Проект «Иные» как пример социально-терапевтической поддержки душевнобольных

В.В. Гаврилов

Спонтанная творческая активность психически больных людей, нередко ассоциируемая с такими понятиями, как брутальное искусство, искусство аутсайдеров, определенным образом связана с терапевтическим, исцеляющим искусством. Па сегодняшний день хорошо известна история развития интереса к подобному искусству на Западе. В России же ему уделялось относительно мало внимания, и имена его исследователей плохо известны. В то же время и в нашей стране творчество душевнобольных изучалось и ценилось. Сегодня же оно выступает основой развития новых форм помощи людям с пробле­мами психического здоровья и их социальной поддержки.

В данной статье нам бы хотелось поделиться опытом примене­ния некоторых форм поддержки творческой активности психически больных людей, в частности, проведения выставок их продукции и осуществления психологического сопровождения тех пациентов, ко­торые занимаются изобразительным творчеством по своей инициативе. Такие формы работы с душевнобольными существенно отличаются от арт-терапии как таковой, нередко рассматриваемой как организуемые специалистом и осуществляемые в его присутствии занятия больных изодеятелыюстью (ВААТ, 1994; Копытин, 2001, 2002). В отличие от большинства профессиональных арт-терапевтов, мы, как правило, не присутствуем рядом с пациентами в процессе их творческих заня­тий. В то же время мы стремимся установить и поддерживать с ними тесный контакт: интересуемся их творчеством и обсуждаем их произ-

Проект «Иные»

ведения, а также содействуем их популяризации и продвижению на арт-рынок, рассматривая последнее как важное условие их успешной психосоциальной интеграции. Используемые нами формы помощи душевнобольным чем-то напоминают арт-психотерапию, реализуе­мую австрийским психиатром Лео Навратилом. Он является осно­вателем и в течение многих лет — директором всемирно известного «Дома художников». Как пишет Лео Навратил, «индивидуальная арт-психотерапия содействует раскрытию творческого потенциала психиатрических пациентов и достижению хронически душевноболь­ными людьми более высокого социального статуса и их признанию в качестве художников» (Navratil, 2004, р. 32).

Творческая продукция психически больных людей имеет опреде­ленные особенности, зачастую делающие ее привлекательной для зри­телей и ценителей искусства. Поэтому, прежде чем перейти к описанию социотерапевтического проекта «Иные», попытаемся определить ти­пологические особенности творческой продукции душевнобольных.

Типологические особенности психопатологической экспрессии

Особенности творческой продукции психически больных людей могут рассматриваться как с клинико-психиатрических пози­ций, так и в аспекте их художественно-эстетических качеств. В связи с этим в разное время для обозначения искусства душевнобольных использовались различные определения: психопатологическая экс­прессия, ар брют, искусство аутсайдеров, маргинальное искусство, визионерское искусство и др. Хотя все эти понятия имеют несколько разные смысловые оттенки, все они, так или иначе, охватывают общий круг психических и культурных феноменов. Постараемся кратко рас­смотреть содержание этих понятий.

Словосочетанием «психопатологическая экспрессия» обозначают творческую продукцию душевнобольных, к сожалению, нередко сме­шивая то, что связано с проявлением в искусстве нарушенной психи­ческой деятельности и то, что отражает адаптивно-приспособительные

В.В. Гаврилов

реакции личности на болезнь. Данным термином обычно пользуются врачи-психиатры и клинические психологи. При отнесении той или иной творческой продукции к категории «психопатологической» они ориентируются на определенный набор ее стилевых (формальных) и содержательных особенностей. Несомненно, однако, что такие признаки часто оказываются недостаточными, ибо весьма похожие в стилевом и содержательном плане работы иногда бывают созданы как психически больными, так и здоровыми людьми. Лишь общение с автором и его собственная «интерпретация» своей работы помогают найти тонкую грань между здоровьем и болезнью. Впрочем, понимание того, что является здоровьем, а что — болезнью (психическим недугом, в частности), как известно, тесно связано с культурными нормами и представлениями людей той или иной эпохи.

