No Longer Music” и Текила-вечеринка

Войти в Христианию - значит попасть в другой мир. Остав­ляя относительное благополучие и порядок Копенгагена, мы пере­местились в альтернативный город-государство, жители которого отказались жить в системе.
Прямо за главными воротами Христиании стояли столы, за которыми наркодилеры продавали большие партии гашиша пря­мо среди бела дня. Люди ходили, шатаясь от действия алкоголя и наркотиков. Родители ходили вместе со своими детьми, куря при этом гашиш. Странно было то, что там запрещено было делать фотографии, но более всего я был впечатлен наэлектризованной духовной атмосферой тьмы.
Тяжело было представить, что поселения хиппи все еще существуют. Христиания была основана в шестидесятых годах в свободном районе центральной части города, где можно было от­крыто купить наркотики, и где формировалось альтернативное общество со своими собственными законами и полицией. Там были свои заводы и предприятия, включая наибольшую сеть нар­которговцев в Скандинавии, свои салоны красоты. Приходя под­стричь волосы, вы также могли заодно получить услугу по очище­нию ауры.
Христиания контролировалась организованной преступ­ностью, бандами байкеров, левыми сквоттерами и оставшимися представителями культуры хиппи шестидесятых годов.
Тысячи молодых людей приходили туда, чтобы купить нар­котики. Дети местных жителей выросли, наблюдая за всем этим, и образовали второе поколение, умеющее жить только в этой антикультуре. Всякий раз, когда датское правительство пыталось закрыть Христианию, оно встречало протест со стороны «нор­мальных» жителей Копенгагена, которые, казалось, восхищались живущими там.
Что касается политических недоразумений, то датское пра­вительство было недовольно шведским атомным заводом, распо­ложенным неподалеку от границы. Мне сказали, что Швеция за­крыла бы завод при условии, что Дания закроет Христианию. Но датчане боялись сделать это, так как это могло привести к войне. Полиция боялась даже появляться в Христиании, разве только в защитном обмундировании и в большой численности.
Христиания была местом, куда нас пригласили выступать в июле 1988 года (другим местом была «Черная Лошадь» - крепость сквоттеров в Копенгагене, где проходили тренировку террористи­ческие организации, такие как Организация освобождения Пале­стины и Временной Республиканской Армии Ирландии).
Единственным упущением тех людей, которые организо­вывали для нас выступления, было то, что они забыли сказать владельцам, что мы христиане. Когда я об этом узнал, то встре­вожился. После молитвы я приготовился встретиться с лидерами обеих групп, чтобы сказать им, что в их клубах будет выступать христианская группа. Я знал, что это опасно, но понимал, что все- таки это нужно сделать. Еще опасней было бы дотянуть до того, пока они сами узнают об этом во время выступления. Это могло вызвать беспорядки или еще что-то похуже!
Итак, Брайан, Рене (организатор) и я, пошли в Христиа­нию, чтобы встретиться с Флемингом, владельцем бара, в котором мы должны были выступать. На вывеске было указано название бара: «Земля Немо». Бар был основан бандой байкеров, которые враждовали с местными «ангелами ада». Флеминг был частью этой банды и похоронил двенадцать своих друзей. Его и самого раз пять чуть не убили.
Флеминг оказался хорошо сложенным блондином, с креп­ким, как скала, натренированным телом. После приветствия Брай­ан, Рене и я сели за стол.
«Привет, ребята, хотите пива?» - спросил дружелюбно он.
«Нет, спасибо, Флеминг», - ответил я нервно.
Он удивился.
«Флеминг, я должен извиниться перед тобой», - сказал я ему, решая сразу перейти к делу.
Он вопросительно взглянул на меня.
«Когда организовывался этот концерт, Рене был не до кон­ца честен с тобой, и я думаю, что это неправильно, - продолжил я. - Мы христиане. Мы поем о Боге, Иисусе, и говорим, что в этом есть надежда. Я считаю, что ты должен знать об этом».
Он тяжело опустился в кресло и посмотрел на Рене, кото­рый стал бледнее смерти.
«Ты тоже христианин?» - спросил он многозначительно.
Рене кивнул.
«Сколько тебе лет?» - задал вопрос Флеминг, и прежде чем Рене ответил, он задал следующий: «Твоя мамочка знает, что ты здесь?» На этих словах он громко рассмеялся и заказал нам фрук­товый сок.
«Вы поете только о Боге?» - спросил он, облокачиваясь на спинку стула.
«Да, - ответил я. - Мы поем о Боге, о том, что в Нем есть надежда. Как ты думаешь, людям это понравится?»
Флеминг сделал паузу, и тень улыбки пробежала по его лицу. «Ну, если не будете все время петь «Аллилуйя», то все будет нормально», - усмехнулся он. «Мы не станем этого делать», - пообещал я.
Мне было интересно, выступала ли когда-либо ранее хри­стианская группа в Христиании.
«Ты шутишь?» - сказал Флеминг, вставая. Затем он протя­нул мне руку со словами: «Хорошо, Дэвид, сделаем это».
Оттуда мы поехали в «Черную Лошадь». Это было совсем другое общество - то, которое специализируется на жестокости, особенно по отношению к местной полиции. Когда мы приехали к этому большому зданию из красного кирпича за десятифутовой стеной, мы поняли, что единственным входом туда были зловещие железные ворота.
