Иностранные термины и выражения 95 страница

Разработка концепций М. с. была одним из крупней­ших достижений политич. теории ленинизма. В. И. Ле­нин доказал, что непримиримость классовых интере­сов мировой буржуазии и победившего пролетариата не может служить непреодолимым препятствием для мирных отношений между социалистич. и капитали­стич. странами. Борьба за установление таких отно­шений стала одной из важнейших задач внеш. поли­тики социалистич. гос-ва. Первой победой на этом пу­ти была «мирная передышка», к-рая на два десятиле­тия отодвинула столкновение социализма с главными силами мировой реакции.

Решающая роль, к-рую сыграл Сов. Союз в разгро­ме фашизма, формирование мировой социалистич. си­стемы, развал колон. империй, общий подъём массовых демократич. движений привели к коренным измене­ниям на междунар. арене. Сложилось новое соотноше­ние сил. Силы мира получили реальную возможность существенно сузить поле деятельности сил войны и агрессии. Тем более, что с появлением у СССР ракетно-

МИРНОЕ 373

ядерного оружия ставка империализма на мировую термоядерную войну как средство достижения политич.. целей становится несостоятельной. Всё это создало предпосылки для существ. расширения рамок и содер­жания политики М. с.

Принципиальный вывод 20-го съезда КПСС о возмож­ности предотвращения новой мировой войны был под­держан мировым коммунистич. движением. Ленинский принцип М. с. двух систем, говорилось в Декларации Совещания представителей коммунистич. и рабочих партий социалистич. стран (1957), «...является незыб­лемой основой внешней политики социалистических стран и надежной основой мира и дружбы между наро­дами» (Программные документы борьбы за мир, демо­кратию и социализм, 1964, с. 9). В Заявлении Совеща­ния представителей коммунистич. и рабочих партий (1960) подчёркивалось: «Объединенными усилиями ми­рового социалистического лагеря, международного ра­бочего класса, национально-освободительного движе­ния, всех стран, выступающих против войны, и всех миролюбивых сил мировую войну можно предотвра­тить» (там же, с. 57). Глубокое убеждение в этом было положено в основу практич. деятельности на между­нар. арене Сов. Союза, др. стран социализма, всех ми­ролюбивых сил.

Принципы М. с. стали общепризнанными принципа­ми междунар. лрава. Однако распространение, «внед­рение» этих принципов в практику междунар. жиз­ни — сложный, противоречивый, неравномерный про­цесс. Если, напр., в 70-х гг. удалось добиться заметных успехов на этом пути, то к нач. 80-х гг. силам милита­ризма и реакции удалось затормозить ход разрядки междунар. напряжённости, а значит. и затруднить проведение политики М. с. В этих условиях преодоле­ние возросшей междунар. напряжённости, борьба за последоват. осуществление принципов М. с. становят­ся особенно актуальными.

Теоретич. и политич. проблемы, связанные с интер­претацией и воплощением принципов М. с., представ­ляют собой один из эпицентров совр. идеологич. борь­бы. Можно выделить три группы представлений, про­тивостоящих правильному пониманию М. с.

Правое крыло бурж. идеологов настойчиво проводит мысль, будто политика М. с.— это «уловка», «хитрость», «тактич. маневр» коммунистов, рассчитанный на при­крытие «экспорта революции». Однако практика совр. междунар. отношений, вся сумма внешнеполитич. ак­ций социалистич. гос-в говорят о том, что политика М. с.— не тактич. приём, а один из фундаментальных элементов внешнеполитич. стратегии социализма. Эта стратегия ориентируется на достижение прочного, устойчивого мира и безопасности народов и прин­ципиально отвергает «экспорт революции», т. е. на-сильств., искусств. навязывание революц. преобразо­ваний тому или иному народу. Коммунисты исходят из предпосылок, что в силу внутр. законов развития капиталистич. обществ. структура обречена. Но от­нюдь не «экспорт революции» призван решить судьбу капитализма, её должна решить классовая борьба в капиталистич. странах.

