Флирт с Tull в Театре Рок-н-Ролла

 

Earth играли всего несколько недель, когда нам выпало открывать Jethro Tull, уже завоевавших широкую популярность. Мне казалось, что они по-настоящему хороши, но у них определённо были проблемы, так как прямо во время концерта их гитарист, Мик Абрахамс (Mick Abrahams), что-то заявил Йэну Андерсону (Ian Anderson). Фраза была вроде: “Я ухожу”, или: “Это мой последний вечер”. После выступления они спросили, не хочу ли я к ним присоединиться.

Я ответил: “Вот чёрт побери! Я не знаю”.

И я не ответил. Я был в шоке от всего этого.

По пути домой я сказал остальным: “Я должен вам что-то рассказать. Меня попросили войти в состав Jethro Tull. И я не знаю, что ответить”.

Они меня очень поддержали и сказали “Ты должен попытаться”.

Tull связались со мной и я ответил: “Ну, хорошо. Я попробую”.

Но не всё было так просто. Мне сказали: ”Тебе надо пройти прослушивание”.

Я заартачился, но они настояли: “Приезжай в Лондон. Всё будет в порядке”. Я поехал туда, вошёл в зал для прослушивания, где было много гитаристов из известных коллективов. Я запаниковал... и снова вышел. Я был знаком с Джоном, одним их членов их команды, ещё со времён, когда он был с Ten Years After. Он догнал меня и сказал: “Слушай, не волнуйся, просто пойди, сядь в кафешке напротив, а я за тобой зайду, когда подойдёт очередь”.

“Ну, мне как-то не по себе.”

Но он не отставал: “Ты должен попытаться. Они хотят сыграть с тобой”.

Так что он зашёл и забрал меня из кафе. Когда настал мой черёд, все уже разошлись. Мы начали с 12-тактового блюза и я выдал соло. Мы ещё сыграли два или три джема и мне сказали: “Мы тебя берём”.

Не успел я опомниться, как попал на репетиции Jethro Tull перед записью их нового альбома “Stand Up”. Песня “Living In The Past” из него потом попала на первое место в британском чарте. Я предложил пару риффов к “Nothing Is Easy”.

Из-за переезда в Лондон и из-за того, что пришлось покинуть Earth, я чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому взял с собой Гизера в качестве моральной поддержки. Он сидел на репетициях где-то сзади в комнате, поскольку они не были против. Джон приютил нас в своей квартире и возил на репетиции. Начинались они утром ровно в девять часов. Я никогда не слышал о девяти утра в нашей группе, да и никто такого не слышал. В Earth нам бы стало плохо от чего-то подобного. А у Tull было: “Нужно быть там вовремя!”

В первый день мы добрались туда, может, минут на десять позже и я услышал, как Андерсон орёт на Джона: ”Я сказал в девять!”

Я подумал, чёрт возьми, это чересчур серьёзно. Я ещё даже не включился, а напряжение уже ощущалось. Ровно в двенадцать был ланч. Я присел за стол к Йэну. Остальные сидели за другим столом и шептали мне: “Нет!”

Я удивился, что это с ними?

А они: “Ты сидишь не с Йэном. Ты сидишь с нами”.

“Что вы имеете в виду?”

“Он любит сам сидеть. А мы сидим все вместе”.

Я задумался: “Тут творится что-то странное. А я то думал, что тут группа!”
Тем вечером Йэн Андерсон взял меня посмотреть на Free в “Marquee”. Он представил меня всем как своего нового гитариста и я решил, что всё идет превосходно. Я чувствовал себя звездой. Из бирмингемской безызвестности превратиться в персону, к которой с интересом относятся люди в “Marquee” - звучало круто. Мы немного посмотрели на Free и ушли довольно рано. Следующим утром опять репетиция. В девять часов. И не опаздывай!

Но всё было не так гладко. Последней каплей стала встреча с менеджером. Он сказал: “Ты будешь получать 25 фунтов в неделю и тебе очень повезло, что эта работа досталась тебе”.

После такого я решил: я хочу быть частью группы, в которой всё делается сообща, а не быть приглашённым в состав, где всё уже решено и где я “счастливчик только от того, что я здесь”. Я вернулся в репетиционное помещение и подошёл к Йэну: “Можно тебя на два слова?”

Мы вышли, и я сказал: “Я себя чувствую неуютно от всего, что происходит”.

Он мне: “Что не так?”

“Я не доволен положением вещей. Мне не по себе от “счастья” быть в команде и от подобных вещей”.

