Мы выступаем за плюрализм подходов в преподавании экономической теории 18 страница

Неслучайным парадоксом этого общества стало то, что в его рамках наименьшее развитие получили те сферы, которые составляют предпосылки социализма и по идее должны решаться в рамках буржуазной системы, – прежде всего – развитие демократии, гражданского общества, прав и свобод индивида, обеспечение населения предметами потребления и услугами, высокий уровень дисциплины труда и т.п. И наоборот, наибольшее развитие получили именно те сферы, которые, собственно, и характеризуют его как зарождающееся царство свободы (социализм) – общедоступные по охвату и гуманистические по содержанию культура, образование, наука и т.п. «Реальный социализм» впервые в истории человечества в массовом масштабе генерировал ростки ассоциированного социального творчества и идеальный образ (теоретико-художественный идеал) будущего, коммунизма(теория социализма и советская культура были восприняты практически, в реальном образе жизни большинством населения именно как такие идеальные прообразы будущего)[372]. При этом в силу неразвитости буржуазных предпосылок собственно социалистические задачи решались частично, в весьма специфических, мутантных формах (один из наиболее ярких примеров последних – бериевские «шарашки», где полуголодные заключенные в большинстве своем искренне-энтузиастически создавали основы постиндустриального сектора СССР).

В результате мутантный социализм, возникнув на обломках еще недо-развитого (хотя в чем и уже пере-развитого) капитализма, не смог решить буржуазных задач, в чем-то успешно решая некоторые сверх-задачи движения к царству свободы. И это противоречие стало одним из глубинных оснований краха мутантного социализма. Сложилось же оно неслучайно: «реальный социалзм» возник как продукт «ловушки ХХ века века», сделавшей поворот к социализму объективно необходимым (вследствие обострения противоречий империализма, приведших к первой в истории человечества мировой войне) и одновременно невозможным в силу слабой развитости препосылок нового общества в нашей стране.

Подчеркнем: сказанное – не осуждение прошлого (хотя мы осуждаем самым решительным образом тиранов-сталиных, порожденных той эпохой, и вдвойне – их прихлебателей). Это констатация исторического факта: первая попытка «прорыва» к коммунизму породила такое общество. Те несколько шансов из ста, которые были даны нам для того, чтобы не скатиться в русло сталинщины в 20-е, для того, чтобы не свалиться в кризис ельцинщины в 90-е, мы – граждане СССР и других стран мировой социалистической системы – реализовать не смогли. Закрывать глаза на то, что такая мутация произошла, не извлечь уроков из трагедии прошлого так же преступно, как предать забвению героическую борьбу наших отцов, дедов и прадедов за социализм.

В этом чудовищно интенсивном противоречии ростков и мутаций социализма – тайна нашего прошлого. Задача настоящего – трезвый научный анализ этих противоречий. Мы должны не закрывать глаза на ошибки и преступления прошлого, а понять их суть и причины, отделить великие героические достижения созидателей социализма (от «простых» строителей Магнитки до таких титанов, как Ленин или Маяковский) от трагических ошибок и преступлений, очистить зерна освобождения от плевел авторитаризма. Мы подчеркиваем реальную диалектичность, противоречивость, изменчивость и многообразие проявлений первых шагов к новому обществу, предпринятых в наших странах, мощных противоречий и деформаций на этом пути. Важнейшим для нас является анализ как тех реальных новых общественных отношений (пострыночных, посткапиталистических), которые показали возможность возникновения социально-экономических отношений, нацеленных на развитие человеческих качеств, а не максимизацию прибыли, так и их изначальных деформаций, приведших к трагедиям и преступлениям советского периода[373].

Этот анализ реальных преступлений, трагедий и прорывов в будущее «реального социализма» позволяет нам сделать вывод: к началу новой эпохи – перехода к глобальному обществу знаний – общественно-экономический строй «реального социализма» оказался неподготовлен. И здесь мы согласны с либеральными критиками социализма.

Но мы принципиально не согласны с тем, что из тупика советской модели был лишь один выход – к капитализму. Существовали и иные альтернативы, которые, однако, требовали «революции снизу» – качественной смены основ старой системы (государственно-бюрократического отчуждения). Произошло же лишь реформирование форм этого отчуждения, и сделано оно было «сверху». Более того, мы еще накануне этих «реформ» показали, как и почему «шоковая терапия» будет откатом назад, вызовет к жизни «негативную конвергенцию»: соединение худших черт старой системы (бюрократизма, волюнтаризма, диспропорциональной структуры экономики) и капитализма (социальное неравенство, криминализация общественной жизни, деградация «человеческих качеств» и т.п.), что будет сопряжено с социально-экономическим спадом, институциональным хаосом и нарастанием теневой экономики, возрождением добуржуазных форм личной зависимости и насилия, при феодально-монополистической концентрации капитала и, как закономерное следствие, – угрозе восстановления авторитаризма.

