Роль бессознательного и деструктивного факторов в политике

Политика и бессознательное

Роль бессознательного и деструктивного факторов в политике

Ключевым для социально-политического психоанализа является представление о том, что не только социальные факты правят поведением людей, влияют на выбор той или иной политики, но и внутренние силы. Причем эти внутренние силы могут олицетворять собой как сознательное, так и ир­рационально-бессознательное. Сколько раз общество было свидетелем того, что политика руководи­телей просто не поддается рациональной интерпретации, а руководимые, ранее беспрекословно пови­новавшиеся, ежедневно клявшиеся в преданности и любви, вдруг взрываются и в массовом порыве свергают вождей, а то и политический режим в целом.

Например, причина краха коммунистической политики обычно видится в тех или иных внешних факторах. Их воздействие, конечно, бесспорно. Но как объяснить спонтанность большинства анти­коммунистических революций? Что вызвало столь массовые порывы?

Проще всего причину социального взрыва видеть в старческой или интеллектуальной немощ­ности вождя, в его непродуманных политических действиях, цепи его ошибок или даже, преступле­ниях. Если плох один вождь, то можно надеяться, что другой будет лучше и добрее. Если «бандита­ми» оказались окружение политического лидера, то тоже можно верить, что другая команда будет, непременно, нравственнее и профессиональнее. Однако все это видимые, явные заключения, которые не охватывают всю картину политической жизни. Ведь для людей, живущих в демократическом об­ществе, такое поведение не характерно. Так, может быть, причины бунтарства, революционности, массовой деструктивности обусловлены ущербной ментальностью людей?

Несомненно, авторитарная, тем более тоталитарная политика не проходит бесследно как для властителей, так и для подвластных им людей. Развиваются страхи, покорность, подозрительность, зависть. До определенного времени они могут быть «вытесненными» в сферу подсознательного и яв­но не проявляются. Однако люди, лишенные душевного покоя, утрачивают способность к эффектив­ности принятия и исполнения решений. Они объясняют необъяснимые поступки, подчас предатель­ство, даже близких людей, что не всегда ими осознается. Так, иррационально-бессознательный и де­структивный факторы входят в политику. Одним из первых иррациональность в поведении людей стал изучать З. Фрейд. Он был первым, кто эмпирически изучил бессознательные влечения и обосно­вал бессознательную мотивацию поступков. Принципиальное новаторство ученого связано с упраз­днением отождествления душевной жизни человека только с разумом, с сознательным.

Социальные действия индивидов могут быть детерминированы как сознательными, так и бессоз­нательными психическими процессами, отношения между которыми весьма динамичны. Говоря о ро­ли сознательного, Фрейд отмечал, что большинство сознательных процессов сознательны лишь ко­роткое время. Что касается бессознательного, то фрейдовская концепция не просто констатирует са­мо существование бессознательных процессов, а указывает на их реальное влияние на характер соци­альных действий. Люди, принимая, даже весьма важные решения политического толка, могут не знать об их истинных мотивах. Так, серьезные политические акции и войны могут на уровне созна­ния иметь одни причины, а на деле их реальными мотивами подчас являются всплески ранее подав­ляющихся эмоций политических агентов. Достаточно вспомнить предвыборные кампании: симпатии или антипатии, «благородные жесты» или деструктивные заявления и даже силовые акции во имя «жизненных интересов» могут определяться силами, которые полностью не осознаются.

По Фрейду, все инстинкты сводятся к двум группам: сексуальные инстинкты, поддерживающи­еся специфической энергией жизни, — либидо и деструктивные инстинкты смерти, питающиеся аг­рессивной энергией, которые проявляют себя в бессознательном стремлении к разрушению, насилию, агрессии, потребности наказания как себя, так и других. Свое обоснование человеческой деструктив-ности ученый строит, опираясь на факты распространения очевидной жестокости в войнах и револю­циях, а также в тоталитарной политике. Кроме того, Фрейд указывает на латентное проявление враж­дебности, которое имеет место в имперской политике, эксплуатации, угнетении слабых сильными. Отсюда следует его положение об относительном постоянстве количества деструктивности в дей­ствиях людей. Ученый, тем самым, выступает как против религиозных, так и социальных теорий, со­гласно которым человек является по своей природе добрым, заявляя, что вера в «доброту» человечес­кой натуры является одной из самых худших иллюзий.

Заметим, однако, что неофрейдисты, как правило, не оспаривая утверждение о потенциальной деструктивности человека, уточняют ее характер и природу, отмечают разную степень ее распростра­ненности в мире. Кроме того, что в одной культуре считается деструктивным, в другой — может от­носиться к конструктивному (политика борьбы за национальный суверенитет может трактоваться противоположной стороной как экстремистская, террористическая).

Социально-политический психоанализ позволяет рациональными методами исследовать ирраци­онально-бессознательное и на этой основе свести к минимуму через принятие оптимальных полити­ческих решений, которые должны учитывать, с одной стороны, биологическую природу человека, его инстинкты, а с другой — особенности ментальности конкретных народов, которая имеет, по Фрейду, глубинные корни и не поддается быстрым изменениям.

Можно привести множество данных о том, что политика реформ в Казахстане никогда не учиты­вала ни иррационально-бессознательное, ни человеческую деструктивность. Как следствие, все влас­ти запоздало реагировали на экономические и социальные проблемы, предлагая скоропалительные реформы, которые должны были сразу улучшить положение народа. Популизм и мессианизм — кон­кретные проявления властями иррациональных страстей: реформы никак не сочетались со всесторон­не просчитанным замыслом, их законодательным подкреплением. Нет надобности говорить о том, что власть никогда не задумывалась о соответствии реформаторских преобразований нашей наци­ональной ментальности. «Осчастливление» народа часто имело деструктивную сущность — через «ломку» народа, через авторитарное подавление и игнорирование сложившихся бессознательных микросоциальных практик большинства граждан.

Не лучше обстояло дело с политикой реформ в 80-90-е годы XX в. С внедрением принципиаль­но новых для страны экономических и политических структур нельзя одномоментно поменять тип ментальности нашего общества, сформировавшийся под влиянием авторитарной политики. Жизнен­ный уклад свободного демократического общества также нельзя постигнуть только сознательно. Не­обходимо еще, чтобы и бессознательное, являющееся компонентом нашей ментальности, пришло в соответствие с новыми реалиями. Трудно отречься от практики авторитарно-коммунистической по­литики. Еще труднее декларативно покаяться, признать собственную вину за ее проведение, что свя­зано с ломкой личности, раздвоением сознания. Но неизмеримо труднее на бессознательном уровне воспринять принципы свободного демократического общества, научиться их соблюдать, не задумы­ваясь об этом.

