Мирное сосуществование: ни мира ни войны

Газетные штампы, знакомые с детства словосочетания так привычны именно в виде клише, что смысл отдельных составляющих их слов забывается, ускользает. Смысл на самом деле жизненно важный для человека, в особенности если он живет в семье; ведь сосуществование — это существование вместе. Существование в полной мере для всех членов семьи, с четко обозначенными границами, правами, с необходимыми обязанностями, с любовью и поддержкой, с умением принимать другого таким, каков он есть...

Это, конечно, лишь весьма бедная схема, а человеческие взаимоотношения многоцветны, складываются они по-разному, и так называемые благополучные семьи счастливы столь же неодинаково, как и несчастливые. За роскошным, благородных пропорций фасадом прекрасного здания нередко обнаруживается захламленный двор — и даже смердящая помойка...

Для подростка особенно невыносима двойственная ситуация, когда родители поддерживают видимость мира в семье, где на самом деле царит отчуждение и разлад.

...Девочка напряжена, кусает губы, лицо наполовину закрыто огромными темными очками; когда она их снимает, обнаруживается, что она не только заплакана: под глазом уже позеленевший, тщательно запудренный кровоподтек. Давно, уже более года, не прекращается ее конфликт с отцом. Повод самый банальный — поздние приходы домой, слишком взрослые знакомые. Собственно, повод уже в провалом; отец девочку буквально запер дома, она все вечера проводит в своей комнате, к телефону ее не подзывают. Отец и дочь практически не разговаривают, последняя попытка поговорить закончилась (в очередной раз) рукоприкладством.

Не нужно думать, будто девочка совсем уж «отпетая»; она прекрасно учится (единственная тройка за десятый класс — по химии, и ее-то отец уже неоднократно «припоминал»), занимается языками, все успевает, все у нее получается. И чем больше выясняются подробности поведения отца, тем очевиднее вырисовываются черты деспотичности и бессмысленной жестокости — бессмысленной настолько, что возникает предположение о психической неуравновешенности этого человека. Так что нет ничего удивительного, если у девочки обнаружились несомненные признаки психологического кризиса...

Что же считает причиной своих переживаний сама девочка? «Конечно, тяжело и обидно; но глубину моей души это не затрагивает. По-настоящему плохо мне оттого, что мама как будто бы устранилась. Если мы начинаем ругаться, она просто встает и уходит в свою комнату. Мне вообще кажется: ей до меня совсем нет дела, ее интересует только, какую я сейчас немецкую книжку читаю, как у меня с английским, сыта ли я, не нужны ли мне новые джинсы. Что у меня на душе — она не знает и знать не хочет! Я все время об этом думаю, потому я такая зареванная...»

«Мы, действительно, — вступает в разговор мать, — почти не разговариваем, ведь любой разговор так или иначе сводится к обсуждению их конфликта. Я же не хочу в него вступать: так хотя бы видимость человеческих отношений в семье сохраняется. Худой мир, знаете ли, лучше доброй ссоры... Я стараюсь ради дочери; если бы не она, мы развелись бы уже давно. Я терпела и старалась не подавать виду все эти годы, хотя наши отношения давным-давно разладились...»

Отношения разладились, семья рушится; и «ради дочери» родители сохраняют фасад своего брака. Но ведь девочка существует внутри этого строения, и жить на развалинах взаимоотношений родителей очень неуютно. Возможно, отец, столь жестоко обращаясь с дочерью, мстит жене. А может быть, он таким образом пытается наконец вынудить ее не закрывать перед его носом дверь в свою комнату...

Жена, избегая скандалов, любой ценой стараясь сохранить семью, так привыкла скрывать свои переживания и чувства, что порой ей кажется: она вообще утратила способность что-либо чувствовать. Проявлять чувства она разучилась совершенно. Именно эту ее неспособность дочь переживает особенно мучительно.

Вот и получается все как по написанному, газетному клише: то, что называется мирным сосуществованием, на деле может быть войной. Войн же без потерь не бывает...