Это место находилось под круглосуточным наблюдением полиции Копенгагена, так что всякого входящего полицейский фиксировал на свою фотокамеру.
Когда мы приехали, я заметил возле железной двери тележку из супермаркета, наполненную кирпичами, возможно для того, что­бы кидать в полицию в случае необходимости.
Чтобы войти в главное здание сквоттеров, нужно было ввести электронный код. Входя в здание, я понял, что эти ребята были настоящими террористами, а не просто мелкими хулигана­ми. В комнате, в которую нас привели, стоял полицейский щит, отобранный в одной из уличных битв.
Висящие на стенах постеры изображали жестокое проти­востояние и революцию. Один из них гласил: «ООП и ИРА: борьба за единые цели» (ООП - Организация освобождения Палестины, ИРА - Ирландская республиканская армия - прим. пер.)
Мы присели вместе с Расмусом, одним из здешних лидеров. Он сразу перешел к делу.
«Это правда, что вы христиане?» - спросил он. Они уже знали об этом, хотя прошло всего несколько часов, с тех пор как мы поговорили с Флемингом в Христиании.
«Да, - ответил я, - нужно было сказать вам об этом заранее. Мне жаль, что так получилось».
«Не беда, - сказал Расмус, - но у вас могут возникнуть про­блемы во время вашего выступления. Здесь есть некоторые люди, выступающие против всего».
Я протянул ему кассету с нашей музыкой, и он прочитал слова нескольких наших песен. «Это круто», - сказал он, читая.
Он отвел меня и Брайана в бар, где мы должны были вы­ступать. Это был обычный бар, за одним большим исключением: на двери была дюжина металлических перегородок, так что ее невозможно было взломать, если она закрыта. Мы должны были выступать здесь в четверг вечером, а в Христиании - на следую­щий вечер.
Расмус дал понять, что у нас могут возникнуть проблемы в «Черной Лошади» в четверг вечером, поэтому вся наша команда собралась вместе и молилась о том, чтобы Бог держан двери от­крытыми, если наше выступление там было в Его воне. А если нет, мы просини, чтоб Он плотно закрыл ее. Если Бог оставит дверь от­крытой, то мы пойдем туда, невзирая на последствия. Мы решили выступать там, разве только нас в буквальном смысле не впустят в здание.
Я думай об истории из книги Даниила, третья глава. Царь Навуходоносор сделан золотой истукан и сказал, что если кто-то не поклониться пред ним, то будет брошен в огненную печь.
Три человека, Седрах, Мисах и Авденаго, отказались и ска­зали Навуходоносору: «О, царь... мы богам твоим служить не бу­дем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся».
Я чувствовал, как Бог спрашивал нас, готовы ли мы идти в раскаленную печь, даже если бы Он не освободил нас оттуда. Вопрос состоял в том, готовы ли мы? Я думал, мы были готовы, но это была пугающая перспектива.
Нам нужно было ждать целый день до концерта. Поэтому мы собрались вместе снова, чтобы молиться. Ситуацию ухудшило то, что многие из нашей команды читали отрывки из Библии о мученичестве и о том, как хорошо умереть за веру в Иисуса.
Я позвонил Джоди в Амстердам и объяснил ситуацию. Как я и ожидал, она была уверена в том, что мы все делаем правильно. Я отправился гулять и попытался представить, как же будет вы­глядеть моя смерть в этом клубе, если кто-то пырнет меня ножом. Я почти чувствовал физическую слабость от страха, пожирающе­го меня. Но и тогда я говорил Богу, что я не собираюсь отступать.
Было 6:30 вечера, пришло время настраивать оборудова­ние в «Черной Лошади». Когда наша команда приехала туда, нас встретили две разъяренные женщины.
«Это очень злое место, - закричала одна из них, - зачем вам выступать здесь? Вы хотите умереть?» Брайан нервничал и весь трясся от страха. Он пытался объяснить, что у нас есть разреше­ние Расмуса выступать здесь, но это, казалось, их не удовлетвори­ло. «Нам все равно, - сказала женщина. - Мы ненавидим христиан.
Мы ненавидим вас и убьем вас. Выступление здесь будет для вас самоубийством». Затем наш барабанщик, Питер Зааль, мужествен­но возразил: «Возможно. Но мы хотим рискнуть».
С железной целеустремленностью команда пыталась вне­сти оборудование через дверь, но еще до того, как они подошли ближе, какой-то парень подбежал к двери, захлопнул ее и закрыл на замок. Так Бог закрыл двери в прямом смысле и защитил нас от жестокого обращения. Немного потрясенные, мы собрались, поблагодарили Бога за Его покров и помолились за потерянные души в «Черной лошади».
На следующий вечер мы направились в Христианию. Мы прибыли в четыре часа вечера, чтобы приготовиться. Я погово­рил с Флемингом, и он сказал мне, что слышал о произошедшем в «Черной лошади» и пообещал, что мы сможем выступать у него и в четверг вечером.
«Те ребята сошли с ума, они настоящие убийцы», - сказал он. Зная этого человека, я понимал, что это не было преувеличе­нием.
Перед нами выступала группа под названием The Body Bags («Мешки для трупов»). Они точно не были христианами. С боль­шим страхом и трепетом мы приготовились выступать после них. Мы и не догадывались, что Флеминг объявил по всему городу, что у него будет «Nо Longer Music» и Текила-вечеринка. Был разведен большой костер на улице рядом с баром, и люди повсюду уже вов­сю пили текилу. Когда мы вышли на сцену, многие уже не сообра­жали, где они находятся из-за алкоголя или гашиша.
