Вопрос №2. В чем заключается проблема определения текста и чем она обусловлена?

До сих пор нет общепринятого определения текста, хотя все исследования, посвященные ему, начинаются обычно со слов "Текст - это...", а дальше идет перечисление важнейших, с точки зрения автора, его сущностных характеристик. Можно отметить даже некоторое неверие лингвистов в возможность определить текст, обусловленное его сложной природой. Обобщая определения текста, предлагаемые разными учеными, можно отметить две основные их разновидности: во-первых, это лаконичные, лапидарные, порой образные формулировки; во-вторых, наоборот, развернутые определения, обнаруживающие стремление исследователей дать объемную характеристику текста с приведением множества важнейших его признаков.

В первом случае определения фокусируют какое-либо основное, существенное свойство текста. Например: "Текст- это языковое выражение замысла его создателя" (Д.Н. Лихачев); "Текст - это проявление законов реальности" (М.Л. Мышкина); "Текст - основное средство вербальной коммуникации" (О.Л. Каменская); "Текст следует понимать как особым образом организованную индивидуальную динамическую систему" (Н.А. Николина); "...Художественный текст - отражение действительности. Словесное обозначение элементов ситуации соотносит содержание текста с затекстовой реальностью" (В.П. Белянин); "Текст есть функционально завершенное речевое целое" (А.А. Леонтьев); "[О тексте]...Некоторое связующее звено в коммуникации говорящего и слушающего" (Л.В. Сахарный) и мн. др. Как видим, в качестве доминирующего признака текста могут быть названы различные его свойства: содержательные, коммуникативные, гносеологические и др.

Чем отличается художественный текст от других типов текста?

Иногда говорят о его особой эмоциональности, но разве разговорная речь менее эмоциональна? Многие видят своеобразие художественного текста в его эстетичности. Но можем ли мы сказать, что все другие тексты лишены эстетической значимости? Научные тексты могут доставлять нам не меньше эстетического наслаждения. Различие состоит в том, что язык художественных текстов иной, нежели тот, к которому мы обращаемся, строя другие типы текстов. Художник слова пользуется общим языком, но для описания ситуации, посредством которой он выражает свою философию, свое понимание мира. Именно ситуация играет роль языка, выражающего некоторые общие идеи и представления автора о мире Главное - в этой "двухэтажности" художественного текста... При этом художественный текст может и не производить эстетического впечатления. Эстетичность текста зависит от таланта автора. Художественный текст должен обладать спецификой, которая не зависит от нашего восприятия, впечатления; отличительная черта текста должна быть присуща ему объективно (Мурзин, Штерн, 1991, с. 18-19).

Основные категории текста

Содержание как обобщенное понятие применительно к тексту приобретает значение, отличное от «классических» дефиниций «смысл» и «значение». Содержание как термин грамматики текста относится лишь к информации, заключенной в тексте в целом; смысл – к мысли, сообщению, заключенным в предложении или в сверхфразовом единстве; значение – к морфемам, словам, словосочетаниям, синтаксическим конструкциям.

Любой текст дробится на части, которые, объединяясь, сохраняя единство, цельность произведения, обеспечивают последовательность (континуум) излагаемых событий, фактов, действий. Между описываемыми событиями должна быть какая-то преемственность, какая-то связь, не всегда даже выраженная выработанной системой языковых средств – союзами, причастными оборотами и прочим. Для обозначения таких форм связи И.Р. Гальперин вводит термин «когезия». «Когезия – это особые виды связи, обеспечивающие континуум, то есть логическую последовательность, взаимозависимость отдельных сообщений, фактов, действий» (Гальперин 1981: 74). Когезия характерна только для текстов. «Континуум» – тоже категория текста, а не предложения. По существу, континуум как грамматическая категория текста – это синтез когезии и прерывности. Континуум представляет читателю/слушателю возможность творчески воспринимать текст, домысливать некоторые факты, искать причинно-следственные и определительные отношения между разрозненными действиями и связывать их между собой, восстанавливая их непрерывность. «Категория континуума как категория текста, проявляющаяся в разных формах течения времени, пространства, событий, представляет собой особое художественное осмысление категорий времени и пространства объективной действительности. Это дало основание для введения термина «континуум» вместо «последовательность» (Гальперин 1981: 97).

Автосемантия отрезков текста является тем необходимым приемом организации текста, который обеспечивает более углубленное раскрытие содержательно-концептуальной информации.

Вопрос №3.