Другая, либеральная, группа буржуазных (а также социал-демократич. и ревизионистских) идеологов склонна к весьма расширит. толкованию возможно­стей М. с. Они рассматривают сосуществование как путь к затуханию политич. и идеологич. борьбы между капитализмом и социализмом, к постепенной конвер­генции этих систем. Однако борьба двух систем уходит корнями в глубинные социальные процессы, в противо­положность фундаментальных принципов организации обществ. жизни, что исключает как идеологич. сосу­ществование, так и постепенное взаимопроникновение этих обществ. структур. Политика М. с. не решает и

МИРНОЕ

не может решить кардинальных социальных проблем современности, не может предотвратить политич. и идеологич. коллизий, порой весьма острых. Но она и не призвана решать эти задачи. Её цель другая: со­хранить мир на Земле, предотвратить глобальный тер­моядерный конфликт, найти взаимоприемлемые осно­вы для сотрудничества социалистич. и капиталистич. гос-в.

Наконец, третья группа ложных интерпретаций по­литики М. с. связана с разного рода левацкими воззре­ниями. Представители этой позиции пытаются дока­зать, будто, проводя политику М. с., социалистич. страны закрывают себе дорогу для активной поддержки революц. процессов, а М. с. противоречит осуществле­нию пролетарского, социалистич. интернационализма, мешает подъёму массовых антиимпериалистич. движе­ний. Однако историч. опыт учит, что М. с. не только не тормозит мировой революц. процесс, но, наоборот, стимулирует его.

Проводя политику М. с., навязывая её империализму, страны социализма создают благоприятные предпосыл­ки для быстрого развития своей экономики, для все­стороннего прогресса социалистич. обществ. отноше­ний. Чем сильнее мировая система социализма, чем полнее воплощаются в жизнь идеалы социализма, тем больше её революционизирующее воздействие на мас­сы трудящихся, тем шире возможности для поддержки (что отнюдь не тождественно искусств. подталкиванию) революц. движений. В условиях М. с. резко ограничи­ваются возможности империализма на междунар. арене для агрессивных действий, для экспорта контрреволю­ции. Политика М. с. воздействует и на внутр. положе­ние капиталистич. стран. Ещё в связи с конференцией в Генуе В. И. Ленин ставил задачу: «...глубже раско­лоть пацифистский ^!лагерь международной буржуазии с лагерем грубо-буржуазным, агрессивно-буржуазным, реакционно-буржуазным» (ПСС, т. 44, с. 408). Решая эту задачу, политика М. с. способствует росту всех де­мократии., антиимпериалистич. сил. Она препятствует попыткам империалистов преодолевать внутр. проти­воречия на путях нагнетания междунар. напряжён­ности. Она способствует развитию классовой борьбы против империализма в национальном и всемирном масштабе.

Политика М. с. имеет компромиссный характер. Она основана на поисках разумного баланса интересов, взаимоприемлемых соглашений. Ленин чётко опреде­лил принципы возможных соглашений социалистич. гос-ва с капиталистич. гос-вами. «Конечно,— писал он,— сторонник пролетарской революции может за­ключить компромиссы или соглашения с капиталиста­ми. Все зависит от того, какое соглашение и π ρ и каких обстоятельствах заключается. В этом и только в этом можно и должно искать разницы между соглашением, законным с точки зрения проле­тарской революции, и соглашением предательским, изменническим (с той же точки зрения)» (там же, т. 40, с. 289—90). Конкретизируя свои представления о «цене» компромисса, Ленин писал: «Нам надо будет поставить себе за правило не делать политических уступок международной буржуазии... если мы не получим взамен более или менее равноценных уступок со стороны международной буржуазии по отношению к Советской России или по отношению к другим отря­дам международного, борющегося с капитализмом, про­летариата» (там же, т. 45, с. 142). Ленинская методоло­гия лежит в основе практич. деятельности СССР, др. социалистич. стран по налаживанию взаимовыгодного сотрудничества с капиталистич. миром.

Действие принципа М. с. как гл. принципа ведения междунар. дел теоретически строго локализовано сфе­рой отношений между двумя мировыми системами — капиталистической и социалистической. Практически же существует тенденция применять и рассматривать принцип М. с. как регулятивный принцип всей системы

междунар. отношений, т. е. отношений между гос-вами независимо от их социально-экономич. строя.

