Локалистические теории мы рассмотрим на примере теории Вирхова. В середине прошлого века немецкий патолог Рудольф Вирхов разработал концепцию, которую он назвал «Целлюлярная патология». По сути дела это была первая научно обоснованная единая теория медицины. Схема Вихрова подкупает своей простотой: этиологический фактор 
повреждение клеток болезнь. Вихров был великим ученым. Он описал патоморфоло- гию и патогенез основных патологических процессов. Его теория была крупным вкладом в науку того времени, новой вехой в развитии медицины. Она опиралась на новейшие научные представления о клеточном строении организма и знаменовала собой отход от умозрительных, зачастую фантастических представлений о механизмах развития болезней. Однако с высоты наших сегодняшних знаний мы вправе сказать, что теория Вирхова была механической и метафизической.
Почему механической? Потому что Вихров считал, что организм – это «государство» клеток, и, соответственно, болезнь организма – это сумма болезней клеток. Более того, у Вихрова еще не было представлений о развитии болезни. Он считал, что болезнь распространяется чисто механически: чем больше клеток поражено, тем тяжелее болезнь.
Почему теорию Вирхова следует считать метафизической? Да потому, что Вирхов изолированно рассматривал клетки. Они висели у него «на воздусях». Он еще не знал о регулирующих системах, способных защищать и нарушать жизнь клеток. Такое одностороннее рассмотрение как раз и типично для метафизического способа мышления. Персидский царь Ксеркс очень любил смеяться. Вот однажды он смеялся и … умер. Как это объяснить с позиций целлюлярной патологии? Много лет тому назад я присутствовал на операции, которую проводил приглашенный из Германии немецкий хирург. Во время операции больной неожиданно умер. На вскрытии никаких причин, которые могли объяснить гибель больного, обнаружено не было. Хирург сокрушенно пожал плечами и полу-по-немецки, полу-по-русски сказал: Technik ist gut, больной капут… Как это объяснить с позиций теории Вирхова?
Более того, Вихров считал, что болезнь характеризуется только количественными изменениями. Он развивал представление о гетерологии: что-то появляется в необычном количестве (гетерометрия), в необычном месте (гетеротопия), в необычное время (гетерохрония). Где же тут новое качество? Natura non facit saltus (природа не делает скачков).
Теория Вирхова не давала возможности подвергнуть анализу соотношение местного и общего, функциональных и структурных изменений в процессе развития болезни. Это теперь мы знаем, что между местным и общим существует диалектическая взаимосвязь: местные изменения обязательно влияют на общее состояние организма, а от общего состояния зависит течение местных процессов. Это теперь нам известно, что структурные и функциональные изменения всегда взаимосвязаны, что это две стороны единого целого. Существуют ли чисто функциональные болезни? Во времена Вирхова не знали нейроциркуляторной дистонии и вряд ли сумели бы объяснить ее патогенез. Изменение функций есть, а морфологических изменений вроде бы нет. Вот именно «вроде бы». На самом деле они, несомненно, есть, пусть на молекулярном или субклеточном уровне. Вихров оказался прав в том отношении, что нет болезней без изменения жизнедеятельности клеток. Однако он сумел бы объяснить, почему при выраженных морфологических изменениях функциональные изменения могут практически отсутствовать, и наоборот, почему при выраженных функциональных изменениях морфологических изменений могут не обнаружить. Не сумел бы потому, что он не учитывал огромной роли регулирующих систем и связанных с ними компенсаторных возможностей организма.
Локалистические представления имеют не только историческое значение. Современный врач много знает о клетках, тканях, органах и отдельных болезнях и почти ничего (простите за каламбур) про человека. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся О Вихрове необходимо знать хотя бы потому,что он преобразовал медицину в биологическую науку, что он первым описал лейкоцитоз, тромбоз, эмболию, флебит, амилоидоз… Впрочем, для увековечивания его имени достаточно и того, что он в возрасте 25 лет впервые описал лейкозы.
