Традиционная политическая культура КНР и ее влияние на

современный политический процесс. К числу важных и актуальных сегодня положений традиционной политической культуры относится поддержание порядка и стабильности в обществе, потребность в гармоническом единстве противоположностей, вертикальная иерархическая зависимость и горизонтальная взаимосвязь социальных структур, учет традиций и опыта прошлого. При этом все перечисленные положения в конечном итоге направлены на поддержание порядка и стабильности в обществе. Для решения этой важной задачи традиционно упор делается, во-первых, на распространение одобренных канонов поведения и морали; во-вторых, на строгое выполнение функций и обязанностей («ритуализация ролей и образцов поведения»); в-третьих, на своевременное «уяснение положений» в соответствии с изменившейся обстановкой. Остановимся на этих принципах детальнее.

1. К числу главных канонов, обеспечивавших порядок и стабильность в традиционном обществе в Китае относятся, как известно, основополагающие принципы конфуцианской морали: почитание родителей (сяо) и преданность (чжун). При этом первый принцип определял отношение индивида к его семье, а второй – отношение в сферах, находящихся над родственно-семейными связями. «Преданность», согласно представлениям сторонников конфуцианского учения о государстве, выступает не в качестве противоположности «почитанию родителей» с её склонностью к семейному эгоизму и замкнутости, а наоборот - к производной от сяо. В результате указанные принципы находятся в гармоническом сочетании, дополняя друг друга. При этом прочность одного компонента находилась в прямой зависимости от состояния другого.

В жизни современного китайского общества указанные принципы не утратили своего значения и по-прежнему продолжают играть в нем заметную роль. Характерными в этом смысле являются результате опроса жителей Сянгана (Гонконг), проводившегося в 1985 г. Опрос показал, что 87,6 % респондентов считают именно «почитание родителей» самым важным компонентом отношений между людьми, который необходим для формирования здорового общества. Подавляющее большинство опрошенных – 77,1 % посчитали необходимым даже законодательно утвердить наказание в отношении тех детей, которые пренебрегают родителями. При этом 85,9 % придерживаются мнения, что законом должна быть также оговорена обязанность детей заботиться о родителях, 85 % выразили готовность добровольно оказывать финансовую помощь родителям, а 54,6 % согласились с тем, что они должны жить с семьями детей. И это мнение прозвучало в условиях Сянгана с его довольно высокой плотностью населения. На вопрос о том, должны ли родители получать поддержку, прежде всего, от государства или от детей, в пользу государственной помощи высказались только 6,3 %. Другие же посчитали это естественной обязанностью родственников, показав в итоге соотношение мнений 93:7. Характерно, что указанная пропорция по иным странам выглядела следующим образом: Индия – 62:38; США – 52:48; Япония – 45:55.

Таким образом, ведущая конфуцианская ценностная ориентация в высокоразвитом Сянгане, выступающем как часть конфуцианского ареала, и поныне пользуется серьезным авторитетом. Вполне очевидно, что её влияние на территории КНР не менее, если не более, велико, ведь мало изменчивый во многом уклад жизни, прежде всего, многочисленного сельского населения материкового Китая при относительно пока еще слабом влиянии пороков и достоинств цивилизации западноевропейских стран делают там традиционные стереотипы мышления и оценки окружающей действительности достаточно устойчивыми. Реальность такой оценки подтверждается фактами. Так, в нынешнем Китая насчитывается 120 млн. человек в возрасте более 60 лет, из которых 60% содержатся за счет детей, свыше 28 % - за счет собственных доходов, 15 % - за счет пенсий. При этом подавляющее большинство из них проживает вместе с детьми и только 7 % живут отдельно.

Конфуцианская добродетель, символизирующая внутреннюю гармонию и установленный порядок в семейных отношениях, не может не отвечать интересам действующего политического режима по поддержанию стабильности в обществе. Немаловажен и экономический эффект «почитания родителей», вытекающий из традиционной обязанности молодых помогать родителям, престарелым родственникам. Органы власти заинтересованы в том, чтобы не малую часть расходов, связанных с предоставлением населению социальных гарантий по старости и состоянию здоровья, взяли на себя родственники, исходя из предписаний ведущих канонов традиционной морали.

