С.Оро-Сурт,
в пределах первого или второго класса, лето.
Стоял летний жаркий день, в подобные дни мы долго не думаем о способах наилучшего препровождения, речка и купалка по расписанию. В нашей семье не было никаких видимых запретов или необходимости особым образом упрашиваться на сие мероприятие, достаточно было и хорошей погоды. В деревне мы все друг друг по добру знавались, был лишь один нюанс, я не умела плавать. Как это они дергая руками и ногами остаются на плаву, не укладывалось в моей голове, я вроде делаю тоже самое, если разложить весь процесс моих попыток на мелкие кадры то происходило примерно так: еще не погрузившись в воду я начинала делать странные, издали напоминающие способ плавания "сабачка", движения, ноги при это твердо упираются о дно, далее как только верхняя часть туловища как бы находится на дне, начинаются четные попытки продвинуться в перед при этом оттолкнувшись от дна, в горизонтально, почти в летном состоянии, но старания мои не оправдывались, и после десятой неудачной попытки, нахлебавшись воды не самой вкусной, я решалась переходить на другой уровень постижения взрослых трюков, если быть более точным "прыжок с моста".
Это был такой период в жизни, когда думалось что взрослеют и вступают в ряды "высшей касты", после осваивания определенных препятствий, как например этот страшно высокий для меня мост, с которого все взрослые ребята прыгали как к себе домой, в разных позах, всячески придавая своим прыжкам новые заурядные элементы. Помню как стою в огромной очереди, среди смелых и дерзких ребят, готовых броситься прямо на днище без донной на мой взгляд речки, ох как я им завидовала, как мне хотелось повторить их задор и естественную, насыщенную дикость. И ВДРУГ РАЗ....дыхание застыло в легких, под ногами нет опоры, я лечу...мой страх с скоростью испуга устремился вверх по животу и остановился в груди, не успела осмыслить ситуацию как вода хлынуло мне прямо в лицо, много воды, людей, суета, я машу руками, вспоминаю что не умею плавать...при этом пытаюсь дышать, кто то хватает меня, я вцепилось в эти руки, и не думая не о чем провисла у него на руках, это был один из взрослых ребят, я мигом почувствовала облегчение от успешного завершения коротковременной паники. Не было ощущения начала новой жизни, или пролетевшей за секунду всей ничтожной жисьтенки, нет не было....плавать научилась буквально на следующий день, больше вопросов, непонимания в технике плавания не было, было лишь четкое понимание необходимости сегодня и сейчас...черт возьми... как я люблю свое дикое детство в деревне в девятьсот человек...
Дом на Северной.
Село Бердигестях в котором мы жили, относился к Горному району (улуус), в двуустах километрах от столицы Якутии, Якутск. Так таковых скалистых гор в нашем районе не было, были крутые обрывы, возвышения, как бы отделявших одну местность от другой, похожие на предгорья. Предгорья всегда отличались своими особенностями, в некоторых ягоды хорошо росли, в других природа поражала своим своебразием, помню ходили собирать клюкву под одной из обрывов, клюква в нашей местности росла на мху, при удачном освещении, казалось будто кто то нарочно рассыпал ярко красные ягодки, старательно распределив их по всей полянке равномерно и стройно. В попытке урвать всю эту красоту пока твои партнеры не подбежали, учишься быстро подбирать и перемещаться, сбор ягод это отдельная наука, среди наших родственников были свои мастера, те кто умел невообразимо быстро наполнить свои сосуды, и те кто знал и находил особенно богато-проросшие места, я в