Несомненно, для части казахстанцев, особенно молодых, эта проблема оказалась решаемой срав­нительно легко. Для значительного же большинства возникла необходимость силой сознания воспри­нять новые экономические и политические институты или создать видимость их восприятия. Возник­ла ситуация постоянного давления внешней среды на душевную жизнь индивидов. Это приводит к тому, что психика вынуждена оберегать себя с помощью ряда защитных механизмов, которые даже у вполне здоровых людей примитивизирует уровень социальных действий.

К этим механизмам Фрейд, в частности, относил вытеснение — удаление из сознания мотивов к действиям, которые потенциально вызывают аффект, большую напряженность. Однако, даже будучи вытесненные в бессознательное, эти «комплексы» постоянно ищут своего выхода и тем самым про­должают влиять на поведение индивидов, от которых требуется расходование все большей энергии, чтобы удерживать в бессознательном. Зачастую люди как бы «притворяются», что у них нет аффек­тов, но они на деле существуют в реактивных образованиях: вытесненные риски могут быть скрыты за безразличием, личные неудачи — за беззаботностью.

Индивид может защитить себя и с помощью отрицания — неприятия реальной политики, заме­ны ее вымыслами. Люди в своих воспоминаниях «гонят прочь» неприятно пережитые события, в ко­торых они оказались «в дураках» (коррупция политиков, которых они поддерживали, результаты приватизации) или которые противоречат их жизненным установкам.

Пожалуй, более всего в постсоветском пространстве, и в Казахстане в частности, получил рас­пространение такой механизм защиты, как регрессия — переход к более низким упрощенно-прими­тивным социальным действиям. Регрессия может проявляться в самых различных формах — увели­чение потребления алкоголя, табачных изделий, наркотиков.

Используя фрейдовскую методологию, можно утверждать, что в ментальности казахстанского общества содержится большой компонент долготерпения невзгод от всякого рода иррационализма в политике — революции и контрреволюции, разгром и контрразгром, которых хватало во все времена. Однако это долготерпение никогда не являлось, и ныне не может явиться, панацеей от постоянных эмоциональных стрессов, следствием этого становятся неврозы и реактивные состояния.

Одним из ученых, который предложил новаторские подходы к человеческой деструктивности, является Э.Фромм, который внес значительный вклад в постижение социально-бессознательного, ир­рациональных сторон общественной жизни, внутренних противоречий человека, его страстей и жела­ний. Э.Фромм категорически не согласился с фрейдистскими постулатами о детерминированности деструктивности только инстинктивными влечениями, на чем, как известно, строились утверждения, будто инстинкты предопределяют определенный уровень агрессивности людей в обществе, а потому деструктивность неизбежно присутствует в политике.

«Человек — единственное животное, — пишет Фромм, — для которого собственное существо­вание составляет проблему, которую он должен разрешить и которой он не может избежать. Он не может вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с природой; он должен продолжать разви­вать свой разум, пока не станет хозяином природы и хозяином самому себе».

Необходимость вновь и вновь разрешать противоречия своего существования, находить более высокие формы единства с природой, с другими людьми и самим собой — вот источник его страстей, той политики, которую ин инициирует.

Фромм исходит из того, что наиболее мощные силы, определяющие характер поведения челове­ка, берут начало в социокультурных условиях его существования, в самом обществе. В то время, как тело требует удовлетворения животных потребностей, разум и совесть ориентируют человека на стандартизованную систему культурных образцов, которые есть в любом обществе. Они составляют собственно человеческие потребности. В разных культурах они могут быть специфическими. Но их «общей основой для всего человеческого рода» является необходимость единения, приобщение к де­ятельности других людей, сопричастности с себе подобными, в том числе с прошлыми и будущими поколениями».

Даже при полном удовлетворении биологических потребностей, человек не удовлетворен. С это­го момента у него начинаются самые непреодолимые проблемы — он стремится к власти или к люб­ви, созиданию или разрушению, ради религиозных или политических идеалов рискует собственной жизнью, вплоть до самопожертвования.

На экзистенциональные дихотомии каждый индивид дает свой ответ, ищет и выбирает свой путь достижения сопричастности с другими людьми. Человек может вообще отрицать эту дихотомию путем обращения к религии или идеологии. Например, в советское время господствующая идеология утверждала, что смысл жизни — в социальных обязанностях индивида перед коллективом, государ­ством и партией, именно их интересам подчинена политика. Культивировавшаяся преданность лич­ной жизни «идеалам коммунизма», «вождям народа», компартии зачастую достигала таких страстей, которые превосходили стремление к самосохранению.

Фромм отмечает несколько типичных возможных ориентаций по разрешению дисгармонии че­ловеческого существования. Так, человек может попытаться приобщиться к миру, подчиняясь от­дельной личности, социальной группе, партии, государству (мазохистская тенденция).

Сопричастности человек может достичь и при помощи власти над миром, посредством полити­ки, господства над другими людьми (садистская тенденция).

В культуре казахстанского общества любая политика — от ханов, царей до коммунистов — име­ла оба вышеназванных начала. От руководимых она требовала уничтожения собственной индивиду­альности, личных прав и свобод. Достаточно вспомнить, что воплощение партийных планов в жизнь связывалось не с саморазвитием людей, а их самопожертвованием, готовностью к страданиям, испы­таниям, преодолению трудностей и т. д.

Человек, движимый социальным мазохизмом или садизмом, как считает Фромм, всегда останет­ся неудовлетворенным, тревожным и беспокойным, ибо нет предела для отмеченных стремлений, и в конечном итоге они приводят к нарушению его индивидуальности: он попадает в зависимость от тех, кому подчиняется или над кем господствует.

Есть только одно решение проблемы: «человек должен принять на себя ответственность за само­го себя, за свои действия и связанные с ними риски. Только полагаясь на собственные силы, он может придать смысл своей жизни, став самим собой и для себя».

Фромм считает, что общество — характер конкретной политики, либо разрушительности, «де-структивность развивается в результате блокировки плодотворной энергии».