Количество людей на уличном концерте выросло до 400. Мы играли три часа, и затем я произнес: «Я хочу сказать, что это честь для нас - выступать здесь, и я хочу выразить особую благо­дарность Флемингу за его помощь». Я сказал им, что гулял вдоль их озера и понял, что они хотят больше, чем этот мир может пред­ложить.
«Но здесь есть сегодня еще одна Личность, которая любит это место. Это - Бог, - заявил я. - Бог любит Христианию. Он хочет быть вашим другом, и чтобы вы были по-настоящему свободны. Поэтому Он послал Иисуса указать нам путь».
Услышав слово «Иисус», один парень начал орать на меня. Флеминг крикнул ему пару слов, которые я не могу повторить, о том, что если он не успокоиться, то пожалеет об этом. Парень все понял и успокоился. Разные люди из толпы позже говорили нам, что им понравились слова песен, которые мы показывали на экра­не, но удивлялись, как христианская группа могла здесь играть.
Флеминг попросил нас вернуться в октябре. Музыкант The Body Bags тоже спросил у нас, смогли бы мы выступить позже с ними и другими группами.
Во время нашего пребывания в Копенгагене мы также по­казывали нашу постановку на улицах и проповедовали собрав­шейся толпе, у нас даже взяло интервью датское телевидение. Мы понимали, каким чудом открылись для нас двери в Христиании, но я также продолжаю учиться тому, что Бог совершает чудеса для тех, кто повинуется Ему.
С тех пор мы были еще несколько раз в Христиании, и мои взаимоотношения с Флемингом стали еще теплее.
В один из визитов Флеминг организовал для нас выступле­ние в одном из баров на улице Копенгагена, известной своей нар­которговлей.
«Мы против дискриминации!» - выкрикнул я между песня­ми. - «В Амстердаме нам запретили выступать в нескольких клубах только из-за наших убеждений. Люди противостояли нам, потому что мы не хотели жить в той системе, в которой живут они», - про­должил я, - «мы следуем за Иисусом, и, так же как и вас, люди не принимают нас из-за того, что мы говорим о другом. Они не хотят признавать наше право отличаться. Хорошая новость для Христи­ании состоит в том, что Бог - это не просто какая-то сила или энергия», - продолжал я, - «Он - Отец с разбитым сердцем, чей Сын Иисус, воскрес из мертвых». Вдруг из бара послышались кри­ки, (мы выступали на улице). Хотя это была потенциально опасная ситуация, Бог дал мне сверхъестественный мир.
Позже наша группа прославления МСМ, «Шедевр», выступа­ла и спела несколько песен поклонения. Терри, бывший сканда­лист и хулиган из Англии, говорил о том, как Иисус может простить нам все, что мы сделали, и что он сам - живое доказательство это­го. Толпа реагировала по-разному: и негативно, и позитивно - как вдруг пропал звук в динамиках. Кто-то от злости перерезал шнур к усилителям, и стало ясно, что концерт окончен. Позже ко мне подошла девушка и сказала, что во время нашего выступления ее сердце откликалось на нашу музыку, поскольку в музыке она чув­ствовала присутствие Духа. Флеминг сказал, что нас всегда будут рады видеть в Христиании.
Во время этой же поездки наша команда выступала на Кар­навале. Это дикое празднество происходит в центре Копенгагена. В это время жители города обычно до безумства напиваются, и между пьяными датчанами и шведами то и дело происходят дра­ки. А сточные канавы в прямом смысле полны смеси пива и мочи. Мой старший сын Аарон, которому на тот момент было девять лет, был со мной в этой поездке. Я старался брать Аарона и Бенджа­мина с собой как можно чаще. В результате они ожидали увидеть живого Бога, творящего великие дела. Пока настраивали оборудование, я взял Аарона в небольшое кафе неподалеку перекусить.
На входе стояло несколько вышибал. Город был полон пья­ных людей, у многих из них были раскрашены лица. Даже тако­му небольшому кафе во время подобного праздника необходимы были вышибалы. Позже, вечером, наш гитарист и барабанщик из «Шедевра» возвращались из христианского кафе. Когда они переходили улицу, на них напала группа пьяных шведов, которые безо всякой причины начали их бить. К счастью, они сильно не постра­дали, только были напуганы.
Когда мы начали свой концерт, нас собралась послушать странная толпа. Там были и пьяные люди, и члены местной церк­ви Копенгагена. Многие из присутствующих выкрикивали руга­тельства и угрожали нам кулаками, пока я говорил об Иисусе.
И снова я ощутил уверенность и власть от Бога. Поначалу я не чувствовал побуждения говорить, но потом подумал, что было бы неплохо дать Богу шанс прикоснуться к людям, стоящим здесь. Я не ожидал многого от этой безумной толпы. Часто я задейство­вал своих сыновей во время своих выступлений, и почувствовал, что должен сделать это и сейчас.
«Я хочу представить вам моего сына Аарона», - сказал я.