их число не входила. Тихо восхищалась и ломала голову в попытке разгадать тайну их мастерства. Как то забралась чуть дальше чем обычно и на удивление себе, оказалась перед крутым, почти вертикальным возвышением, вся покрытая мхом и щедро осыпанная клюквой, вот была удивительная радость от находки, вся особенность состояла в том что я почти стоя собирала ягоды с зеленой стены покрытой мягким мхом, причуды не тронутой природы Якутии будоражили даже самых маленьких местных жителей, на тот момент мне было где 12-13 лет. Возвращаясь в наш дом на Северной, помню просторные комнаты, мне казавшиеся высокие потолки, хотя по современным общепринятым стандартам, наш деревянный дом совсем крохотный, взрослый человек мог коснуться до крыши не прилагаю дополнительных усилий. Двор был просторный, с небольшими неровностями, служившими нам горкой в летние и зимние периоды. Хотон (деревянное пристанище для коров, обшитая коровьим навозом по швам) не большой, что то подобие сарая, со встроенным вторым этажом виде детского домика и старый сарай, пограничной зоне с соседями. По моим ощущениям, первые воспоминания себя в этом мире сложились в этом дом, я случайно разбила мамину белую чашку с оранжевыми обручами по стенке, помню тот страх, скомканный прямо в горле, и такая наивная надежда остаться не услышанной, и в тот же момент раздается мамин голос: -Таак, что там такое случилось…» в общем то меня поймали, не сильно ругать видимо не стали, свидетельств в памяти не осталось. Дальнейшие воспоминания не назвать позитивными со всех сторон, были и плачевные ситуации, в один из обычный будней, проснулся во мне криейтор, я начала придумывать новые способы наполнения наших будней весельем, в срочном порядке созвала подмогу, в виде старшего брата, который всегда был рад принять участие в моих экспериментах. Не помню где я это усмотрела, но идея была такая, стоишь горизонтально у одного края дивана (на тот момент у нас был стандартный для советский семей диван, с узкими твердыми спальными местами, деревянными подлокотниками) и падаешь не меняя позы, лицом к дивану. Все бы кончилось вполне на безопасно, если бы эксперимент закончился на мне, на тот момент мелкой по росту, так я предложила свою гениально-веселую идею брату, он не задумываясь согласился, был даже какой то задор в этом и БАЦ…он прилетает прямо лбом об этот подлокотник. Я мигом осознала, прямую причастность к этому не столь приятному зрелищу с потоком крови и криков брата, молча забежала в шкаф, в надежде опять же остаться не замеченным. Что странно, и в этом интересном моменте память обрывается, остался лишь шрам на лбу у брата напоминающей о необходимости соблюдения норм безопасности, шучу конечно, никакого жизненного урока я и скорее всего мой брат от этого случая не извлекли. Продолжали
Дом на Северной часть 2
Грязевая горка, лампа, потерянная, страх, палец, кот
Во времена нашей жизни в доме на Северной, я стремительно врывалась во все прелести бытовой жизни ребенка начала девяностых, быт которой состоял из огромного количества увеселительных игрищ. Не большой склон во дворе, каждое лето во время дождя, превращался в грязевую горку-покатушку, я в бешеном восторге скатывалась с нее прямо на попе, в одних трусах, и чувствовала абсолютный восторг, в конце подобной терапии мне даже разрешалось залезь в бочку с свежей, холоднющей дождевой водой и продолжать ощущать прелести детства уже в воде, аквапарк девяностых у себя во дворе. Наша мама в этом отношении была чудным человеком, всегда поддерживала наши грандиозные идеи, иногда