Внушающему воздействию со стороны соучастников». 5 страница

В середине 70-х годов была опубликована работа сотрудников ВНИИ советского законодательства МО СССР Г. А. Злобина и С. Я. Яни, в которой были представлены проблемы, касающиеся технической обоснованности, социально-политических последствий и процессуально-правовой допустимости применения полиграфа в борьбе с преступностью. Авторы пришли к выводу, что «проблема полиграфа вполне созрела и для ее глубокого научного исследования, и для практического эксперимента».

Время для пересмотра взглядов в отношении использования методов испытаний на полиграфе действительно наступило. К этому моменту проверки на полиграфе уже широко применялись в США, Канаде (Desroches et all), Израиле, Японии и других странах. В 1976 году Верховный суд Польши подтвердил допустимость использования метода проверок на полиграфе при расследовании уголовных дел (Widaski J., 1980).

К сожалению, исследования В. П. Симонова и Л. Г. Воронина, непосредственно затрагивавшие «проблему полиграфа», оказались практически неизвестными юристам и правоведам. В итоге резко негативное и излишне идеологизированное отношение правовой науки к психофизиологическому метода детекции лжи, практически полное отсутствие достоверной информации о его естественно-научной основе и организационно-методических принципах прикладного применения неизбежно привели к извращенному представлению о сущности испытаний на полиграфе и их реальных возможностях.

В целом, «проблема полиграфа» в нашей стране мучительно проходила тот же путь, который прошли в послевоенные годы кибернетика и генетика. Существенные изменения в отношении к проверкам на полиграфе происходят в начале 90-х годов. В 1993 году в России Генеральной прокураторой и Министерством юстиции была дана надежная правовая основа практическому применению психофизиологического метода «детекции лжи» в деятельности федеральных органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

При ближайшем рассмотрении совокупности вопросов, связанных с применением метода испытаний на полиграфе на практике, становится очевидным тот факт, что различные аспекты «проблемы полиграфа» разработаны далеко не в равной мере. В частности, многие специалисты — и сторонники, и противники этого метода — считают, что, несмотря на активное и весьма эффективное применение проверок на полиграфе, не

существует хорошо разработанной и исследованной фундаментальной теории относительно того, как действительно работает полиграфический тест.

Вопросы для самоподготовки:

1. Какие основные теоретические концепции полиграфических
испытаний существуют в настоящее время за рубежом?

2. В чем заключается суть теории угрозы наказания?

3. Какие идеи А. Р. Лурия и И. П. Павлова были использованы
американскими исследователями для создания теории конфликта и
условно-рефлекторной теории?

4. В чем заключается суть теории активации и дихотомизационной
теории с точки зрения полиграфических испытаний?

5. Какие подходы к испытаниям на полиграфе существовали в
историческом аспекте?

6. Как складывалась судьба метода «детекции лжи» в СССР?

Глава 14

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ И ОЦЕНКА ЭМОЦИОНАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ СОСТОЯНИЙ

14.1. Эмоции как психофизиологический феномен

В предыдущем разделе была показана важность объективной оценки психоэмоциональных состояний человека при производстве различного рода испытаний и экспертиз. Это предусматривает изучение эмоционального процесса как психофизиологического феномена.

За последние десятилетия накоплено большое количество фактов, систематизировано множество наблюдений и данных об эмоциях, приобретен некоторый опыт их экспериментального исследования. В нагромождении фактов проступают очертания целостной системы, позволяющей рассмотреть происхождение, развитие и функции эмоциональных явлений.

Детальный анализ разных концепций и подходов обнаруживает много общих моментов, а именно то, что психические процессы следует рассматривать как процессы регуляции отношений между организмом и средой. (Н. П. Бехтерева, С. П. Бочарова, А. Р. Лурия).