Мой малыш прошел сквозь толпу ко мне, и я обнял его. - «Я забо­чусь о своем сыне, он для меня драгоценен. Я люблю его, и буду за него до конца. Я желаю своему малышу только хорошего, и лучше никому ничего плохого не говорить о нем, потому что я защищаю его. И Бог тоже хороший Отец. Он заботится о нас, и желает знать нас так же, как я знаю и люблю моего сына», - я обнял Аарона. «Бог-Отец хочет взять нас на руки, утешить и простить нам все то плохое, что мы сделали. Поэтому он послал Своего Сына Иисуса, чтобы показать нам путь к Себе». Когда толпа услышала имя Иису­са, некоторые стали ругаться и кричать на меня. Но я продолжал объяснять, как Бог хотел спасти мир. «Если ты хочешь познако­миться с Иисусом, - подытожил я, - я предлагаю тебе склонить колени вместе со мной прямо на этом месте и помолиться».
Я стал на колени, и сразу же четыре парня и одна девушка, все - лет двадцати, вышли вперед. Вместе мы обнялись на улице: Аарон, я и эти пятеро датчан. Когда мы взывали к Богу, пьяные стояли рядом, издеваясь над нами. Девушка плакала, и другие вы­глядели напряженными, когда я вел их в молитве.
Группа из датской церкви Копенгагена, работающая вме­сте с нами, позже сказала нам, что датская молодежь наиболее труднодостижимая для Евангелия. «Впервые мы увидели, как мо­лодой датчанин принимает Христа на улице Копенгагена», - сказа­ли мне.
Бог еще раз действовал сверхъестественно, когда я отсту­пил и наблюдал в благоговении! Он снова использовал своего не­совершенного и слабого слугу.

Смертоносное евангелие

Когда наш небольшой автобус отправился, у меня подня­лось настроение. Мы покидали затянутый тучами хмурый Амстер­дам, уезжая в солнечную Испанию.
«Это будет великолепно, - сказал Брайан. - Мы просто вы­ступим и потом поваляемся на пляже».
Олаус, наш норвежский звукорежиссер, стал разминать свои мышцы, представляя себя на пляже в окружении восторжен­ных поклонников.
Мы ехали в Бильбао, чтобы помочь церквям в том регионе. Но не подозревали, что Бильбао - это столица Баскского района в Испании, которая является домом для баскской сепаратисткой организации ЭТА (с баскского языка - «Страна басков и свободы» - прим. пер.), она требует независимости от Испании, и создания государства басков.
Вооруженные революционеры ЭТА очень похожи на «Вре­менную» Ирландскую республиканскую армию из Северной Ирлан­дии. Их поддерживают коммунисты и обучают известные между­народные террористы. Слишком долгая история притеснения и несправедливости по отношению к баскскому народу дала толчок для открытия такой террористической организации как ЭТА. В Бильбао и других городах Баскского региона есть молодежные клубы. Их деятельность направлена на то, чтобы поощрять моло­дых людей присоединяться к ЭТА.
Когда наш автобус кружил по древнему городу, Брайан вы­крикнул: «Эй, разве это не великолепно? Мы наконец-то можем быть рок-группой, выступающей с концертами, и никто не соби­рается нас убивать». Я давно не видел Брайана в таком расположе­нии духа.
Лидер служения в Бильбао сел вместе с нами и с энтузиаз­мом сообщил, что они приготовили ряд концертов для нас.
«Фантастика! И где они будут?»
На мгновение он замолчал и затем произнес: «Они будут в террористических клубах!»
Брайан и Олаус обменялись недоуменными взглядами.
Затем он отвез нас в ту часть города, где жил один из ли­деров клуба. Человека, с которым мы должны были встретиться, звали Санте.
Когда нас с Брайаном представили ему, лидер служения спросил Санте, не будет ли он против того, чтобы группа из Ам­стердама выступила в самом большом молодежном клубе Биль­бао. Он протянул ему кассету с музыкой и непринужденно доба­вил: «Кстати, они христиане».
Санте явно испугался. Христианская группа будет высту­пать в молодежном клубе ЭТА? Если бы нам разрешили, то это было бы впервые. Во время долгого и жестокого фашистского правления генерала Франциско Франко, Римско-Католическая церковь сотрудничала с тоталитарным правительством и внесла свой вклад в несправедливое отношение к баскам в тот период. Поэтому в понимании ЭТА христиане приравнивались к фашистам. Они ассоциировали нас с несправедливостью и рабством. Их веру в эту ложь поддерживали их коммунистические братья. Поэтому мы знали, что если нам разрешат выступать, то это будет большим чудом.
Мы ушли, не зная, какое решение примет Санте. Поэтому мы собрались вместе и ревностно молились. Удивительно, как из­меняется твоя молитва, когда знаешь, что последствия касаются тебя лично и даже твоя жизнь может быть в опасности. Эта си­туация сумела убрать всякое вежливое религиозное ходатайство, которым мы часто занимаемся. Мы пришли к пониманию очень большой важности выступлений в клубах. Эти ребята были убий­цами. Иногда, как мы слышали, они убивали людей в городе. Нам рассказали один из их методов убийства. Они догоняли джоггеров (джоггер - человек, занимающийся бегом - прим. ред.), вытаски­вали замаскированный пистолет и стреляли человеку в голову в упор.
Наша молитва была о том, чтобы Бог позаботился об этой ситуации. Мы были готовы войти в львиный ров, если Бог хотел этого от нас. Но только если Он скажет нам. Львиный ров без ан­гелов может быть очень опасным.
Напряженная ситуация вызвала много проблем, и Джоди, которая была со мной в той поездке, чем облегчила ее для меня, была сыта по горло тем, что некоторые члены команды жалова­лись и вели себя как сопляки. Во время переездов могли произой­ти споры о том, где кому сидеть в автобусе, или грубые разговоры между членами команды.
