залог – «вено», обеспечивая его третьей частью своего имущества. После смерти мужа вдова владела этим имуществом до тех пор, пока наследники мужа не выплачивали ей стоимость ее приданного.

Основаниями расторжения брака были смерть одного из супругов, несоблюдение условий вступления в брак и развод. Развод допускался по обстоятельствам, не зависящим от воли супругов (безвестное отсутствие одного из супругов более трех лет, неспособность мужа к супружеской жизни, а жены – к деторождению, неизлечимая болезнь супруга), и по обстоятельствам, зависящим от их воли (обоснованные подозрения в прелюбодеянии жены, доказанное судом прелюбодеяние мужа, ведущее к разрушению семьи, покушение одного из супругов на жизнь другого, уход супруга в монастырь).

Наследственное право. Источники права Московского государства постепенно расширяли круг наследников. Судебник 1497 года четко определял нормы наследственного права. Завещание в данный период преимущественно назывались, как правило, духовными грамотами. Можно выделить несколько видов духовных грамот. Существовали духовные грамоты, в которых не содержались ни каких распоряжений наследуемым имуществом, а только содержались советы и приказы морального характера. Другие имели формы завещаний, но содержали в себе только не распоряжение имуществом на случай смерти, а запись о какой либо сделке. Такой вид духовной грамоты имела целью оповестить наследников о договорах с имуществом, которые были сделаны наследником и были дополнением завещания. Можно также встретить завещание, написанное от имени нескольких лиц, например мужа и жены. Такое можно было увидеть в тех случаях, когда переживший член семьи исполняет завещание умерших членов семьи в своем завещании, причем, завещаемое имущество обозначалось как принадлежащим наследодателю, а не умершим.

Необходимо отметить, что в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, которые оставались на момент смерти в доме наследодателя. Братья получали равные доли наследства и в равных долях отвечали по отцовским обязательствам. При наличии сыновей дочери отстранялись от наследования недвижимости, но могли допускаться к законному наследованию поместий в размере 1/14 недвижимого и 1/8 движимого имущества каждой. Приданое дочерям выделялось из комплекса родовой недвижимости. Первоначально эта доля отрезалась только от государственных земель, находившихся во владении отца (поместий). Вдова не допускалась к наследованию родовой вотчины. При отсутствии у вдовы сыновей вотчина передавалась родственникам умершего (по нисходящей и боковой линиям). Вместе с тем, вдова допускалась к наследованию поместья в размере 1/7 недвижимого и 1/4 движимого имущества[43]. Выслуженная вотчина переходила в собственность пережившей супруги. В случае повторного брака вдова теряла право на вотчину, но ее мужу выделялась земля в поместье. На купленные вотчины вдовы имели безусловное право

Что касается завещания, то оно должно было утверждено подписями свидетелей и дьяка. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам наследодателя только при наличии оформленного завещания, подтверждавшего эти обязательства.

Уголовное право. После образования Русского централизованного государства русское уголовное право вступает в новый период: преступление определяется как деяние противогосударственное, государство старается предотвратить совершение преступлений, устрашая народ наказаниями жестокого характера. Итак, преступлением признавались только те деяния, которые, так или иначе, угрожали государству или господствующему классу в целом, и поэтому запрещенные законом. Теперь, в отличие от Русской Правды, вместо обиды оно именуется «лихим делом» и закреплялась в ст.8 Судебника 1497 года. Будучи основой формирования массовой преступности, собственность была главным объектом посягательств ведомых лихих людей. Понятие «лихо» означало в Русском централизованном государстве беду в широком смысле, разорение, крупный материальный ущерб. Именно в таком значении отражает это понятие Судебник 1497 г., упомянувший «лихих людей» в статьях 8, 13, 39. Суть их в том, что лихой человек, систематически занимающийся татьбой (кражей), разбоями, душегубством и ябедничеством, подлежит смертной казни как личность заведомо неисправимая[44].

Изменились и субъекты преступлений. Теперь к ним также относились и холопы, так как они могли самостоятельно отвечать за свои проступки и преступления, а господин отвечал только за предоставление суду своих холопов, даже если сам их наказывал.