сама предлагала, почти всегда она общалась с нами на равных, всегда был диалог, слушали мнение каждого, советовались, принимали решение обоюдно. Помню как то утром проснулись с братом, сидим на кровати, тишина, никого нет, попробовали пару раз позвать маму, умеренным голосом, ответа не получили, голос чуть вые, выше, и так увлеклись, что от нашего обоюдного крика, упала люстра в коридоре, силу голоса осознали на себе. Было смешнее, когда на всю кухню взорвалась сгущенка, брат поставил варить сгущенку, как обычно и забыл, в итоге несмываемые сладкие пятна, ох..как мы любили сгущеночку. Третий случай был связан с футболом, как то раз, мужская часть семейства смотрела футбол, а мы с мамой готовили, тут появяилась необходимость проркутить мясо через мясорубку для пирожков, брат без колебаний вызвался на помощь, в то время у нас была мясорубка, ручная, куда накладываешь мясо сверху в чашку, где крутится сверло с крупными зубцами и размельчает мясо. Тех процесс организовали «семейный», я кручу ручку мясорубки, брат кладет мясо в чашу мясорубки, мама лепит результат нашей деятельности в аккуратные пирожочки, отец, собственно уничтожал сие творчество. Все было бы хорошо, если бы не одно НО, все были на столько увлечены футболом, что не заметили как брат положив мясо в мясорубку не вынул руку из чаши, а я в это продолжала крутить, не вынимая глаз из телика. Брат лишился кончика пальца, в итоге палец зажил, нормально функционирует, но воспоминания остались на всю жизнь. Каждое лето в Якутии проходит главный праздник года «Ысыах», это наш Новый год, праздник языческий, многоуважаемый до сегодняшнего дня, раньше гулянья длились три дня, все одевают красочные национальные костюмы, готовят традиционные праздничные блюда, игры, концерты, посиделки с родственниками. В то лето мама работала на Ысыаха, точно не вспомню, но помоему продавала мучные изделия, я вся красивая, счастливая поехала с ней, было много людей, все постоянно чего то хотели, донимали маму, что то постоянно спрашивали, под влиянием всей этой суеты, я как бы ушла в транс, меня куда уносило, куда иду, то стою, и все как будто во сне. Толи усталость на меня пятилетнюю так сказывалась, в общем я потерялась, но понимание о том что, вот мне пять лет и я хожу одна и это не нормально не было, я продолжала в полудреме скитаться по бескрайним улочкам Бердигестяха, на тот момент не владеющая картой местности, я не понимала куда я должна идти, или кому, я просто слонялась по улицам. Далее начали появляться знакомые улицы, дома, я в след за ними пошла, и оказалась ближе к вечеру у своего дома, который находился в другом конце села. И тут мое детское сознание говорит «стой», «не ходи там страшно», как большинство мужского населения нашего села, наш отец крепко выпивал по праздникам и без. И только подойдя до дому я ощутила этот страх, когда твой вроде бы родной дом, но ты явно не хочешь туда идти, что то тянет тебя обратно. Я решила задними дворами зайти и удостовериться в своем страхе, мое чутье меня не обмануло, это упитанное, в дрызг пьяное существо валялось вместе с себе подобными дружками. Мне даже прятаться не нужно было, на столько они были не вменяемы, я ушла, прямо, как говорится «куда глаза глядят», вот это было на столько сильное ощущение невесомости, когда ты паришь над землей и не за что держаться, я вдруг оказалась на столько одинокой, бездомной и брошенной. Страх определенно был, но он был тихим и всепринимающим, к нему была подмешена какая то разочарованная тоска.
Улица…пыль в нос летит,
Я не спеша иду, одна..