Врачи интересовались, прежде всего, стилистическими особеннос­тями творческой продукции душевнобольных. В типологии М. Режа (Reja, 1907/1994) и К. Ясперса (Ясперс, 1913/1997) рисунки рассмат­риваются как изо-стенограммы болезни, в которых прослеживается распад традиционных навыков рисования, «узаконенных» со времен Возрождения. Ими была сконструирована шкала: от рисунков ориги­нальных, символических, созданных с использованием общепринятых правил графики, до рисунков прикладного характера (выполненных с ипользованием однообразных, неумелых, узорчатых, геометричес­ких, декоративных приемов) — и далее до «дефектных» рисунков слабоумных (бесформенных, бессвязных, хаотичных). Аналогично рассматривались варианты «изобразительного языка» больных ши­зофренией: «естественная изобразительная форма», «условная форма» и «распад», которые увязывались с клиническим прогнозом (Бабаян и др., 1982-1984). П.И. Карпов (1926) рассматривал рисунки с «неясно очерченными формами», «не связанные по идее», «бессмысленные» как иллюстрацию ассоциативных расстройств. Лишь Г. Принсхорн (Prinzhorn, 1972) с феноменологических позиций интерпретировал эти произведения не как аномалии, а как эстетически значимую экс­прессию, отличающуюся первозданной силой.

Американский психиатр И. Джакаб сопоставляет творчество боль­ных шизофренией с общепризнанными стилями: символически-архаи­ческим (детским), геометрически-абстрактным, символически-визан­тийским и академическим. Поскольку творческий акт представляет собой выражение «здоровых» позитивных тенденций (Кемпинский,

Проект «Иные»

1998), Р.Б. Хайкин (Хайкин, 1992) допускает возможность считать подобные творческие продукты полноценными художественными произведениями и применять к ним искусствоведческие критерии.

В начале XX в. «маргинальные искусства» (Maizels, 2001) — арха­ическое, этническое, ярмарочное, наивное, любительское, знахарское, медиумическое, творчество заключенных, душевнобольных и детей — находились в периферийном положении по отношению к искусству академическому. Они длительно считались «второсортицей» (как полевые или сорные травы) и оставались незамеченными «в тени» высокого искусства.

В 1945 г. французский художник Жан Дебюффе, заинтересован­ный творчеством душевнобольных, начинает его коллекционировать, посещая швейцарские больницы. Параллельно и сам художник на­чинает имитировать данное творчество и вводит термин «ар-брют», обозначающий «грубое» искусство. Дебюффе противопоставляет его искусству «окультуренному». Ар брют — наиболее яркая, независимая, оригинальная, изысканная продукция, появляющаяся в результате психопатологического самовыражения, несмотря на кощунственность вывода о том, что она создана благодаря «психиатрическому опыту», нередко способствующему творческой самореализации. Хотя психичес­кое расстройство истощает наработанное мастерство профессионалов, художники-самоучки с их «самоизобретенной» техникой и стилем, напротив, нередко оказываются востребованы ценителями искусства.

Ар брют — спонтанная, экспромтом подготовленная «отсебятина», креативное «ноу-хау», неразрывно связанное с безумием. Творя интуи­тивно, автор материализует наиболее значимое для него «эндогенное», психотическое мироощущение. Художники-брюты, обладая иммуните­том к реалиям действительности, чужды заимствованию и верны лишь внутреннему миру паралогики, обманов восприятия, воображения. Аутизм обеспечивает переживаниям творца режим «варки в собствен­ном соку». Душевно-иной не заинтересован в вербальном диалоге со зрителем: тайны творчества и интимных переживаний спрятаны от постороннего взгляда, и окружающими его творчество воспринимается как монолог, хотя «внутри себя» художник, возможно, дискутирует с болезнью. Обыватель нередко усматривает в любой картине забо­левания (в том числе, изобразительной) признаки самобытности, оригинальности, отличающие ее от «серой жизни» (Менделевич, 2005), косвенно подтверждая «талант» больного.

В.В. Гаврилов

Ныне ар брют представлен антикультурными раритетами прошло­го: со второй половины XX в. он начал исчезать под натиском куль­турно-информационной среды и фармакотерапии. Ныне эти работы превратились в своеобразную арт-классику.