Объектами преступлений не только права физических лиц, но и права, строй, который был установлен государством, церковью, нравственными учениями. Вообще уголовное право Московского государства выделяет следующие преступления: государственные, против личности, против порядка управления и суда, имущественные. К государственным относились «крамола» (антигосударственные деяния (измена, бунт), измена царю, «подым» (поджог), заговор, мятеж, призыв к восстанию. Под крамолой понималось деяние, совершаемое преимущественно представителями господствующего класса. Первоначально крамола выражалась в отъездах князей и бояр, пытавшихся сохранить свою самостоятельность. Крамольник и его дети лишались боярского чина и права на имущество, но не подлежали еще уголовному наказанию. По мере усиления борьбы с великокняжеской властью крупные бояре стали прибегать к прямой измене, заговорам, восстаниям и иным действиям, направленным против власти и жизни самого великого князя. Именно как крамолу стали рассматривать великие князья Московского государства отъезд бояр к другому князю. Что касается понятия «подым», то оно инкриминировалось людям, чья политическая и антигосударственная деятельность была направлена против власти. Этих людей называли подымщиками и зажигалниками. Подымщик в разное время трактовался преимущественно как поджигатель дома, двора, жилого помещения (дыма). К подымщикам также относили лиц, нарушивших существующие, господствующие нормы поведения, скрывающихся от властей и бесспорно относящихся к разряду лихих людей. Исходя же из контекста статьи 9 Судебника 1497 г., подымщик – это лицо поднимающее, возбуждающее кого-то, население или какую-то его часть против основ существующего правопорядка, может быть на восстание. Зажигалник – человек, совершивший поджог, то есть тот, кто пожар учинял нарочитым делом (специально). Поджог расценивался как тягчайшее преступление еще во времена Русской Правды, а зажигалники подлежали смертной казни наряду с подымщиками и обвиненными в крамоле, то есть мерой наказания за государственные преступления устанавливалась смертная казнь. Смертная казнь, таким образом, при всей своей феодальной обособленности была направлена, прежде всего, на защиту государства, во всяком случае не меньше, чем на защиту личных интересов самого государя.

К преступлениям против личности относились убийство («душегубство»), от которого отграничиваются квалифицированные виды убийства («государский убийца», «разбойный убийца»); оскорбление действием или словом; «подмет» – подбрасывание кому-либо подметных писем или краденого имущества с целью обвинения в грабеже и разбое (клевета); ябедничество – ложный донос.

К преступлениям против порядка управления и суда относились посул (взятка), вынесение заведомо несправедливого решения, подлог документов, подделка документов, казнокрадство, фальшивомонетничество.

К имущественным преступлениям были отнесены кража в первый раз, которая каралась торговой казнью, грабеж, который рассматривался как открытое насильственное похищение имущества, разбой (открытое, часто вооруженное и групповое нападение на людей), порча межевых знаков, мошенничество, незаконная рубка леса, незаконная ловля рыбы и т.д.

Рассматривая принципы и виды наказаний можно скачать, что при судопроизводстве особо не задавались вопросами, на каком основании и для какой цели они применяют карательные меры к преступным деяниям. Основным принципом наказания было возмездие как внешнее, так и моральное. Конечно, нельзя забывать и об искоренении преступности, а также устрашении, как уже говорилось, населения: как говориться «чтоб другим неповадно было». Обострение социальных противоречий отразилось на системе уголовных наказаний. В систему наказаний за преступления входили: смертная казнь, торговая казнь, телесные наказания, членовредительные наказания, лишение свободы (тюремное заключение), денежные штрафы в пользу царя или лиц, осуществляющих правосудие.

Санкции преступлений не относили смертную казнь к конкретным видам преступлений. Но, как правило, она назначалась за государственные преступления, убийство своего господина, за повторную кражу, а также за другие преступления, совершенные «ведомо лихими людьми»^[45]. Смертная казнь совершалась нередко при большом стечении народа, публично, жестоким способом. Повешение, утопление, отсечение головы считались простыми видами смертной казни, а квалифицированная казнь совершалась путем четвертования, сожжения, колесования.

Торговая казнь – публичное битье на торговой площади. Это был новый вид наказания, который в основном приводил к смерти. Она предусматривалась за повреждение межевых знаков царя и бояр (за другое повреждение межевых знаков как правило наказывались штрафом), за кражу и др.

Тюремное заключение являлось третьим видом наказания и применялось за некоторые преступления против порядка деятельности суда. Характерно, что сроки заключения в тюрьму в законе иногда устанавливались «на сколько государь укажет», а чаще вообще не определялись. Тюрьма обычно была подвалом без окон, где осужденного нередко приковывали цепями на всю жизнь и далеко не всегда кормили. Заключенные питались на свой счет от милостыни населения.