Регуляторных теорий очень много. Их можно разделить на две большие группы – нейрогенные и эндокринные. Начнем с нейрогенных. Рассмотрим три наиболее популярные нейрогенные теории.
3.2. Психосоматическая медицина – направление, признающее главенствующее значение психического в соматическом. Родоначальником этого направление считается австрийский невропатолог и психиатр. Зигмунд Фрейд.
Фрейд считал, что большинство болезней формируется в раннем детстве и имеет психогенное происхождение. По его представлениям, психика человека подобна айсбергу. Известно, что подводная часть айсберга значительно больше, чем та, которая возвышается над водой.
В связи с этим направлением движения айсберга зависит не от действия внешних сил, а определяется подводными течениями. Точно так же, по мнению Фрейда, и поведение человека связано не столько с действием факторов внешней среды, сколько детерминируется скрытыми от глаз внутренними бессознательными процессами. По этой концепции решающую роль в формировании психики играют два принципа – принцип удовольствия (помните, у Маяковского: «Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется!») и принцип реальности (есть такое слово – «нельзя!»).
«Вы согласны с этим?» - спросил я на занятии студентку в то печальное время, когда учение Фрейда считалось у нас в стране запретным (к нему относились как к свежевыкрашенному забору: боялись прикоснуться, чтобы не испачкаться. Правда, маленький портрет Фрейда висел у нас на кафедре, но, думаю, это было связано с тем, что в парткоме с этим просто не разобрались). «Ни в коем случае!» - не задумываясь, ответила студентка. «Почему же? – парировал я. – Разве вам не хочется, например, шоколада?» С этими словами я вынул из кармана шоколадный батончик. На лице студентки не дрогнул ни один мускул. «Я не люблю шоколад», - ледяным тоном произнесла она. Посмеялись… Конечно же, принцип удовольствия действует! Ведь удовольствие, то есть положительные эмоции, возникает при удовлетворении потребностей организма. А без удовлетворения потребностей организм существовать не может.
Принцип удовольствия порождает конструктивную тенденцию – любовь, эрос, либидо – стремление создавать, продолжить род, строить, творить. В узком смысле слова»либидо» означает половое влечение. Однако Фрейд толковал это понятие очень широко. Он считал, к примеру, что сосание груди ребенком, акты дефекации и мочеиспускания сопровождаются сексуальными эмоциями. Позднее Карл Юнг в полемике с Фрейдом лишил этот термин сексуального оттенка, рассматривая его как психическую энергию вообще.
Принцип удовольствия, по представлениям Фрейда, уже в раннем детстве вступает в конфликт с принципом реальности. Это происходит потому, что многие потребности не могут быть удовлетворены. Происходит ущемление инстинктов. Это порождает деструктивные тенденции – танатос – стремление разрушать; агрессию, направленную как на других, так и на самого себя; инстинкт смерти. Группа психологов изучала поведение мальчиков в детском саде. Ребят спросили. Что находится внутри игрушки, и дети с видимым удовольствием разломали игрушки. Я спокойно шел в институт по маленькой и тихой улочке. Вдруг из-за угла дома выскочил карапуз лет шести с деревянным автоматом и принялся в меня «стрелять».
- Ты что же, хочешь меня убить? – спросил я.
- Да, - ответил он и улыбнулся.
Существование индивида, с позиций Фрейда, это всегда компромисс между двумя главными тенденциями – Эросом и Танатосом, причем второй, как правило, превалирует.
При ущемлении инстинктов, по мнению Фрейда, их энергия не исчезает, а вытесняется. Куда? Фрейд считал, что психика человека имеет трехчленную структуру. Эту структуру можно условно (Фрейд не приурочивал это к каким-либо анатомическим образованиям) подразделить на бессознательную сферу, подсознание и сознание.
Бессознательная сфера, подвал сознания, Ид – наиболее примитивная часть психики. Глубокая тайна окутывает обитателей этого подвала, скрывшихся под именем «Оно». Именно здесь хранятся врожденные еще с доисторических времен инстинкты. Именно сюда вытесняются комплексы, основным побудительным мотивом для которых является принцип удовольствия. Тут ничего не знают ни о реальности, ни об обществе. Эта сфера изначально иррациональна и аморальна, но именно она является главной силой, влияющей на поведение людей.
