I. Евхаристическое богословие
Евхаристия — не проблема (в современном, светском употреблении слова), а Таинство, или по святоотеческому наименованию, — Таинство Таинств церковных. Потому богословское исследование Евхаристии должно соответствовать литургическому и святоотеческому Преданию Церкви Христовой Православной.
Говоря о Церковном Предании как об учении Церкви, священномученик Ириней, епископ Лионский, писал: «Наше учение согласно с Евхаристиею, и Евхаристия в свою очередь подтверждает наше учение» [1].
Важнейшими письменными источниками для Евхаристического богословия являются тексты Священного Писания, а также тексты Литургий. Евхаристические молитвы Литургии святителя Василия Великого являются вершиной Церковного Богословия. В них содержится изумительное изображение Божественного Домостроительства и наиболее выразительное литургическое молитвенное свидетельство о спасительных плодах Евхаристии.
Евхаристия наилучшим образом раскрывает нам веру Церкви Христовой Православной. Она «заключает в себе спасительное действие Креста для всех времен» (св. Иоанн Златоуст). Она всегда напоминает нам о нашем посвящении Богу в Таинстве Крещения. «Потому и священник, — пишет святитель Иоанн Златоуст, — призывает нас к этому (к Святым Тайнам), именуя святыми»: «Святая святым!» В Священном Писании Нового Завета святыми, как известно, именуются все принявшие Святое Крещение, то есть все христиане.
«Все Таинства церковные соединены с Евхаристией. Именно Евхаристия сообщает им действительность, — пишет митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулас). — Мы отделили Таинства от Евхаристии, и это большая трагедия в смысле литургическом»[2].
Евхаристия делает нас причастниками Воскресения Христова и наследниками Жизни Вечной. Преосвященный Василий (Кривошеий) (+1985), архиепископ Брюссельский и Бельгийский, говорит, что «Таинство Евхаристии тоже (как и Крещение) есть Таинство смерти и жизни Христовой и вместе с тем возвещение Его спасительного дела и ожидание Его Второго Пришествия: Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11: 26). Причастие Святых Тайн Христовых является источником и залогом нашего воскресения, как об этом свидетельствует Сам Господь: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет Жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день... Ядущий хлеб сей жить будет вовек (Ин. 6:53–54, 58). Вот почему святой Игнатий Антиохийский называет Тело и Кровь Христовы лекарством бессмертия, противоядием, чтобы не умереть (Еф. 20: 2)»[3].
Как новозаветная Пасхальная Трапеза Божественная Литургия всякий раз являет верным Пасху Христову и напоминает о втором — славном Пришествии Христовом. «Смерть Твою возвещаем, Господи, Воскресение Твое исповедуем!» — восклицали вслед за диаконами все участники Божественной Литургии в Древней Церкви. (Эти слова сохранились в чинопоследовании Литургии святого Апостола Иакова).
Агнец Божий, добровольно идущий на заклание, стоит в центре всего чина Литургии. И вместе с тем этот Страждущий Господь есть прежде всего и ЖИВЫЙ, и ПРОСЛАВЛЕННЫЙ, и ВОСКРЕСШИЙ; лучами славы Его, лучами Воскресения озарено все Таинство Евхаристии»[4].
Божественной Евхаристией знаменуются все церковные праздники. Можно сказать, что Божественная Литургия совершает церковные праздники. В дни поста Четыредесятницы по Уставу церковному Литургия не совершается (кроме Литургии Преждеосвященных Даров, совершаемой по завершении подвига дневного поста ради укрепления постящихся Святым Причащением).
Праздником всех церковных праздников является Пасха Христова. Очень важно понять, что в Огласительном Слове на Пасху святителя Иоанна Златоуста содержится призыв не к разговению, а ко Святому Причащению: «Постившиися и непостившиися, возвеселитеся днесь! Трапеза исполнена, насладитеся вси! Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай, вси насладитеся пира веры!» К новозаветной Пасхальной Трапезе, то есть к Святой Евхаристии, призывает нас на Пасху святитель Иоанн Златоуст.
Невозможно исчерпать все богословское содержание Евхаристии, потому что с Евхаристией в жизни церковной связано все вообще и в духовной жизни каждого православного христианина в частности. Но самое важное в Евхаристическом Богословии — евхаристическая практика.
II. Евхаристическая практика
Евхаристии нет без Причащения Святых Христовых Тайн. Для того и совершается Святая Литургия, чтобы верные Христу люди могли принять Его превеличайший и спасительный Дар — святую Евхаристию.