Это положение отражается и в определении эмоций, которые рассматриваются как «субъективные реакции человека и животных на воздействие внутренних и внешних разражителей, проявляющиеся в виде удовольствия и неудовольствия, радости, страха и т.д. Сопровождая практически любые проявления жизнедеятельности организма, эмоции отражают в форме непосредственного переживания значимость (смысл) явлений и ситуаций и служат одним из главных механизмов внутренней регуляции психической деятельности и поведения, направленных на удовлетворение актуальных потребностей (мотивации)» (А. Н. Леонтьев, К. В. Судаков. БСЭ,1978,т.ЗО,с. 169.)

В этом энциклопедическом определении полностью опущена

объективная сторона эмоций, которые при достаточной выраженности сопровождаются легко регистрируемыми соматическими (мимика, жестикуляция) и вегетативными (сердцебиение, уровень артериального давления, потоотделение и т.д.) компонентами. Строго говоря, эмоции — это объективный нервный феномен с ярко выраженным психическим, субъективно ощущаемым компонентом.

Из вышесказанного следует, что дать эмоциям исчерпываающее естественно-научное определение крайне трудно из-за произвольности определения субъективного компонента феномена. Это связано также с тем, что до недавнего времени сфера эмоций описывалась психологами, психиатрами, философами в различных терминах, таких как «эмоции», «чувства», «влечения», «мотивации» и т.д. Причем эти термины не рассматривались как синонимы, и их употребление в каждом отдельном случае могло подразумевать особую концептуальную позицию автора.

Так, основоположник научной психологии Вильгель Вундт считал, что

существует особый вид психических явлений — чувства. Эти явления бесконечно разнообразны и, по мнению Вундта, существует неисчислимое множество чувств. При этом он выделяет шесть главных компонентов чувственного процесса: удовольствие—неудовольствие, возбуждение— успокоение, напряжение—разрешение.

Такая точка зрения вызвала много возражений. Так, американский психолог Титченер полагал, что существует только два вида чувств: удовольствие и неудовольствие. По его мнению, Вундт смешивал два различных явления: чувства и чувствования.

Психологи-интроспекционисты, признавая существование сложных эмоциональнных явлений, различали эмоции (радость, влечение, заботу, ненависть и др.), настроения (веселость, довольство, беспокойство, удрученность и др.) и сложные чувства, например интеллектуальные, этические, религиозные, эстетические. Однако, как нам кажется, эмоции и сложные чувства отнюдь не являются качественно особыми. И хотя метод самонаблюдения не позволил раскрыть природу чувств, но с его помощью был сделан ряд наблюдений, имеющих несомненную эмпирическую ценность. Так, установление представителями интроспективной психологии связи эмоциональных явлений с деятельностью внутренних органов привело к радикальному изменению взглядов на природу эмоциональных явлений.

Первым традиционную концепцию эмоций поколебал известный американский психолог интроспективной ориентации Уильям Джеме, который в 1884 году изложил, а в дальнейшем и развил тезис о том, что «непосредственно за восприятием возбуждающего факта следуют телесные

изменения, а наше переживание этих изменений и есть эмоция». Подобную точку зрения разделял и датский исследователь К. Ланге. По его мнению, эмоции возникают в результате вазомоторных изменений, вызываемых некоторыми раздражителями. Подобная точка зрения означала полный переворот в господствовавших тогда представлениях об эмоциях. Согласно ей, физиологические изменения рассматривались не как следствие переживаемых эмоций, а как их источник.

Основатель бихевиористской концепции Джон Уотсон считал, что эмоции представляют собой специ фический вид реакций, проявляющихся в трех основных формах: страхе, ярости и любви, которые можно описать, указывая на характерные особенности поведения организма. Согласно Уотсону, эмоции — это некоторый специфический вид реакций, прежде всего реакций внутренних органов. Сходную трактовку эмоциям давал и Бехтерев, который рассматривал их как мимико-соматический тонус и мимико-соматические рефлексы.