Критическое отношение к сложившемуся на пост-советском пространстве типу «реформ» как исторически регрессивному, ведущему к снижению экономической и социальной эффективности по сравнению с кризисной и малоэффективной советской системой – это еще один важный пункт, характеризующий позицию авторов, предлагавших и предлагающих альтернативные программы опережающего развития для нашей страны.

Однако довольно о прошлом. Рассмотрим несколько подробнее авторскую трактовку социализма с акцентом на методологии выведения и обоснования основных ее положений.

 

 

Социализм: некоторые общие характеристики

 

социализм как эпоха нелинейной трансформации «царства необходимости» в «царство свободы»: постановка проблемы и социо-экономические акценты

Для постсоветского читателя хорошо знаком старый тезис о том, что социализм является разрешением противоречий капиталистического способа производства и выступает как первая фаза коммунизма.

Между тем, еще в 50-60-е годы прошлого века и советский, и зарубежный критический марксизм в полной мере восприняли классическую идею К.Маркса и Ф.Энгельса о будущем обществе как эпохе, снимающей (NB! Именно снимающей, а не уничтожающей) противоречия и достижения всей предыдущей экономической общественной формации (в других вариантах – предыстории, царства [экономической] необходимости), а не только капитализма как ее последней фазы[374]. Этот тезис был соединен с новым (по сравнению с ортодоксальным, сталинским вариантом) пониманием предпосылок нового общества. К ним были отнесены господство творческой деятельности и научно-техническая и человеческая революции. На Западе лет пять-десять спустя начали появляться работы по проблемам постиндустриального общества. Ставшая классикой книга Д.Белла[375] трактовала эту будущую систему отчасти в духе «легального марксизма».

На перекрестье социально-экономических работ по проблемам нового качества системы, лежащей «по ту сторону собственно материального производства» (К.Маркс), с одной стороны, и гуманитарных изысканий «поколения 68 года» – с другой, выросло современное понимание социализма как эпохи перехода от экономической общественной формации («царства необходимости») к качественно новому обществу (автор ниже будет вслед за Марксом пользоваться термином «царство свободы»).

Постсоветский критический марксизм дополнил и развил этот подход, сформулировав ряд положений, которые и предлагаются ниже[376].

Этот подход к социализму снимает, критически развивает традиционные трактовки социализма либо как всего лишь системы ценностей (социал-демократическая версия), либо как первой фазы нового (коммунистического) способа производства, приходящего на смену капитализму (ортодоксальная марксистская версия).

Мы показываем, что социализм есть:

· снятие, позитивная теоретическая и практическая критика, преодоление не «только» капитализма, но и всех форм социального отчуждения – от ограниченности натурального хозяйства до современного «рыночного фундаментализма»; от патриархальной или рабски-феодальной личной зависимости до современной тотальной гегемонии корпоративного капитала; от примитивных форм государственного насилия до современных механизмов политико-идеологического принуждения…;

· период нелинейного, включающего победы и поражения, реформы и контр-реформы, революции и контр-революции движения к новому качеству общественной жизни и новому типу Личности; это нелинейное движение уже включало и может включать в будущем как опережающие мутации (попытки создавать новое общество при недостаточных материально-технических и социо-культурных предпосылках), так и образование застойно-реакционных социумов, для которых будет характерно реверсивное движение исторического времени;

· всемирный процесс, протекающий в многообразных формах: от рождения первых более или менее продвинутых по пути к царству свободы социумов (государств, групп государств) до многообразных социально-творческих, социально-освободительных движений и структур; только всемирные сети, интегрирующие на основе принципов, характерных для свободных работающих ассоциаций (например, новых социальных движений), самые различные образования – от малых неправительственных организаций отдельных стран и наиболее креативных личностей до крупных левый партий и международных социальных движений в единстве с начинающими выращивать первые ростки социализма государствами, – могут привести к победе социализма; социализма как всемирной открытой добровольно сформированной сети, социальное пространство которого будет лишь частично совпадать с границами прогрессивных государств, разворачиваясь как сетевая структура, объединяющая людей, социальные организации и движения, культурные феномены и практики – всю совокупность феноменов, снимающих социальное отчуждение;

