Власть позавчера, вчера, сегодня

 

За десятилетие 1991 — 2001 гг. произошла смена эпох. И, похоже, что в 1999 г. в массовом сознании мы преодолели еще один серьезный рубеж, который если и не сопоставим с «извержением» 1991 г., то сильно изменил видение гражданами политики, лидеров, отношение к государству, законам и другим важнейшим политическим явлениям. Чтобы понять, хотя бы ближайшие перспективы, надо внимательно проанализировать то, что случилось с нами в последние годы. Попробуем провести такой анализ, сравнивая данные нашего исследования образов власти, полученные в 1996 и 2000 гг.

Первое исследование 1996 г. было проведено накануне президентских выборов и зафиксировало изменения в восприятии власти уже после завершения «шокового» периода. То, что Б. Грушин любит называть «социотрясением» уже случилось. Но наша психика приняла это не сразу и замеры массового сознания середины 90-х годов показывают очень слабую адаптацию к произошедшим переменам. По всем показателям политическое сознание российских граждан в середине 90-х годов отличала рассогласованность и растерянность.

Второе исследование было проведено в ноябре — декабре 2000 г. Похоже, массовое сознание к этому времени начало адаптироваться. Граждане приняли многие официальные политические ценности, хотя и не в той форме, как это предполагали политологи, писавшие о демократизации и трансформации социализма в либерализм. Прошла эйфория и у тех, кто питал надежды на быстрое преодоление кризиса.

Из многих данных, которые характеризуют изменившееся психологическое состояние общества, приведем лишь те, которые говорят об изменении отношения граждан к власти. Мы просили наших респондентов охарактеризовать власть в советское время, в годы правления Б. Ельцина и в настоящее время.

Считается, что собственное прошлое люди склонны приукрашивать. Однако только чуть более трети опрошенных дали положительные оценки власти советского периода. При этом образ власти того времени видится нашим гражданам довольно расплывчатым: «хорошая», «сильная», «порядочная», «нормальная», «справедливая». В воспоминаниях осталось мало деталей. Исключения составляют такие высказывания о власти, как: «Хорошая (я всегда ела шоколадные конфеты)» или «Это было время коммунизма, жила — как в раю». В памяти большинства из нас, как тех, кто сейчас оценивает советскую власть как хорошую, так и тех, кто изменил к ней отношение за последние десять лет на отрицательное под влиянием официальной пропаганды, сам образ власти «размылся», стал тусклым и нежизненным. Это говорит о том, что насаждаемый нынешними коммунистами миф о золотом веке СССР не прижился в массовом сознании, несмотря на естественную ностальгию по временам ушедшей молодости. Можно сделать и такой вывод: насаждаемая постсоветской властью негативная картина советского прошлого была воспринята большинством населения.

Период правления Б. Ельцина, очевидно, можно занести в книгу рекордов Гиннеса по числу недовольных властью. Остается только удивляться, как мог десять лет продержаться режим, который практически никто не поддерживал. Сегодня для политической психологии особенно интересны именно те, кто был сторонником власти в тот период. Они описывают власть этого периода как «переходную», как «демократизацию, не понятую народом», отмечали «некоторые сдвиги к лучшему», как «начало демократии». Следует отметить, что среди опрошенных в 2000 сторонников власти Ельцина оказалось чуть более 10%. В 1996 г. их было несколько менее.

Те же, кто не жалеет черной краски для оценки этого периода, ставят власти в упрек слабость, воровство, расхлябанность, отсутствие порядка и наплевательское отношение к собственным гражданам. Формула отношения к власти 90-х годов звучит в устах граждан так: «беззаконие, беспредел, анархия». В лучшем случае граждане признают правоту B.C. Черномырдина в отношении намерений власти: «хотели как лучше, а вышло как всегда». Но в целом, власть в 90-е годы — по оценке наших респондентов - выглядит хуже, чем и в советское время, и при Путине.

Полученные нами на конец 2000 г. данные об отношении граждан к государству, власти, режиму свидетельствуют о том, что произошел сдвиг в лучшую сторону. Такое ощущение испытывает около трети опрошенных. Власть все еще скорее непонятна, как и символизирующий ее Президент. Но вновь появились надежды (возможно, и иллюзорные, так как никаких доказательств своим эмоциям респонденты, как правило, не приводят). Но новая власть кажется гражданам более сильной, способной навести порядок, стремящейся к стабильности и «собиранию земель».

Такое настроение пока не очень устойчиво. Пятая часть опрошенных не видит никакого реального улучшения по сравнению с тем, что было при Ельцине: тот же беспредел власти, воровство чиновников, «тайное правление», равнодушие к людям и бездарность правителей. Режим по мнению этой группы респондентов по сути остался прежним. Среди тех, кто так оценивает нынешнюю власть, есть и сторонники советской модели, и демократы первой волны, и просто люди, не почувствовавшие в своей жизни реального улучшения. Есть и такие граждане, которые отрицательно относятся к власти «по определению». Они негативно характеризуют власть и в советское время, и в период ельцинского правления, и при Путине.

Показательно, что, наряду с теми, кто не почувствовал пока существенных перемен в лучшую сторону, есть и группа людей (их 23%), которые оценивают новый режим как ухудшение по сравнению с годами правления первого Президента России. Это, как правило, — не жалующие советскую власть «правые», «либералы». Для этой группы характерен страх перед возвратом к авторитаризму. Их упреки в адрес нынешней власти имеют вполне конкретный, «идеологический» характер: «отсутствие твердых принципов и целей», «ленинградское землячество», «кэгэбэшный разбой, кретинизм», «ужесточение в отношении прессы», «власть Администрации Президента», «власть стала военизированной».