Однако идея отождествления эмоций с вегетативными изменениями не получила полного признания даже среди физиологов. Так, английский физиолог У. Кеннон указал, в частности, на то, что хирургическое перерезание нервных связей между внутренними органами и корой мозга не препятствует возникновению эмоциональных реакций и что одни и те же телесные изменения соответствуют разным эмоциям. Вместо теории эмоций, подчеркивающей значение висцеральных изменений, Кеннон выдвинул концепцию, согласно которой эмоции суть процессы, происходящие в ядрах таламуса. Так появилась теория, получившая название таламической теории Кеннона-Барда.

Согласно этой теории, центры эмоций расположены в подкорке. Возбуждение этих центров придает познавательной деятельности коры эмоциональный компонент, так как за организацию эмоциональных реакций отвечает именно таламус (Qual, 1938; Szewczuk,1966).

Такой подход к эмоциям положил начало плодотворным исследованиям, которые привели к созданию корковой теории эмоции, а в дальнейшем и к вычленению особой роли в эмоциональном процессе лимбической системы (Е. С. Петров, М. М. Хананашвили, 1976).

Физиологический подход к эмоциям предполагает выяснение структурного аспекта этих явлений. Но в психологии развивалось также и другое направление, объяснявшее эмоции исходя из их биологического назначения, а именно как регулятора деятельности (Я. Рейковский,1979).

Специально это направление разрабатывалось отечественными психологами, которые считали, что психические процессы представляют собой специфический продукт деятельности мозга, сущность которого заключается в отражении действительности. Так, согласно С. Л. Рубинштейну, чувства выражают в форме переживания отношение субъекта к окружению, к тому, что он познает и делает.

Утверждая, что эмоция — «это особая форма.отношения к предметам и явлениям действительности, обусловленная их соответствием

или несоответствием потребностям человека», отечественные психологи выделяют два аспекта этих процессов: аспект отражения и аспект отношения. Иными словами, эмоции являются специфической формой отражения значения объектов для субъекта и формой активного отношения человека к миру.

Вместе с тем отечественные психологи подчеркивают значение тех физиологических механизмов, которые являются условием возникновения эмоциональных процессов, что вытекает из теории И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. Так, И. П. Павлов и его последователи различали два вида эмоциональных процессов: процессы, связанные с подкоркой (эмоции), и процессы, связанные с корой (чувства).

Как видно из вышесказаного, термин «эмоции» во многом определяется взглядами исследователя на природу и генез эмоциональных состояний.

Для психологических теорий характерно понимание эмоций как особого феномена человеческой психики, включающего в себя широкий спектр дифференцированных интроспективных переживаний, имеющих специфические мимические и пантомимические выражения (как правило, врожденные). Основное внимание фокусируется на детерминативных свойствах эмоционального процесса в отношении других аспектов психической деятельности и на анализе его структуры.

Так, достаточно широкое признание среди психологов получил так называемый «когнитивный» (то есть, информационный) подход к выявлению механизма возникновения и характера проявления эмоций. Согласно теории когнитивного диссонанса Л. Фестингера, положительное эмоциональное переживание возникает тогда, когда прогнозы и ожидания человека находят подтверждение, а когнитивные представления воплощаются в жизнь. Отрицательные же эмоции возникают в результате расхождения (диссонанса) между ожидаемыми и реальными результатами деятельности.

В целом, однако, для этих теорий характерна вольность терминологии и отсутствие серьезной нейробиологической основы.

Наряду с чисто психологическими теориями существует ряд известных теорий эмоций, имеющих «нейробиологическую» основу или направленность (П. П. Бехтерева, 1975, В. А. Илюхина, 1982, Э. А. Кос-тандов, 1985).

Для них свойственно интерпретировать механизм эмоций с позиций известных физиологических процессов, т.е. накладывать эмоции на «физиологическую канву» и рассматривать их как результат развития определенных физиологических механизмов. При таком подходе специфические особенности дифференцированных эмоциональных переживаний отступают на второй план. На первый план выдвигаются общебиологическая адаптивная роль эмоций и их глубокие филогенетические корни. Большинство физиологов и биологов — исследователей функций мозга, начиная с И. П. Павлова, исходит из того,

что осуществление сложнейших безусловных рефлексов сопровождается субъективным эмоциональным переживанием.