Политика советских руководителей от Ленина до Горбачева строилась на положении, что чело­век по своей природе разумен и добр. Добро должно было восторжествовать, как только будет покон­чено с определенными социальными реалиями зла, — частной собственностью, буржуазией, кулака­ми и т. д. Недооценка сложности человеческой природы, абсолютизация разума, героизма, жертвен­ности и игнорирования внутренней активности, человеческой индивидуальности приводили к тому, что планы по строительству «светлого будущего» иногда не сбывались, а экономические достижения сочетались с варварскими акциями против собственного народа, с деструктивностью и жестокостью по отношению «плохих» образцов культуры. Заблуждения советских руководителей относительно рационалистической сущности человека, их блокировка плодотворной энергии людей дали Фромму основание считать в принципе несовершенными и неэффективными политические механизмы совет­ского общественного устройства и прогнозировать крах этого режима.

К сожалению, и сегодня многие иллюзии прошлого сохраняются. Демократы, недооценивая си­лу иррациональных и разрушительных страстей, полагали, что упразднение государственной автори­тарной экономики, политического господства одной партии автоматически создаст свободных людей, разблокирует плодотворную энергию миллионов людей, и они станут готовыми к сотрудничеству в условиях рыночных отношений. Однако свобода предпринимательства, приватизация, политический плюрализм сами по себе вовсе не ведут к возникновению духа единения и созидания. Для этого еще требуется политика, обеспечивающая, по словам Фромма, «переживание причастности и общности», политика, дающая реальные права каждому и всем, а в идеале — каждому гражданину влиять на ха­рактер принимаемых решений, неся за это ответственность. «Удовлетворение потребностей в созида­нии, — замечает ученый, — ведет к счастью, разрушительность — к страданию, и больше всех стра­дает сам разрушитель».

Фромм считает, что главным критерием здорового общества является приспособленность его по­литики к человеческой природе, что позволяет удовлетворительно решать проблемы человеческого существования. Человек может адаптироваться почти к любой социокультурной системе, но если по­литики этой системы противоречат его природе, у него развиваются ментальные и эмоциональные нарушения, которые в конечном счете будут побуждать к изменению общества.

Здоровому обществу Фромм противопоставляет не просто «нездоровое» общество, а общество патологическое. Общей чертой патологических обществ является отсутствие веры в разумные, твор­ческие действия людей, которая была замещена верой в идолов — вождя, партию.

В противоположность патологическому здоровое общество предполагает самоценность человека — ни один человек не является средством для достижения целей другого человека. Политическая де­ятельность подчинена собственно человеческим интересам. В здоровом обществе человек — актив­ный и ответственный участник жизни общества. Его жизненная цель — быть многим, а не обладать многим.

Фромм утверждает, что лишь установка на плодотворность должна превратить «разумный шанс» в «реальную возможность». Прообразом будущего, в котором восторжествует политика для человека, по его мнению, может стать здоровое общество, в котором на смену рыночному характеру придет характер продуктивный, а роботизм будет заменен гуманистическим духом.

 

17.Психология тоталитаризма

Психология Тоталитаризма.

ОБЩИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

Прежде обратимся к термину "тоталитаризм". Он образован от латинского слова “totalis”. При переводе на русский это "весь", "целый", "полный".

Согласно "Советскому энциклопедическому словарю" (1989 г.), тоталитаризм - это одна из форм авторитарного буржуазного государства (тоталитарное государство), характеризующаяся его полным (тотальным) контролем над всеми сферами жизни общества. С 20-х годов ХХ века "тоталитаризм"* стал официальной идеологией фашизма Германии и Италии. В современных российских СМИ этот термин стали использовать не только для обозначения периода правления А.Гитлера, но и И.В. Сталина, а также Мао Цзедуна. Другие имена "тоталитарных" лидеров употребляются реже. Тем не менее, они существуют в мировой истории. Вместе с тем, термин "фашизм" часто используется на страницах" демократических" газет для обозначения некоторых российских событий конца ХХ столетия. Правда, согласно другому анализу, их обозначают такими терминами, как "национализм" и "ведизм".

С целью определения причин возвращения российского общества к современному использованию упомянутых трактовок, обратимся не к тем причинам формирования общественного поведения, которые достаточно хорошо описаны в современной литературе и хорошо понимаются нашим сознанием, а к тем, которые без дополнительной помощи никогда не могут быть осознаны им, но всегда присутствуют в человеческой психике. Специалисты называют их символами бессознательного. Такой экскурс в бессознательное проведем на примере жизни А. Гитлера и идеологии нацизма (немецкого варианта "тоталитаризма"). Формирование лидера.

ФОРИМИРОВАНИЕ ЛИДЕРА

Мы уже говорили о том, что характер отца и матери влияет на развитие ребенка сильнее, чем те или иные события. Поэтому для анализа личности Адольфа Гитлера обратим внимание на его родителей.

Отец Адольфа Алоиз был незаконнорожденным ребенком, носившим фамилию своей матери (Шикльгрубер - позднее он сменил ее на фамилию Гитлер). Он начинал жизнь в стесненных финансовых обстоятельствах и только благодаря собственному усердию и дисциплине смог продвинуться от роли мелкого чиновника австро-венгерской таможенной службы к достаточно высокой должности в этой же системе, превратившись в весьма уважаемого представителя среднего класса. Умея экономить, он скопил довольно много денег, чтобы купить дом, ферму и, выйдя на пенсию, обеспечить семье вполне комфортное существование.

Алоиз был вполне благонамеренным человеком, вовсе не склонным к деструкции, но весьма авторитарным и не позволял забывать, кто является главой дома. По отношению к сыну - ругал его, спорил с ним, старался внушить ему, что для него благо, но никогда не бил его и не являлся фигурой, наводившей ужас. Однако, как отмечается в литературе, сын его побаивался. Алоиз хоть и либерально был настроен, но всегда в семье требовал дисциплины и ответственности.

По долгу службы отец Адольфа много времени проводил вне дома.

Наиболее ярким увлечением Алоиза было пчеловодство. Почти весь свой досуг он проводил у пчелиных ульев, отдаваясь этому занятию примерно так же, как и службе. Любил выпить, но не был при этом - пьяницей. Ему нравились женщины, но при этом не слыл повесой и дамским угодником.

О матери Адольфа Кларе сообщается - как о симпатичной и вполне приспособленной к жизни женщине. Необразованная деревенская девушка, она была служанкой в доме Алоиза Гитлера, ее дядюшки и будущего мужа. Когда умерла его жена, Клара стала любовницей Алоиза и забеременела от него. Она вышла замуж за овдовевшего Алоиза, когда ей было двадцать лет, а ему - сорок семь.