«Дэвид, нам необходимо провести собрание команды», - сказала она мне как-то раз. По тону ее голоса я понял, что у нас большие проблемы. «Нам нужно все исправить, или мы не дадим Богу возможности использовать нас во время этой поездки», - ска­зала она.
Во время собрания некоторым членам команды стало стыд­но за их плохое поведение по отношению друг к другу, и пришло время все исправить. Мы поняли, насколько важно наше един­ство в подобных ситуациях.
Удивительно, но Санте не только разрешил нам играть в клубе в Бильбао, но также он собирался организовать наше вы­ступление в двух других клубах. Мы не могли в это поверить. И в качестве вознаграждения, они хотели заплатить нам! Я наслаж­дался мыслью, что террористическая организация собирается за­платить нам, чтобы мы пели об Иисусе в ее клубах.
Наступил день нашего первого концерта. Мы все еще не видели моря, и вместо этого проводили время в молитве, чтобы нам не умереть. Приехав в село, мы увидели молодежный клуб. Мне сказали, что обычно люди из ЭТА приходят в село, находят здание, которое им больше всего нравится, и силой забирают его. Из-за их репутации сельские жители их бояться и никогда не воз­ражают.
Мы пошли в зал со своим оборудованием и были встрече­ны менее чем дружелюбно членами клуба. Помещение было про­питано духом жестокости. Мне было тяжело даже дышать внутри этого зала, настолько угнетающая была там атмосфера.
Анархические и антихристианские послания, изображаю­щие убийства и мятеж, были нарисованы на стенах по всему клу­бу. Одна картина изображала президента США Рональда Рейгана с кровью, струящейся изо рта.
Группа, выступавшая перед нами, называлась «Lethal Gospel» («Смертоносное евангелие»). Их послание было прямо про­тивоположно нашему. Поначалу я думал, что нам будет сложно вы­ступать с подобными группами. Но, в конце концов, я понял: это лучшее, что могло произойти. Как будто Бог хотел показать всем, у кого на самом деле находится вся власть.
Люди наблюдали за их выступлением не очень заинтересо­ванно, кто-то даже стоял на улице, пока те выступали.
Перед концертом мы с Джоди сидели в кафе, расположен­ном напротив. Меня интересовало, что же они будут делать, когда поймут, что мы поем об Иисусе, особенно после того как я узнал, что они очень сильно настроены против Бога. Но в то же время я понимал, что именно Бог организовал наше выступление здесь. Мы собирались войти в ров со львами, но я был уверен, что Иисус был бы там вместе с нами.
Когда «Смертоносное евангелие» закончило свою часть, мы поднялись на сцену и начали концерт с песни поклонения: «Я люблю Тебя, Господь, и возвышаю свой голос», которую я спел а-капелла.
Потом мы начали играть нашу первую песню, и сила Божья сошла. Люди, развлекавшиеся на улице, вбегали в зал послушать нас. Я чувствовал не только Божью защиту, но также власть и пра­ведный гнев против всей той лжи, которая провозглашалась на этом месте.
Позже Джоди сказала, что в тот вечер мое слово было самым сильным из того, что она когда-либо слышала. Дух Божий настолько наполнил этот зал, что тяжелый дух просто испарился. Казалось, что в этом зале можно проводить церковные собрания.
Во втором селе, в котором мы выступали, было еще тя­желее, чем в первом. Мне казалось, что я находился в змеином логове. Сзади сцены находилась картина убийства полицейского террористом. На стенах были слоганы подобные этому: «Вы може­те убить революционера, но не Революцию!»
По сравнению с теми, которые на этот раз выступали с нами, группа «Смертоносное евангелие» выглядела невинной. Они были треш-хардкор-панк-группой, игравшей в основном одну ноту, а вокалист орал изо всех сил.
Снова, после долгой молитвы, мы вышли на сцену. В этот раз мы начали концерт на коленях. Вся группа стала на колени, пока мы играли «Смири себя пред лицом Господним». Как и в пре­дыдущем клубе, Бог дал нам реальную власть.
Люди, выпивающие на улице, снова зашли внутрь, чтобы послушать нас. Дух радости сменил тяжелый дух, находившийся там до того как мы начали играть. Публика даже просила несколь­ко раз сыграть на бис. Это был триумфальный прорыв.
Мы приготовились выступать в последний раз в главном молодежном клубе в Бильбао. Каждый клуб казался еще тяжелее предыдущего. Это однозначно был наихудший. На колоне висела статуя Девы Марии с веревкой вокруг шеи. Надпись гласила: «Каж­дый день, вставая с постели, говори: «Я нагажу на Бога».
Другие богохульные и анархические символы украшали сте­ны клуба. Там отвратительно пахло, поскольку недавно потравили блох. Туалетами служили переполненные дыры в конце здания. Казалось, мы собрались выступать в гостиной дьявола. Группа, игравшая перед нами, была еще одной треш-панк-группой. Атмос­фера опять была тяжелой и угнетающей, но благодаря нашему опыту в двух других клубах мы были полны веры и ожиданий.
Было хорошо, как и в предыдущем клубе. Другая, полно­стью противоположная нам, группа выступала до нас, поэтому я решил, что это покажет всем, у кого реальная власть. Вновь дух радости и мира наполнил зал, что даже директор клуба был очень впечатлен, и выразил свое желание увидеть нас снова и органи­зовать для нас в любое время выступления в клубах, находящихся на содержании террористической организации. Наконец-то мы добрались до пляжа, но только всего один раз.