Неразрывно связанное с «почитание родителей» понятие «преданности» власти также по-прежнему характерно для современных представителей китайской нации, ибо оно сочетается с пониманием жизненной необходимости поддержания порядка и стабильности в государстве. В общественном сознании глубоко укоренилось мнение о том, что всякое решение, принятое государством (его органом или должностным лицом), стоит по своему юридическому статусу неизмеримо выше какого-либо акта волеизъявления народа.

Среди китайцев далеко не все одобряют одну из основных ценностей западной демократии, состоящей в возможности открыто конфликтовать с теми или иными направлениями правительственной политики. Так, 53 % опрошенных посчитали ненормальным явлением, что в последние годы отмечается увеличение количества жителей Сянгана, которые считают допустимым выступать против решений и деятельности органов власти. Отсюда следует, что «преданность» политическому режиму, возможно, больше соответствует сознанию значительной части населения не только Сянгана, но и жителей КНР и Тайваня, ибо альтернативой ему, как понимают участвовавшие в опросе, является анархия, хаос, дикость и разрушение. Характерно, что в ходе кампании «ста цветов» (1957), в разгар «культурной революции» (1966-1976 гг.), демонстрации в июне 1989 г. на площади Тяньаньмынь в Пекине студенты в основной массе выступали не против социалистической системы, а против отдельных институтов власти, конкретных лиц и коррупции аппарате управления государством.

Для китайского общества стало традиционным обращение к морально-нравственным принципам, а не к писанным законам. И если возможность выбора между применением закона и традицией, общественное мнение отдает предпочтение последней. Когда же идет речь о разработке новых законов, общество склоняется к включению в них морально-нравственных принципов. Такого рода сознание побуждает людей вступать в неформальные общественные связи. Так, истец и ответчик, стараются урегулировать гражданские отношения без суда на основе частных связей, несмотря на то, что заранее известно о правомерности иска и возможности удовлетворить его решением суда. Традиционное правосознание стало устойчивой чертой социальной психологии китайских граждан, многие из которых и сейчас не осознают своих политических прав и свобод, не прибегают к защите со стороны закона для реализации этих прав. В силу указанных причин постановка вопроса о правах человека носит в КНР, как правило, академический, а не прикладной характер.

Под влиянием традиционных форм политического сознания и культуры сложилась своеобразная структура общественных интересов. Специфическим проявлением традиций является, в частности, местнический протекционизм, сказывающийся на деятельности местных органов государственного контроля, суда и т.д. Одной из ярко выраженных форм традиционализма в политической жизни Китая является сохранение всякого рода привилегий и исключительных прав государственных должностных лиц, семейственности и кумовства. Это проявляется в назначении на должности родственников руководящих работников, их знакомых и друзей. Чиновники используют свое служебное положение для незаконных действий при выдаче кредитов, разрешений на экспорт и импорт товаров, перепродаже дефицитных материалов, совершении незаконных валютных операций и других преступных деяний.

2. Важное место в политической культуре Китая имеет традиционное требование строгого соблюдения каждым членом общества ролевых функций и должностных обязанностей, которые определяются системой иерархических отношений и моралью. Собственно, «ритуализация ролей и образцов поведения», неоконфуцианский лозунг «преодолеть себя, восстановить ритуал» неразрывно связаны с каноническими принципами «сяо» и «чжун». Согласно конфуцианской морали, каждый должен соответствовать тому месту, которое он занимает в обществе: император должен быть императором, отец - отцом, сын – сыном, брат – братом и т.д. Все выполняют определенную роль, имеют «свое лицо».

Воспитание опирается в немалой степени на внушение недопустимости «потерять лицо», поводом для чего может явиться невыполнение ролевых функций в семье и обществе. Отсюда оправдан вывод, что степень ролевой стабильности определяет в свою очередь прочность социальных порядков и устойчивости политической системы в целом. Именно внутренний контроль – регулятор, как форма публичного принуждения, связанный с возможностью морального осуждения со стороны других людей и «потерей лица» является в итоге одним из сильных рычагов управления китайским обществом. Согласно мнению японских исследователей, китайская культура является «культурой стыда» в отличии от европейской «культуры вины».

Функционально-ролевая стабильность в свою очередь связанна с таким важным понятием современной политической жизни Китая как «стиль поведения», согласно которому трудовая деятельность, жизнь и поведение индивида должны отвечать определенным стандартам, исключая всякую неорганизованность и спонтанные проявления как в период мирного и благополучного развития страны, так и во времена трудностей и потрясений.