Подсознание (совесть, идеал-я, супер-эго, сверхсознание, интуиция, несловесное мышление, «дом ведьм») – самый ответственный участок психического аппарата.
Тут хранятся память, сведения о нормах поведения. Здесь властвует принцип реальности, который определяет уровень удовлетворения инстинктивных потребностей. Жильцы этого этажа как церберы стоят у дверей подвала, выполняя роль цензуры. Они как фильтр впускают в подвал то, что запреты с позиций этикета, нравственности и морали, и выпускают на порог сознания то, что разрешается.
Сознание (я, эго) – носитель знания о внешней среде. Если Ид вырастает из наследственного опыта, то Эго – из индивидуального. Это, по Фрейду, свод прописных истин, скучища, нетворческий отдел, роль которого сводится не к познанию внешнего мира, а к непрерывной борьбе с инстинктами. Эта борьба совершается у каждого человека. Поэтому по мнению Фрейда, нет людей без симптомов невроза. Сознание само по себе бессильно, ибо ведущую роль в мотивациях человека играют ущемленные инстинкты, а следовательно, Ид.
Инстинктам Фрейд вообще придавал огромное значение, особенно сексуальным. Он даже связывал познание со страстью к подглядыванию, агрессивность – с появлением задержанного полового чувства, употребление вина и курение считал суррогатами сосания груди. Фрейд считал, что ребенок родится уже с зачатками половой деятельности и что в первые пять лет жизни почти все влечения ребенка носят на себе отпечаток сексуальности. Правда, исследования современных психологов не смогли это подтвердить. Позже Фрейд выделил «инстинкт смерти». Вряд ли такой инстинкт существует. Скорее есть (по Павлову) рефлекс жизни, рефлекс цели. Однако, к сожалению, в настоящее время мы являемся свидетелями того, как инстинкт самосохранения дополняется у нас инстинктом саморазрушения: ведь мы сами разрушаем свою внешнюю и внутреннюю среду, свое тело и свои души. Ученики Фрейда, неофрейдисты говорили в дальнейшем о вытеснении не сексуальных влечений, а антисоциальных тенденций, иррационального по общей схеме обладание – отбрасывание. Хватательный рефлекс ребенка, к примеру, связан не с либидо, а, как указывал Павлов, с пищевым поведением.
Запретные инфантильные переживания (или комплексы) ребенка не исчезают, а вытесняются в подвал сознания. При этом они перестают осознаваться, но влияют на психическую жизнь, поведение и здоровье людей, так как сохраняют огромный энергетический заряд (катексис). Человек из-за этой бурлящей в подвале сознания энергии становится внутренне скованным, несвободным и, в конечном счете, не может быть здоровым и счастливым. Бурлящая в повале сознания энергия постоянно ищет выхода. И находит его. Она трансформируется в труд и творческую деятельность человека. Фрейд назвал это сублимацией. Открытие ученого, полотна художника, религиозный фанатизм, спортивная горячка и даже классовая борьба – все это, по Фрейду, результат сублимации. Многие литературы анализируют свое творчество с фрейдистский позиций. Искусству «нужны люди немного меланхоличные и достаточно несчастные» - писал Стендаль. «От многого я уже освободился – написал про это», - говорил Хемингуэй.
Другой лазейкой для выхода энергии ущемленных инстинктов являются сновидения. Запретные желания, тайная любовь, скрываемая ненависть, преступные склонности, неосуществленные мечты, жажда величия и власти изживают, по представлениям Фрейда, в сновидениях свою психическую энергию.
Не спать безрассудно
И даже подсудно.
Ведь все, что подсудно, Кричит в глубине!