Клара была человеком трудолюбивым, ответственным, но холодным и невеселым, Будучи движима в своем поведении в основном одним только чувством долга, она в действительности давала своему родному сыну (были и приемные дети) мало тепла, но, зато слишком баловала. Алоиз не очень заботился о чувствах своей супруги, и жизнь Клары была не очень счастливой.

Мало сведений можно найти в. литературе о родителях Адольфа, но из "того, что есть, видно нарушение их семейных ролей. Отец был хоть и последовательным в своих действиях, но все же порой склонялся и к более мягкому поведению. Мать была общественно ориентирована и холодна. Имеется много косвенных свидетельств о психологическом давлении материна отца. Во-первых, самоустранение отца от большей части семейных дел под видом службы и увлечений пасекой. Любовь к алкоголю - также косвенный признак подавления мужской активности (воли). Эмоциональные отношения Адольфа Гитлера с Евой Браун, ее жалобы на недостаток ласковых и теплых слов с его стороны так же свидетельствуют о склонности матери выполнять не свою роль. Такая маскулинная ориентация матери и феминная ориентация отца не могли не сказаться на психике Адольфа, который, судя по его осознанным действиям, к матери был безразличен. Он не любил ее и не заботился о ней. К примеру, Адольф не приезжал в Линц из Вены - хотя на такую поездку у него с лихвой бы хватило и времени, и денег. Он даже почти не писал ей, заставляя тревожиться о нем. Как утверждает Смит, Адольф вернулся домой, только получив известие о смерти матери.

В неосознаваемой сфере Адольфа его мать была отражена, как нереальное существо. Объяснить это можно недостатком материнской любви в раннем детстве. Однако, несмотря на холодность матери, Адольф был крепко привязан к тому, что было с ней символически связано: безличные силы земли, кровь, Германия.

В отношениях с отцом у Адольфа не было прямых силовых столкновений, однако, зафиксировано нежелание следовать его рекомендации стать чиновником. Сыну претила карьера бюрократа, он хотел быть творческой личностью.

Более выраженной была неосознаваемая агрессия к отцу, чем осознаваемая. В детстве Адольф, в основном, увлекался военными играми, где был заводилой и мог верховодить в компании сверстников. В детстве он не любил трудиться по указке и не показывал каких-либо интересов, кроме "ухода в себя", в мир фантазий и отказа учитывать требования реальности. В начальной школе он был отличником, а в средней хорошие оценки получал в основном по рисованию. В своих неудачах обвинял учителей. Данные факты говорят о нарастании неосознаваемой агрессии ко всему осознаваемому, ко всему в символическом смысле отцовскому. Поэтому Адольф и регрессировал в лоно неосознаваемых материнских символов, чтобы зарядиться энергией и, вернувшись оттуда, неосознанно мстить символическому отцу за его мягкость, за то, что выбрал такую жену, которая не дала полноценного ухода (любви) сыну, за свою застенчивость перед девушками, которая сформировалась из-за сильного контролирующего Сверх-Я, за то, что не дал ему полноценной мужественности. Даже смерть Алоиза не изменила выбранной тактики Адольфа. Таковы плоды женской эмансипации, которые пожинала тогда вся Германия.

Адольф не остался наслаждаться свободой неосознанного выбора, за ним не были замечены и какие либо гомосексуальные тенденции. Из-за сравнительно сильной (в психологическом смысле) отцовской личности, его нарциссизм постепенно преобразовался в паранойяльную психопатию. Заметим, не в болезнь - шизофрению в форме паранойи, о чем любят говорить некоторые исследователи личности А. Гитлера, а в поведенческую аномалию. Четкое планирование своей деятельности и последовательное активное выполнение поставленных задач не характерно для больных паранойей. Адольф знал, что хотел и последовательно добивался этого. Признавать человека параноиком лишь за то, что его деятельность не всем пришлась по вкусу, по меньшей степени безграмотно. На это имеются другие критерии оценки.

Шизофрения как "прогредиентное психическое заболевание" имеет свое определенное начало и конкретную динамику. То есть, как правило, жизнь больного шизофренией можно с большей или меньшей точностью разделить на два этапа: до и после болезни.

Чаще всего в период предболезни мы наблюдаем наличие так называемых шизоидных или шизофренических черт. К ним относятся пассивность, замкнутость, мечтательность, интравертированность, безынициативность, слабая физическая конституция. Хотя описанные признаки встречаются не всегда.

Смысл, содержащийся в термине "прогредиентное", говорит нам о наличии прогресса в заболевании, то есть появлении каких-либо новых симптомов, их смене - от этапа к этапу. При этом, с какого-то момента отклоняющееся от общепринятых норм общежития поведение больных бывает уже трудно или невозможно объяснить адекватными психологическими причинами - на уровне здравого смысла.

Шизофрения характеризуется и "диссоциацией психических функций". Феномен диссоциации, или рассогласования психической деятельности распространяется в большей или меньшей степени на такие важные составляющие психики, как мышление, воля и эмоции.

Обратим внимание на расстройства в сфере мышления. Еще до появления явных клинических признаков, таких как бред и галлюцинации, отмечаются расстройства мышления в виде настойчивого выделения несущественных признаков, символизма, обрывов мыслей, бессвязности, наплывов мыслей, резонерства.

Больной не может внятно коротко ответить на поставленные вопросы, его мысль причудливо блуждает и путается, зачастую противоречит сама себе. Нередко сами больные жалуются на ощущение трудности сосредоточения. При этом они могут отметить наличие своеобразных "обрывов" в процессе мышления, неожиданных пустот, потери мысли или, напротив, неудержимого одновременного наплыва разнообразных мыслей, часть из которых осознается как чуждая, субъективно неприятная, "вложенная" в голову извне. Никакие аргументы или опровержения со ссылкой на реальное положение вещей не могут разубедить больного в надуманности и ложности его умозаключений.

В сфере эмоциональной сферы шизофреников чаще всего наблюдаются такие расстройства, как апатия, то есть безразличие к происходящему, окружающему, своему положению, прошлой жизни и перспективам будущего. При этом степень выраженности апатии может быть различной: от некоторой эмоциональной монотонности, обеднения до эмоциональной тупости с холодностью, бессердечием, отсутствием способности к эмоциональному резонансу. Больной как бы теряет ощущение слитности с происходящим, выпадает из эмоционального контекста событий и взаимоотношений с людьми...

