Яmtmmmmm^■■■■■>■mmмамав»mmттшш*■■■»■шив.виаааввв^^■■анаммававнашmi^mi^b^bm

оставим в стороне проблему билингвизма: дети способны и к одновременному овладению двумя и даже несколькими языками.)

Первый способ научить компьютер работать на другом языке — это ввести конкретные переводческие программы, и компьютер сможет по формальным моделям переводить с одного языка на другой.

В педагогической практике подобное обучение людей называется грамма-тико-переводным — когда по формальным лингвистическим схемам строится и заучивается система языка, и на основе этих данных путем перевода, иногда очень быстрого и адекватного, осуществляется речевая деятельность.

Однако можно и полностью перепрограммировать всю языковую систему компьютера, введя новые сложные языковые коды, переведя новый внешний язык в язык внутренний машинный, при этом способность компьютера пользоваться прежним языком сохранится.

Здесь мы подошли к тому способу обучения, которому посвящена данная работа — нам таким же образом нужно перепрограммировать психофизиологический аппарат человека, чтобы он, расширив речевую способность, вырабатывал новые нейронные связи — речевые коды с целью сделать речевую деятельность человека на новом языке очень близкой к естественной.

Мы привели данные аналогии для того, чтобы, пусть очень и очень приблизительно, но зато наглядно продемонстрировать основной принцип овладения человеком языком и различные возможности его обучения другому языку, в котором нас интересует именно второй, глубинный, способ полного внутреннего психофизиологического перепрограммирования, ответственного за процессы восприятия и порождения речи. Это перепрограммирование пойдет социальным путем, через специально направленное обучение, но оно будет успешным лишь в том случае, если затронет и разовьет все необходимые психофизиологические и психические функции обучаемого.

В связи с вышеизложенным интересны наблюдения и идеи Н.И. Жин-кина, который, рассматривая начальные этапы детского речеформирования, исходил из того предположения, что «мозг ребенка (аналогично описанному нами выше компьютеру. — И.Р.) представляет собой «систему, способную к научению», но еще не обладающую никакими содержательными связями» [136, с. 323]. «Ребенок не понимает речи и не говорит, но может усвоить то и другое», поскольку его анатомо-физиологический аппарат с внутренними психофизиологическими механизмами готов к этому (имеется биолого-генетическая закладка речевой способности. — И.Р.) [136, с. 323-324].

Мозг взрослого человека, несмотря на то, что он оброс уже целой сетью нейронных содержательных связей, имеющих отношение к одному языку, способен тем не менее вырабатывать и сводить в систему огромное количество новых связей, имеющих отношение к другому языку. И если их выработка пойдет естественным и эффективным путем, то обе эти системы (или даже несколько систем) нейронных связей смогут существовать в мозгу и психике человека не перемешиваясь и не в режиме интерференции, а параллельно и независимо.

Таким образом, развитие и формирование языковой и речевой способностей представляет собой процесс наращивания, разветвления и укрепления сети ней-

^Развитие языковой и речевой способностей при обучении через ИЛПТ __________

ронных связей головного мозга, ответственных за восприятие, понимание и производство речи.

Эти связи образуются в результате многократного и многофакторного воздействия внешних раздражителей (речевых и сопутствующих сигналов) на органы чувств и через них — на систему анализаторов: сложный нервный аппарат, включающий в себя механизмы от первичных рецепторов до корковых зон головного мозга и осуществляющий функцию анализа и синтеза раздражителей {восприятие речи); причем для выработки нервных связей, ответственных за распознавание речи, такое воздействие должно быть повторяющимся. Образование связей совершается также в результате неоднократной отработки воспроизведения речевых сигналов {порождениеречи). Однако не столько частота воздействий, сколько богатство и разнообразие стимулов, которые И.П. Павлов называл «многообъемлющими раздражителями» [305, с. 337], подкрепление их яркими эмоциями, являются решающими при выработке большого количества необходимых для восприятия и порождения речи нейронных связей, иногда называемых условными. Например, можно множество раз услышать название экзотического фрукта, но так и не запомнить его. Однако, слыша поначалу ничего не говорящее название, стоит только раз увидеть этот плод, взять в руки, понюхать и вкусить его, получив при этом положительные эмоции, т.е. одновременно с лингвистическим сигналом впитать в себя подкрепляющие его стимулы, и название фрукта прочно укоренится в вашей памяти.