За ряд менее опасных преступлений, например за порчу межевых знаков, бесчестье, продолжали применяться штрафы. За порчу межи на земле великого князя, бояр и монастырей виновных били кнутом и взимали в пользу истца 1 руб. штрафа, а за то же преступление, совершенное на земле крестьян, – только два алтына штрафа. Штраф за бесчестье феодалов взимался либо в размере получаемого ими кормления, либо «что государь укажет»; за бесчестье гостей – в размере 50 руб., средних посадских людей – 5 руб., за бесчестье, нанесен­ное «черному городскому человеку» или крестьянину – 1 руб. штрафа. Здесь особенно отчетливо видна феодальная лестница наказаний: чем выше по социальному положению стоит потерпевший, тем больше наказание за его бесчестие, а если выше стоит виновный, то и наказание ему меньше. Также штраф мог выступать дополнительным видом наказания.

За некоторые преступления феодальной знати наказание устанавливалось неопределенно – «быть у государя в опале». Многие преступления этих лиц оставались вообще безнаказанными (например, получение «посула» боярами, окольничими).

Несомненно, уголовное право Московского государства было чрезмерно жестоко, но если сравнить, например, с Западной Европой, то там большинство смертных приговоров не приводилось в исполнение, вместо этого преступники пожизненно, по ходатайству духовенства, заключены были в монастырь.

Судебный процесс. Русское централизованное государство сосредоточило в своих руках судебные функции по наиболее важным делам, что, несомненно, нашло отражение Судебниках 1497 и 1550 годах. Они делили суды на следующие виды: суд государя (великого князя, царя), суд боярский, суд наместничий (волостельский) и церковный (святительский) суд.

Наместничий суд состоял из наместника в городах или волостеля в уездах, как представителей государственной власти на суде, дворского или старосту и лучших людей, как представителей общества, а также дьяка (позднее земского дьяка), который составлял необходимые документы и протоколы судебных заседаний (судебные списки). Судебные списки после составления дьяком должны были подписаны старостой или дворским и наместник ставил после этого свою печать. Судебник предоставлял право судить в наместничьих судах татей, душегубцев, всяких лихих людей, но без доклада в высший суд запрещалось казнить, сажать в тюрьму, ни отпускать. Кто не выполнял этих требований царя, того тех самих сажали в тюрьму. Недовольные судом наместника или волостеля имели право жаловаться царю, который вызывал их на свой суд и судил как простых ответчиков.

Святительский суд выполнял свои функции отдельно, независимо и разбирал дела, которые касались всего духовенство и всех лиц церковного ведомства. Также к компетенции церковных судов относились преимущественно дела по личным искам – разбор брачных и семейных дел, отношения между родителями и детьми, дела о наследстве.

В Боярский суд входили бояре (окольничие) – членов Боярской Думы и дьяка. Кроме того, в него могли входить некоторые наместники, дворецкие, казначеи, заведующие Дворцовым и Казенным приказом. Боярский суд выступал высшей инстанцией наместничьего суда.

Суд великого князя (царя) был высшей судебной инстанцией, выносивший окончательное решение. На этом суде присутствовал сам великий князь, или его сын, или боярин, которого сам он и назначал. Также присутствовали дьяк, подьячий и печатник. Великокняжеский суд рассматривал дела в качестве суда первой инстанции по отношению к своим жителям, а также особо важные дела или дела, совершенные лицами, имеющими привилегию на суд князя. К ним обычно относились обладатели (духовные и светские) тарханных грамот (грамоты, дававшиеся Золотой Ордой церкви, монастырям и князьям на налоговый, судебный и другие иммунитеты) и служилые люди, начиная с чина стольника (стольник – дворцовый, затем придворный чин в Российском государстве XIII—XVII вв.). Помимо этого, князь рассматривал дела, поданные лично на его имя, направленные по докладу (доклад – протокол судебного заседания суда первой инстанции, передававшийся на рассмотрение вышестоящей инстанции, которая давала указание, как решить дело) из нижестоящего суда для утверждения или отмены принятого судом решения, а также являлся высшей апелляционной инстанцией по делам, решенным нижестоящими судами, осуществляя так называемый пересуд (т.е. пересмотр дел по жалобе сторон). В отличие от доклада, когда дело поступало на рассмотрение вышестоящей инстанции независимо от желания сторон, пересуд наступал лишь по жалобе стороны и мог быть прекращен, если во время доклада обе стороны признавали правильность судного списка. Судный, или докладной, список представлял собой протокол заседания суда первой инстанции. Пересуд допускался не по любому делу, а лишь в тех случаях, когда одна из сторон оболживит, то есть подвергнет сомнению, судный список, а также при решении дела полем (поле – судебный поединок)[46]. В соответствии со статьей 64 Судебника по делам «меньше рубля», а также по искам о холопах и земле пересуд не назначался.