Йэн был молодцом и я не могу его винить за всё происходящее. Он был достаточно дружелюбен. Он начал: “Послушай, если ты уверен, что хочешь уйти...”

“Так и есть”.

“У нас сейчас напряжёнка, нам нужно участвовать в фильме “Rolling Stones Rock And Roll Circus” и у нас нет гитариста. Отработай с нами хотя бы там”.

Я себя ощущал ужасно от того, что ухожу от них, так что я согласился: “Да, я сделаю это”.

Вот так оно и случилось. Как только я вышел с той репетиции, я предложил Гизеру: “Давай снова соберём группу”.

Он спросил: “Ты уверен насчет выхода из Tull? Повремени и подумай”. Он уговаривал меня, но потом сказал: “Я рад, что ты не сделал этого”.

Я предложил: ”Давай сделаем всё более правильно. Будем делать, как они: репетировать по утрам, на самом деле, начнём с этого”.

Он согласился. Так что мы позвонили остальным из Лондона и составили план, как соберёмся снова вместе.

Мне ещё предстояло участие в “Rolling Stones Rock And Roll Circus”. Всё происходило в отеле “Dorchester”. Я там был во всё той же замшевой куртке. В ней я появился и в фильме. Вся аппаратура Стоунз была установлена в актовом зале. Там же были The Who, Taj Mahal и все люди занятые в фильме, но я не знал ни души и чувствовал себя лишним на банкете. Мариан Фейтфул (Marian Faithfull) должно быть поняла это. Она подошла и сказала: “Всё будет в порядке. Я поболтаю тут с тобой”.

Так она и сделала. Она была классной.

Стоунз начали играть, но не прошло и минуты, как они остановились. Они принялись ругаться и дошло до крупной ссоры. Весь зал притих. Брайан Джонс (Brian Jones) и Кит Ричардс (Keith Richards) кричали друг на друга: “У тебя, блядь, не настроена гитара, ты долбаный...”

Так как Мик Джаггер (Mick Jagger) встречался с Мариан Фейтфул, он подошёл к нам со словами: “Они, бля, даже не в состоянии настроить свои грёбаные гитары”.
Наверняка это был предвестник грядущих неприятностей.

На следующий день съёмки происходили на каком-то огромном складе. Они установили сцену и декорации, которые выглядели как арена амфитеатра. Они заставили всех надеть дурацкие шляпы и цирковые прибамбасы и мне это показалось смехотворным. Даже Эрик Клэптон (Eric Clapton) возмущался: “Я, блин, чувствую себя чертовски глупо в этих дебильных штуках”.

Мне вручили чёртов кларнет и мы все вышли, претворяясь, что идем вокруг арены и играем. Клэптон, The Who, Джон Леннон (John Lennon), все должны были ходить вокруг этой арены. После того, как мы, я даже не знаю с какого дубля, сделали всё так, как надо, народ принялся общаться и обстановка стала более комфортной.

Все с предвкушением ждали джем с участием Клэптона, Леннона, Митча Митчелла (Mitch Mitchell) и Кита Ричардса на басу. Я заметил Йэну Андерсону: “Не могу дождаться, как хочется посмотреть на игру Клэптона”.

Они начали играть какой-то инструментал, чёртова Йоко сидела в ногах у Джона и всё было совсем не круто. И Йэн поинтересовался: “Ну и как? Что теперь думаешь о своём герое?”

Мы делили гримерку с The Who и это был первый раз, когда я с ними встретился. Они оказались достаточно приятными парнями, и когда начали играть, были очень хороши. Я был абсолютно потрясён, когда услышал, как Пит Тауншенд (Pete Townshend) выдаёт соло, поскольку не так часто их слышал, а играл он превосходно.

Но не всё было так забавно. Мы исполняли “Song For Jeffrey”. Йэн взял шляпу и предложил: “Возьми, попробуй надеть”.

Я ответил: “Выглядит прилично”, но чувствовал себя довольно стесненно и держал голову опущенной во время игры, так что моего лица не было видно.

Целая вечность прошла, пока что-то выпустили. Раза три-четыре я сталкивался с Биллом Уайменом (Bill Wyman) и он обещал: “А, точно, я сделаю для тебя копию всей этой тусни”.

Но так и не сделал, поэтому я увидел всё лишь годы спустя, это был тихий ужас. Так не актуально. Но теперь это классика. Половины участник шоу уже нет на этом свете. Джон Леннон, Кит Мун (Keith Moon) и Митч Митчелл... это Театр Рок-н-Ролла, так и есть.