Рассматривая эмоциональный стресс, необходимо учитывать характер возникающей эмоциональной реакции. С позиций современных физиологических теорий может быть выделено два вида эмоций: положительные и отрицательные, последние из которых объединяют два вида эмоций — стенические и астенические. При этом отрицательные эмоции в большинстве случаев рассматриваются как следствие недостатка или отсутствия информации, необходимой для сохранения гармонического равновесия организма и окружающей среды.

Рассматривая отрицательные эмоции, протекающие при повышенной энергетической активности, (их еще называют стенические), к которым относят гнев, негодование, ярость, можно отметить, что все они характеризуются тем, что мобилизуют ресурсы организма, стимулируют деятельность мышц, рецепторов ЦНС и сердечно-сосудистой системы.

Наряду с этим существуют сильные отрицательные эмоции, сопровождающиеся подавлением энергетического и интеллектуального потенциалов организма, вызывающие угнетение двигательной активности и торможение ответных реакций. Это астенические эмоции — тоска, страх, ужас, которые оказывают разрушительное действие на организм (Г. И. Косицкий, 1987).

Наиболее разработанной на сегодняшний день представляется потребностно-информационная теория эмоций П. В. Симонова. Согласно этой теории, «эмоция есть отражение мозгом человека и высших животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую субъект непроизвольно оценивает на основе врожденного и ранее приобретенного индивидуального опыта».

Хотя потребностно-информационная теория является наиболее развитой и обоснованной среди теории нейробиологической и в то же время психологической направленнности и находит подтверждение в ряде прикладных исследований, тем не менее следует отметить, что некоторые эмоции, связанные с биологической потребностью, возникают вне зависимости от вероятности достижения цели и являются как бы безусловными или фатальными. Так, эмоция страха при предъявлении определенного класса внешних раздражителей (например, реакция на змей у приматов) всегда является таковой при первых контактах с пугающим объектом независимо от вероятности его избегания (Г. А. Вартанян, 1986).

По-видимому, среди многочисленных эмоций следует выделить первичные, или базальные, безусловные эмоции, которые, по мнению Г. А. Вартаняна и Е. С. Петрова (1989), лежат в основе вторичных, индивидуально-оценочных, более сложных и подвижных эмоций настроения, оценивающих и вероятность удовлетворения потребности. Такой подход, по мнению авторов, позволит примирить противоречия во взглядах на эмоции как на врожденные психофизиологические парадигмы

реагирования на внешние раздражители и как на результат деятельности особого отражательно-оценочного механизма мозга. Можно думать, что существование двух указанных типов эмоциональных реакций отражает определенные этапы становления эмоциональных механизмов в филогенезе, сохранившиеся в преобразованном виде в психике человека.

Все вышесказанное позволяет выдвинуть ряд принципиальных положений, общих для теоретических позиций большинства исследователей.

1. Многие авторы сходятся в том, что эмоции — это особый класс
врожденных психофизиологических парадигм реагирования на внешние
раздражители, проявляющихся в каждом отдельном случае через
специфическое субъективное переживание. Эмоции выполняют
мотивационную роль в сфере межиндивидуальных отношений человека и
животных и служат для внутривидовых коммуникаций.

2. Эмоции представляют собой механизм индивидуальной
адаптации, оценивающий адекватность взаимодействия организма со
средой обитания в широком смысле этого слова. В мозгу человека и
животных этот процесс генерируется системой специализированных
нервных образований.

Последнее положение подтверждается экспериментами Н. Г. Михайловой и К. Ю. Саркисовой (1977), которые установили, что ряд базальных эмоций, имеющих отношение к возникновению и утолению голода, жажды, половой потребности, связан с гипоталамическими структурами.