Это стихи Евтушенко. Чем не фрейдистские представления? Запретные желания в обнаженном виде не могут преодолеть цензурные рогатки. Сновидения, по Фрейду, - это зашифрованные влечения и эмоции, замаскированные удовлетворения подавленных инстинктов. Набор символов генетически детерминирован. На основании своего опыта Фрейд составил перечень этих символов. К примеру, гладкая стена дома символизирует мужское тело; выступы и балконы, за которые можно держаться – женское тело; длинные торчащие вверх или проникающие внутрь предметы – мужские гениталии; предметы, обладающие свойством ограничивать полое пространство, - женские гениталии; сладости – сексуальное наслаждение; ритмическая деятельность – половой акт; дикие звери – грубые желания страсти и.т.д.. Символика относится к бессознательной духовной жизни. Символы заложены готовыми, завершены раз и навсегда.
Другими способами выхода из подвала инстинктов являются шутки и осечки памяти. Фрейд считал, что шутки – это реализация вытесненных моралью цивилизованного общества сексуальных или агрессивных стремлений. Забывчивость, оговорки, описки и другие осечки памяти, по мнению Фрейда, закономерны. Глубина запрятанности в памяти факта, лица или события диктуется скрытыми нежеланием вспоминать о них. Часто оговорки обнажено вскрывают сущность подлинного желания – сказать нечто противоположное тому, что произнести вслух.
Из общих представлений о роли бессознательной сферы вытекают и представления Фрейда о механизмах развития болезней. Под влиянием случайных причин любой орган у ребенка или у взрослого человека может перейти в возбужденное состояние. Поел человек, к примеру, недоброкачественной пищи, слизистая оболочка желудка возбуждается – наполняется кровью, набухает, воспаляется. Энергия ущемленных инстинктов только этого и ждет. Из подвала сознания она выплескивается на желудок. Фрейд называл это символической конверсией на эротизированный орган. Так, по его мнению, и развиваются заболевания внутренних органов, в нашем примере – язвенная болезнь желудка. Что же в таком случае явилось причиной язвенной болезни? Недоброкачественная пища? Ничего подобного! Это только повод, который привел к развертыванию болезни. Истиной же, глубокой, внутренней причиной явилось ущемление инстинктов и вытеснение их энергии в бессознательную сферу, которое случилось в раннем детстве. Таким образом, схему патогенеза, по Фрейду, можно представить так: конфликт между принципом удовольствия и принципом реальности в раннем детстве ущемление инстинктов и их вытеснение в бессознательную сферу выход энергии ущемленных инстинктов и ее распространение на эротизированный под влиянием случайных причин орган болезнь.
Для профилактики и лечения психосоматических заболеваний Фрейд разработал метод психоанализа. Больной должен многократно – в течение нескольких лет – с глазу на глаз беседовать с врачом. Это нужно для выяснения тайных пружин его страхов и нервозности. Длительные расспросы, исповеди, анализ сновидений, ошибок и оговорок, гипнотические сеансы признаны выявить ущемленные инстинкты и провести эти сведения через сознание пациента. Смысл такого воздействия состоит в освобождении запертой психической энергии. Подобно тому, как спящий во сне мечется, кричит, потеет, а иногда проливает слезы при кошмарном сновидении и тотчас же успокаивается, как только его разбудят, точно так же и у больного может наступить излечение, как только он осознает суть конфликтной ситуации. Более того, психоаналитики считают, что психоанализ – это метод морального оздоровления, ибо нравственно здоровым может быть только человек, освободившийся от всякой формы принуждения, от всего, что угнетает его потребности; это единственный метод, который возвращает человеку узурпированную у него обществом свободу. Не случайно услугами психоаналитиков пользовались такие известные деятели культуры, как Томас Манн, Федерико Феллини и даже основатель самой современной науки кибернетики Норберт Винер.