Зимой, в феврале следующего года мы приготовились вер­нуться туда. После восемнадцатичасовой поездки из Амстердама мы снова приехали в террористический молодежный клуб в Бильбао, где уже выступали ранее. Приехав, я заметил некоторую дис­танцию между мною и Санте, которой до этого не было. Казалось, он боялся говорить с нами. В этот раз они были в клубе, и оказа­лись настроенными более конфронтационно по отношению к нам.
Мы сняли статую Марии с петлей на шее, чтобы повесить экран и показывать на нем слова. Это очень разозлило одного из присутствующих, и он потребовал, чтобы мы выключили проек­тор, но мы отказались.
Вскоре зал был забит людьми. Во время нашего выступле­ния некоторые люди кричали и писали непристойности на стенах в адрес Бога. Но Он все еще защищал нашу команду от жестоко­сти.
Однако в чем-то я чувствовал напряжение. Затем Бог от­крыл нашей команде и мне, что искусная гордость была видна в нашем поведении. Из-за наших прошлых побед мы не искали Бога всем сердцем. Мы были уверены не в Боге, а в себе. Наша командная молитва перед выступлением была слишком рассла­бленной. Мы стали надеяться на себя. Мы провели командное со­брание, и несколько человек сказали о подобном поведении. По­сле молитвы и покаяния Бог снова начал действовать, и мы были вдохновлены. Нас пригласили на тридцати минутное интервью на радио, и у меня появилась возможность объяснить, как послание «Nо Longer Music» отличается от большинства групп, и рассказать о том, что Иисус предлагает надежду.
На следующий день мы выступали в худшем хевиметал-баре в Бильбао. Это был потрясающий вечер. В баре негде было яблоку упасть. Владелец бара был тронут, и на следующий день пришел на воскресное собрание, где я проповедовал. После слу­жения он взял мою руку и попросил нас снова приехать: «Всякий раз, приезжая в город, знайте, что мы ждем вашего выступления». Мы выступали в гостиной у дьявола, и Бог даровал нам по­беду.

Город без надежд

Волны изнеможения накатывали на меня. Мы ехали в ав­тобусе без остановок из Амстердама до Москвы и в действитель­ности не спали на протяжении трех дней. Казалось, что наша по­ездка во вторую российскую столицу никогда не закончится.
Самолет внутренних авиалиний «Аэрофлот» теперь нес нас из Москвы в Алма-Ату, вглубь Советского Союза. Самолет был за­бит, спать там было невозможно, особенно в том положении, в каком находился я. Я был прижат к окну, и мне некуда было по­ставить ноги, а в спинку моего сиденья упирались чьи-то колени.
В конце концов, я отказался от сна и начал размышлять о событиях, которые привели нас к этому моменту. Пока мы высту­пали перед входом в церковь в Польше, во время нашего первого тура, Марек, музыкальный продюсер, тихо стоял и наблюдал за нами. Он недавно освободился из тюрьмы после ложного обви­нения в каких-то темных делах. Во время тоталитарного режима в Польше правительство полагало, что нет нужды в судебном раз­бирательстве, поэтому его посадили в тюрьму, так ни разу и не вызвав в суд.
Магда, наш польский переводчик, в то время посещала тюрьмы, где встретила и начала общаться с Мареком. Через не­которое время она привела его ко Христу. Посетив наш концерт, Марек спросил о разрешении быть нашим менеджером в этой ча­сти мира.
Я согласился, и он тотчас начал организовывать наш тур по советской Центральной Азии и Сибири. Это было еще до рас­пада коммунистической системы, и города, в которых мы должны были выступать, были закрыты для Евангелия. Ни одна христиан­ская группа не выступала там прежде.
В том самолете в апреле 1990 года я чувствовал себя еще более неуверенным, чем прежде. У меня также были сомнения на­счет зрелости нашей новой команды. Эти чувства не рассеялись, когда я увидел, как наш новый барабанщик принес с собой в са­молет подушку и одеяло.
Распад старой команды опечалил меня. Брайан влюбился в норвежскую девушку, которая посещала наши еженедельные встречи по изучению Библии в Амстердаме на барже. Они решили пожениться и провести некоторое время вместе в Норвегии. Мар­тен тоже собирался жениться и в результате оставил группу. А Пи­тер Зааль, барабанщик, переехал обратно в сельскую местность в Дании вместе со своей женой, беременной их первым ребенком. Понимая, что девушки являлись определенной угрозой для нашей старой группы, я оглянулся на нашу новую команду и понял, что теперь мне не нужно беспокоиться, ведь ни одна девушка не за­хочет с ними даже говорить.
Поэтому с нашей новой командой мы начали это опасное путешествие в Алма-Ату. Мы должны были выступить в двух со­ветских исламских республиках - Казахстане и Киргизии, а оттуда отправиться с Сибирь. Радость от поездки в эти закрытые районы омрачалась мыслью о месячной разлуке с моей семьей.
Другой вопрос, беспокоивший меня, заключался в том, что переводчик, на которого я рассчитывал, не смог поехать с нами, а тот, который был с нами, был не так хорош. Его помощник, поляк, не мог говорить ни по-английски, ни по-русски. Поэтому мы отпра­вились в тур только с одним не очень хорошим переводчиком и его помощником, говорящим только по-польски. В конце концов, мы стали называть его Верблюдом, потому что он мог только но­сить вещи и не мог ни с кем говорить: ни с русскими, ни с нами.