Вместе с тем церковные правила (каноны), святоотеческие творения и церковно-исторические источники говорят о том, что в различные периоды церковной истории существовала различная евхаристическая практика — от постоянного до очень редкого причащения. И если в одних случаях редкое причащение соответствовало исключительным условиям жизни христианина (пример — преподобная Мария Египетская), то в других случаях, и чаще всего, редкое причащение свидетельствовало об ослаблении евхаристического сознания верующих. Например, святители Василий и Иоанн Златоуст в своих творениях выражали беспокойство о том, что среди христиан утрачивается ревность к Евхаристии.
Святитель Василий Великий писал к Кесарии: «Хорошо и преполезно каждый день приобщаться и принимать Святое Тело и Кровь Христову, потому что Сам Христос ясно говорит: ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, имать живот вечный (Ин. 6: 54). Ибо кто сомневается, что непрестанно быть причастником жизни не иное что значит, как жить многообразно? (по-славянски «множайше»). Мы причащаемся четыре раза каждую седмицу: в День Господень, в среду, в пяток и в субботу, также и в иные дни, если бывает память какого святого» [5].
Это — свидетельство о евхаристической практике подвижников, монахов. Но Воскресная Евхаристия, как говорят церковные каноны, предназначалась для всех.
Трудно основательно судить о том, как часто причащались православные на Руси в первые века после Крещения Руси, но хорошо известна практика крайне редкого причащения большинства православных в Синодальный период. Об этом очень сожалел великий проповедник Евхаристии святой праведный Иоанн Кронштадтский. В одной из своих проповедей он говорил: «Есть люди, которые только по нужде и необходимости приступают к принятию Святых Тайн раз в год. Это тоже нехорошо, потому что исполняют уже свой христианский долг как бы из-под палки, по необходимости». «А если Господь есть Истинный Хлеб, то мы должны желать этого Хлеба не только раз в год, но, по возможности, каждый месяц, каждую седмицу, даже каждый день. Почему так? Потому, что это — хлеб насущный для нас, для нашей души, а так как хлеб насущный нужен нам каждый день, то и в небесной пище — в Теле и Крови Христовых — мы нуждаемся каждый день. Поэтому и в молитве Господней мы молимся: хлеб наш насущный даждь нам днесь» [6].
Начало евхаристического возрождения в Русской Православной Церкви можно усмотреть в учении и примере преподобного Серафима Саровского, который говорил своим духовным чадам, что не может христианин более почтить праздник церковный, нежели преискренним участием в Божественной Евхаристии. Поэтому он советовал в великие церковные праздники стараться непременно приступать ко Святой Чаше. А тому, кто смущался своим недостоинством или недостаточной подготовленностью, он говорил следующее:
Если бы мы и весь океан наполнили нашими слезами, то и тогда не могли бы удовлетворить Господа за то, что Он изливает на нас туне и питает нас Пречистою Своею Кровию и Телом, которые нас омывают, очищают, оживотворяют и воскрешают. Итак, приступи без сомнения и не смущайся, но веруй только, что это есть истинное Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая дается нам во исцеление всех наших греховных струпов»[7].
Чтобы оценить подобные наставления преподобного Серафима о Евхаристии, надо вспомнить общий обычай тех времен. Люди причащались тогда раз или два в год, а на всех остальных Литургиях они «слушали Литургию» или «молились за Литургией», как принято было говорить в те времена. Современник Серафима Саровского А. С. Пушкин запечатлел в «Евгении Онегине», что говели тогда обычно (и соответственно причащались) два раза в год:
...Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины;
Два раза в год они говели;
Любили круглые качели,
Подблюдны песни, хоровод...
Благодаря примеру преподобного Серафима и возрожденному в России чрез учеников преподобного Паисия Величковского старчеству отношение к Евхаристии постепенно стало изменяться в лучшую сторону. Не только насельники монастырей, но вслед за ними и благочестивые миряне стали чаще приступать ко Святому Причащению. Самые пламенные призывы ко Причащению мы находим в творениях праведного Иоанна Кронштадтского, который на иконах чаще всего и изображается с Евхаристической Чашей. Для страшного по причине гонений XX в. евхаристическое возрождение стало залогом сохранения самого Православия в России. Именно во времена гонений Евхаристия, как Таинство Страдания и Воскресения Христова, становится как никогда желанной Священной Трапезой для православного человека. Кто не знает примеров, как ценилось Причащение Святых Христовых Тайн в тюрьмах, лагерях и ссылках?!
В период празднования 1000-летия Крещения Руси по милости Божией церковная жизнь в России стала возрождаться. И самым отрадным признаком этого возрождения стало стремление все большего числа православных людей к полноценному участию в Божественной Литургии, то есть ко Святому Причащению.