Это приводит к разрыву общественных связей, замкнутости и одиночеству. А неспособность понять эмоциональное состояние другого может провоцировать конфликты, в результате которых больные теряют работу, расстаются с близкими. Порой апатия приводит к тому, что больные опускаются даже внешне, перестают следить за собой, не убираются дома, становятся неопрятными. Хотя, надо отметить, что на ранних стадиях заболевания их одежда может выглядеть вызывающе яркой, экстравагантной.

Дефицитарная (ущербная) динамика отмечается и в волевой сфере больных шизофренией. Воля больного подчиняется прихотям заболевания. Направленность его деятельности определяется галлюцинациями, бредом. Говоря коротко, болезненный процесс, а не сам человек, в данном случае является хозяином положения. Он и болезнь оказываются в той ситуации, когда у больного нет выбора, не хватает сил на эффективное сопротивление.

При этом они демонстрируют отсутствие самокритики, гибкости и пластичности, не заботясь об убедительности доказательств своей точки зрения, аргументируя ее с позиций "кривой" логики, не прислушиваясь к контраргументам.

Человек с выше описанной шизофренической психической основой может давать непредсказуемые реакции: от необоснованно бурных до абсолютно безучастных в тех случаях, когда от больного требуется максимум участия в своей или чужой судьбе. Вполне понятно, что люди с такой психической основой не в состоянии самостоятельно управлять государством. Им не хватает психического здоровья. Получается, что шизофрения в форме паранойи не свойственна была А. Гитлеру.

Но есть еще паранойяльная психопатия. Она отличается убежденностью в превосходстве индивида над окружающими, уверенностью в первостепенной важности того, что он делает, испытывает тягу к власти, лидерству. Он претендует на исключительное положение, на то, чтобы все делали то, что он считает нужным. Злопамятен, подозрителен, в каждой ситуации воинственно отстаивает свои права. Развиты самоуверенность, чувство собственной значимости. Склонен к образованию сверхценных идей изобретательства, величия, могущества. Это характеристика одного из видов психопатий, а именно паранойяльной психопатии. И рамки такого поведения больше подходят А. Гитлеру, чем диагноз паранойяльной шизофрении.

Мы ввели термин еще и паранойяльной ориентации. Он характеризует норму мужского типа поведения. Это вертикальная ориентация. Для нормальных женщин характерна, напротив, горизонтальная (или шизоидная) ориентация. Единство женской горизонтали и мужской вертикали представляет собой гармоничное сочетание. Касательно психологических проблем А. Гитлера, быстрей всего можно говорить о его психопатичности, которая, кстати, и давала ему энергию в деле преодоления довоенного глубокого общественного кризиса Германии.

Здесь есть смысл заметить, что ложно приписываемая шизофрения в форме паранойи не подтверждена и у И.В. Сталина. Это доказывает в своей статье "Была ли у Сталина шизофрения" академик РАН В.И. Барабаш [1]. Фактически, именно это сообщила на своих страницах "АИФ" (№ 32. 1995). Н.П. Бехтерева (внучка именитого В.М. Бехтерева, который якобы в 1927 году, осмотрев И.В. Сталина, диагностировал у него шизофрению в форме паранойяльности с явлениями подозрительности). Она отметила, что ее дед не мог назвать Сталина параноиком. Его имя было использовано для того, чтобы объявить Сталина сумасшедшим и скомпрометировать его.

Сочетание в неосознаваемой сфере психики А. Гитлера противоречивых внутренних объектов матери и отца, предоставило возможность ее владельцу глубоко регрессировать в лоно коллективного бессознательного. Но он не остался там навсегда. Благодаря сформированной в нем при помощи отца воли, он все же сумел преодолеть радость свободы неосознанного выбора (трансового состояния) и вернуться оттуда к осознаваемой деятельности (свободе осознанного выбора), что опять же, не свойственно больным паранойей. Не признавая отца своей неосознаваемой сферой психики, Адольф во многом самостоятельно формировал свое сознание. Недостаток материнской любви в раннем детстве спровоцировал в сыне развитие суггестивных способностей. Это в последующем помогло заставить других следовать за ним. Сочетание в неосознаваемой сфере психики противоречивых мужского и женского объектов не всегда позволяло Адольфу сохранять эмоциональное равновесие. В виду этого, при общении с другими людьми он иногда мог "взрываться" в приступе ярости. Именно в этом звучал его неосознаваемый протест и против символических матери (эмоция) и отца (агрессия). Таким образом, в психике А. Гитлера формировался лидер, воин и победитель без границ, который мог зажечь людей и повести за собой.

Пройдя этап становления личности и имея перед собой конкретную цель спасения Германии (Родины-матери или Германии-матери) от неумелого отцовского (в символическом смысле) управления, мятежный художник смело устремился в политику. Для окончательного решения поставленной задачи ему не хватило отцовского мужества, и помешал недостаток материнской любви.

Феномен прихода А. Гитлера к власти в Германии во многом был обоснован сочетанием в неосознаваемой психике немцев противоречивых внутренних объектов матери и отца. Этому способствовал глубокий общественный кризис страны в предвоенные годы, что в свою очередь привело к росту женской эмансипации (маскулинизации) и мужской феминизации. И это уже была не только личная проблема А. Гитлера, но и всего германского народа. У многих немецких мужчин того времени были своя малолюбящая мать и самоустраняющийся, прежде всего от семейных, дел отец. В результате воспитания такими родителями у детей формировалась неосознаваемая протестная психика. Она и привела их к созданию идеи преодоления глубокого общественного кризиса. В отличие от других немцев, А. Гитлер оказался всего лишь более удачливым в борьбе за властные полномочия.

Германский фашизм.

В связи с проводимым нами анализом неосознаваемых причин возрождения "тоталитаризма", перейдем к рассмотрению его германского варианта времен второй мировой войны, а именно нацизма или, как еще говорят, фашизма.