· мир преимущественно переходных отношений, включающий в едва ли не каждом своем проявлении – от человеческих качеств социалистов и коммунистов до политики первых социалистических государств – черты и нового общества, и мира отчуждения; поэтому всякий раз, говоря о социализме, мы должны говорить о мере его генезиса в том или другом фрагменте мировой социалистической сети (или этой сети в целом);

· процесс, предполагающий борьбу за экономическую, социальную, политическую власть, а потому – качественные изменения (революции), причем не только социально-экономические, но и политические; в зависимости от меры материально-технической, социально-экономической, идейно-культурной достаточности и необходимости этих изменений данные политические подвижки будут успешны или трагичны; приводить к образованию новых анклавов социализма или оборачиваться мутациями нового строя, а то и контрреволюционными, реверсивными социальными процессами; последнее особенно опасно: не-свершенные в условиях необходимых и достаточных предпосылок социальные реформы и/или социалистические революции приводили и будут приводить к образованию крайне реакционных общественных образований.

Такое понимание социализма, как легко заметит внимательный читатель, не постулируется нами, а выводится из понимания природы и структуры тех глобальных социально-экономических трансформаций, которые переживает ныне человечество и которые авторы охарактеризовали в 4 части этой книги.

Такой взгляд на социализм позволяет нам также показать, что важнейшими материально-техническими и социально-экономическими предпосылками рождения нового общества становятся следующие процессы [377].

Во-первых, типичный для XIX – начала XX веков тезис об обобществлении производства как предпосылке социализма требует своей коррекции. Процесс обобществления как таковой действительно объективен (хотя и нелинеен!), но только для индустриального материального производства. Развитие постиндустриальных технологий и соответствующих им содержания и форм организации деятельности, ее структуры требуют снятия прежнего тезиса об обобществлении как материальной предпосылке социализма. Переход «по ту сторону материального производства» вызывает к жизни феномен «всеобщего труда» (категория, введенная еще К.Марксом, который в некоторых своих ремарках предвидел этот процесс). Этот труд, или, точнее, творческая деятельность (1) носит с самого начала всеобщий характер, ибо предполагает и полагает непосредственную кооперацию с широчайшим и принципиально неограниченным кругом со-творцов. Эта деятельность (2) создает даже не общественное, а всеобщее благо. Таким благом является результат любого творчества – научное открытие, произведение искусства, социальная инновация и т.п. Ценность этого блага определяется тем, в какой мере оно окажется востребовано в процессе дальнешего со-творчества. Это благо по определению является неограниченным: его может «потреблять» сколь угодно широкий круг лиц, его от этого «не убудет». Более того, чем шире круг «потребителей» (кооперирующихся с творцом лиц), тем большее прирастает это благо.

Так формируется система, в которой пирог тем больше, чем больше едоков. Рынок с его ограничением возможностей кооперации рамками частной собственности и предпосылкой ограниченности благ и безграничности потребностей становится неадекватен для развития такого типа деятельности. Косвенным подтверждением этого становится довольно устойчивая связь, характерная даже для современной, в основе своей все еще рыночной, экономики: чем больше в некоторой сфере роль неотчужденной творческой деятельности, тем более для нее характерны пострыночные общественные формы организации (в качестве иллюстрации представьте себе линию: фундаментальная наука, прикладная наука, массовое производство).

Современная экономика реагирует на развитие этого процесса двояко. С одной стороны, развиваются сети, в которых знание, образование, культура создаются и используются как общественные блага. С другой - активно формируются рынок интеллектуальной собственности и система прав частной собственности на нее. Соответственно, все острее встает вопрос о том, каким будет ответ на вызовы все активнее развивающейся креатосферы (сферы со-творчества).

Так вопрос о плане и рынке приобретает качественно новое звучание, акценты переносятся в сферу борьбы за свободное распространение и общедоступность знаний, инноваций и т.п. благ. Обеспечение этой общедоступности становится вызовом системе отношений координации будущего общества.