Понятие «искусство аутсайдеров» было введено Р. Кардиналом в 1972 г., первоначально в качестве синонима французского термина ар брют. Данное словосочетание позволяет определить художественное творчество, которое практикуют те, кто по социальным или психо­логическим причинам отказываются он нормальной коммуникации и дают свободу своим экспрессивным импульсам в ущерб всякому общественному признанию. Как правило, аутсайдеры не склонны позиционировать себя в качестве художников; они творят «по зову сердца», спонтанно выражая свой опыт. Иногда аутсайдерами также называют тех, кто отделяет себя от художественного мейнстрима или не укладывается в общепринятые рамки искусства.

Визионерское искусство нередко считают выражением мисти­ческого опыта. Мистик якобы способен воспринимать невидимое для обычного глаза, постигать «трансцендентную реальность» духов­ного. Исторически визионерское искусство связано с шаманизмом, целительством, различными духовными практиками, переживанием творческого экстаза. Нередко оно также рассматривается как прояв­ление психических расстройств либо измененных, особых состояний сознания (трансперсональных, психоделических переживаний).

Эксперименты в области психоделического искусства открыли «чарующую странность» мира безумия (Тевоз, 1995). Антипсихиат­рические настроения также способствовали легализации девиаций и расширению границ «нормы». Словосочетанием «безумство храб­рых» характеризуется отвага новаторов, освобожденных от контроля не столько сознания, сколько социума, а термин «безумие» трансфор­мируется в обобщенную метафору. Она привораживает возможнос­тями «сводящего с ума» «блаженства-праздности» (Сосланд, 2005). Экстравагантные художники (С. Дали, в частности) охотно стигмати­зируют себя «параноидальностыо». В силу этого теряет актуальность проблема «гениальности и безумия»: исследователей больше начинает интересовать не профессиональный художник, а наоборот, дилетант, художник-простак, невежда, простодушный и неразумный.

Творчество наивных художников с определенной долей услов­ности можно соотнести с искусством аутсайдеров (Богемская, 2001).

Проект «Иные»

Наивное искусство — забава чудаков, «самоделкиных», традиционно представляемых «простодушно-наивными» и живописующими рай людьми, хотя и подчеркивается их нелегкая, а подчас и беспросветно тяжелая судьба. В Польше представителей наивного, примитивного искусства некогда назвали «Иными» (Jackowski, 1965). В «инаковости» судьбы и творчества этих художников усматривается «немало психо­патологических черт» (Кемпинский, 1998). Они маются, им неуютно в реальной жизни и вольней, когда обыденное компенсаторно приук­рашивается и заменяется иллюзорным, умиротворяющим мифом.

Таким образом, уже спустя полстолетия после возникновения интереса к искусству душевнобольных людей оно перемещается «внутрь» культурного художественного мейнстрима и приобретает равные права с другими художественными направлениями. Факт конкретного душевного заболевания художника, важный для специ­алистов-психиатров, не влияет на оценку его творчества. У больных и здоровых механизмы творческого процесса схожи. Особенности работ художника или его творчества в определенный период могут быть истолкованы как ар брют, аутсайдер-арт или поименованы иным термином, что подтверждает условность предлагаемых дефиниций.

В связи с расширением рамок свободы в научном и в обществен­ном сознании происходит постепенный отказ от мыслительных клише и стереотипов, нарушаются всевозможные гласные и негласные табу. Утверждается мысль, что культура может развиваться, лишь преодоле­вая привычные законы разума, прислушиваясь к «логике» иррациона­лизма и бессмыслицы, совмещая ранее несоизмеримые альтернативы научного и вненаучного знания. Все это создает предпосылки для реализации разных социотерапевтических проектов, направленных на интеграцию психически больных людей и их искусства в общество.

Историяарт-проекта«Иные»

На кафедре психиатрии Ярославского медицинского инсти­тута (ныне — Ярославской государственной медицинской академии) уже к 1987 г. была собрана коллекция творчества душевнобольных.