«Стиль поведения» в жизни и трудовой деятельности по своему содержанию вполне согласуется с конфуцианской философией общественной стабильности, которая требует единого миропонимания и контроля над чувствами и эмоциями людей.

Выработка «стиля» трудовой, общественной деятельности поведения имеет в Китае традиционную основу, направленную на формирование образа стандартного (образцового) среднего работника, по типу и подобию которого в последующем разворачивается подготовка нужных кадров. Такой способ в течении веков плодотворно применялся в Китае при отборе кандидатов в чиновничий аппарат, которые проходили непростую многоступенчатую систему экзаменов. Актуален он и в деятельности политического руководства в условиях реформы. Определяемый официальной властью «стиль» работы и поведения способствует установлению более глубокого контроля за состоянием и тенденциями в развитии общества, помогает выявлению и локализации антиправительственных элементов, а также мобилизации масс на широкое участие в политических и экономических кампаниях.

Кроме этого наличие «стиля» работы и поведения имеет ассоциацию с традиционным «дао» (путь), следование которого наполняет жизнь человека смыслом и обеспечивает как бы заведомо успех его деятельности. В тоже время отклонение от «дао», как считалось, ведет к нарушению гармонии, и это в равной мере касается и общества, и природы. В связи с этом иногда приводят сведения о природных явлениях и катаклизмах 1976 г. (землетрясение в пр. Юньнань, Сычуань, в Пекине, разрушения в результате стихийного бедствия г. Таншань, наводнения в пр. Хенань, Шандун), а также известия о смерти Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ, разгроме всесильной «банды четырех», которые, как полагают некоторые в Китае, могут свидетельствовать о нарушении гармонии, равновесия, отклонения от следования «дао». В результате такого рода нарушений китайский народ понес тяжелые потери в ходе «культурной революции», а её руководители – ЦК КПК - утратили «мандат Неба» на управление народом.

3. Жизнь и деятельность в соответствии с требованиями традиционной морали, выработанной в далеком прошлом были бы невозможны без традиционного «уяснения» применительно к конкретным историческим условиям сути и содержания изложенных выше понятий, ориентаций, ролевых функций, лозунгов и установок «стиля работы и поведения». «уяснение» этих понятий, приведение в соответствие с ними поступков, действий и принимаемых решений, обозначают содержательную сторону политической практики современного руководства.

«Уяснение» оказывает значительное влияние на реалии политической жизни в силу того, что дает возможность, используя старые и хорошо усвоенные населением понятия и ориентации, обеспечивать эффективную социализацию масс в духе официальных идеологических установок. Так, на 3 Пленуме ЦК КПК 11 созыва (декабрь 1978 г.) было принято решение скорректировать прежний курс и перенести центр тяжести партийной работы с ведения классовой борьбы на осуществление «четырех модернизаций». После известных событий в июне 1989 г. в Китае вновь развернулась дискуссия по «уяснению» понятия «реформы»: между сторонниками их дальнейшего активно проведения и тем, кто отстаивал более умеренные варианты модернизации. По существу, в тот период представители взглядов Чэнь Юня в китайском руководстве, не отрицая очевидной необходимости осуществления реформ, тем не менее, полагали целесообразным, например, среди прочих поправок поставить цены преимущественно под контроль государства, а также ограничить полномочия управленческих звеньев на проведение мероприятий, связанных с реформой. Ужесточение «макроконтроля» и активизация поддержки государственного сектора с 1994 г. также представляю собой очередной вариант «уяснения» политики реформ в Китае.

Практически «уяснение» реализуется через идеологические «дискуссии» и подготовку общественного сознания к предстоящим изменения и корректировка в политической курсе, принятие законов, партийных и правительственных документов, организацию «движений за исправление стиля», кадровые перестановки.

Важность «уяснения» как компонента политической культуры состоит и в том, что он позволяет своевременно снимать возникшее напряжение между официальной властью и ожиданиями народа, что, по существу, означает урегулирование противоречий между носителями официальной политической культуры и традиционной (массовой) политической культуры. Кроме этого, «уяснение» выработало в политическом сознании граждан готовность спокойно и достаточно быстро реагировать на новые лозунги и задачи, обеспечивая тем самым высокую мобильность на селения на разных этапах развития китайского общества. В результате «уяснение» предоставляет возможность практически в любой момент внести соответствующие коррективы в проводимый внутренний и внешние политический курс. Правда, это дало некоторым авторитетным специалистам на Западе возможность заявить, что «полтика Китая в значительной степени подчинена логике текущей ситуации», а «китайская традиция ставит на первое место сиюминутную выгоду нации».