Нет мыслей, пустота,
Глаза ведут по дальше в даль…
Вот как то примерно так это выглядело со стороны, проезжает машина с мигалками, люди оттуда пялят в меня, я не обратила внимания, как вдруг она резко затормозила и оттуда счастливая от радости выбегает мама с братом, какое счастье в миг наполнило меня, вся неопределенная невесомость растворилась в воздухе, и я почувствовала твердую опору под ногами, взяла за ручку маму, и потопали домой, разбираться с туниядцами
Об отце
Особенность воспоминаний связанных с домом на Северной, заключается в том что, именно в этом доме, наша семья могла претендовать на звание вполне нормальной семьей в рамках бытовавших в то время норм и стандартов где был мужчина, отец семьи, с рабочей профессией шофера, мама повар в детском саду, и двое детей, не имевших никаких претензий к окружающей действительности. Образ отца остался для меня призраком, не в смысле источником страха, а больше с отсутствием в памяти отчетливых воспоминаний внешности, характера и других характеристик для составления полного представления о человеке, в моей памяти сохранились короткие моменты, с нечеткой передачей изображения и звука, что то похожее на попытки смотреть фильм через видео кассету, с испорченной пленкой. В одном из таких кадров, вижу крупное тело мужчины, у входной двери в раздевалку в моем детском саду, лица не видно, вижу что в руках что то держит, я вся веселая, явно ожидавшая подбегаю в его сторону, помню как он меня возил до садика на своей огромной машине, марки ЗИЛ, мне было так гордостно спускаться из этого огромной махины, где за рулем сидел мой отец. У меня осталось воспоминаний о нем как о личности состоящей и взаимодействующей в определенном социальном обществе, я его воспринимала только по отношению к себе, не думала и не видела того как он относится к другим людям, как люди его воспринимают, что он за человек, у меня не было таких потребностей и способностей анализировать людей. Мой мир состоял из жадного впитывания всоебщего внимания и игривой страстью познать этот мир на вкус, цвет, и пределы прочности. Как то ночью мне снова не спалось, снились мои кошмары, я долго ворочалась, и видимо пошла в комнату к родителям в поиске утешения в столь беспокойную ночь, точно не вспомню чья была инициатива, как вдруг обнаружила себя на спине у отца, он рассказывал и попутно показывал каково ездить верхом на лошади, на корове, даже предложил вариант покататься на медведи, это было настолько близко к моему внутреннему ощущению «(хороших) отношений между отцом и ребенком», я открыто и искренно впитывала моменты счастья не отдавая себе отчета в том что они последними, не хочу придавать больше романтичности чем было в действительности, но восприятие у детей до 5 лет на самом деле лишено цинизма, предрассудка и других наслоений. Мои кошмары, были больше схожи с нападком безконтрольного воображения, как будто что то изнутри пыталось вырваться, через эти образы, все начиналось с медленного предвкушения ужаса, я изнутри ощущала как тихо подползает, подобно змее, мои страхи, а ты лежишь как вкопанный, с полным пониманием надвигающегося ужаса, и не можешь сдвинуться с места, далее начиналось визуальное сопровождение кошмара: я в здании, с низкими давящими потолками, с бесчисленным количеством круглым колонн поддерживающих потолки, пол украшен плитами в виде шахматной доски, посередине красная телефонная будка в котором сижу я, выходить не могу, сижу и жду и знаю что он скоро будет, страх который во мне не истеричный, буйный, скорее покорно осознающий безвыходность ситуации, страх который уже знающий что с ним случится, но от этого легче не становится, и вдруг приходит он, тот кого я так боялась, он медленно и тихо начинает кружить у телефонной будки, буквально сдавливая меня своим страшным взглядом, я становлюсь все меньше, желание провалиться в пол, а он все больше, глаз все больше и больше, внутреннее напряжение от страха на пределе, он всё тянет и тянет….и вдруг раз и я с криком просыпаюсь вся в поту и в ужасе. Это не было похоже на сон по одной причине, картина не менялась, сценарий и подбор эмоций и персонажей не менялся, всегда было это бесконечное пространство с колоннами и взгляд почти разъедавший меня. После переезда из дома на Северной, кошмар закончился, но тот страх который меня настигал я помню, при желании могу вызвать и отдаленно вспомнить свои ощущения. Потом узнала что оказывается отец сидел в тюрьме, был отъявленный хулиган и туниядец, любивший выпивать лишнего, и позволять себе лишнего в виде рукоприкладства по отношению к маме. Закончить хотелось бы на более позитивной ноте, не смотря скудность подобных воспоминаний о нем, у отца было много татуировок, он мне их показывал, даже что то рассказывал про них, на руке точно помню были набиты тату в виде колец, и он даже пытался меня научить рисовать, начали мы с ювелирных украшений, мне казалось что он превосходно рисует, у него такие ровные и гладкие линии реалистично отрисовывали сережки с якутским орнаментом, кулоны в виде замысловатых завитушек, у меня получалось не так как хотелось бы, но это детское возвышенное мнение о том что мой отец якобы хорошо рисует, дали мне полную уверенность в том что я тоже умею, по умолчанию, хотя на практике оказывалось иначе я продолжала и продолжаю искать в себе художника, в полной уверенностью в том, что он там есть.