Во-вторых, к кругу предпосылок нового общества относится непосредственно связанная с развитием креатосферы «человеческая революция». Подавляющему большинству теоретиков этой системы, включая К.Маркса, Ф.Энгельса, Р.Люксембург и других, социализм виделся как последовательно реализуемый гуманизм. «Реальный социализм» продемонстрировал глубочайшие противоречия в этой сфере: массовое интеллектуальное и физическое подавление индивида и революционные позитивные подвижки в развитии образования, медицины, культуры и т.п. общеизвестны. Но наша задача в данном случае – анализ не этих противоречий, не разрыва теории и практики, а предпосылок нового общества. И в этой связи теоретики социализма последних десятилетий фиксируют следующую закономерность: для эффективного развития потенциала постиндустриальной экономики необходимо максимально полное использование креативного потенциала каждого члена общества.

Критики социализма утверждают, напротив, что для неоэкономики необходим узкий круг интеллектуалов, остальные 80% граждан планеты Земля останутся «по ту сторону» этой системы. К вопросу о том, как разрешается эта дилемма, мы еще вернемся ниже. Сейчас же зафиксируем, что в рамках социалистической теории названный выше тезис дополняется утверждением, что творческая деятельность несовместима с отчуждением человеческих качеств, а значит и с наемным трудом. Соответственно, на этой базе развертывается модель социального (по форме, формального) и технологического (содержательного, реального) освобождения труда. Этот свободный по содержанию и по форме труд (неограниченное общественными рамками свободное со-творчество индивидов) предполагает, соответственно, всеобщую собственность на культурные блага. Последняя выступает как позитивное упразднение частной собственности – индивидуальная собственность каждого человека на всё (все блага, какие он только сможет присвоить в процессе их распредмечивания)[378]. Присвоение индивида, тем самым, оказывается ограничено лишь его собственными способностями и трудолюбием, но не социально-экономическими рамками (эту модель на практике может проверить каждый, направившись поработать в хорошую общедоступную библиотеку).

Так вопрос о собственности переносится прежде всего в новую плоскость – плоскость борьбы за общедоступность образования, творческой деятельности и т.п. Система отношений собственности будущего общества должна обеспечить общедоступность творческой деятельности и развития человеческих качеств каждому члену общества.

В-третьих, постиндустриальный глобальный мир создает такую ситуацию, когда обострение глобальных проблем превращает обеспечение социальной справедливости из препятствия в условие достижения экономической эффективности. Решение основных глобальных проблем (бедности; миграции; массового насилия, войн и терроризма; загрязнения среды и т.п. [379]) преполагает формирование таких условий, в которых (а) уровень доходов любого индивида будет достаточен для «старта», адекватного вызовам постиндустриальной экономики, что не только снимает проблему бедности и миграции, но и обеспечивает массовую подготовку высоквалифицированных креативных работников для постиндустриальной экономической системы, обеспечивая ее эффективность; (б) экологические стандарты будут едины для всех стран, что снизит нагрузку на биосферу и предотвратит угрозу экономической стагнации вследствие обострения экологических проблем; (в) система будет находиться под контролем международного гражданского общества, а не ТНК, имперски настроенных государств и нелегальных вооруженных формирований, что резко снизит военные расходы[380]… – этот перечень легко продолжить. Наконец (г), равномерно высокие расходы на развитие человеческих качеств в любой точке глобальной экономики оставят только один путь развития – повышение эффективности за счет технологического прогресса, а не бегства в страны с дешевой рабочей силой, малопроизводительными и грязными технологиями. Следовательно, социальная справедливость становится условием эффективного развития экономики в условиях обострения глоабальных проблем и «человеческой» революции.

Иными словами, мы можем сформулировать своего рода вызов, который современное глобальное развитие бросает будущему обществу: оно должно иметь такую систему отношений, которая позволит решить задачи (а) – (г) в глобальном масштабе.

Мы сейчас не обсуждаем вопрос практической (социально-политической) возможности перехода на эту траекторию развития. Мы пока говорим лишь о том, что с точки зрения достигнутых материальных предпосылок такой путь развития возможен и он даст эффективное разрешение существующих противоречий.

В-четвертых, прогресс производительности труда и технологий привел к такому уровню развития, когда обеспечение названных условий реализации человеческих качеств становится возможным: для него достаточно достигнутого уровня накопления материальных благ. Этот текст – не место для детальных расчетов, но элементарная прикидка показывает, что даже сегодняшнего (2007 г.) уровня мирового ВВП (около 10 000 долларов на человека) достаточно для обеспечения уровня развития человеческих качеств всех граждан Земли почти в 2 раза более высокого, чем в нынешней России ($3 410 на душу)[381]. Если же учесть, что в нынешней России не менее половины доходов уходит на обеспечение паразитического потребления «элиты», содержание бюрократического и репрессивного аппарата, военные цели, финансовые и подобные им спекуляции, а оставшаяся половина расходуется на социальные цели крайне неэффективно, то можно предположить, что… Что нынешних ресурсов мировой экономики при их справедливом (но не уравнительном) распределении и эффективном использовании достаточно для того, чтобы обеспечить жителям Земли качество жизни в среднем в 3-4 раза более высокое, чем в современной России.