В первой половине нашего века в Западной Европе и особенно в Америке фрейдизм как философская, социологическая и общебиологическая доктрина пользовался огромной популярностью. Фрейда сравнивали с Ньютоном и Дарвиным. Каждый пятый интеллигент лечился у психоаналитика. В нашей стране в годы «железного занавеса» психосоматическая медицина была подвергнута остракизму. Фрейда обвиняли во всех возможных смертных грехах. Его концепцию третировали как идеалистическую, метафизическую и реакционную. Акцент делался на реакционности. В 1932 году Фрейд, отвечая на призыв Энщтейна принять участие в борьбе за сохранение мира, в открытом письме заявил, что война, по-видимому, вполне естественная вещь, ибо «агрессивный или разрушительный инстинкт… действует в каждом живом существе, стараясь разрушить его, свести жизнь к ее первоначальному состоянию неодушевленный материи». К сожалению, эти идеи были использованы различного рода экстремистами (в том числе фашистами) для псевдонаучного оправдания насилий и войн, совершаемых на планете.
На самом деле Фрейд построил чисто умозрительную психологическую модель нервных программ и связей. Вскрыв природу человеческой психики, равно богатую как добром, так и злом, он любил и принимал человека таким, каков он есть, представлял его иллюзий и фаты, розовой краски и приглаживания; с его эгоизмом, многочисленные низменные побуждениями и порой темными чертами. Сам Фрейд стал жертвой насилия. В 1938 году, когда фашисты оккупировали Австрию, Фрейд попал в еврейское гетто. Правда, его выкупила пациентка и последовательница принцесса Мария Бонапарт за 100 тысяч шиллингов, но 4 его сестры погибли в газовых камерах.
Фрейд создал удивительно стройную и логическую концепцию. Однако в чем его действительно можно серьезно упрекнуть, так это в том, что концепция не является научно обоснованной. Впрочем, он сам это отлично сознавал. Во всяком случае, в письме к своему товарищу он безо всякого кокетства, но с юмором писал: «Я не ученый, я конкистадор» (в смысле – искатель приключений). Действительно, ум Фрейда с легкостью создавал не только ценные догадки, но и мифы. Здание было построено на песке умозаключений без добытых опытом и измерение фактов. Многие психологи считают, что психоаналитическая концепция «скорее религия, чем наука», имеющая свои догмы, свои ритуалы и свою систему неконтролируемых истолкований. Крупнейший современный французский психолог Фресс пишет: «Психоанализ – это вера, а чтобы верить, надо вначале встать на колени».
В связи с этим в настоящее время, даже в американской медицинской научной литературе, где традиции психоанализа всегда были сильны, имя Фрейда встречается не часто. Уже в шестидесятые годы фрейдизм был вытеснен из теоретической медицины научной общепатологической концепции Ганса Селье. В нашей стране бесконечные обвинения фрейдизма в реакционности и в мифотворчестве привели к тому, что с «водой выплеснули и ребенка». Между тем концепция Фрейда содержит немало рациональных зерен. Рассмотрим основные из них.
Фрейд первым подчеркнул важную роль в нашей жизни бессознательной сферы. Павлов также считал, что подкорка является источником силы для коры больших полушарий. Позже это нашло свое подтверждение в учении о восходящей активирующей системе ретикулярной формации. Но что мы знаем о механизмах несловесного мышления? Имеются тысячи примеров того, как во сне к человеку приходили гениальные идеи. Менделеев во сне открыл свою периодическую систему элементов. Кекуле задремал у камина и увидел формулу бензола. Вагнер во сне услышал увертюру к будущей опере «Золото Рейна».
Римскому-Корсакову снились музыкальные образы «Снегурочки». А вспомните картины Дали, Гойи, навеянные сновидениями. Когда известного тренера Владислава Растороцкого, воспитавшего нескольких олимпийских чемпионок по гимнастике, спросили, где он сочиняет новые «ультра-си» - за рабочим столом или в гимнастическом зале, он ответил: «Нет, они приходят мне во время сна». Каков механизм этих наитий? Пока это тайна. Вслушиваясь в музыку одного из самых красивых стихотворений Блока:
И каждый вечер в час назначенный,
Иль это только снится мне,
Девичий стан, шелками схваченный,
В прозрачном движется окне.
