Александр теоретически был противником запретительной политики, но в общем таможенная политика его правительства почти осталась без перемен, если не считать некоторых распоряжений, отменявших нелепые стеснительные меры его отца. Так, было отменено запрещение вывоза товаров, снято запрещение на привоз в Россию некоторых фабрикатов, как-то: фарфора, фаянса и друг, запрещенных указами 1800 - 1801 гг. Но это была только одна сторона таможенной политики. В другом отношении, в ней не могло быть резкой перемены правительственного курса - молодому правительству приходилось учитывать и плохое состояние государственного бюджета и низкий курс ассигнаций, что, в конце-концов, в промежуток времени от 1803 - 1807 гг. заставило повысить пошлины на некоторые фабрикаты, уменьшив таковые на полуобработанное сырье, например, бумажную пряжу. Таможенная политика правительства изменилась после Тильзитского мира в связи с переходом к континентальной системе, сократившей нашу экспортную торговлю и вызвавшей разорение оптового купечества и крупнопоместного дворянства. Принятая под давлением Наполеона система вела государство к полному банкротству. Задержать последнее было возможно как путем перемены курса таможенной политики, так и посредством реформы денежного обращения с целью поднять ценность ассигнационного рубля. Таможенный тариф 1810 г. и был возвращением к запретительной таможенной политике.
Под сенью таможенных «ограничений и запрещений» могла постепенно крепнуть национальная индустрия, и первые годы нового царствования являются «золотым веком» для нее. Так, в 1804 году общее число фабрик равнялось 2.423 с общим количеством рабочих 95.202, а в 1814 - фабрик было 3.731, а рабочих 169.530. Сам характер производства стал несколько изменяться в сравнении с XVIII веком. Появляются новые отрасли промышленности, рассчитанные уже не на удовлетворение нужд государства, как производства суконное, горнозаводское, писчебумажное и др., а на удовлетворение спроса на внутреннем рынке. Из отдельных видов сильно подвинулось вперед бумаготкацкое производство.
Несмотря на внешний расцвет крупного производства, в техническом отношении фабрики стояли не высоко. И современники, и официальные данные сходились в оценке фактического состояния туземной промышленности. Фабрикаты были плохи даже в наиболее развитой суконной промышленности: «сукна мундирные... весьма худы и в носке непрочны». Это говорилось относительно XVIII века — то же можно сказать и по поводу начала XIX века относительно целого ряда производств, за исключением полотно-ткацкого. Но едва ли не была наиболее технически-отсталой железо-чугунная промышленность, в которой применялся принудительный труд приписанных к заводу крестьян и мастеровых в то время, как в некоторых других производствах уже применялся вольнонаемный труд. И уже это одно обстоятельство являлось прогрессивным явлением в нашей дореформенной фабрике. Техническая отсталость национальной индустрии зависела и от системы таможенной политики. Освободив крупное производство от иностранной конкуренции, правительство сделало фабрикантов монополистами рынка и, уничтожив конкуренцию, сделало лишними заботы о техническом усовершенствовании. В общем, к началу XIX века достигли относительного процветания только те отрасли производства, которые удовлетворяли нуждам государства и отчасти могли удовлетворить потребности не только внутреннего, но и внешнего рынка.
И развитие крупной промышленности, и развивавшийся товарообмен имели первостепенное значение для сельскохозяйственного рынка. Прежде всего определенно намечалась дифференциация города и деревни. Города стали центрами обрабатывающей промышленности; население стало принимать деятельное участие в торгово-промышленной жизни города. Деревня по-прежнему оставалась лабораторией производства сельскохозяйственных продуктов.
Город и деревня, как две различных экономических категории, оказываются тесно связанными. Город стал постоянным рынком, куда деревня поставляла свои продукты, сбыт которых там был обеспечен. С другой стороны, деревня давала городу тот контингент рабочих рук, в которых он нуждался. Но воздействие города на деревню было относительно незначительное: деревня почти не покупала туземных фабрикатов, живя в рамках крепостного, чисто натурального хозяйства и самостоятельно удовлетворяя свои потребности.