Следует подчеркнуть, что высшим принципом отно­шений между странами социализма выступает прин­цип социалистам, интернационализма. При этом М. с. не «отменяется», оно становится как бы естественным, само собой разумеющимся минимумом отношений, а центр тяжести переносится на взаимопомощь братских социалистических гос-в на основе классовой солидар­ности. С ростом могущества и масштабов мировой си­стемы социализма, с углублением прогрессивных пре­образований в странах «третьего мира», с дальнейшим укреплением связей между социалистич. и развиваю­щимися гос-вами принцип интернационализма будет играть всё большую роль в эволюции междунар. отно­шений. Его последоват. претворение в жизнь ведёт к созданию дополнит, возможностей для упрочения ми­ра и М. с.

• Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1976; Материалы XXV съезда КПСС, М., 1976; Материалы XXVI съез­да КПСС, М., 1981; Добросельский М., Вопросы тео­рии и практики М. с. Философия, идеология, политика, М., 1977; М. с. гос-в с различным социальным строем и совр. идео-логич. борьба, M., 197&; Чубарьян А. О.. М. с.: теория и практика, М., 1976; М. с. и борьба за социальный прогресс, М., 1979. А. Е. Бовин.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ, система взглядов на объективный мир и место в нём человека, на отношение человека к окружающей era действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами осн. жизнен­ные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации. М.— это далеко не все взгляды и представления об окружаю­щем мире, а только их предельное обобщение. Содержа­ние М. группируется вокруг того или иного решения основного вопроса философии, В качестве субъекта М. реально выступают социальная группа и личность. М. является ядром обществ. и индивидуального сознания. Выработка М.— существ. показатель зрелости не толь­ко личности, но и определ. социальной группы, общест­венного класса и его партии. По своей сущности М.— обществ.-политич. феномен, возникший с появлением человеч. общества.

М. есть общее понимание мира, человека, общества, определяющее социально-политич., филос., религ., нравств., эстетич., науч.-теоретич. ориентацию чело­века. Существуют три осн. типа М.— житейское (обы­денное), философское и религиозное. Все эти типы М. выявляют нек-рое единство, охватывая определ. круг вопросов, напр. как дух соотносится с материей, что такое человек и каково его место во всеобщей взаимо­связи явлений мира, как человек познаёт действитель­ность, что такое добро и зло, по каким законам разви­вается человеч. общество. Гносеологич. структура М. образуется в результате обобщения естеств.-науч., социально-историч., технич. и филос. знаний.

Различают понятия «М.», «общая картина мира», «мироощущение», «мировосприятие», «миросозерцание», «миропонимание». Между всеми этими понятиями су­ществуют тесная связь и единство. Нередко они упот­ребляются в качестве синонимов. Вместе с тем между этими понятиями имеются и различия. Общая кар­тина мира — это синтез знаний людей о природе и социальной реальности. Совокупность естеств. наук образует естеств.-науч. картину мира (см. Научная картина мира),а общественных — социально-историч. картину действительности. Создание общей картины мира — задача всех областей знания.

Человек утверждает себя в предметном мире не толь­ко с помощью мышления, но и посредством всех своих познават. способностей. Целостное осознание и пережи­вание воздействующей на человека реальности в форме ощущений, восприятий, представлений и эмоций обра­зуют мироощущение, мировосприятие и миросозерцание. Миропонимание представляет собой лишь понятийный, интеллектуаль­ный аспект М. Для М. же характерна ещё более высо-

кая интеграция знаний, чем в общей картине мира, и наличие не только интеллектуального, но и эмоцио­нально-ценностного отношения человека к миру.

Будучи отражением мира и ценностным отношением к нему, М. играет и определ. регулятивно-творч. роль, выступая в качестве методологии построения общей картины мира. Ни одна конкретная наука сама по себе не есть М., хотя каждая из них с необходимостью со­держит в себе мировоззренч. начало.

Понятие М. соотносится с понятием «идеология», но они не совпадают по своему содержанию: М. шире идеологии. Идеология охватывает лишь ту часть М., к-рая ориентирована на социальные явления и классо­вые отношения. М. же в целом относится ко всей объек­тивной действительности и к человеку.

М. может выступить на житейском (обыденном) уровне, порождаемом непосредств. условиями жизни и передающимся из поколения в поколение опытом лю­дей. Этот уровень М. существует в форме здравого смысла, стихийных, несистематизированных, традиц. представлений о мире. Религ. М. даёт фантастич. кар­тину мира и связано с признанием сверхъестеств. миро­вого начала, его основа выражается в иррациональ­ной и эмоционально-образной форме (см. Религия). Филос. М. выступает в понятийной, категориальной форме, в той или иной мере опираясь на достижения наук о природе и обществе и обладая определ. мерой логич. доказательности.