(Надо сказать, что, принимая языковой код, человеческий мозг через комплекс чувственных ощущений и представлений постоянно ищет смысл в поступающей информации, поэтому образуемые им нейронные связи получили также название содержательных.)

Развитие речевой способности в комплексе «языкового» и «психического»

Развитие речевой и в ее составе языковой способности как психической функции происходит только совместно с участием и развитием всех прочих психических функций и процессов, как интеллектуальных, так и эмоциональных. Так, и восприятие, и порождение речи связано с процессами внимания, памяти, мыслительной деятельностью и зависит от большого количества побудительных, мотивационных и эмоциональных факторов.

Пользуясь приведенным выше примером с экзотическим фруктом, можно заметить, что внимание, необходимое для восприятия и запоминания слова, включилось только тогда, когда возникли потребность и интерес, вызывающие мотивацию. Все это плюс сенсорные и эмоциональные стимулы заставили, в свою очередь, работать память, причем происходило это не только на бессознательном уровне, но и на уровне осмысления и размышления. Более того, все эти процессы, как лингвистические, так и психологические, работали не только симультанно, но и интегративно, взаимно проникая друг в друга и друг друга дополняя.

Глава XVII

Речевой сигнал не поступает в мозг человека изолированно, лишь в виде языковых знаков и кодов, он всегда сопровождается массой экстралингвистических стимулов, и в его восприятии работают сразу все органы чувств и все виды анализаторов. Фонетические, грамматические, синтаксические, лексические явления постоянно аккомпанируются целой гаммой чувственных и двигательных ощущений, в результате чего вырабатываемые нейронные связи, отвечающие за речевую способность, представляют собой не только «систему потенциальных языковых правил», но ее сплав с внутренними чувственно-двигательными кодами.

Отрыв языкового от психического при подаче речевого сигнала (что чаще всего и происходит в обучении иностранным языкам) приводит к ломке механизмов автоматизма при речевосприятии и речепорождении.

Возможность развития и расширения языковой способности в сторону формирования в ней иноязычной кодовой системы, функционирующей параллельно с системой кодов на родном языке и в режиме «автопилота», обеспечивается именно тем, что она создается как бы заново, вместе с новыми психическими стимулами и знаками (чувственными, двигательными, эмоциональными и пр.), и закрепляется в психике человека именно при их помощи. Можно прикоснуться только к одному звену этой сложной системы, и в действие придет весь ее механизм (так, лишь тонкий намек на запах может вызвать в памяти название цветка или упомянутого выше экзотического фрукта, а забытая мелодия — целую гирлянду поэтических строк).

Более того, как доказано рядом психолингвистических экспериментов, каждое слово имеет больший или меньший круг связанных с ним других слов, называемый ассоциативным полем, поэтому при возникновении в памяти одного слова, оно может, при необходимости, потянуть за собой на свет огромную словесную цепочку. Весь комплекс упражнений и психотехник ИЛПТ, целью которого является обучить человека иноязычной речи практически как родной, направлен на выработку в аппарате его головного мозга целой системы таких взаимопроникающих, полифункциональных (языковых и сопутствующих им) речевых кодов и ассоциативных полей.

При так называемом традиционном обучении иностранным языкам также вырабатываются определенные условные связи, но они вырабатываются в результате волевых, логических, целенаправленных действий по заучиванию правил языковой системы и остаются в аппарате головного мозга в виде отражения формальных схем и операций. Такие связи так и закрепляются в форме грамматико-переводных действий и не обеспечивают ни автоматического восприятия иноязычной речи, ни такого же автоматического ее воспроизведения.

Да, способные к иностранным языкам люди или студенты «языковых» вузов в силу работоспособности и большого количества занятий все же осиливают иностранный язык, обучаясь ему как знаковой системе, но, тем не менее, пользоваться этим языком из-за искусственно привитых правил им бывает довольно трудно: чтобы активизировать язык и привести его в действующую форму, они нуждаются в так называемом «погружении», то есть в тех же психологических условиях, в которых вступают в действие психи-

Развитие языковой и речевой способностей при обучении через ИЛПТ

ческие механизмы речи. Остальные же люди при таком обучении чаще всего терпят неудачу.

Это происходит потому, что уже упомянутые психические факторы, делающие языковую систему живой и приводящие ее в действие, либо не учитываются, либо игнорируются, что ведет к неизбежному отрыву языкового от психического и, соответственно, к ломке механизмов автоматизма при восприятии и воспроизведении языковых знаков.