Соответственно, социально-гарантированный минимум для любого гражданина планеты в этих условиях может быть установлен на уровне в 3-4 раза ниже среднего. Располагающие только этим доходом лица будут жить относительно плохо (уровень материального потребления около 10 000 рублей на семью, т.е. как у среднего россиянина, но только имея хорошее общедоступное образование и медицинское обслуживание, а также продолжительность жизни в 75-80 лет, как сейчас на Кубе). Кто-то (мировой «средний класс») будет жить в 3-4 раза лучше, а кто-то – наиболее талантливые и трудолюбивые – в 7-10 (но не 20 или 30!) раз лучше, чем «низы» (т.е. примерно так, как сейчас живут представители массовых творческих профессий – школьные учителя, воспитатели, социальные работники и т.п. – в развитых странах). Подчеркну, что даже при условии использования все тех же, что и ныне, технологий экологическая нагрузка на биосферу при этом не возрастет, ибо речь идет лишь о сокращении неэффективных (с точки зрения развития человеческих качеств) расходов и увеличении эффективных при прежней суммарной производительности.

Если же учесть, что продвижение в направлении социализма (буде оно начнется) займет не менее нескольких десятилетий и будет происходить при темпах роста не ниже, чем, скажем, в современной Кубе (около 5-7% в год), то окажется, что через 15-20 лет после начала перехода к социализму социально-гарантированный минимум развития человеческих качеств для любого жителя на Земле будет равен сегодняшнему уровню среднего класса развитых стран, т.е. вполне достаточен для свободного развития творческой деятельности каждого.

В этих условиях, естественно, встанет вопрос, будет ли востребована такая масса творческих работников. Ответ на него зависит от того, какой будет структура системы, развивающейся «по ту сторону материального производства».

Капиталистическая тенденция обеспечивает приоритетное развитие таких сфер, как финансы, корпоративное управление, ВПК, торговля и сервис, ориентированные на утилитарные потребности и досуг, масс-культура, бизнес-образование и т.п.

Социалистическая тенденция[382] предполагает, что творческий потенциал подавляющего большинства может быть использован в тех сферах творческой деятельности, которые могут «проглотить» неограниченно большое число занятых: рекреация природы и общества (садовники, лесники, социальные работники и т.п.), воспитание и образование, медицина и спорт, наука и искусство… Что подвигнет людей, имеющих социально-гарантированный минимум, уйти от паразитического утилитарного потребления и заняться трудным делом развития и реализации человеческих качеств – это и есть главный вопрос. Мы его переформулируем в соответствии с темой данного подраздела в виде императива: новое общество должно иметь такую систему общественных отношений, которая обеспечит, с одной стороны, социально-гарантируемый минимум, обеспечивающий достаточные условия для творческого старта, а с другой – достаточно сильные мотивы для включения подавляющего большинства членов общества в общедоступную творческую деятельность.

Возможна ли такая система отношений? Известны ли ее теоретически мыслимые параметры и практически данные ростки? Об этом – ниже.

 

социализм как эпоха нелинейной трансформации «царства необходимости» в «царство свободы»: некоторые дополнения и социо-политические аспекты

Итак, социализм есть снятие не только капиталистических, но и всех предшествующих форм отчуждения, освобождения Человека не только от вещной, но и от личной зависимости. Именно этот процесс долгосрочных качественных трансформаций, в который мировое сообщество вступило начиная с ХХ века, мы и рассматриваем как процесс социального освобождения.

Эти трансформации, как мы заметили выше, затрагивают все пласты общественной жизни. Кратко суммируем сформулированные выше положения.

На уровне технологий, как мы уже показали, это переход от доминирования репродуктивного индустриального труда, использующего ограниченные ресурсы для производства утилитарных благ, к преимущественно творческой деятельности, в которой общественные культурные блага используются с целью гармоничного развития человека в диалоге с природой. В этом смысле постсоветский критический марксизм есть теория развития нового общества на базе доминирования творческой деятельности, и здесь мы в своих разработках сближаемся с теоретиками экологического, гуманистического, постиндустриального течений.