1) О. Охапкин «Я не знаю надежды кроткой…» - духовный контекст, размышления о жизни и смерти. Материальная реальность – ничто, по сравнению с сакральной тематикой. Окружающий мир противопоставляется духовной сфере жизни.

2) Е. Шварц «По Солнцу путь держи, По Солнцу…» - Дирижером Бог изображен в стихотворении «По солнцу путь держи, по солнцу…» (1, 202) (1992). Состояние творчества — подчинение дирижеру, участие в космическом оркестре, где Луна играет на барабане и звездный хор поет. Тема творчества, Бога, музыкальности.

3) М. Каменкович «Гора божия фавор горы тучная гора усыренная» - мотив Бога, величия природы. Небо превосходит землю.

4) И. С. Тургенев «Отцы и дети» - исторический контекст. 1848 год – Великая французская революция = запрет подданным России на въезд на территорию Франции.

5) Историко-культурный контекст. Как известно, «рогами» в наряде русских деревенских замужних женщин некоторых губерний называли кичку, или кику,— очень высокий головной убор, род повойника, часто парчового или даже низанного жемчугом, с двумя острыми выступами спереди (отсюда и название кички «рога»). Этот пышный головной убор, обычно передававшийся по наследству, составлял разительный контраст к повседневной босоногости деревенских женщин. Даль в толковом словаре приводит фольклорную насмешку над онежскими бабами, что они «на рогах онучи сушили», то есть накидывали на кичку онучи, оставляя ноги босыми. В строке: «Рогатых баб босые ноги», как и во всем стихотворении в целом, подчеркивается крайняя нищета, скрывающаяся за официальной пышностью России.

6) Ф. Тютчев «Там, где горы, убегая…» - хронотопический контекст. Глубоко конфликтным оказывается у Тютчева и такой тип временны́х связей, когда в лирической композиции пересекаются сразу две временны́е точки зрения на объект, как это имеет место в произведениях «Я помню время золотое», «Там, где горы убегая...» (1830), «Я лютеран люблю богослуженье...» (1834), «Кончен пир, умолкли хоры» (1850), «На Неве» (1850). «Там, где горы, убегая...» включается в своеобразный ряд тютчевских стихотворений о реках: два — с образом Дуная («Я помню время золотое...», «Там, где горы, убегая...»), три о Неве («Глядел я, стоя над Невой...», «На Неве», «Опять стою я над Невой...»). Обе реки поэт включал в число семи «великих рек» (Нил, Нева, Эльба, Волга, Евфрат, Ганг, Дунай.); есть стихотворный разговор с Неманом («Ты ль это, Неман величавый..»); или просто поэт любовался речными водами и размышлял («Смотри, как на речном просторе...», «В небе тают облака...»). Вечно бегущие речные воды наводили на мысли о вечности, о сохранении «памяти» обо всем минувшем, что было и прошло на берегах, и тогда река выступала в образе «свидетеля» и становилась возможной беседа с ней; в то же время ее воды, ледоход на ней заставляли думать о судьбе человеческой индивидуальности, о неизбежности растворения в бесконечности вселенной.

7) А. Пушкин «Евгений Онегин» - историко-литературный контекст. Знаменитый и бездарный роман Жана Лувэ (Louvet “de Couvray”) состоит из следующих основных частей:

1787, Год из Жизни Кавалера Фобласа (5 частей)

1788, Шесть Недель из Жизни Кавалера Фобласа (8 частей)

1790, Окончание Любовных Похождений Кавалера Фобласа (6 частей).

Все это перепечатывалось, удлинялось и сокращалось другими. Судя по списку книг, сообщенному Модзалевским (1910 г.), у Пушкина было парижское издание 1813 года (“Жизнь Кавалера Ф.”), где присвоенная автором добавочная фамилия напечатана так: Купврэ (что значит “Режь Правду”).

Ни один из обманутых мужей в романе смышленостью не отличается. “Супруг лукавый” — это тот супруг, который, прочтя “Фобласа”, кое-чему научился и ласкает поклонников жены, либо чтобы легче было за ними наблюдать, либо для прикрытия собственных шашен.

Вопрос №4.

1. Ирония в отношении главного героя – он не менее прекрасен, чем прекрасный вечер.

2. Род деятельности чиновника – экзекутор. В Российской империи чиновник, ведавший хозяйственными делами учреждения, наблюдавший за порядком в канцелярии.

3. Говорящая фамилия – Червяков. Соотносится с образом жизни главного героя.

4. Второй ряд кресел в театре – чем ближе место к сцене, тем оно дороже. Соответственно, читатель понимает, что главный герой отнюдь не беден.