В.В. Гаврилов

Первоначально коллекция использовалась главным образом как дидактический материал, позволяющий студентам-медикам и пси­хиатрам-интернам лучше понять особенности психопатологических переживаний и «картину мира» психически больных людей. В то же время мы неизменно обращали внимание на особенности художест­венного стиля и эстетические достоинства этих работ.

Благодаря этому в 1997 г. в выставочном зале г. Ярославля старто­вал арт-проект «Иные». Были проведены выставка, знакомящая зрителя с творчеством самодеятельных художников-аутсайдеров, а также кон­ференция и ряд сопутствующих социальных акций. При этом усилия организаторов были направлены на интеграцию искусства аутсайдеров в художественную культуру как явления, равноценного признанным формам творчества. В рамках проекта в это время были заложены ос­новы так называемой «экспо-терапии»: студенты-волонтеры в рамках серии выставок провели более ста «терапевтических» экскурсий. Они акцентировали внимание посетителей не на «безумии» авторов, а на феноменологическом своеобразии их внутреннего бытия.

В дальнейшем, совместно с Международным обществом психо­патологии экспрессии и арт-терапии (МОПЭА) (SIPE), было прове­дено несколько междисциплинарных форумов: «Стена: защита или сокрытие?» (1999), «Послания и Посланники» (2001), «Экспрессия незавершенности» (2003) и «Странные художники — странное твор­чество» (2004).

С 2000 г. в арт-проекте «Иные» выделились два самостоятельных направления: художественное (сбор и экспонирование произведений художников-аутсайдеров) и психосоциальное (содействие социальной и психологической интеграции людей с проблемами психического здоровья).

На сегодняшний день коллекция «Иные» является крупнейшим отечественным собранием аутсайдер-арта. Она собрана при участии искусствоведов и насчитывает около 2500 художественных произ­ведений (графика, живопись, фотография) 150 художников-непро­фессионалов, представляющих различные направления брутального, маргинального и наивного искусства. Естественно, не психопатология, а оригинальность и художественная привлекательность произведений определяет возможность их вхождения в собрание. Своеобразной «визитной карточкой» коллекции является творчество Александра Лобанова (1924-2003), ставшего легендой еще при жизни и, по мне-

Проект «Иные»

нию зарубежных арт-экспертов, являющегося одним из наиболее ярких российских художников-аутсайдеров. Его удивительный талант и редкостное стечение обстоятельств — глухонемота художника, его более чем 50-летнее проживание в больнице «Афонино», а также тот факт, что при при его лечении не применялись психотропныех средс­тва —позволяют сопоставить А. Лобанова с классиками ар брют.

В коллекции представлены и другие мастера: М. Калякин (1918-1983), Р. Жарких (1930), Е. Скворцова (1948), Ф. Смирнов (1905-1966), М. Неджар (1947), А. Робийяр (1932), М. Рожель (1958), М. Грюненвальдт (1910), Р. Кожи (1939), «Пене» Д. Винь (1920), М. Пелози(1957), П. Леонов (1920), В. Романенков(1953)и авторы из клуба «Изотерра»... Работы из коллекции «Иные» находятся в фондах музеев Ярославля, Москвы, Иванова, Лозанны, Вильнев д'Аск, Бегль и других собраниях ар брют.

Параллельно с коллекцией действует арт-клуб «Изотерра». Его деятельность напоминает инициативы ателье «Ла Тинайя» (Италия), «Дома художника» (Австрия) и других европейских арт-центров. Дважды в неделю в клубе создаются условия для студийной арт-тера­пии, а также изучается продукция, созданная в ходе как самостоятель­ных, так и организованных при студии творческих занятий. Можно условно выделить три взаимосвязанные функции экспрессивного (связанного с занятиями изотворчеством) и импрессивного (связан­ного с восприятием изобразительной продукции) вариантов такой здоровьесберстающей практики: диагностическую, коммуникативную и терапевтическую. На «стыке» этих функций осуществляются психо­профилактические, психотерапевтические и социореабилитационные инициативы в сфере психического здоровья. Привлекателен, прежде всего, диалоговый потенциал творчества: арт-экспрессия служит свя­зующей нитью между художником и миром.