На уровне социально-экономических отношений это процесс снятия всех форм социального отчуждения и зависимости человека (от рабства, крепостничества, других форм личной зависимости и политико-идеологического тоталитаризма до рыночного фундаментализма, вещной зависимости и глобальной гегемонии современного корпоративного капитала).

На уровне социо-культурных изменений это переход от господства различных форм духовного производства (идеологий, религий, масс-культуры) к доминированию культурно-творческого диалога. И здесь мы смыкаемся с широким потоком исследователей-культурологов, особенно принадлежащих к школе Сартра.

Такой подход позволяет, во-первых, выйти за узкие рамки трактовки социализма лишь как общества, сменяющего частную собственность общественной и позволяющего передать в распоряжение общества (по сути дела – государства) создаваемую наемными рабочими прибавочную стоимость. Проблема разворачивается в задачу формального и реального освобождения труда, т.е. не только преодоления всех (в том числе – свойственных «реальному социализму») форм отчуждения, но и развития реально свободной деятельности (творчества), способностью к которой, как показано еще в 60-е гг. и ранее в работах философов и психологов-марксистов (Ильенков, Леонтьев, Выгодский, Лурия и мн. др.), обладает каждый и поле для которой бесконечно – от деятельности новаторов в сфере технологий, ученых, художников до наиболее общественно значимых сфер – труда воспитателя в детском саду, садовника, учителя и врача.

Тем самым, во-вторых, переход к новому обществу ставится в зависимость от продвижения к новому типу деятельности (в современной терминологии – постиндустриальной революции), а не только изменения общественных отношений. На индустриальной стадии рождение нового общества становится возможным лишь как первые пробные шаги, почти неизбежно вырождающиеся вследствие недостаточного уровня развития материальных предпосылок и человеческих качеств, подобно тому, как капиталистическая система оставалась фрагментарной и неустойчивой в доиндустриальный период формального подчинения труда капиталу. (В качестве исторической аналогии напомним о кризисе и поражении первых капиталистических «экспериментов» в ренессансной Италии, крестьянской антифеодальной революции в Германии и т.п.). Этот подход развивает идеи самого Маркса и ряда его последователей (акцент на всеобщем труде и свободном гармоничном развитии личности как принципах коммунизма), в то же время критически снимая тезис ряда марксистов об индустриальном производстве как адекватной материально-технической базе нового общества.

В-третьих, этот подход позволяет показать, что развивающиеся процессы всемирного перехода «по ту сторону» эпохи господства материального производства и отчуждения (в современной терминологии – переход к постиндустриальному обществу и глобализация) могут идти и идут не только нелинейно и неравномерно, но и в разных общественно-экономических и идеолого-политических формах. Так, мы согласны с неолибералами в том, что глобализация и переход к «обществу знаний» – процессы объективные и при всех их противоречиях прогрессивные. Но, выделяя в соответствии с буквой и духом марксизма содержание процесса и его особые социальные формы, мы доказываем, что современные неолиберальные (а тем более нарождающиеся протоимперские) формы экспансии глобального постиндустриального левиафана (1) являются не только не самыми эффективными, но и социально, гуманитарно и экологически опасными, (2) в историческом смысле реакционны и тупиковы и потому (3) могут и должны быть сняты другими, социально-ориентированными формами всемирного продвижения к постиндустриальному обществу («царству свободы»).

Наконец, в-четвертых, сказанное позволяет высветить в полной мере роль и значение таких слабо акцентировавшихся ортодоксальным марксизмом предпосылок нового общества, как (1) развитие и освоение широкими общественными слоями подлинной культуры и (2) их включение в ассоциированное социальное творчество.

Первый тезис связан с тем, что прогресс будущего общества как царства свободы объективно может и должен опираться на культурное наследие человечества, постоянно осваиваемое гражданами, ибо последнее есть абсолютно необходимое условие творческой деятельности и прогресса креатосферы как «базиса» царства свободы (отсюда сформулированная выше необходимость освоения подлинной культуры). В то же время базирующаяся на прогрессе технологий и социальном прогрессе «революция знаний» создает возможность такого освоения культуры все более широким кругом членов общества в той мере, в какой преодолеваются стоящие на этом пути барьеры, создаваемые отношениями отчуждения. А это искусственно сохраняемая нищета 2/3 граждан мира и иные социальные ограничение доступа к образованию и культуре, вытеснение подлинной культуры масс-культурой и, шире, воспроизводство стандартов общества потребления и другие формы духовной гегемонии корпоративного капитала.