С XV в. Боярская Дума стала самостоятельным судебным органом, совмещая эти функции с управленческими. Боярская Дума в качестве суда первой инстанции судила своих собственных членов, должностных лиц приказов и местных судей, разбирала споры о местничестве и иски служилых людей, не пользовавшихся привилегией великокняжеского суда. Она была высшей инстанцией по отношению к местному суду. В нее передавались по докладу дела, изъятые из самостоятельного ведения местного суда, а также дела от приказных судей, когда между ними не было согласия или порядок и решение не предусматривались законом. Кроме этого, статья 1 Судебника определяла Боярскую Думу, наряду с великим князем, апелляционной инстанцией. В качестве судебной инстанции приказы выделились в конце XV века. Суд по приказам применялся лишь в тех случаях, когда дело не могло быть разрешено обычным старым боярским судом. Поэтому статья 2 Судебника 1497 г. предусматривает обязанность судьи принимать к производству дела в пределах его компетенции. Если дело выходило за эти пределы, то судья отсылал истца к надлежащему судье[47].

Законодатель тщательно разработал отдельные стороны судебного процесса. Особенно это относится к судебным пошлинам – их размеру и порядку взыскания. Трудно даже представить, чтобы что-нибудь было упущено. Интересы фиска, казны заботили законодателя едва ли не в такой же мере, как и расправа с лихими людьми. В разных судах были разные виды судебных пошлин и соответственно их размеры. В наместничьем суде были:

- пошлины от иска – с Судебнике сказано, что о иска наместник и его тиун[48] получали столько сколько получит истец если будет оправдан, если же будет обвинен, то наместнику шло по 2 алтына[49] с искового рубля, а тиуну – по 8 денег[50];

- пошлины от судебного поединка – если назначался поединок, то наместнику и тиуну выплачивалось полная стоимость иска, если же истец и ответчик мирились – выплачивалась половина;

- пошлины от правовых грамот, от холопьих правовых грамот – от правовой грамоты наместнику с тиуном по 2,5 алтына с рубля, а дьяку за ведение документов по 3 деньги с рубля. От холопьей правовой грамоты наместнику с тиуном по 2,5 алтына с рубля с каждой головы, а дьяку по 3 деньги с головы. Те же пошлины применялись и при холопьей отпускной и купчей на холопа.

В боярском суде были такие же виды судебных пошлин, но размеры их были больше:

- пошлины от иска – боярин получал по 2 алтына с искового рубля, а дьяк – по 8 денег с виновного;

- пошлины от судебного поединка – если назначался поединок, а истец и ответчик мирились не выходя на поле – выплачивалось боярину 2 алтына, дьяку 8 денег, если же истец и ответчик мирились на поле – боярину 2 алтына, дьяку 8 денег, также выплачивались еще полевые пошлины (окольничему – 50 денег с рубля, дьяку – 50 денег с рубля, недельщику[51] – 25 или 50 денег с рубля, вязчему[52] – 2 алтына), если истец и ответчиком вступают в бой, то выплачивалось боярину 2 алтына, дьяку 8 денег, также выплачивались еще полевые пошлины (окольничему – 25 или 50 денег с рубля, дьяку – 4 алтына с деньгою, недельщику – полтина, вязчему – 4 алтына), кроме того если иск предъявлялся за разбой, душегубство, поджог или татьбу, то добавлялось окольничему – полтина с рубля и доспехи, недельщику и дьяку прежние пошлины;

- пошлины от грамот – от правовой грамоты боярину по 9 денег с рубля, а дьяку за ведение документов по 1 алтыну, подьячему[53] – 3 деньги с рубля; от докладного списка – боярин получал по алтыну с рубля, дьяк – 4 деньги с рубля, подьячем – 2 деньги с рубля; от холопьей правовой грамоты и отпускной: боярину – 9 денег с головы, дьяку – алтын, подьячему – 3 деньги.