С больными также проводится семейная терапия, консалтинго-во-тренинговые и психообразовательные программы, внедиспансер-ные занятия (посещение музеев, концертов). При этом часть больных перешла на режим самоиоддержки посредством занятий изотворчес­твом. Сочетание творческой деятельности (студийной арт-терапии) с другими лечебно-реабилитационными мероприятиями формирует у них чувство защищенности, оптимизирует самостоятельное пове­дение (упорядоченность навыков общения и самопредъявления), помогает обрести новый взгляд на жизненную перспективу.

В.В. Гаврилов

Дополнительным стимулом к творчеству является для больных возможность последующего экспонирования их произведений на выставках, в том числе зарубежных: коллекция «Иные» участвовала в более чем 40 выставочных проектах. Как правило, выставочная ди­намика выстраивается от «призрения к признанию»: от медицинских до художественных экспо-проектов. Идеология терапевтических (социо-реабилитационных) выставок пациентов и экспозиционных проектов аутсайдер-арта (художников с «психиатрическим опытом») несомненно, различается, прежде всего, по своим целям: психообразо­вательным, дестигмационным, социокультурным, художественно-эс­тетическим. Различаются также подходы организаторов к проведению выставок и отбору визуального материала, к проведению PR-кампа­нии, определению зрительской аудитории, на которую они ориентиро­ваны, что подчеркивается сопроводительными материалами. Однако социореабилитационный эффект, хотя бы и косвенный, возможен при реализации любого варианта.

Мы пытаемся разрешить и проблему амбивалентного отношения общества к терапевтической экспрессии, и внести ясность в правовой статус медицинских и художественных документов. Естественно, рисунки — это собственность художника, а медперсонал — их вре­менный ответственный хранитель. В ряде случаев коллекция «Иные» выступает своеобразным фондом, призванным сохранять, изучать и по­пуляризировать малоизвестную часть культурного наследия, создан­ного в психиатрической среде. Разработаны договорные положения о возможностях использования работ и о публичном обнародовании информации о художниках. Исходя из однобоко понятых принципов деонтологии и требований законодательства, врачи предпочитают умалчивать имена творцов. Однако вопрос о возможности сообщения имени художника обществу не имеет однозначного ответа. Например, малограмотный, глухонемой А. Лобанов крупно подписывал свои рисунки. Его самопрезентация как художника, выбравшего путь са­моутверждения посредством творчества, помогла ему сформировать навыки уверенного поведения. Имя творца, растиражированное ка­налами СМИ, дало ему возможность найти родственников, получить паспорт, оформить пенсию. Таким образом, решая проблему обнаро­дования имени художника, целесообразно исходить из соображений благополучия клиента. Общественное признание порой содействует психисоциальной реабилитации.

Проект «Иные»

Ярославское отделение общероссийской общественной орга­низации инвалидов вследствие психических расстройств и их родс­твенников «Новые Возможности» и клуб «Изотерра» стремятся улучшить их положение в социуме, защитить их права и интересы, сформировать более позитивный имидж таких людей в общественном сознании. Активное взаимодействие организаторов проекта со СМИ создает условия для лучшего понимания проблематики «иных». Так, в последние годы изменился тон высказываний о них в прессе, на те­левидении, постепенно пересматриваются сложившиеся стереотипы восприятия, стирается «психиатрический контекст» в восприятии «иного». Арт-проект «Иные» и клуб «Изотерра» обрели статус надеж­ного посредника между клиентами и обществом.

Итак, проект «Иные» из общественной инициативы поддержки психического здоровья превратился во внебольничную практику современной психиатрической помощи, органично дополняющую традиционную медицинскую модель психиатрии новыми социально ориентированными методами. Опора на ресурсы творчества позволяет поддерживать самореализацию и качество жизни наших клиентов на более высоких уровнях.

В качестве примера художника-аутсайдера, чье искусство стало объектом повышенного интереса общества благодаря соци-отерапевтическому проекту «Иные», можно привести Александра Лобанова.