Некоторые зарубежные наблюдатели высказывают мнение, что политика реформ и открытости способна на определенном этапе изменить политическую систему КНР. С точки зрения традиционной политической культуры Китая, такой подрыв стабильности и порядка возможен лишь при условии нарушения гармонии между «сяо» и «чжун», что означало бы утрату «преданного» отношения населения к нынешней власти, а также размывание ведущих принципов конфуцианской морали новыми ценностными ориентациями. Однако сегодня это Китаю пока не грозит. Слишком велика ценность и значение традиционных компонентов в политическом сознании и поведении граждан КНР, равно как и других стран конфуцианского ареала. Тем более, что определенные успехи экономического порядка в стране способствуют укреплению принципа «преданности» в общественном сознании КНР. С другой стороны, правительство предпринимает конкретные шаги по дальнейшему укреплению конфуцианской морали, традиционных основ политического поведения, что в совокупности формирует потенциал устойчивости политического режима. Тем не менее это не значит, что не произойдет никаких изменений в политической жизни Китая. Эти изменения непременно будут происходить, поскольку меняются факторы, формирующие политическую культуру китайского общества (экономика, идеологические установки, исторический опыт), а значит и влияющие на политическое поведение его граждан.

Скорее всего, эти изменения в ближайшей перспективе будут осуществляться в рамках традиционного «уяснения» путем внесения некоторых изменений, коррективов в проводимый политический курс и «стиль» работы. В интересах поддержания стабильности и порядка китайское руководство постоянно принимает меры по сохранению устойчивого экономического роста, создающего определенные гарантии для сглаживания наиболее острых социальных противоречий в обществе, понимая, что «преданность» последнего традиционно зависит от его материального благополучия.

Параллельно с мерами экономического порядка осуществляются шаги по возрождению и широкой пропаганде традиционных принципов конфуцианской морали. Например, в 1995 г. в КНР было выпущено пятитомное издание «Китайская традиционная мораль». Выступая по этому поводу на специальном совещании член Политбюро ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета КНР Ли Ланьцин отметил, что китайская традиционная культ ура всегда находилась в фокусе внимания руководства КНР. По его словам в нынешнем китайском обществе накопилось много серьезных проблем, среди которых – пренебрежение моралью, общественным и гражданским долгом, правилами приличия, а также коррупция, подсиживание и обман. Для их искоренения, по утверждению Ли Ланьуина, требуется комплексный подход, где активную роль призвана сыграть традиционная китайская мораль, которая «обогатить социалистическую мораль национальной спецификой, сделает её более легкой для понимания широкими народными массами». Работа в этом направлении названа Ли Ланьцином «стратегически важной». Одновременно усиливается идеологическое воспитание и укрепляется морально-политическое состояние личного состава вооруженных сил.

Развитие событий в КНР показывает, что на данном этапе их содержание и направленность в основном находятся в русле главных составляющих политической культуры, берущих начало в традиционном Китае. Практика «Уяснения» пока позволяет гибко реагировать на изменения и особенности складывающейся ситуации, своевременно снимать возникающие временами напряжение между официальной и доминирующей политической культурой с целью обеспечения стабильности и порядка в стране, создания благоприятных условий «модернизации» и превращения Китая в один из мировых центров силы.

Литература:

1. Алимов И.А. и др. Срединное государство: введение в традиционную культуру Китая. М., 1989.

2. Бергер Я.М. Модернизация и традиция в современном Китае // Полис. 1995. № 5. С.62- 74.

3. Гудошников Л.М. и др. Китай после «культурной революции». М., 1979. 358 с.

4. Делюсин Л. Китай: полвека – две эпохи. М., 2001. 294 с.

5. Егоров К.А. КНР: политическая система и политическая динамика. М., 1993. 206 с.

6. Кокарев К. Традиционная политическая культура Китая и современность // Проблемы Дальнего востока. 1997. № 2. С. 57-67.

7. Сидихметов В.Я. Китай: общество и традиции. М., 1990.

8. Современные проблемы КНР: идейно-политические процессы по материалам китайской печати. М., 1986. Ч.2.

9. Социально-политические процессы в КНР: реферативный сборник. М., 1986. Ч.1.

10. Социальные проблемы в КНР в годы реформ (круглый стол в ПДВ) // ПДВ. 2002. № 5. С. 85-87.