М.— это не только содержание, но и способ осозна­ния действительности, а также принципы жизни, опре­деляющие характер деятельности. Важнейший компо­нент М. составляют идеалы как решающие жизненные цели. Характер представлений о мире способствует постановке определ. целей, из обобщения к-рых обра­зуется общий жизненный план, формируются идеалы, придающие М. действенную силу. Содержание созна­ния превращается в М. тогда, когда оно приобретает характер убеждений, полной и непоколебимой уверен­ности человека в правоте своих идей, «...которые овла­девают нашей мыслью, подчиняют себе наши убежде­ния и к которым разум приковывает нашу совесть,— это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может по­бедить лишь подчинившись им» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 1, с. 118). М. имеет огромный практич. жизненный смысл. Оно влияет на нормы поведения, на отношение человека к труду, к др. людям, на характер жизненных стремлений, на его быт, вкусы и интересы. Это своего рода духовная призма, через к-рую воспринимается и переживается всё окружающее. Идейная убеждённость помогает человеку в минуту смертельной опасности преодолеть инстинкт самосохранения, жертвовать жизнью и со­вершать подвиги во имя определ. идеалов.

В классово антагонистич. обществе нет и не может быть единого М., ибо каждый класс (напр., в капитали-стич. обществе — рабочий класс, буржуазия, мелкая буржуазия) имеет своё специфич. М. В таком обществе происходит борьба М. Носителями передового М. яв­ляются те классы, к-рые оказываются носителями наи­более прогрессивного способа произ-ва. В зависимости от того, совпадают ли интересы данного класса с объ­ективной тенденцией историч. развития, с данными науки и обществ. практики или нет, его М. по своему содержанию, обществ. значимости может быть после­довательно научным или ненаучным, материалистиче­ским или идеалистическим, атеистическим или религи­озным, революционным или реакционным. Феодально-религ. М. открыто защищало классовое неравенство. М. буржуазии, когда она как восходящий класс про­тивостояла феодализму, было прогрессивным. Вместе с тем её М. и тогда носило классово и исторически

МИРОВОЗЗРЕНИЕ 375

ограниченный характер. После утверждения буржуа­зии у власти её М. становится консервативным и реак­ционным. Бурж. М., будучи крайне противоречивым, в целом даёт искажённое отражение действительности, тормозит развитие общества. В нём господствуют ирра­ционализм, апология капитализма, культ наживы, насилия, к-рые сосуществуют с либеральными и нео­либеральными концепциями и мелкобурж. анархи­чески-бунтарскими идеями.

В противоположность бурж. М. коммунистич. М., обобщая достижения науки и обществ. практики, явля­ется последовательно научным, интернационалистиче­ским, гуманистическим. Оно возникло с появлением рабочего революц. движения. Ядро коммунистич. М. составляет марксистско-ленинская философия — диалектич. и историч. материализм. Марксистско-ле­нинское М.— мощное орудие революц. преобразования мира, одна из решающих сил, организующих людей в борьбе за социализм и коммунизм. В совр. мире идёт острая борьба двух противоположных М.— коммуни­стического и буржуазного, в ходе к-рой растёт влия­ние марксизма-ленинизма, побеждающего силой прав­ды, достоверностью своих последовательно науч. по­ложений.

В социалистич. обществе марксистско-ленинское М. стало господствующим. Формирование у широчайших масс трудящихся коммунистич. М. составляет сердце­вину всей идейно-воспитат. работы партии. Коммуни­стич. партия стремится к тому, чтобы каждый человек видел смысл своей жизни в борьбе за практич. вопло­щение идеалов коммунизма, ясно понимал ход и перс­пективы развития мировых событий, правильно раз­бирался в социально-политич. явлениях, сознательно строил новое общество. Важнейшей задачей является воспитание коммунистич. отношения к труду, комму­нистич. нравственности, подлинного гуманизма, пат­риотизма и интернационализма.

• Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1976; Материалы XXVI съезда КПСС, М., 1981; Ермолов А. Я., Роль философии в формировании M., M., 1964; Черново-ленко В. Ф., М. и науч. познание, К., 1970; Основы маркси­стско-ленинской философии, М., 1980⁵; Д p ы г и н В. И., Науч. М., его предмет и функции, Саратов, 1981; Философия и мировоз-зренч. проблемы совр. науки, М., 1981. А. Г. Спиркин.