И, наконец, около 17% опрошенных не могут разобраться в том, что происходит —ухудшение или улучшение власти. Их эмоции характеризуются такими высказываниями в адрес нынешней власти, как «неизвестность», «болото», «не понимаю».

Таким образом перед нами несколько типов отношения к власти и ее трансформации на протяжении десятилетия. Первый тип - условно назовем их «правоверными коммунистами». Для них советская власть - «золотой век», который безвозвратно ушел, и ни ельцинский режим, ни команда В. Путина не могут его вернуть. «При советской власти было хорошо, при Б. Ельцине - ужас. Сейчас — продолжение этого ужаса». Надо сказать, что число представителей этого типа с 1996 г. значительно уменьшилось. Тех, кто прямо отождествляет себя с коммунистической идеологией среди опрошенных нами в 1996 г. было 14,5%; в 2000 г. их осталось 7,1%. Уменьшилось и число социалистов (с 9,3% до 8,4% — соответственно).

Наряду с «правоверными», можно выделить еще один тип, обозначим его как «безыдейные коммунисты». Эта группа определяет свое отношение к власти так: «в советское время — верил», «при Ельцине — «ненавидел», «сейчас — «не понимаю». Для этих респондентов коммунистическая идея не была догмой. Да, они верили в нее, но до тех пор, пока с этой идеей была связана более или менее нормальная жизнь. Когда жизнь изменилась, их позитивный образ власти сменился негативным.

Представители этого типа готовы сейчас поддерживать преобразования В. Путина, надеясь, что он наведет порядок и вернет жизнь в нормальное русло. Для человека с подобной психологией у власти важны такие измерения, как сила и стабильность, поэтому они позитивно оценивали власть в советские годы. При Б. Ельцине власть воспринималась ими как «неуравновешенная», «шаткая», «сумбурная», «хаотичная». Нынешний режим для них хорош в той мере, в какой есть надежда на возвращение к «норме», которую они понимают, прежде всего, как «укрепление властной вертикали», хотя и видят, что пока она лишь делает «тяжкие попытки нормализации».

Особый психологический тип стоит на противоположных коммунистическим идейных позициях - это «либералы» либо «анархисты». Для них советская власть — власть тоталитарная, душившая свободу, закрывшаяся от мира железным занавесом, геронтократическая; ее сменила подлинно демократическая реформа периода раннего Б. Ельцина (1991 - 1994 гг.). Нынешнее время они рассматривают как движение в сторону от демократии, возврат к угнетению государством личности. Для них — главный критерий удовлетворенности властью является ее отсутствие. В количественном отношении по сравнению с серединой 90-х годов число либералов в 2000 г. незначительно возросло (с 11% до 13,4%). Анархисты же, число которых в целом было невелико по сравнению с другими политическими ориентациями в середине 90-х годов, относительно выросло с 0,6% до 2,5%.

И, наконец, тип «адаптированного оптимиста». Он и советское время не видит в черном свете, и нынешний режим оценивает оптимистично. Единственный промежуток — ельцинское правление — не вызывает у него теплых чувств, но он считает его «обычным переходным периодом», от которого этот тип успел оправиться.

Общий вывод относительно развития образов власти во времени, как он видится нашим респондентам, состоит в том, что число оптимистов на сегодняшний период превосходит число пессимистов, хотя удовлетворенность собственной жизнью за этот период несколько снизилась. При этом основные параметры образов власти можно расположить по трем осям. Первая ось — ее силовое измерение. И в советское время и при Б. Ельцине, и в настоящее время власть рассматривается с точки зрения того, насколько она сильная или слабая. Оценки идеальной власти, как и реальных правителей находятся именно в этом смысловом поле.

На второй оси расположены моральные характеристики (ответственность, справедливость, честность — либо, напротив, — лицемерие, безответственность, эгоизм и т.д.). Примечательно, что при оценках действующей власти в 2000 г. значимость этих параметров несколько отступила по сравнению с 1996 г. Нынешнюю власть чаще оценивают по иным критериям. Но как только мы спрашиваем, какой власть должна быть, незамедлительно возникают моральные требования: власть должна быть заботливой, близкой народу, ответственной, нежадной, строгой, и прочая и прочая. Такие характеристики говорят о том, что действующая власть пока далека от народной мечты. И разрыв между народом и властью сохраняется.

Третье измерение образов власти связано с восприятием ее стабильности. Десять лет жизни в неспокойной, непредсказуемой и ненадежной атмосфере психологически утомило граждан. Это не значит, что они хотят консервации власти со всеми ее пороками. Одновременно тот факт, что число тех, кто определил свои политические ориентации как «радикальные», уменьшилось с 1996 г. вдвое, в то время, как число «консерваторов» выросло, хотя и не столь значительно.

 

Кто есть власть в России?

 

Этот, казалось бы простой вопрос, вызывает у наших политологов и политических социологов немало разногласий, даже в отношении властных институтов, не говоря уже о персоналиях и их рейтингах.

Начнем с того, как изменилась расстановка сил за последние годы не столько в политике, а сколько в ее отражении в массовом сознании. Накануне второго срока президентства Б.Н. Ельцина только пятая часть опрошенных в нашем исследовании полагала, что у этого института есть реальная власть. Опрошенные полагали, что больше власти — у армии (табл. 9.4).

 

Таблица 9.4