Глубокий общественный кризис Германии подтолкнул ее народ к необходимости приведения к верховной власти страны сильной личности. Обществу нужен был лидер, который не зацикливался бы на сию минутных проблемах отдельных людей, а действовал в интересах всей Германии, смело, решал задачи, порой даже не популярными методами. Об ориентации немцев кризисного периода на сильную личность и игнорирование существующих общественных законов говорят слова одного из идеологов нацизма А. Розенберга: "Каков бы ни был конец великого путешествия, надо бросать старые пожитки. Какое бы ни было стремление к высокому, надо оставлять то, что меньше. И на все сомнения и вопросы новый человек грядущего первого германского Рейха знает только один ответ: я восторжествую, один!...организация должна держаться на расстоянии от религии, церковно-политических споров, таким же образом она должна быть свободна от обязательства придерживаться определенной философии искусства или неизменного стиля в архитектуре... Философские, религиозные, художественные убеждения могут быть основаны только на предпосылке личной свободы совести..." [5].

А. Розенберг так же считал, что идеология нацизма не подходит лицам, которые счастливо живут и работают со своей верой и глубокими корневыми связями со своим сообществом. Она ориентирована на тех, кто внутренне освободился от влияния сообщества и все еще не нашел путь к новым идеологическим связям. "... Эта группа насчитывает миллионы, накладывает на каждого собрата-борца обязательства по оказанию помощи себе и другим искателям посредством глубоких размышлений" [5]. Здесь, по всей вероятности, идет речь как раз о тех древних механизмах регулирования, к которым регрессировало предшествующее состояние общества и которые осознали идеологию нацизма. Широко известно их увлечение оккультными науками и разного рода древностями.

"Борьба за власть, ведущаяся в наше время, - отмечает А. Розенберг, - является внешним следствием внутреннего краха. Все государственные структуры 1914 года рухнули, даже если они все еще существуют частично. Рухнули также социальные, религиозные и идеологические учения и ценности. Ни один высокий принцип, ни одна верховная идея не управляют более жизнью людей. Группа сражается против группы, партия против партии, национальные ценности против интернациональных догм, суровый империализм против растущего пацифизма. Финансы своими золотыми сетями опутывают государства и народы, капиталы, жизненные основы, вырываются с корнем... Задача будущего не есть борьба класса против класса или столкновение между церковными догмами, но определение устойчивого различия между кровью и кровью, расой и расой, народом и народом. Все это означает взаимную борьбу духовных ценностей.

Однако ценности расовой души, которые выступают как движущие силы этого нового образа мира, все еще не вошли в сознание людей. Душа означает видение расы внутренним взором. И наоборот, раса – это внешняя сторона души.

Пробудить расовую душу к жизни означает признать ее высочайшую ценность и под ее влиянием распространить другие взгляды на основные положения в государстве, искусстве и религии. Это задача нашего столетия: создать новый тип человека согласно новому видению жизни. Для этого требуется мужество, мужество каждой отдельной личности, мужество всего подрастающего поколения, и в итоге - многих последующих поколений. Ибо те, кто был лишен мужества, погружались в хаос, и миропорядок никогда не созидался трусами" [5]. Комментарий в данном случае, как говорится, излишен. Все верно, и как все это напоминает события, происходящие в современной России в конце ХХ века.

Восстановление государства из хаоса во все времена начиналось с возрождения национальной идеи общественного устройства, производства и армии, а также повышения авторитета Матери (солдатской матери. Родины-матери). Поднимая до небывалой высоты промышленность, условия жизни и нравы немцев, укрепляя армию, их лидер неосознанно доказывал своему отцу превосходство над ним.

Однако этим все не закончилось. Было и продолжение, о котором мы хорошо знаем. Повышенная эмоциональность, придававшая до этого времени А. Гитлеру созидательную силу, вдруг безудержно повела на преодоление уже не созидательных преград. Произошло это потому, что была упущена одна деталь. Границы проективного отца должны были закончиться пределами Германии. Но произошла провокация развязывания Второй мировой войны теми, кому это было выгодно. О постановке ее сознательных задач мы не будем вести речь, ибо это не входит в задачу нашего исследования. Нас интересуют лишь неосознаваемые механизмы, на базе которых формируется "тоталитаризм".

А. Гитлер эмоционально был готов к войне, ведь неосознаваемая неприязнь к отцу не может быть окончательно удовлетворена, хотя может быть, и осознана, а действия корректированы. Именно этого и не произошло. К тому же общество "требовало" реализации своих неосознаваемых желаний. У многих мужчин этого времени был и свой неосознанно ненавистный отец. В виду этого, немецкая бессознательная машина ненависти направила высокооснащенную армию против...всего мира.

Отторгая символического отца, А. Гитлер отторгал и национальную идею. Его идеология, наряду с положениями национального характера, включала и многочисленные заимствования из культур других народов. Причем, часто, они были абсолютно подходящими тогдашнему состоянию общества, но не всегда адаптированными друг другу, а порой, абсолютно неприемлемыми и вредными. При этом Адольф что-то взял из наследия Римской империи, что-то от скандинавов, что-то от египтян, что-то от славян. Не имея четкой национальной идеи общественного устройства, немецкая армия захлебнулась в безудержности своего эмоционального порыва. Захватывая другие народы, немецкое командование неосознанно мстило своим отцам, а, уничтожая при этом своих солдат - мстило своим матерям. Вот такой вот психический дисбаланс преподнесли А. Гитлеру и немецкому обществу в начале их родители, а затем - провокаторы, воспользовавшиеся посткризисной эйфорией германского народа. Но что уж тут поделаешь, коль таковы законы природы и кризисного состояния общества. Теперь они нам понятны, и чтобы не повторить германской ошибки, российскому обществу следует извлечь из столь горького опыта правильные выводы.

Обобщение представления

По нашему представлению тоталитаризм - это такая система общественного устройства, главной ценностью которой является главенство мужского начала над женским, общества над личностью, национализма над интернационализмом, нравственности над распущенностью, любви духовной над любовью телесной, воли (свободы осознанного выбора) над удовольствием (свободы неосознанного выбора - проявления сексуальности и агрессивности), интеллекта над безумием.

Либеральная система общественного устройства ориентируется на прямо противоположную пропорцию. Тоталитаризм характеризуется созидательным взаимоотношением мужчин и женщин, представителей разных поколений, личности и общества, государственного и религиозного канонов, логики и эмоций, силы и красоты, содержания и формы в соответствии с естественной динамикой развития природы, общества и человека. Либерализм характеризуется регрессивной, а потому антиприродной, антиобщественной и античеловеческой направленностью. Касательно бытующего мнения о том, что в СССР использовалась тоталитарная система общественного устройства, мы не согласны, ибо здесь работала смешанная или либерало-тоталитарная система. Такой вывод подтверждается наличием в системе общественного устройства Советского Союза, к примеру, механизмов интернационализации семьи и феминизации общественного сознания.