Александр Лобанов и его творчество

Александра Павловича Лобанова (1924-2003) можно без преувеличения назвать одним из наиболее значительных и масштаб­ных русских художников-аутсайдеров. Он родился в г. Молога Ярос­лавской области. Уже в детстве он пережил много жизненных драм: глухонемоту, психическую болезнь, потерю дома (его родной город был затоплен Рыбинским водохранилищем) и изоляцию. Так и не найдя общего языка с семьей и миром, он с 1947 г. безвыписно нахо­дился в загородной психиатрической больнице «Афонино». Вначале

В.В. Гаврилов

Александр с трудом подчинялся ее укладу: в его рисунках сцен охоты или «несчастных случаев» ружья обязательно стреляли, а наивные сюжеты ассоциировались с собственной трагедией.

Рис. 1. Сцена на охоте

Постепенно у начавшего активно рисовать «повзрослевшего» Александра Лобанова «протестный период» уступает место теме становления «Я-идеала». Подобно мальчишке, который с восторгом играет пистолетиками, воображая себя героем, выдумщик Лобанов проводит жизнь в «ином» мире, в котором не осталось места страхам, сомнению. Его ружья перестают стрелять, мироощущение преследуе­мого сменяется образом защитника, приобретающим автопортретные черты. Оружие предстает сверхценным атрибутом «отпугивания», символизирующим достоинство изгнанника. Завершается поиск ху­дожником своей «миссии»: он модифицирует «трехлинейку» С. Мо-сина, а «сдвоенный затвор» винтовки становится для него предметом трепетной любви, украшением, надежным и безотказным символом чудо-техники, компенсирующим его ограниченные возможности.

С течением времени Александр Лобанов, помимо рисования, с упо­ением начал фотографироваться. В постановочных фото он выступал оформителем, режиссером и актером «парадных» автопортретов. Он про­сил фотографировать себя в окружении изготовленных из картона разри­сованных рамок — декораций и муляжного оружия. При этом развиваю-

Проект «Иные»

щаяся личность А. Лобанова становится самодостаточной. Нет сомнений, что он «зауважал себя», нашел свою роль в жизни, пусть и ограниченную стенами больницы. Рисунки и фото убедительно демонстрирует не столь­ко «болезненность», сколько детскость его души.

Рис. 2. Один из постановочных фотопортретов Л. Лобанова

С первой выставки «Иные», прошедшей в 1997 г., творчество А. Лобанова зачаровывает зрителей. Он познал общественное вни­мание. В 1999 г. в художественном музее он присутствовал на своей первой персональной выставке «Аутсайдер», приуроченной к его 75-летию, и впервые получил паспорт. Далее началась «европейская» биография художника. Его работы ныне представлены в художествен­ных музеях Ярославля, Москвы и Иванова, в Музеях современного и аутсайдерского искусства Франции, Германии, Португалии.

При этом организаторы арт-проекта «Иные» не оставляли надежды представить творчество художника именно в Лозанне, среди леген-

В.В. Гаврилов

дарной коллекции Ж. Дебюффе. Оказалось, что о подобной «встрече» мечтала и швейцарская сторона. Директор Музея мадам Люсьенн Пейри заранее приехала в Ярославль, чтобы договориться о совместном проекте. Катализировала проект французская художница, представи­тельница арт-проекта «Иные» Доминик де Миско, которая к выставке подготовила богато иллюстрированную монографию «Александр Пав­лович Лобанов — русский автор ар брют» (www.aleksander-lobanov.com). В книге девять отечественных и десять европейских авторов попытались рассмотреть удивительный феномен глухонемого художника.