Как мало нужно детям,
Для погруженья в мир,
Как видят мир открыто,
Через твои мерила,
Пусть не богат, пусть дома
всего три метра в (сёлах),
Ты не забудь о детях,
Для них ты есть свой бог,
Ваш мир не знает стен,
В нем потолки в цветах,
А в огороде дыня,
Цветет в мороз (отныне)
Вдохни кусочек чуда,
Раскрась в цвета ненастье,
Собери в мешок миг счастья,
Подари их детям,
Не скупись, растяпа,
Вспомни, ты ведь сам малыш,
Любишь веришь в маму….
дом у магазина, подружка люба, потерянный ключ, оставленная с мечтами, дорога в Орто-сурт
После развода с отцом, мы переехали в маленький деревянный дом, во дворе которого был розничный магазин продуктов. Девяностые годы, уверенно вышагивали по каждому двору, по каждым улочкам, заметным стало разнообразие товаров в лавках, люди вкусившие и только открывшие для себя прелести открытого рынка с пестрыми платьями, с недорогими шубками, бусами, ринулись утолять свою потребительский голод. Помню как целое лето ходила в один и тот же магазин где висело абсолютно невообразимой красоты платье, ярко красного цвета, с кружевами по краям, с шнуровкой на спине, так и не призналась маме о своей безответной любви, до сих пор помню свое сильное желание обладать этой вещью, как никогда. Мама работала продавцом в магазине во дворе, что было удобно, а мы с братом продолжали не без радости посещать наш детский сад «Сардааана» (Лилия), на тот момент, единственное каменное трехэтажное здание во всем поселке. Во одно время у нас была собака породы «Немецкая овчарка», не помню причинно-следственные связи вынудившие нас завести такого грозного охранника, в результате мы сами не могли попасть в наш дом, собака не пускала не только незнакомых ему людей, но и хозяев, приходилось прикладывать не мало фантазии в попытке управлять вниманием этого зверя, ел за десятерых, ведрами, наблюдая мгновенный процесс опустошения сосудов с едой, со страхом представляла себе, как не сложно будет этому зверю оприходовать меня живьем. Где бы мы не жили, а жили не мало не много в 15 домах, всегда поддерживали активные отношения с соседями. Соседями на тот момент была состоятельная семья, с своим собственным магазином, с ними жила внучка, Люба, с которой мы познали прелести девчачьей дружбы. Познакомились по детски просто, все помнят как это обычно происходит, видишь как играет похожий по возрасту на тебя человечик, не раздумывая подходишь, иногда даже без спроса присоединяешься игровому действию, а в более деликатном случае, даже предлагаешь познакомиться, чаще молча включаешься в игру, даже не подозревая о том что это может кого смутить. Кстати этот метод «беспардонно вливаюсь» иногда срабатывает и во взрослой жизни, люди просто в ступор уходят от неожиданности, а пока они приходят в себя, делаешь свои дела и сваливаешь, я так делаю когда я знаю что мне нужно, и когда я уверена что большего от этих людей мне не нужно, цинично, но время дороже. С Любой мы однозначно сошлись в характерах, оба чуть шустренькие, чуть малчиковые, бесстрашные, и смело-фантазийные. У Любы была очаровательная бабушка во всем соответствовала классическому представлению о Любимой Бабушке, высокая пышная наверх убранная прическа, женственные платья в пол всегда разного цвета, явно дорогущие, королевский прямой стан, широкая грудь, кругловатое ухоженное бархатистое красивое лицо, добрейший взгляд, располагавший к себе любого. Помню, как мы забегали к ним в магазин, где бабушка угощала нас незабываемо вкусной колбасой. Не вспомню в деталях