В современной церковной жизни есть много важных аспектов евхаристической практики, которые требуют богословского рассмотрения. Их невозможно представить в одном докладе. Но следует назвать хотя бы важнейшие из них: «Исповедь и Причащение», «Дети в приходе и Причащение», «Миссионерская деятельность Русской Церкви и Литургия», «Церковный взгляд на брак и Евхаристия», «Связь церковных Таинств с Евхаристией». И очень важная тема — «Евхаристия и церковное единство». Потому что Евхаристия была и остается важнейшим выражением и свидетельством церковного единства. Церковь, по именованию Святого Апостола Павла, — Тело Христово (1 Кор. 10: 17), а Святая Евхаристия, как Причащение Тела и Крови Христовых, благодатно созидает из верующих это Тело Христово. Христос однажды Себя принес в Жертву за грехи мира (Евр. 10: 12, 14), но присно (всегда) освящает причащающихся (Тропарь 9 песни канона ко Святому Причащению). В этом сущность Божественной Евхаристии.
На Литургии святого Василия Великого возносится удивительная молитва о единстве христиан: «Нас же всех, от Единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу во Единаго Духа Святаго причастие...» Такое премирное единство людей на земле возможно только через Святую Евхаристию.
Евхаристия по своей литургической природе (самое общее священное дело христиан) свидетельствует об общем, а не только личном спасении, и о любви христиан друг ко другу. Призыв ко Причащению есть одновременно призыв к любви друг ко другу. «Со страхом Божиим, верою и ЛЮБОВИЮ приступите!» — гласит древняя церковная формула. Слово «с любовью» почему-то выпало из нашего литургического возгласа. Слава Богу, что оно осталось в литургическом чинопоследовании у греков, значит, и нам легче будет возвратить упущенное. Но не является ли это упущение еще одним признаком оскудения нашего евхаристического самосознания? Недаром в Древней Церкви не только священнослужители, но и все участники евхаристического собрания давали друг другу свидетельство христианской любви, говоря: «Христос посреде нас!» — «И есть, и будет!»
Итак, сравнивая современную евхаристическую практику с древнецерковной, можно сказать, что во все времена стоял и стоих один и тот же вопрос: как ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ для спасения Причащение не сделать ПРИНУДИТЕЛЬНЫМ? Ибо в последнем случае невозможно избежать профанации Таинства Таинств, когда само Причащение будет не во исцеление души и тела, не в залог Жизни Вечной, а скорее — в осуждение.
И еще один важный момент. Все молитвы Божественной Литургии возносятся от всех и за всех причащающихся за этой конкретной Литургией (кроме молитв об оглашенных, которым определено свое место в чинопоследовании Литургии). Этого нельзя опровергнуть никаким «извитием словес».
Апостольские правила 8-е и 9-е, а также соответствующие им в учении Церкви о Евхаристии другие церковные установления (правила 66-е и 80-е Трулльского Собора, 2-е Антиохийского и 11-е Сердикийского) ясно показывают, что Церковь Христова Православная призывает всегда и всех чад своих к постоянному участию в спасительной Евхаристии — Новозаветной Пасхальной Трапезе (хотя не вводит принудительного правила, похожего на гражданский принудительный закон).
Эти правила гласят, что не причащающиеся за Литургией священнослужители «соделоваются причиной вреда народу» Божию (Ап. 8-е), что не причащающиеся за Литургией верные — «творят безчиние» (Ап. 9-е), что не причащающиеся «уклоняются от порядка» церковного и должны в этом исповедоваться (Антиох. 2-е), что неучастие в трех Литургиях «в три воскресные дня в продолжение трех седмиц» грозит удалением от церковного общения (VI Вселенского Собора, 80-е). Все это не должно быть для нас неведомо. И если из-за низкого уровня духовной жизни мы пока не дерзаем считать эти каноны обязательными для нас (хотя их никто не отменял), то необходимо все-таки стараться приближаться к ним, а не отстаивать ту евхаристическую практику, которая свидетельствует только об упадке нашего евхаристического самосознания.
Известный византийский канонист Феодор Вальсамон (XII в.), видя, как далеко отошла современная ему евхаристическая практика от прямого смысла 8-го правила Святых Апостолов (оно не предусматривает простого присутствия священнослужителя при Евхаристии, а участие в Литургии связывает только с Причащением), считал прямой смысл этого правила тяжким. Но Преосвященный Никодим, епископ Далматинско-Истрийский, справедливо заметил, что толкование Вальсамона на это правило «ничем не обосновано»[8].
Эту дилемму — Причащение за Литургией обязательно, но не принудительно — обычно верующий решает сам или с помощью духовника, слыша постоянный призыв на Литургии ко Причащению («Приимите, ядите...» и «Со страхом Божним и верою приступите!»)и помня предупреждение святого Апостола Павла о безрассудном отношении к Святейшей Евхаристии (1 Кор. 11: 27–30). Но задача Православного Богословия в том и заключается, чтобы способствовать правильному отношению к Евхаристии. Именно для этого святые отцы принимали церковные правила, касающиеся Евхаристии.