МИСТИКА (от греч. μυστικός — таинственный), религ. практика, имеющая целью переживание в экстазе не-посредств. «единения» с абсолютом, а также совокуп­ность теологич. и филос. доктрин, оправдывающих, осмысляющих и регулирующих эту практику.

Мировоззренч. основы М. могут резко различаться в зависимости от социальных и религ. конфессиональ­ных условий. В ортодоксальных системах теизма (иу­даизм, христианство, ислам) абсолют — это личный бог, и «единение» с ним — это диалогич. «общение», к-рое требует согласия партнёра и потому не может быть достигнуто механически односторонним усилием. В ересях «общение» может переосмысляться как «слия­ние» (так, исламский мистик аль-Халладж был казнён в 10 в. за то, что в экстазе сказал «я есмь истинный», т. е. бог). Наконец, в системах нетеистич. М. место лич­ного бога занимает безличное трансцендентное начало (дао даосизма, шуньята буддизма, единое неоплато­низма и т. п.). Однако все мистич. доктрины имеют нек-рые общие черты. Все они тяготеют к~ иррациона­лизму, интуитивизму, намеренной парадоксальности; они выражают себя не столько на языке понятий, сколь­ко на языке символов, центральный изк-рых — смерть (как знак для опыта, разрушающего прежние струк­туры сознания). Представители М. всех времён и наро­дов, всех вероисповеданий и направлений в совершенно одинаковых выражениях заявляют о полной невозмож­ности передать смысл М. иначе, чем в неадекватном намёке или через молчание (ср. «благородное молча-

МИСТИКА

ние» буддистов). Теология М. обозначается в христ. традиции как «отрицательная» («негативная», а пофати-ческая теология), поскольку она описывает бога посред­ством отрицаний, не оставляя места для утвердит. ха­рактеристик. Практика М. предполагает ту или иную систему психофизич. упражнений (дхъяна и йога в инд. системах М., «умное делание» православных монахов), обычно включающую гипнотич. сосредоточение ума на простейших фигурах (янтры и мандалы в инд. тра­диции, крест у христиан), на простейших сочетаниях слов (мантры индуизма, «молитва Иисусова» в правосла­вии, молитв, восклицания в католицизме, повторяе­мые тысячи раз подряд), на отд. словах и т. д. В нек-рых системах М. для таких «медитаций» рекомендуются оп-тим. позы и регуляции дыхания (йога, исихазм). При­ёмы могут быть самыми разными — от бешеной пляски дервишей до тихого «умиления» христ. аскетов. Но в любом случае М. не может обойтись без психотехники аскетизма (или, как в нек-рых видах гностицизма и тантризма, а также в сатанизме, без аскетизма навы­ворот, ритуализированного нарушения этич. и сакраль­ных запретов, создающего предпосылки для психоло-гич. шока и транса). Поскольку М. предполагает дви­жение через неиспытанные психологич. состояния, «по­свящаемому» ничего не остаётся, как слепо вверяться руководству «посвящённого», к-рый испытал всё на себе. Отсюда значение наставников типа гуру в индуизме, пи­ра в суфизме, старца в исихазме, цадика в хасидизме.