Ретроспективная выставка «Александр Лобанов», проходившая в Музее ар брют в Лозанне с 16.02.07 по 20.05.07 оказалась очень ус­пешной, хотя немного нарушила традиции этого учреждения. Учитывая неподдельный и высокий интерес к автору и желание в максимально полном объеме продемонстрировать его необычное творчество, было отобрано 120 (!) произведений (рисунки, фотографии, фотомонтажи и коллажи), а посему выставка проходила не в традиционных выста­вочных залах, а в холле специально освобожденного по такому поводу первого этажа. Во время работы экспозиции постоянно прокручивали два короткометражных французских фильма об авторе, сделанных на основе видео-архивов коллекции «Иные». На вернисаже выступил и г-н Мишель Тевоз, автор книги «Ар-брют» (1995), который в приватной бе­седе высоко отозвался о необычном творчестве художника, восхищаясь декоративным богатством рисунков, украшенных символами советской эпохи. Интерес зрителей и прессы к выставке был настолько велик, что были организованы экскурсии, в том числе и на русском языке, и решено было продлить ее на неделю. Репортажи о выставке демонстрировались по каналу «Euronew», а журнал «Raw vision», безусловный лидер по про­блематике ар брют и искусству аутсайдеров, посвятил ей передовицу.

Литература

Бабаян Э.Л., Морозов Г.В., Морковкин В.М., Смулевич А.Б. Изобразительный язык больных шизофренией. В 3 т. Базель: Sandoz LTD, 1982-1984.

Богемская К.Г. Понять примитив. Самодеятельное, наивное и аутсайдерское искусство в XX веке. СПб.: Алетейя, 2001.

Проект «Иные»

Карпов П.И. Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники. М.-Ленинград: Главнаука, 1926.

Кемпинский А. Психология шизофрении. СПб.: Ювента, 1998.

Копытин А.И. Системная арт-терапия. СПб.: Питер, 2001.

Копытин А.И. Теория и практика арт-терапии. СПб.: Питер, 2002.

Менделевич В.Д. Психопатологическая картина заболевания как результат креативности пациента// Международный конгресс по креативности и психологии искусства. Пермь: ПГИИК, 2005. С. 163-165.

Сосланд А. Безумная любовь к безумию // Популярная психология. М., 2005. № 7. С. 78-84.

Тевоз М. Ар брют. Женева: Skira Bookking, 1995.

Хайкин Р.Б. Художественное творчество глазами врача. СПб.: Наука, 1992.

Ясперс К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.

British Association of Art Therapists. Code of ethics and principles of professional practice for art therapists. London: BAAT, 1994.

Cardinal R. Outsider Art. L.: Studio Vista, 1972.

Jackowski A. Inni Og Nikifora do Ytowackiej. Warszawa: Oprac, 1965.

Maizels J. State of art // Raw vision. UK.: 2001. № 37. P. 24-29.

Navratil L. Individual art psychotherapy // Art against stigma / Ed. Н-O. Thom-ashoff, N. Sartorius. Stuttgart-New York: Schattauer, 2004. P. 32-37.

Prinzhom H. Artistry of the Mentally 111. N.Y., 1972.

Reja M. L'Art Chez Les Fous. Nice: Z'editions, 1994.

www. rawvision.com

Сведения об авторах

Андреева Татьяна Анатольевна — психолог, в 2002-2004 гг. прошла двухго­дичную программу переподготовки со специализацией по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдиилом­ного педагогического образования. Применяет методы арт-терапии, работая психологом в социальных учреждениях Санкт-Петербурга.

Богачев Олег Владимирович — педагог, работал директором реабилитаци­онного центра «Возвращение»; прошел базовый курс подготовки по арт-терапии и руководил арт-терапевтическими группами в разных учреждениях Санкт-Петербурга, занимающихся лечением и реа­билитацией наркозависимых. В настоящее время — руководитель реабилитационного отделения Центра СПИДа в Санкт-Петербурге, обучается на двухгодичной программе постдипломной переподготовки по арт-терапии при Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования.

Борщевская Инга Ви т альевна — психиатр, сертифицированный психотера­певт, клинический ординатор кафедры психотерапии Санкт-Петер­бургской государственной медицинской академии им. И.И. Мечникова; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии на базе НОУ ИПП «Иматон»; проводит диссертационное исследование на базе отделения неврозов и психотерапии НИПНИ им. В.М. Бехтерева с применением групповой арт-терапии.

Гаврилов Владимир Вячеславович — психиатр, ассистент кафедры психиат­рии Ярославской государственной медицинской академии, руководи­тель арт-проекта «Иные», вице-президент Международного общества психопатологии экспрессии и арт-терапии.