Известно, что гипоталамус, имеющий свои зачатки еще у низших позвоночных, теснейшим образом связан, с одной стороны, с корковыми формациями, а с другой — с гипофизом и ретикулярной формацией стволовых отделов мозга. Посредством этих связей гипоталамическая область в состоянии регулировать деятельность всей системы желез внутренней секреции и нижележащие вегетативные центры.

В то же время гипоталамус тесно связан с талами-ческими образованиями, являющимися конечным пунктом восходящих афферентных путей спинного и продолговатого мозга.

Другими словами, в гипоталамусе локализуются «центры», ответственные за субъективное эмоциональное восприятие ряда потребностей организма, участвующих в индукции соответствующих безусловнорефлек-торных программ, упешная реализация которых приводит к удовлетворению этих потребностей. Можно предположить, что с развитием и функциональной специализацией именно данного образования в филогенезе возникают нейроанатомические предпосылки для формирования первичных, базальных, эмоций. Последующее развитие телэнцефальных структур создает основу для формирования центрального аппарата вторичных эмоций.

Объективности ради следует отметить, что существуют попытки поставить под сомнение связь механизмов эмоций животных и человека с

определенными мозговыми структурами (Durant, 1985), однако такая точка зрения, по мнению большинства исследователей, имеет весьма дискуссионный характер. Вопрос о структурных основах механизмов эмоции мозга достаточно подробно освещался как в отечественной, так и в зарубежной литературе (Olds, 1962; Milner, 1973; Ковальзон, 1975; Григорьян, 1978; Макаренко, 1980; Симонов, 1987).

Из вышесказанного следует, что в целом эмоции, с одной стороны, являются механизмом, формирующим весь спектр адаптивного поведения, включая облигатные и факультативные формы обучения, а с другой — сами формируются под влиянием индивидуального опыта. Эта пластичность эмоционального реагирования, в первую очередь, и определяет его исключительно важную роль в процессах сугубо индивидуальной адаптации.

Существование базальных, безусловнорефлекторных и вторичных, индивидуально-оценочных эмоций предполагает, что в целом центральный аппарат регуляции эмоций строится по общему принципу организации морфофункциональной системы со звеньями различной степени гибкости и жесткости (Бехтерева, 1980). Причем жесткие звенья являются, по-видимому, субстратной основой базальных эмоций, а структурные основы вторичных эмоций обеспечиваются, в основном, гибкими звеньями. Это, однако, не означает, что звенья того или иного типа строго привязаны к каким-либо отдельным эмоциогенным структурам ЦНС.

Деление эмоций на первичные и вторичные, анализ их взаимосвязи с безусловными рефлексами неизбежно приводит к вопросам соотношения физиологического и психического, возникновения психического из физиологического, т.е. к так называемой психофизиологической проблеме. (Дубровский, 1971, 1986).

Эта неизбежность определяется фактом субъективности эмоций тем, что эмоция, в первую очередь, представляет собой психическое явление. Ее одновременная физиологичность порождает достаточно оснований для идей психофизиологического параллелизма.

Проведенный анализ литературы дает основание говорить, что эмоции уходят своими корнями в самые глубокие основы жизни организмов — в их гомеостаз. С нарушением и восстановлением гомеостаза жестко связаны базальные, или первичные, эмоции. Эти эмоции являются неотъемлемой частью витальных потребностей. Соединение тех и других представляет собой основу первичных мотивов поведения, которые удовлетворяются работой инстинктивных механизмов или механизмов сложных безусловных рефлексов (по И. П. Павлову). Развитый безусловный рефлекс непременно содержит в себе компоненту первичной эмоции (Вартанян, Петров, 1989).

Однако сложность и неоднородность эмоций состоят в том, что наряду с базальными, первичными, эмоциями в ходе эволюции появляются вторичные эмоции, автономизированные относительно фундаментальных гоме-остатических механизмов. Вторичные эмоции значительно

многообразнее, чем первичные. Поэтому при попытке их классификации у человека возникают значительные затруднения из-за субъективного разнообразия их трактовок. Однако при огромной разноречивости в описании и определении вторичных эмоций всеми исследователями они разделяются на положительные и отрицательные. Доминирующая однозначность эмоций — или приятно, или неприятно — лежит в основе поведения людей, ибо они стремятся к положительным и избегают отрицательных эмоций. Эмоции, по существу, определяют, к каким событиям и ситуациям должен стремиться человек, а какие избегать, какие внешние раздражители нужно заносить в долгосрочную память, а какие — воспринимать как несущественные, индифферентные.