Речь — это понятие «синтетическое», оно соединяет в себе не только собственно языковые элементы, но и обязательно движущие их психические силы. При формировании в речевой способности новообразования — иноязычной кодовой системы — опора только на логические связи приводит к одностороннему функционированию этой системы, ее ущербности и малоподвижности. Такое языковое новообразование способно работать лишь в режиме переключения одних языковых кодов на другие и только с включением логических компонентов мышления, поскольку формировались эти коды без необходимых для их автоматизации психических драйвов.

Чтобы объяснить причину этого явления и посмотреть на него в несколько ином ракурсе, можно проанализировать данный феномен с точки зрения учения И.П. Павлова о «двух сигнальных системах действительности». И.П. Павлов полагал, что основной задачей головного мозга человека является восприятие и переработка сигналов, поступающих из окружающей среды. Отражение в мозге внешней действительности в виде непосредственных ощущений — «первых сигналов», которые являются общими и у человека, и у животных, И.П. Павлов назвал «первой сигнальной системой действительности». Данное положение было прекрасно проиллюстрировано М.М. Кольцовой: «Вы любуетесь формой и красками цветка, чувствуете его аромат, т.е. получаете непосредственные ощущения, первые сигналы действительности.. Вы почувствовали запах розы или лимона, и у вас сейчас же возникло представление о самом цветке и плоде — это следы непосредственных ощущений (вернее, их комплексов). Однако у человека все явления действительности отражаются в мозге не только в форме ощущений, представлений и впечатлений, но и в форме условных знаков — слов» [194, с. 27-28]. «Слово составило вторую нашу (человеческую. — И.Р.) сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов», — объяснял И.П. Павлов [305, с. 568].

Слово получилось в результате и с целью обобщения множества непосредственных раздражителей, как бы суммировав и синтезировав в себе все те ощущения, впечатления и представления, которые маленький человечек приобрел от знакомства с действительностью. Так, ребенок видит домашнюю кошку, гладит ее мягкую шерстку, слышит мяуканье и даже чувствует боль от ее коготков, и название этого животного, которое сообщает ему мама, перестает быть для ребенка просто пустым звуком, а воплощает в себе все полученные от зверька ощущения и впечатления. Затем он видит похожих кошек у соседей, на улице, по телевизору и на картинках в книжке и переносит слово «кошка» на новые объекты — слово приобретает обобщающее значение и становится понятием. Когда ребенок вновь слышит слово «кошка», в его психике оживают следы ранее пережитых ощущений и впе-

Глава XVII

чатлений, поэтому уже само отвлеченное слово, саккумулировавшее в себе весь сенсорно-чувственный, моторный и эмоциональный опыт, полученный ребенком во время его восприятия, становится мощным раздражителем для перцептивной системы — таким образом, слово становится «сигналом сигналов». И наоборот, даже один из непосредственных раздражителей, сопутствовавших слову при его восприятии, может вызвать в памяти само это слово.

При обучении иноязычной речи формальным путем, с использованием только второй сигнальной системы, человек лишается как бы первоосновы речи, тех дополнительных, сопутствующих слову раздражителей, которые на подсознательном уровне делают языковую систему живой и гибкой.

Да, в силу того, что вторая сигнальная система на родном языке бывает у взрослого человека уже хорошо развита, его обучение иноязычной речи по модели онтогенеза, т.е. с включением первой сигнальной системы, может происходить в очень сжатые сроки, т.к. этап обобщения речевых сигналов в данном случае оказывается как бы пропущенным: если человек на родном языке уже знает значение слова «кошка», он поймет это и на иностранном языке. Другое дело, что сопутствующие сигналы помогут взрослому человеку в нужный момент оживить, активизировать необходимое слово, заставить его возникнуть в памяти и произноситься автоматически. Именно поэтому в обучении иноязычной речи взрослых людей за строгими и, казалось бы, логичными схемами языковой системы так важно не забывать о том, что было в начале, а именно ощущения, эмоции, чувства и чувственные образы внешнего мира.

От довольно схематически очерченных здесь принципов развития языковой и речевой способности (еще раз подчеркнем, что одной способности без другой просто не существует) мы перейдем к более детальному рассмотрению вопросов, связанных с постижением человеком речи.