Когда читаешь эти строки, почему-то появляется какое-то щемящее чувство. Попробуйте пересказать эти строки своими словами: вечером я вижу в окне девушку в шелковом платье. Щемящее чувство исчезает. Не случайно известный физик Нильс Бор говорил: «Когда я анализирую свои эмоции, я перестаю ощущать». Значит, дело не в словах… «Мысль изреченная есть ложь» - считал Тютчев. Стихотворение, которое можно пересказать своими словами, - это не поэзия. В поэзии есть какая-то не подвластная разуму магия.
Не разум художника, не эрудиция,
Нет, здравому смыслу порой вопреки,
Ту высшую мудрость волшебной строки
Находишь вслепую лишь ты, интуиция.
(Николай Доризо)
То, что поведение животных целиком, а поведение людей в определенной мере формируется под влиянием пищевых, агрессивных и сексуальных инстинктов, сомнений не вызывает. Фрейд, конечно, не вскрыл (и не мог вскрыть в начале века) механизмы этого влияния. Но его неоспоримая заслуга состоит в том, что он постановил этот вопрос, подчеркнул его важность и даже разработал весьма стройную, хотя и натурфилософскую концепцию о сути подсознательной деятельности.
Другая заслуга Фрейда состоит в том, что он подчеркнул значение в жизни человека сексуальных инстинктов. Правда, для Фрейда понятие «сексуальность» не отождествлялась с половым актом, а включало широкую гамму эмоциональных проявлений, проявлений, привязанностей, дружбы, любви. Но даже если говорить о сексуальных влечениях в узком смысле слова, то каждый сам по себе знает, что эти инстинкты действительно проявляются уже в детском возрасте и, что очень важно, в определенном возрасте практически у всех не удовлетворяются.
В детстве я учился в средней школе в Ленинграде и занимался в историческом кружке при Эрмитаже. Нас готовили как экскурсоводов по залам античного искусства. Вспоминается такой эпизод. Группа учеников шестого класса вместе со своей учительницей пришла на экскурсию. В центре зала возвышалась мраморная скульптура богини красоты Афродиты. Прекрасное обнаженное женское тело. Целомудренные пропорции. Никаких сексуальных эмоций, как мне казалось, эта скульптура не вызывала. Однако, когда ребята вошли в зал, они сразу же стихийно разделились на две подгруппы. Девочки, потупив взор, двинулись к статуе богини воздуха Ауре, которая в виде лебедя была установлена возле стены, а мальчики прямиком ринулись к Афродите. Вы будете смеяться, но учительница телом своим, как амбразуру дота, закрыла обнаженную богиню. Почему? Ответ прозвучал через много лет, когда на вопрос американской журналистки «Как у вас обстоят дела с сексом?» во время телевизионной встречи наша простая советская женщина (кажется, инженер) испуганно сказала: «Секса у нас нет!» В нашей пуританской стране эта тема действительно считалась запретной. Даже сейчас, когда на Западе уже стихли бури сексуальной революции, в нашей стране проблема полового воспитания молодежи совершенно не решена. По данным Хабаровской ассоциации «Планирование семьи», половой дебют к 15.5 годам имела 1/3 опрошенных, но лишь каждый пятый из них получил информацию о сексуальных отношениях от родителей и врачей. Более того, в нашем медицинском университете нет курса сексопатологии! Вы не получите нужных знаний в этой области. А ведь к вам будут обращаться на улице, в аптеке, в бане (я уж и не говорю про поликлиники и больницы): «Доктор, спасите мою семью!» Еще Сеченов считал, что если у женщины развивается невроз, то в 9 случаев из 10 он связан с сексуальной неудовлетворенностью. Современная статистика свидетельствует о том, что 70% разводов (а у нас расторгается каждый второй, третий брак) происходит из-за неудовлетворенного стремления иметь детей или сексуальной дисгармонии. Треть разводящихся считают свою интимную жизнь не благополучной. Таким образом, проблема, выдвинутая Фрейдом, есть, и она нуждается в серьезном к ней отношении.
Фрейд считал, что большинство болезней формируется в раннем детстве. Верно ли это? Начну издалека.