Этот принцип реагирования обеспечивается двумя кардинальными свойствами мозга: способностью пластически перестраивать связи в ЦНС и способностью отбирать и закреплять именно те связи, которые приводят к адаптивным перестройкам поведения. Развиваясь и совершенствуясь в рамках условнорефлекторного способа реагирования, эти механизмы становятся физиологическим фундаментом новых функций мозга, функций психического отражения, приводящих, в конечном итоге, к возникновению человеческого сознания.

Приведенные выше данные раскрыли основные источники эмоционального процесса. Однако возникает еще один вопрос: какое влияние оказывают эмоции на протекание процессов регуляции? По всей вероятности, это влияние связано с характерными свойствами эмоций — их содержанием, знаком и интенсивностью. Анализ литературы показал, что эмоции оказывают организующее, избирательное и тонизирующее влияние на процессы регуляции, сказываясь на всех психических и физиологических процессах.

В связи с вышесказанным нам представляется, что человек не имеет других средств суждения о достоинствах и недостатках, совершенствах и несовершенствах предметов окружающего мира, кроме выражения различных оттенков переживаний. Можно сказать, что все суждения о значении предметных условий окружающей действительности составляются на основании эмоций.

Парадоксальность эмоций заключается в том, что они могут оказывать не только положительное, регулирующее, влияние на деятельнность, но и отрицательное — дезорганизующее.

В связи с этим рассмотрим, как в литературе отражены эти вопросы.

14.1.2. Влияние эмоциональных состояний на деятельность человека О сложной диалектике соотношения эмоций и деятельности свидетельствуют результаты большого количества исследований, проведенных в конце XIX — начале XX века и продолжающихся до настоящего времени. Результаты этих исследований показывают, что положительное или отрицательное влияние эмоций на деятельность зависит от интенсивности эмоционального компонента и от степени сложности

деятельности (Б. А. Вяткин, Б. Дж. Кретти, Б. Карольчак-Бернацька, Е. Duffy, G.L.Freeman, T. Kosowscki и др.).

Факт дезорганизующего влияния интенсивных эмоций на деятельность и поведение человека отмечался также А. Ф. Лазурским. В частности, он писал, что «отрицательное влияние чувствований на наши восприятия и суждения... усиливается в том случае, когда чувство достигает значительной интенсивности, а это бывает именно при аффектах» (1925). Недаром в судебной практике человека, совершившего преступление под влиянием аффекта, рассматривают или как невменяемого, или, по крайней мере, как заслуживающего снисхождения, признавая, что сильный аффект резко изменяет течение психических процессов.

В. А. Горовой-Шалтан (1949), занимаясь вопросами психиатрической практики военного времени и анализируя состоянние воинов в ожидании боя во время войны, отмечает, что эти состояния приводили к нарушению координации движений и проявлялись в непослушании пальцев рук (спички ломались, табак часто рассыпался и т.п.), в изменении почерка. У них обнаруживалась повышенная чувствительность к обычным и привычным раздражителям. При опросе солдаты говорили, что у них мысли бегут и сосредоточиться на чем либо одном трудно.

Сходные описания приводятся в работе Э. Гельгорн и Дж. Луфборроу, которые писали, что «страх является первой реакцией людей в условиях боя» (1966). У солдат, не сумевших побороть страх, наблюдаются отчетливые неврологические расстройства, напоминающие переутомление, раздражительность, напряженность и повышенную реактивность в отношении слабых раздражителей. Эти состояния сменяются состоянием «эмоционального истощения», при котором люди становятся «вялыми», «апатичными», психически и физически заторможенными, безразличными.