во что мы играли, но помню как меня поражал этот огромный дом, с отдельной библиотекой, с шикарными диванами, коврами, сервантами с сверкающими хрустальными наборами посуд. У Любы была двух спальная кровать как у принцесс из диснеевских мультиков, с шелковыми занавесками, свисавшими с потолка. Мы проводили с ней время с утра до вечера, мотались то туда то сюда, постоянно что то придумывали, однозначно озорное, что было утеряно в моей памяти, с надеждой на скорейшее восстановление. Детям до определенного возраста, сложно удержать в памяти последовательные действия совершенные ранее, во время отвлечения внимания на другое действие. Такой вывод я сделала для себя в то время, мне было где 5-6 лет, я беззаботная, счастливая выхожу из маминого магазина, думая о чем то своем, машинально прокручивая связку ключей в руках, и настолько увлеклась своими мыслями что даже не заметила как ключей не стало, обнаружила потерю у входа в дом, где явно понадобились. С легкий трепетом и страхом побежала к маме сообщить происшествие, на столько заволновалась что начала путаться в показаниях, уверенность в сохранившихся в памяти подробностей начала иксажаться. Мы дошли до того что искали у дома, у выхода из магазина, пошли предположения что возможно ключи вообще были утеряны раньше, я от страха соглашалась со всеми предположениями, в итоге мы разобрали деревянное крыльцо, прошерстили каждый миллиметр всего двора, и только окончательно потеряв надежду, и обессилившись, начали разбирать коробки которые стопками стояли у выхода из магазина, логически замыкающих неприятное происшествие, но оставшиеся не замеченными, в результате отсутствия моей воли, настоять на показаниях, ведь я помнила и не помнила одновременно. Вспоминая сейчас, делаю вывод о том на сколько усиливается, увеличивается страх и волнение у детей по вполне простым вещам, то на сколько родители напускают ненужной вычурности пустякам, дети воспринимают подобные бытовые ситуации под увеличительным стеклом, с такой силой сострадая. Мне интересно как я буду вести себя со своими детьми, насколько практически освою свои выводы. В одно лето, маме пришлось уехать на неопределенный срок, в неизвестное для меня место, меня оставили жить на лето с бабушкой. Это лето запомнилось не столько курьезами, событиями прекрасной дачи бабушки, сколько наблюдениями за своими мечтами. У меня сложилась привычка каждую ночь перед сном вкусненько помечтать, я буквально, с предвкушением ожидала ночь, чтобы под теплым лунным светом собирать свои мечты в одно полотно. Пока проходил день, я делал наброски (эскиз сна), собирала все самое прекрасное, желаемое мне на тот момент, и запускала в ночь. В то время мои грандиозные путешествия огранивались нашим селом в три тысяче человек, и дачей, с десятью семьями, я не видела других машин кроме уазиков, деревянных домиков, и вкусных пакетов с печенюшками Чоко-пай. В одном из моих якро-красочных, за ранее спродюсированных постановок (я имею ввиду мои мечты), стоит ночь, такая же темная, осыпанная звездами, с теплым ласкающим ветерком, вдруг из самой дали виднеется одинокая фара машины, украшенная гирляндами уазик мчит в нашу сторону, я вся горю от предвосхищения, ведь я знаю что там моя мама, при ехала забирать меня на нашей блестящей в прямом смысле этого слова машине, и этот момент я прокручивала снова и снова, внутреннее ощущение счастья меньше не становилось. В конце мама приехала, не по моему сценарию, но этого счастья меньше не стало.