Было это 28 мая 1928 года. Сапожник, прогуливавшийся по улице Нюрнберга, наткнулся на странного молодого человека лет семнадцати, который протянул ему письмо. Из письма сапожник узнал, что юноша 16 лет жил взаперти в лесной лачуге. Кто-то приносил ему еду. Целыми днями он сидел, спал или играл с деревянными лошадками. Перед освобождением неизвестный научил его стоять, ходить и писать несколько слов. Кроме имени (звали его Каспар Хаузер), еще трех фраз и мычания из парня ничего выудить не удалось. Сапожник отвел его к врачу. Обследование показало, что он не был идиотом от рождения, но его развитие соответствовало уровню трехлетнего ребенка. С большим трудом он учился читать и писать. Кто-то следил за ним. Через три года на него было совершено покушение, а через 6 лет в парке незнакомец смертельно ранил его ножом. По-видимому, некто опасался, что, став грамотным, Каспар связанно изложит историю своей жизни. Тайну свою в 23 года он так и унес в могилу. При этом уровень его развития соответствовал уровню восьмилетнего ребенка.
Еще более поучительная история произошла в 1920 году в Индии. Крестьяне сообщили преподобному Сингху, что на окраине деревни поселились приведения. Священник был человеком неробкого десятка. Вместе с группой крестьян ночью он отправился в лес. Вокруг замелькали таинственные огоньки. Оказалось, что в лесу поселилась волчья стая. Когда отогнали волков, обнаружили большую нору. В норе нашли двух волчат и двух девочек. Младшей было года три, старшей – лет восемь. Назвали их Амала и Камала. Это были настоящие звереныши. Ночью они выли на луну и глаза их светились. Днем они стояли на четвереньках у стены или спали. Ели только мясо, раздирая его зубами без помощи рук. Воду лакали. Передвигались только на четвереньках. Людей считали врагами. Платья срывали. Скалили зубы. Очень ласково относились к щенкам. Через год Амала умерла. Камала очень болезненно переживала смерть сестры. Несколько дней она неподвижно сидела в углу, ничего не ела и не пила, скулила, как собака, у которой умер хозяин, и потом еще долго обнюхивала то место, где лежала Амала. Через шесть лет она знала всего 40 слов, через 7 лет научилась прямохождению, но при опасности убегала на четвереньках. Прожила она еще 9 лет. Умственное развитие ее в 17 лет соответствовало развитию четырехлетнего ребенка.
Подобного рода факты (32 случая) собраны в работе американского профессора Джезелла. Они свидетельствуют о том, что сама природа отвела для воспитания детей период младенчества их нервной системы. Знаменитый этолог (специалист по изучению поведения животных) Конрад Лоренц назвал импринтингом (впечатыванием) способность головного мозга молодых животных и птиц длительное время сохранять следы воздействий, если эти воздействия совпали с определенными (часто очень кратковременными) периодами их развития в раннем возрасте. Многие знатоки детской души, такие как, например, Л.Н.Толстой, К.И.Чуковский, А.С.Макаренко, Януш Корчак, Бенджамин Спок, В.А.Сухомлинский, считали, что ребенок вырастает тем, кем успел стать до пяти лет. Объяснение этому можно найти в закономерностях роста головного мозга. Начиная с периода новорожденности вес мозга за первые 5 лет увеличивается наиболее интенсивно – с 300-400 граммов до 1100-1300 граммов, составляя 80-90% веса мозга взрослого человека. «От пятилетнего ребенка до меня, – писал Лев Толстой, – один шаг. А от новорожденного до пятилетнего – страшное расстояние». Не случайно древняя индийская пословица рекомендует: «С сыном до 5 лет обращайся, как с царем, от 5 до 15 – как со слугой, после 15 – как с другом».
В период раннего детства у человека проявляется многое из того, что записано в его наследственном коде. Незаметно для себя ребенок в это время получает и усваивает от окружающего мира, от воспитателей те знания и навыки, которые составят фундамент его психики. Без речи и человеческого окружения мышление человека консервируется на животном уровне. Карл Линней для детей, воспитанных зверями, даже ввел специальный термин – Homo ferus (человек дикий).