В результате анализа глубоких общественных кризисов России начала и конца ХХ столетия, общественного развития Германии перед второй мировой войной и во время нее, а также предвоенных и предреволюционных, военных и революционных, послевоенных и послереволюционных событий других стран и времен, нами установлено, что чрезмерная активность некоторых членов общества, прежде всего в установлении либеральной системы ориентации (в период угасания глубоких общественных кризисов), затем в возвращении общества к стабильному развитию (в период угасания глубоких общественных кризисов) - в конце концов, приводит к формированию не только тоталитарного, сколько либерало-тоталитарного общественного устройства. Либерализм в этом смысле является механизмом психологического насилия, а либерало-тоталитаризм - механизмом физического насилия. По сути либерализм - это вывернутый на изнанку тоталитаризм.

Истории известно, что регресс общества к либеральной ориентации (обычно без четко выраженного этапа либерало-тоталитаризма0 происходит в первую половину глубоких общественных кризисов. Установление же либерало-тоталитарной системы общественного устройства происходит обычно в период выхода страны из глубокого общественного кризиса.

Глубокие общественные кризисы, как правило, затрагивают не одну, а несколько стран. Их взаимоотношения при выходе из кризиса часто сопровождается и ошибочными действиями, как с одной стороны, так и с другой стороны. В результате может произойти силовое нападение одной страны на другую. В любых войнах нового времени уничтожается враг или неосознаваемый образ символического отца, а защищается Родина или неосознаваемый образ символической матери. Но война-это противоречие. При более внимательном рассмотрении, на ее фронтах побежденный символический отец, представленный в образе военнопленных, все же спасается от смерти, а победившая армия, члены которой представляют собой продолжение и составную часть символической матери - уничтожаются.

Примером этого являются война между Германией и СССР. Касательно нашей темы и А. Гитлер и Й. В. Сталин практически в одно и то же время вели борьбу в сфере искусства с модернизмом, в сфере сексуальных отношений- с извращенчеством. Совершенно естественно то, что при этом страдали и институты, переполненные сторонниками "гуманистического" ориентации.

Как известно, история исследования сексуальных отношений, оформившаяся в науку сексологию, началась с появления в 1918 году в Германии Института сексологии доктора Магнуса Хиршфельда. Она развивалась в этих стенах в течение десяти лет, до прихода к власти А. Гитлера. Взяв штурмом здание упомянутого заведения, в страны получили развитие множество других психологических школ и институтов. Началось преследование гомосексуалистов...

В СССР также была прекращена деятельность одних психологических школ и развита деятельность других. По прямому указанию И.В. Сталина, 17 декабря 1933 года была введена уголовная ответственность за мужеложство.

Войны, конечно, были всегда в человеческой истории, однако, в древние времена они носили локальный характер, и не только потому, что не было высоко развитых технических средств. К.Г. Юнг как-то в беседе с живущими в условиях каменного века людьми-людоедами, выяснил, что воюют они с соседними племенами из-за любви к ним, чтоб их съесть. Причем, думая о будущем, много не уничтожали. Такое понимание считается парадоксальным для людей развитых стран, где каннибализм представляет собой одну из форм отклоняющегося поведения. Тем не менее, это так. В акте каннибализма, с точки зрения анализа неосознаваемой психики, сливается воедино любовь и ограничение любви (не любовь или ненависть), внутренние психические объекты матери и отца. При этом следует учесть, что изучать древнее сознание людей - почти все равно, что проникать в неосознаваемую сферу психики современного человека. Поэтому не случайно мы едим то, что любим. Это звучат в нашей психике неосознаваемые проявления древнего каннибализма. Последующая культура разделила это чувство, создав разнообразные формы получения питания, используя обработку земли и уход за растениями и животными. Но иногда это чувство просыпается в человеке из-за недостатка в детстве материнской любви и отцовской строгости (воли). Человек как бы возвращается к своим далеким предкам и живет их пониманием. В период глубокого общественного кризиса современный человек в зависимости от уровня генетической устойчивости и адекватности воспитания может достичь состояния психического заболевания или психопатического развития в самых широких проявлениях.

Нами выявлена прямая зависимость между дозой материнской любви и проявлениями древнего каннибализма. Чем меньше первое, тем больше второе, однако, не наоборот. Поэтому не случайно, что в период современного кризиса мировой цивилизации зачинатели войн давно вышли за рамки региона и в своей безудержной страсти готовы покорить (точнее уничтожить) весь мир.

С другой стороны, чтобы восстановить ролевые взаимоотношения мужчин и женщин, природа посылает первых на войну, а вторых ориентирует на выступления против нее. Это характерно для сознания. В бессознательной же сфере происходит все наоборот. Здесь мужчина желает не воевать, а строить, чтобы подарить все это своей возлюбленной. Правда, на этом пути имеются вышеописанные препятствия. Исходя из этого, зададим вопрос: не своей ли любовью к врагам начиняют инженеры бомбы, чтобы проективно мстить своим отцам? Бессознательная же сфера женщины стремится, чтобы выбор пал именно на нее. Поэтому, в скрытом для нее смысле она всегда стоит не на страже мира, а на грани войны. Не являются ли, в связи с этим, памятники жертвам современных военных событий и памятниками неосознаваемой ненависти к своим эмансипированным матерям?

Причин введения жесткого управленческого режима в обществе множество. Это и развал экономики, и казнокрадство, и иностранное засилье, и массовое распутство... Однако в основе последующих государственных действий всегда лежит переход неосознаваемой сферы общественной психики (коллективного, бессознательного) от гомосексуальной к паранойяльной ориентации. Таких примеров история знает немало. На Руси с этой целью в свое время была создана опричнина, в СССР - НКВД, в третьем рейхе - гестапо. "Именно они, - заметил бывший начальник управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Г.С. Водолеев, - страхом и расправами нейтрализовали коррумпированное чиновничество, заставили его снова стать эффективным инструментом управления обществом и надежно удерживали в работоспособном, доброкачественном состоянии. Беда была только в том, что позднее сами эти ведомства превращались в монстров, перед которыми цепенела нация..."[3]. В преддверии грозных событий находится и современная Россия. Перейдя ко второму этапу глубокого общественного кризиса, в ней стали увеличиваться озлобленность, жестокость, ненависть. Кстати, на Западе, уже бояться результатов российской "перестройки".