Кит, которого я пригласил поехать с нами и быть помощ­ником нашего менеджера, все еще пытался смириться с мыслью, что у него БИЧ. Теперь, спустя полтора года. Кит был совершенно новым человеком и огненным евангелистом, но жил с мыслью об ужасной бомбе замедленного действия внутри своего тела.
Бог знал, что в этой поездке я смогу надеяться только на Него: не на себя, не на группу и не на организаторов. Я действовал в полной беспомощности. Но когда я молился перед поездкой в Москву, я чувствовал, что Бог отправляет меня именно в то место, где сможет показать мне, насколько Он могуществен и величе­ствен на самом деле. В моем сердце появилась уверенность, что, несмотря на трудности, эта поездка будет по-настоящему сверхъе­стественной.
Наша первая остановка в Алма-Ате, столице Казахстана, была расположена в ста милях от китайской границы. Тот факт, что наши концерты в этой части СССР были организованы мусуль­манскими музыкальными промоутерами, делал ситуацию еще бо­лее неординарной. Я был рад, что вся наша литература безопасно переехала через границу. Тысячи бесплатных евангельских трак­татов, сотни Библий, сборников гимнов и кассет с учением были упакованы вместе с нашим оборудованием.
Впервые я работал в исламском регионе. Голландские экс­перты сказали нам, что мы не должны слишком рисковать, нахо­дясь в исламском мире. Они предупредили меня, чтоб я упростил некоторые вещи, но я все еще чувствовал, что мы должны пока­зывать тексты наших песен на экране по-русски. Это само по себе может быть опасно, особенно тогда, когда текст прямо говорит об Иисусе Христе, кресте и грехе.
Поначалу мы планировали просто играть свою музыку и говорить с людьми после концерта, но во время нашей подготовки я подумал: «Кого это обидит, если мы во время выступления будем кидать в толпу трактаты на русском?» Кит также решил сделать несколько надписей на русском, чтобы показывать их аудитории. Так мало-помалу мы отходили все дальше и дальше от «легкого» евангелизма.
Все плохое, что только могло произойти, случилось во время нашего первого концерта в Алма-Ате. Струны на гитаре по­рвались прямо посреди концерта, реквизит и техника вышли из строя, но я все еще чувствован Божью силу, стоя перед огромной толпой.
Во время одной из песен я бегал вокруг слушателей и ки­дал в них буклеты на русском языке. Люди буквально выхватыва­ли их и начинали читать. Я остановился посреди одной песни и сказал: «Бог не умер, не так ли?» И Кит вышел на сцену с большим плакатом, на котором было написано «НЕТ!». Я снова повторил: «Бог не умер, не так ли?», Кит держал плакат, и толпа с восторгом кричала «Нет!»
Мы находились в Советском Союзе, в азиатской респу­блике, и толпа, состоящая в основном из молодых мусульман, по-настоящему кричала: «Бог не умер!» Я чувствовал, как в этот момент по моим щекам катятся слезы. После концерта толпы молодых ребят хотели, чтобы мы поставили автограф на их рус­ских буклетах, которые подробно рассказывали о необходимости иметь личные отношения с Иисусом. За сценой Кит говорил с од­ной из наших мусульманских промоутеров. Он напрямую спросил девушку: «Хочешь ли ты отдать свою жизнь Иисусу?» Она ответила согласием, и они вместе помолились.
Во время нашего второго концерта мне было тяжело петь, поскольку хотелось рыдать из-за сострадания к этим людям. Я ска­зал им: «Бог любит Алма-Аты. Иисус - ответ на ваши проблемы». В тот вечер мы раздали сотни библейских трактатов, включая мно­гих полицейских, которые присутствовали на концерте для обе­спечения порядка.
Наш третий концерт в этом городе пришелся на Пасхаль­ное воскресенье. Утром я посетил пастора баптистской церкви и смог дать ему несколько Библий и деньги. Мы пригласили русскую группу спеть песню перед нашим концертом. Во время выступле­ния я понимал, что должен четко объяснить Евангелие и призвать к покаянию. Я знал, что собираюсь действовать наперекор сове­там экспертов, но ничего не мог с собой поделать. Я сказал лю­дям, как Бог их любит и что Он не равнодушен к жестокости и несправедливости.
«Бог видит всю несправедливость нашего мира и хочет принести справедливость», - заявил я. Затем я продолжил, говоря о том, что мы отвернулись от Бога и сделали человека богом. Для той мусульманской аудитории, которая, скорее всего, никогда не слышала такого послания, я рассказал, как Иисус пришел, умер и воскрес для нас.
«И поэтому мы можем знать Бога лично, как настоящего друга», - сказал я твердо. Затем я пригласил людей откликнуться публично, если им нужно прощение и такие отношения с Богом.
«Если вы хотите познать Иисуса, пожалуйста, выходите и склоните вместе со мной колени на сцене», - сказал я. Десять человек вышли вперед, включая всю русскую группу, выступав­шую перед нами. Они стояли перед толпой, прожектор светил им в лица, и они заявили о своей вновь обретенной вере. Мы отвели всех их за сцену, дали им Библии и адрес местной баптистской церкви, объясняя, что же значит следовать за Христом. Члены на­шей команды помолились со многими людьми в тот вечер. Некото­рые из них пошли прямо в толпу и говорили один на один с людь­ми, пока другие беседовали за сценой с теми, кто вышел вперед.