5. Ирония – второй ряд находится не настолько далеко от сцены, чтобы пользоваться биноклем. Очевидно, что главный герой всего лишь отдаёт дань моде, старается быть как все привилегированные персоны, пытается не ударить в грязь лицом.

6. Пьеса «Корневильские колокола» в то время была чрезвычайно популярна, что также даёт читателю представление о том, что главный герой - отнюдь не искушённый почитатель искусства, а, напротив, старается следовать общей тенденции. «В ноябре Лентовский отчаянно стукнул кулаком по столу, похерил свою «великую задачу» и взялся за добрые старые «Корневильские колокола»… «Смотрите здесь, смотрите там…» дало милейшие результаты. И сбор полон, и публика довольна. Позвонив в корневильские колокола, Лентовский еще пуще ублаготворил московские вкусы: он сделал залп из сотни ружей.»

Все виды контекстов влияют на формирование слов и скрытых смыслов в предложении.

В самом названии «Смерть чиновника» заложена главная мысль произведения: противопоставление чина и человека, единство комического и трагического. Рассказ называется не «Смерть Червякова», что наводит на мысль о высмеивании чинопочитания Чеховым. Это показывает всю ничтожность главного героя перед генералом.

Вопрос №5.

Рассказ «Красавица» - одна из 38 новелл цикла «Темные аллеи». Этот цикл является центральным событием творчества Бунина последних лет. Это единственная в своем роде в русской литературе книга, где все - о любви. Здесь есть и грубоватая чувственность, и игривость, но сквозным лучом проходит тема чистой и прекрасной любви. «Дух проникает в плоть и облагораживает его», «Там, где я стою, не может быть грязно», - говорит Любовь устами автора.

Рассказ «Красавица» написан 28 сентября 1940 года. Писателю было 70 лет. Он уже прошел через многое, испытал и увидел еще больше, он опытный и мудрый человек, признанный миром художник. И рассказ из 5 абзацев… Казалось бы, простой сюжет. Вдовый пожилой чиновник взял в жены молоденькую красавицу, которая невзлюбила его семилетнего сына от первого брака и вытеснила его сначала из спальни в гостиную, затем - с дивана на пол, а мальчик смирился…

Само выражение «красавица возненавидела» парадоксально как сочетание восхищения и ненависти, идеала и ненависти. А здесь – «спокойно возненавидела» - тоже сочетание несочетаемого, поскольку ненависть – это чувство из ряда вон выходящее, сильное. Наречие «спокойно» передает, что красавице это не чуждо, это свойственно ей, это привычно для нее.

Мы видим подтверждение того, что красота героя мнимая, отталкивающая, за внешней привлекательностью скрывается душевное уродство. Будучи неродной матерью, она демонстрирует полное равнодушие к мальчику.

Давайте перейдем к теме «Родина и ее дети». Кого являет собой образ красавицы? Несложно понять, что это новая Россия, Россия после 1917 года. Именно она, ведомая большевиками, и возненавидела, и делала вид, что не замечает детей той, старой, покойной, России.

Но почему «красавица», почему не просто «мачеха»? Слишком просто было бы объяснить это тем, что Россия стала «красной». Красивыми, или привлекательными, симпатичными были лозунги большевиков: равенство, свобода, братство всех людей. Не это ли мечта человечества? Но за внешней красотой, за красивыми лозунгами, прячется насилие и кровь. И вспоминаются слова Ивана Карамазова, что не может быть прекрасным храм, построенный на крови хотя бы одного ребенка. И мы опять чувствуем горькую иронию И. Бунина: «Красавица…»

Может быть, не стоит отождествлять красавицу со всей Россией? Может быть, Бунин имеет в виду большевистскую Россию, власть, помните - «она была невелика»?

Кто же тогда чиновник – отец? Отчий край, Отчий дом, русский народ? «От страха притворился, будто сына» и не было никогда. Безвольный, молчащий, смирившийся, терпящий все невзгоды и в том числе и коммунистический зигзаг. Не заступившийся за своих родных детей… «И за что и почему шли за него такие?» - эти два вопроса поворачиваются другой стороной – за что и почему сыплются на русский народ невзгоды и напасти, доколь ему терпеть?

Образ мальчика, я думаю, соединяет в себе всех от природы талантливых отвергнутых сыновей и дочерей. И это в первую очередь сам И. А. Бунин. И все поэты, все писатели, художники, мыслители, которые, и живя, как бы не существовали. Выдворенные из дома, перестали быть для него, хотя и были, были наедине со своей болью, тоской, обидой и надеждой.