Хотя историч. аналог и прообраз М. можно усмот­реть уже в глубокой древности в шаманско-оргиастич. культах, имевших целью экстатич. снятие дистанции между человеком и миром духов или богов, однако М. в собств. смысле возникает лишь тогда, когда религ. умозрение подходит к понятию трансцендентного абсо­люта, а развитие логики делает возможным сознат. отступление от логики в М. Поэтому самый ранний рас­цвет М. происходит в странах с филос. и логич. культу­рой — в Индии (веданта), Китае (даосизм), отчасти в Греции (пифагореизм, платонизм). Дальнейшие вол­ны М., проходящие, как правило, поперёк националь­ных и вероисповедных рамок, отмечают эпохи обществ. кризисов: крушение Рим. империи в первых вв. н. э. (мистерии, неоплатонизм, раннее христианство, гно­стицизм, манихейство), конец средневековья в 13— 14 вв. (суфизм, каббала, исихазм, Иоахим Флорский, Экхарт и его последователи), становление раннего ка­питализма в 17—18 вв. (кружки янсенистов, квиети­стов, методистов, пиетистов, квакеров, хасиды, хлы­сты). При определ. историч. условиях М. становилась формой протеста против церк. и социальной иерархии (такова, напр., роль М. в мировоззрении плебейских сект времён Крест. войны в Германии). При др. исто­рич. условиях парадоксы М. давали импульс идеали-стич. диалектике (см. оценку Ф. Энгельсом нем. мисти­ка Я. Бёме — в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 18, с. 574). В условиях кризиса совр. бурж. обще­ства в полуинтеллигентских кругах получили распро­странение эклектич. и наукообразные системы внекон-фессиональной М. (теософия и антропософия), а также крайне вульгаризованная практика обретения «мистич. опыта» — от старомодных спиритич. сеансов до раде­ний хиппи. Мистич. мотивы присущи мн. течениям совр. идеалистич. философии, обнаруживаясь даже в таких сугубо рационалистич., «сциентистских» на­правлениях, как неопозитивизм (интерпретированный в ряде высказываний Витгенштейна как род «апофа-тич.» М., аналог «благородному молчанию» буддистов).

Марксизм-ленинизм рассматривает М. как преврат­ную форму отражения реального мира, несовместимую с материалистич. мировоззрением, как бегство от проти­воречий обществ. бытия человека.

• Энгельс Ф., Крест. война в Германии, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 7; Otto R., West-östliche Mystik Gotha, 1929²; Suzuki D. T., Mysticism. Christian and Bud­dhist, L., 1957; Seh o lern G., Die jüdische Mystik in ihren Hauptströmungen, Z., 1957. С. С. Аверинцее.

МИТИН Марк Борисович [р. 22.6(5.7).1901, Житомир], сов. философ и обществ. деятель, акад. АН СССР(1939). Чл. КПСС с 1919. Окончил филос. отделение Ин-та красной профессуры (1929). Зам. директора Академии коммунистич. воспитания, зам. директора Ин-та фи­лософии, гл. редактор журн. «Под знаменем марксиз­ма» (1930—44), директор ИМЛ при ЦК КПСС (1939— 1944). В 1950—56 шеф-редактор газ. «За прочный мир, за народную демократию», в 1956—60 пред. правления Всесоюзного об-ва по распространению политич. и науч. знаний, в 1960—67 гл. редактор журн. «Вопросы философии», с 1967 пред. Науч. совета по проблемам зарубежных идеологич. течений при Секции обществ. наук Президиума АН СССР. Осн. работы посвящены проблемам ленинского этапа в развитии марксистской философии, партийности философии, вопросам теории roc-ва и социалистич. демократии, проблемам гносео­логии (теория отражения), исследованию истории фи­лософии, критике бурж. идеол.огии и оппортуниста, концепций. Гос. пр. СССР (1943) за участие в создании «Истории философии» (1940—43). Чл. ЦК КПСС в 1939—61. Деп. Верх. Совета СССР в 1950—62.

• Гегель и теория материалистич. диалектики, М., 1932; Бое­вые вопросы материалистич. диалектики, |М.], 1936; К столе­тию «Манифеста Коммунистич. партии» Маркса и Энгельса, [М.], 1948; За материалистич. биологич. науку, М.— Л., 1949; Историч. роль В. Г. Плеханова в рус. и междунар. рабочем движении, М., 1957; Философия и современность, М., 1960; Опыт Октября и закономерности социалистич. революции, ίΜ., 19673; В. И. Ленин и актуальные проблемы философии, М., 1971; Проблемы совр. идеологич. борьбы. Критика социоло-гич. и социально-политич. концепций, Μ., 1976; Философия и социальный прогресс. Анализ совр. бурж. концепций социаль­ного прогресса, М., 1979; Идеи В. И. Ленина и современность, М., 1981.

• М. Б. Митин, М., 1981 (Мат-лы к биобибл. ученых СССР. Сер. философии, в. 2).