Содержательное описание поведенческих проявлений в зависимости от интенсивности состоянния эмоциональнного напряжения можно найти в обзорных и экспериментальных работах Ю. С. Бабахана, Л. Д. Гиссена, Ф. Д. Горбова и В. И. Лебедева, Б. Дж. Кретти, А. Н. Леонтьева с соавт., А. А. Леонова и В. И. Лебедева, В. Л. Марищука, А. Е. Олыпанниковой, Я. Рейковс-кого, П. В. Симонова и других авторов, которые свидетельствуют о том, что при высоком уровне эмоционального напряжения поведение в значительной мере характеризуется скованностью позы и движений, пассивностью поведения, замедленным движением психических процессов, общим мышечным напряжением или повышенной суетливостью, несдержанностью в общении. При сильном эмоциональном напряжении в первую очередь дезорганизуются более сложные формы целенаправленных действий, ее планирование, оценка и предвидение. Наблюдается также общая тенденция к пониженнию устойчивости психических процессов, которая может проявиться в «блокаде» восприятия мышления, памяти и практических действий.

Ю. А. Александровский (1976), выделяет три группы факторов, сопровождающих «психическое напряжение».

Во-первых, биологический, конституциональный тип

эмоциональности и характер реагирования на окружающее, который непосредственно связан со всей предшествовавшей историей физиологической и психической жизни данного индивида и его генетическим стереотипом.

Во-вторых, социальные факторы и индивидуальные основы личности, определяющие степень выраженности ее адаптационных возможностей и стойкость перед конкретными психогенными воздействиями.

В-третьих, наличие «следового невротического фона» (по аналогии со «следовыми» раздражениями в понимании И. П. Павлова), оживление которых возможно под влиянием неспецифических раздражителей (по типу «второго удара» А. Д. Сперанского).

Характер реакций зависит от различных индивидуальных особенностей человека, которые могут быть названы внутренними условиями и под которыми понимаются особенности высшей нервной деятельности, ее внутренние законы, вскрываемые физиологическими исследованиями, потребности, мотивы и установка человека, эмоции, чувства и способности, вся система навыков, привычек и знаний, отражающих индивидуальный опыт человека и человечества в целом (Е. В. Шорохова, 1969).

Именно функциональная неоднозначность влияния эмоций на
целесообразность поведения и продуктивность деятельности человека
явилась причиной углубленного изучения случаев их дезорганизации, т.е.
причиной возникновения проблемы оценки состояний

психоэмоционального напряжения. И хотя эта проблема имеет несомненную актуальность как для развития общепсихологической теории, так и для практической реализации психологического знания в различных сферах поведения: трудовой, учебной,спортивной,военной, судебной деятельности; она оставалась и продолжает оставаться вне поля зрения многих исследователей рассматриваемой проблемы.

В этой связи проведем обзор существующих в литературе данных о способах оценки эмоциональной сферы и степени психоэмоционального напряжения.

14.2. Методики оценки состояний психоэмоционального напряжения у человека

Психофизиология функциональных состояний — изучение психофизиологических механизмов регуляции и управления состоянием человека, разработка методов психофизиологической диагностики психофунк-" циональных состояний, выявление факторов, влияющих на развитие индивидуального состояния — приобретает чрезвычайно актуальное значение.

Это обусловлено тем, что функциональное состояние является тем общим «неспецифическим звеном», которое включено в самые различные виды деятельности и поведение человека. Контролировать состояние человека необходимо в различных областях практической деятельности: в клинике, спорте, психологии и физиологии труда, при производстве судебно-психиатрической, судебно-психологической и других экспертиз.

В настоящее время большинство исследователей собственно экспериментальному изучению чаще всего подвергают физиологический параметр — эмоциональную реактивность (возбудимость). По существу, физиологическая реактивность в эмоциональных условиях есть тот основной и едва ли не единственный показатель, используемый для диагностики уровня психоэмоционального напряжения.