Копы т ин Александр Иванович — психиатр, психотерапевт, кандидат медицин­ских наук, доцент кафедры психологии Санкт-Петербургской Академии постдииломного педагогического образования и кафедры психотерапии Санкт-Петербургской Медицинской академии им. И.И. Мечникова, председатель Арт-терапевтической ассоциации (Санкт-Петербург).

Лебедев Алексей Ана т ольевич — врач-психиатр, психотерапевт, в 2004-2006 гг. прошел профессиональную переподготовку со специализацией по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования. Работает психотерапев­том в Госпитале ветеранов войн в г. Волгограде, проводя арт-терапию.

Моцкувене Аудроне — художественный педагог, в 2004-2006 гг. прошла двухгодичную программу переподготовки по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педа­гогического образования. Участвует в различных арт-терапевтических проектах, проводимых в образовательных и социальных учреждениях в г. Клайпеде, Литва.

Назарова Наталья Рафаэловна — по первому образованию педагог, в даль­нейшем получила психологическое образование, прошла курс базовой подготовки по арт-терапии; с 2004 г. проводит регулярные арт-тера-певтические занятия на базе лечебно-реабилитационных учреждений Санкт-Петербурга.

Постальчук Ольга Игоревна — художница, в 2002-2004 гг. прошла двухгодичную подготовку по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии иостдипломного педагогического образования; работает в центре реабилитации для детей с нарушениями развития в г. Обнинске.

Радькова Светлана Владимировна — преподаватель кафедры педагогической психологии минского городского государственного Института повы­шения квалификации и переподготовки кадров образования; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии; имеет опыт применения методов арт-терапии в образовательных учреждениях.

Свенцицкая Влада Ана т ольевна — кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии Санкт-Петербургского государствен­ного университета, закончила двухгодичную программу постдипломной переподготовки по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государс­твенной академии пост дипломного педагогического Образования, с 2002 г. совмещает преподавательскую деятельность с ведением арт-терапевти-ческих групп в психиатрической больнице специального типа.

Свистовская Елена Евгеньевна — детский психиатр, сертифицированный психотерапевт, в 2002-2004 гг. прошла обучение по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования; работает детским психиатром и психо­терапевтом в детской поликлинике; имеет опыт применения методов арт-терапии в образовательных и медицинских учреждениях.

Сучкова На т алья Оле г овна — окончила Санкт-Петербургский государствен­ный университете культуры и искусств по специальности «Народное художественное творчество», специализация «Специальная худо­жественная педагогика, арт-терапия». Работает в доме ребенка № 13 Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга.

Толчинская Елена Аароновна — закончила Санкт-Петербургскую государствен­ную консерваторию (музыковед), в последующем получила психологичес­кое образование. Работает психологом в детской поликлинике и музыкаль­ным педагогом в Республиканском училище искусств г. Сыктывкара.

Шереме т ова Све т лана Владимировна — психиатр, сертифицированный психотерапевт; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии на базе НОУ ИПП «Иматон»; проводит диссертационное исследование на базе отделения неврозов и психотерапии ПИПНИ им. В.М. Бехтерева с применением групповой арт-терапии.

Научное издание

ПРАКТИЧЕСКАЯ АРТ-ТЕРАПИЯ Лечение, реабилитация, тренинг

Под редакцией А.И. Копытина

Редактор — И.В. Клочкова

Обложка — П.П. Ефремов

Компьютерная верстка — А. Пожарский

Корректор — Е.Е. Мокеева

ИД № 05006 от 07.06.01

Сдано в набор 03.07.07. Подписано в печать 24.10.07.

Формат 60x90/16. Бумага офсетная № 1.

Гарнитура PeterburgC. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 18,0. Уч.-изд. л. 12,8.

Тираж 2000. Заказ № 2076

Издательство «Когито-Центр»

129366, Москва, ул. Ярославская, 13

Тел./факс: (495) 682-6102

E-mail: [email protected] http://www.cogito.msk.ru

Отпечатано с готовых диапозитивов в ППП Типография «Наука» 121099, Москва, Шубинский пер., 6