МИФОЛОГИЯ (от мифы и греч. λόγος — слово, по­нятие, учение), форма обществ. сознания; способ по­нимания природной и социальной действительности на ранних стадиях обществ. развития. В обществ. сознании первобытного общества М. доминирует. М. ориентирована на преодоление фундаментальных ан­тиномий человеч. существования, на гармонизацию личности, общества и природы. Предпосылками мифо-логич. «логики» служили неспособность человека выде­лить себя из окружающей среды и нерасчленённость мифологич. мышления, не отделившегося от эмоцио­нальной, аффективной сферы. Следствием было мета-форич. сопоставление природных и культурных (со­циальных) объектов, очеловечивание окружающей при­родной среды, в т. ч. одушевление фрагментов космо­са. Мифологич. мышлению свойственно неотчётливое разделение субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени, пространств. и врем, отношений, происхождения и сущности, безразличие к противоречию и т. п. Объекты сближались по вторич­ным чувств. качествам, смежности в пространстве и времени, выступали в качестве знаков других предме­тов и т. п. Науч. принцип объяснения заменялся в М. тотальным генетизмом и этиологизмом: объяснение ве­щи и мира в целом сводилось к рассказу о происхож­дении и творении. М. свойственно резкое разграниче­ние мифологического, раннего (сакрального) и теку­щего, последующего (профанного) времени. Мифоло­гич. событие отделено от наст. времени значит. проме­жутком времени и воплощает не просто прошлое, но особую форму первотворения, первопредметов и перво-действий, предшествующую эмпирич. времени. Всё про­исходящее в мифич. времени приобретает значение па­радигмы и прецедента, т. е. образца для воспроизве­дения. Моделирование оказывается специфич. функ­цией мифа. Если науч. обобщение строится на основе логич. иерархии от конкретного к абстрактному и от причин к следствиям, то мифологическое оперирует конкретным и персональным, использованным в каче­стве знака, так что иерархии причин и следствий соот­ветствует гипостазирование, иерархия мифологич. су-

ществ, имеющая семантически-ценностное значение. То, что в науч. анализе выступает как сходство или иной вид отношения, в М. выглядит как тождество, а логич. разделению на признаки в М. соответствует разделение на части. Миф обычно совмещает в себе два аспекта: диахронический (рассказ о прошлом) и синхро­нический (объяснение настоящего или будущего). Содержание мифа представлялось первобытному созна­нию реальным и даже в высшем смысле реальным, т. к. воплощало коллективный, «надёжный» опыт осмысле­ния действительности множеством поколений, к-рый служил предметом веры, а не критики. Мифы утверж­дали принятую в данном обществе систему ценностей, поддерживали и санкционировали определ. нормы по­ведения.

Мифологич. мироощущение выражалось не только в повествованиях, но и в действах (обрядах, танцах и т. п.). Миф и обряд в древних культурах составляли известное единство — мировоззренческое, функцио­нальное, структурное, являя собой как бы два аспекта первобытной культуры — словесный и действенный, «теоретический» и «практический». Уже на ранних ста­диях развития М. связывается с религ.-мистич. обря­дами и входит существ. частью в состав религ. веро­ваний. В качестве нерасчленённого, синтетич. единст­ва М. включала в себя зачатки не только религии, но и философии, политич. теорий, различных форм иск-ва, поэтому столь сложна задача размежевания М. и близ­ких к ней по жанру и времени возникновения форм сло­весного творчества: сказки, героич. эпоса, легенды, историч. предания. Мифологич. подпочва сохраняется и в более позднем, «классич.», эпосе. Через сказку и ге­роич. эпос с М. оказывается связанной и лит-pa, в т. ч. повествовательная.

Различные формы обществ. сознания и после окончат.

выделения из М. продолжали пользоваться мифом как своим «языком», расширяя и по-новому толкуя ми­фологич. символы. В частности, в 20 в. наблюдается также сознат. обращение нек-рых направлений лит-ры к М. (Дж. Джойс, Ф. Кафка, Т. Манн, Г. Маркес, Ж. Жироду, Ж. Кокто, Ж. Ануй и др.), причём имеет место как переосмысление различных традиц. мифов, так и мифотворчество — создание собств. поэтич. сим­волов.

Нек-рые особенности мифологич. мышления могут сохраняться в массовом сознании наряду с элементами филос. и науч. знания, строгой науч. логикой. При нек-рых условиях массовое сознание может служить почвой для распространения «социального», или «по­литич.», мифа (напр., нем. нацизм возрождал и исполь­зовал древнегерм. языч. М., а также сам создавал разнообразные мифы — расовый и др.), но в целом М. как ступень сознания исторически изжила себя. В раз­витом цивилизов. обществе М. может сохраняться только фрагментарно, спорадически на нек-рых уров­нях.