Судебные пошлины в великокняжеском суде были такие же, как и в боярском, за исключением от докладных списков дьяк получал алтын с рубля, подьячий – 2 деньги с рубля, а великий князь – 9 денег с рубля.

После судебного заседания составлялись документы, которых в Московском государстве достаточно. Первым документом была правовая грамота – это копия с окончательного решения суда. Также к формам документов суда можно отнести докладные списки – по форме были как правовая грамота, но в них не прописывалось исполнение судебного решения, а отражался ход судебного дела и приговор; судные списки – документ, в котором прописывалось судебное дело так, как оно производилось; холопья правовая грамота – выдавалась холопам, которые признавались судом свободными; бессудная грамота – тождественный документ правовой грамоте, выдавалась на 8 день, если противная сторона (ответчик) не являлась на суд; срочная – судебные документы, которые выдавались для явки в суд в назначенный срок, были срочные простые и срочные отписные (отсрочка); приставная грамота – это грамота, которая выдавалась судом недельщику для вызова в суд тяжущихся (истца и ответчика).

Основной формой судопроизводства было судоговорение с целью поиска доказательств. Видами доказательств по Судебнику признавались письменные документы, показания свидетелей, крестное целование, поле или судебный поединок с некоторыми ограничениями. Также в качестве доказательств продолжали применяться собственное признание стороны.

В судебном процессе этого периода устанавливаются различия между гражданскими делами и делами уголовными. По некоторым гражданским делам вводится исковая давность: по земельным спорам ее срок составлял три года, а если земля принадлежала великому князю – шесть лет.

По гражданским и менее опасным для феодального государства уголовным делам сохранились старые пра­вила так называемого состязательного судебного процесса. Здесь судебное дело начинается с подачи челобитья – жалобы истца. Неявка стороны в суд вызывала прекращение дела с невыгодными для нее последствиями. Стороны в суде обладали относительным равенством.

Состязательная форма суда мало изменилась по сравнению с прошлым, а вот судебное производство в целом претерпело крупные изменения, означавшие новый этап в его развитии. Наряду с состязательным судом, в этот период по всем наиболее опасным для господствующего класса делам о крамоле, татьбе и другим лихим делам стал применяться инквизиционный процесс – розыск. От состязательного процесса розыск отличался тем, что в нем по существу не было суда, истца, ответчика. Все дело вели государственные карательные органы или должностные лица: они возбуждали дело, расследовали его, судили обвиняемых и выполняли приговор. Главными доказательствами здесь являлась поимка обвиняемого с поличным, обыск, пытка, собственное признание, которое чаще всего получалось в суде после пытки. Обыску подвергались нередко все жители данного селения (повальный обыск), но судьба обвиняемого решалась в результате признания его «лихим» – «облихования». Для осуждения к смертной казни лица достаточно было, чтобы «детей боярских человек пять или шесть» или просто пять-шесть «добрых людей» (по Судебнику 1550 г. – 10-15 детей боярских или 15-20 «добрых черных людей», «крестьян») признали его «ведомым лихим». Пойманного с поличным и признанного «лихим» подвергали пытке (на дыбе, каленым железом и др.) даже в том случае, если половина опрошенных признавала его лихим, а вторая половина – добрым.

Человек считался виновным и в том случае, если он выдерживал пытку и не признавал своей вины. В этом случае за татьбу, разбой, убийство смертная казнь не применялась, но обвиняемого сажали в тюрьму пожизненно «до смерти». Единственным спасением для такого лица при недоказанности конкретного преступления и непризнании под пыткой могло быть взятие его на «крепкие поруки» «добрыми людьми» под их ответственность, а иногда победа на поединке – поле (поскольку в некоторых случаях поле по таким делам допускалось) или помилование царя. А несколько позднее даже в случае непризнания «лихого человека» под пыткой он подвергался смертной казни. Таким образом, облихование представляло собой фактически открытую внесудебную расправу, облекавшуюся, однако, в нечто подобное судебному процессу.

Несомненно, XIV – начало XVI в. – важный период развития истории русского государства и права. В этот период закладывается фундамент нового государства. Происходит централизация государственной власти. Закрепляется наиболее типичная для феодализма форма правления – монархия. Образование русского централизованного государства открывает новую страницу в развитии права. Появляются новые законодательные акты, важнейший из которых – Судебник 1497 года.

В недрах раннефеодального государства созревают условия и появляются признаки перерастания в новую форму – сословно-представительную монархию.

 

ГЛАВА V