Более того, развитие психики происходит уже в утробе матери. Не будет ошибкой утверждать, что к пятому месяцу с момента зачатия плод – это уже сформировавшийся человек со своим темпераментом, со своими особенностями нервной системы.
Параллельно с развитием психики в раннем возрасте закладываются основы будущих болезней. В отличие от взрослого ребенку свойствен широкий спектр совершенно особых, так называемых «критических состояний развития». Их причина – сам процесс роста и созревания. Они представляют собой состояние повышенного риска. Универсальной формой реакции детского организма на любые неблагоприятные воздействия являются микроальтерации онтогенеза (МАО). Они могут быть вызваны субпороговыми дозами ядов, малыми дозами рентгеновского облучения нарушениями в питании, лекарствами, психологической травмой, физическим переутомлением. При этом страдают прежде всего центральная нервная система; структуры, обеспечивающие развитие интеллекта; вегетативная нервная система, системы репродукции и иммуногенеза. В результате не полностью реализуется потенциал развития высших функций – способность к обучению, сложные формы мыслительной деятельности. Минимальный уровень алкоголизации беременной, например, может сказаться понижением памяти и способности к обучению ее детей в старших классах без всякой клинической симптоматики. Снижение интеллекта у старших школьников и студентов может быть связано с тем, что в раннем детском возрасте у них был дефицит в организме железа. Сложнейший комплекс МАО возникает у детей, переживающих такое экологическое бедствие, как искусственное вскармливание.
Важнейшей является сфера надбиологического здоровья, или сфера социализации. Недостаточность общения, обучения и воспитания в ранние периоды онтогенеза может обернуться «феноменом Маугли» - нераскрытием возможностей, заложенных природой в высших отделах головного мозга. Дефицит стимуляции, как и дефицит любви, играет роль мощного болезнетворного фактора. При анкетном опросе 2/3 подростков отметили отсутствие ласки со стороны родителей. Эту группу нарушений профессор Воронцов назвал депривационными альтерациями онтогенеза (ДАО). Это самый массовый вариант нарушения здоровья у детей. Вокруг нас снуют недовоспитанные, недообразованные, недолюбленные дети и подростки. Выходит, что Фрейд был прав, когда писал, что многие болезни формируются в раннем возрасте, а у взрослых только развертываются.
Мы уделили так много внимания идеям Фрейда потому, что до сих пор эти идеи, несмотря на их актуальность, в учебной литературе игнорировались.
Проблема создания единой теории медицины волновала многие выдающиеся умы. Некоторые исследователи (Клод Бернар, Лериш, Селье) сомневались в возможностях разработки такой теории, другие(Фрейд, Сперанский, Быков) полагали, что такая теория реальна.
Известный терапевт профессор Харват писал, что мы нуждаемся в новой объединяющей гипотезе, которая была бы так же понятна, как в свое время целлюлярная патология.
Мне вспоминается такой эпизод. Во время пленарного заседания международного патофизиологического симпозиума, который в семидесятые годы проходил в Ростове, на сцену вышел мой киевский коллега Николай Никифорович Зайко, известный патофизиолог и блестящий оратор. В руках он держал только что вышедшую в свет книгу академика В.П.Казначеева и профессора М.Я.Субботина «Этюды к теории общей патологии».
Николай Никифорович раскрыл книгу и прочитал: «Единой теории медицины нет». Затем он испытующе посмотрел на президиум, где сидел академик Казначеев, и под общий смех присутствующих воскликнул: «Влаиль Петрович, за что Вы деньги получаете?» Вопрос этот имел глубокий смысл, ибо В.П.Казначеев преподавал общую патологию, которая и является теоретической основой медицины. Медицина ведь является сложным комплексом наук. Возможна ли для такого комплекса единая теория? Свод законов, закономерностей, правил, гипотез – да, но это же и есть общая патология! Тем не менее попытки создать такую теорию периодически возникали.