Но вернемся к немецкому варианту "тоталитаризма", вылившегося во вторую мировую войну. Судили на Ньюрбергском процессе германский фашизм, что не совсем верно. На скамье подсудимых должны были сидеть не только те, кто отдавал приказания, и убивал физически, но и те, кто набивал свои денежные мешки в период пассивного (предвоенного) этапа глубокого общественного кризиса Германии, паразитируя на древнем чувстве любви. Они же защитились деньгами, умноженными в период Второй мировой войны в несколько тысяч раз и остались на свободе, совращая народы продолжающейся сексуальной революцией. Может быть, именно из-за этого многие материалы Ньюрбергского процесса остались засекреченными до сих пор.

Нацизм - лишь одно из следствий сексуальной революции. Россия периода завершения ХХ столетия оказалась в аналогичной ситуации, как и предвоенная Германия. Поэтому возможны просчеты и ошибки. Для преодоления активного этапа глубокого общественного кризиса мало желания одиночек. Чрезвычайно важно совпадение времени, обновления национальной идеи общественного устройства, массового осознания, а затем уже массового желания и умения. Чтобы возрождение российского общества было более мягким, важна последовательная общенародная интеллектуализация. К примеру, передачи телевидения, ориентированные преимущественно на развлекательный стиль (эротика – непродуктивный заменитель матери, боевики - непродуктивный заменитель отца), до определенного уровня должны постепенно сокращаться, а их место заменять темами познавательными (обучающими). В этом случае человек не лишается довольствия, а получает его отсрочено, то есть не по принципу "здесь и теперь", а после использования той системы знаний, которую приобрел. Ту же мысль, только по отношению к экономике России конца ХХ века, высказал 14 сентября 1998 года в одной из передач первого канала телевидения Андрей Годзинский: "Надо ликвидировать "игорный дом" [2].

Параллельно необходимо развитие общественного производства и системы обрядовости. Чем дольше будет затягиваться введение таких преобразований, тем большая вероятность силовых методов общественной стабилизации.

Известно расхожее мнение, что если бы власть была в руках женщин, то на Земле, якобы, воцарился мир, поскольку матери жалели бы рожденных ими и потому избегали бы войн. Это несбыточная фантазия. Более того, в деле сохранения мира она, напротив, вредна, ибо ведет к войне. И вот почему. Когда человеку тяжело, он изыскивает возможности и копит силы для преодоления неудовлетворенности. Так и общество, жизнь которого во многом связана с ритмической активностью природы. Периодически возникает необходимость разрешить ситуацию силовыми методами. Но это еще не война. Мысль о войне возникает тогда, когда для преодоления общественных противоречий исчерпаны другие средства. И возникает она прежде не в умах, как думают либеральные политики, а в неосознаваемой (мотивационной) сфере психик". Происходит это по вполне объективным причинам, в первую очередь из-за активизирующейся претензии женской части населения не на свою роль, то есть на мужскую.

К сожалению, выше представленная фантазия охватывает не только эмансипированных (маскулинизированных) женщин, но и феминизированных мужчин. Вместе они пытаются изменить не только "военные структуры и доктрины, но и произвести коренные преобразования в самой культуре, превратив культуру насилия и войны в культуру мира". Именно этот тезис прозвучал весной 1998 года в Париже на сессии ООН по вопросам образования, науки и культуры из уст Генерального директора ЮНЕСКО Федерико Майор в докладе "Культура мира" для включения его в 53-ю сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Претворение в жизнь подобных решений разрушают механизмы общественного регулирования, создаваемые Учителями человечества (в основном, мужчинами) в течение тысячелетий, способствует порабощению народов чуждыми антиприродными идеями. В такой ситуации с целью защиты мира обращение только к человеческому сознанию явно недостаточно. Оно представляет собой действия ученика, только начинающего познавать мир. Такой способ равносилен тушению огня бензином. Для того, чтобы нейтрализовать войну или хотя бы ограничить ее проявления, необходимо воздействовать на причину - на уменьшение либеральной и феминной роли в политике. Особенно это касается особо взрывоопасных (активных) этапов глубоких общественных кризисов, в период которых в обществе происходит замена общественного канона (системы общественного устройства). Сопротивление этим действиям активизирует мужчин на преодоление общественного кризиса. Со временем происходит осознание происходящего, а мысль, как известно, представляет собой не безликую энергию. "Магнитная природа мысли, - как заметила в более узком смысле председатель просветительского научно-культурного Рериховского Центра Молдовы

Лариса Дмитриева, - делает возможным стягивание идентичных энергий в пространстве в огромные конгломераты... Когда концентрация, к примеру, негативной, пространственной энергии достигает одного выстрела, как, например, ~в Сараево в 1914-м, - и началась первая мировая война. Достаточно провокации – и началась вторая мировая..." [4]. Для того, чтобы люди очнулись и, пока еще не поздно, остановили вероятное кровопролитие, необходимо отойти от матриархальной (либеральной или регрессивной) системы общественного устройства и обратиться к патриархальному (тоталитарному или прогрессивному) опыту тысячелетий, то есть не столько к теоретическому (улучшение законодательной базы), сколько к практическому (исполнение законов) установлению порядка.

Приход в свое время к власти в СССР необычайно спокойного даже в сложнейшие ситуации военного времени, И.В. Сталина, а в Китае - Мае Цзедуна и длительное ее удержание, говорит об их большой психической сбалансированности по сравнению с А. Гитлером. Поэтому, при исследовании тех или иных политических событий совершенно незачем всех "тоталитарных" лидеров объединять в один ряд. Они могут оказаться людьми разного психического склада. Отсюда и разный подход к решению тех или иных общественных задач.

Здесь же есть смысл отметить совсем не случайную неприязнь смутьянов к руководителям любого масштаба периодов либерало-тоталитарного и тоталитарного развития страны, к тем, кто в прямом и переносном смысле уже "беззуб" и не может оказать должного сопротивления. Все копья ломаются из-за предчувствия лишения удовольствия паразитирования на древнейшем чувстве любви и заслуженного возмездия.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что причины тоталитаризма заложены в неосознаваемой сфере общественной психики самой природой. Его обновлению способствуют глубокие общественные кризисы. Тоталитаризм представляет собой важнейший механизм общественного развития.

 

19.