На следующий день Кит сказал мне, что нам нужно пого­ворить. По тону его голоса я понял, что это что-то серьезное. Я вошел в комнату, где собрались остальные члены группы. Рассел начал первым: «Мне кажется, что нам не следует ехать во Фрун­зе, - ворчал он. - Организаторы сказали, что они не продали ни одного билета, и я не чувствую, что нам нужно туда ехать». Затем подключился Кит. «Это не имеет смысла, - сказал он. - Вместо того чтобы ехать туда, мы можем провести это время здесь».
Я посмотрел на Капитана. «Ты тоже так считаешь?», - спро­сил я. Он кивнул.
Казалось, я мог их понять. Бывало, мы давали раньше кон­церты, которые были плохо организованы, и это было катастро­фой. Но в данном случае я знал, что предмет их разговора был неправильным.
«Это еще недостигнутый город, - отметил я. - Конечно, у нас возникнут проблемы, если мы туда поедем, но я думаю, что будет большой ошибкой вообще туда не ехать». Я почувствовал напряжение, возросшее в этой комнате. «Нам нужно еще молить­ся об этом», - сказал я прямо. После молитвы я сделал вывод и сказал: «Мы поедем, и я надеюсь, что теперь вы не возражаете».
Я надеялся, что был прав, но чувствовал некоторое разо­чарование относительно случившегося. Мы отправились во Фрун­зе, столицу Киргизии, которая была населена китайскими бежен­цами-мусульманами до того, как туда пришла советская власть в 1918 году.
Когда мы туда приехали, наш мусульманский гид объяснила нам, что это город без надежды. Она сказала, что здесь не верят в политику гласности (открытости) Михаила Горбачева. «Их герой это автор, написавший, что суицид - единственный ответ на их безысходность», - продолжила она и поведала нам историю их не­счастья, добавив, что в магазинах мало еды и одежды. «С детьми плохо обращаются и заставляют отдавать в ясли, - сказала она, жизнь сурова и контролируема. У людей нет возможности для творчества и реализации своего потенциала».
В «высококлассном» отеле для иностранцев, в котором мы остановились, отсутствовала горячая вода, а холодная вода была странного коричневого цвета.
Реклама нашего визита во Фрунзе провалилась, и организа­торы не продали ни одного билета, поэтому мы решили выходить на улицы и лично приглашать людей. Мне пришлось испытать чув­ство, будто я нахожусь в зоопарке. Куда бы мы ни шли, люди про­сто останавливались и глазели на нас. Мы пошли в университет, там собралась большая толпа, и я решил выступить с речью.
Я стал на ступеньки перед одним из университетских зда­ний и сказал людям, что у меня есть послание для Фрунзе. Я ска­зал, что Бог - решение их проблем. Около 600 человек стояли и слушали, но по выражению лица нашего промоутера было понятно, что она разозлилась. Одной хорошей новостью стало то, что «все музыканты города» посетят наш концерт. Конечно, им было любопытно посмотреть и послушать западную группу вживую. Русская группа «Континуа» должна была выступать перед нами, как нам сообщили.
На следующий день я посетил баптистскую церковь, дал им Библии и пригласил на наш концерт. Мечеть стала следующим ме­стом, в котором я побывал. Мусульманский храм поклонения на­ходился в центре города. Мухи роились над кучей мяса, лежащего возле входа. Я увидел старых загорелых имамов (мусульманских священников), стоящих снаружи и что-то обсуждающих. Когда я к ним приблизился, они замолчали и окинули меня взглядом, кото­рый вопрошал, кто же этот странный иностранец.
«Бог послал меня к вам», - сказал я через переводчика. Они посмотрели на меня с испугом.
««Он послал?» - спросил один из них.
««Да, - продолжал я, чувствуя к ним возрастающее состра­дание. - Он хочет, чтобы я дал вам эти книги». Это были хороше­го качества экземпляры книг, написанные на местном, казахском языке, рассказывающие о жизни Иисуса. Имамы взяли их, как будто они были золотые.
«Не хотели бы вы войти в нашу мечеть и помолиться вместе с нами?» - спросил один из них.
««С удовольствием», - ответил я. Я снял свою обувь и зашел в мечеть. Пока другие склонили колени, я также стал на колени и попросил Бога, чтобы Иисус явил Свое присутствие в этой мечети. Когда я собрался уходить, один из старцев спросил меня: «А будет ли правильным, если наши молодые люди сегодня посетят ваш концерт?» Очевидно, пока я молился, наш переводчик объяснил им, кто я такой.
««Конечно, - ответил я, меня застали врасплох, - мы будем ждать их более всего».
Тем временем Кит и Капитан, наш бас-гитарист, пошли в местный мусульманский университет. Их провели по аудиториям, где они могли рассказать о концерте, но они также использовали эту возможность, чтобы поделиться своим свидетельством о Хри­сте. Они раздали сотни русских трактатов, и около 600 студентов пообещали прийти на концерт. Перед концертом репортер русско­го национального радио приехал и попросил меня дать интервью. Я смог поделиться со слушателями посланием об Иисусе и расска­зать, почему мы здесь.
Около 1200 человек заполнили зал в тот вечер, включая группу русских солдат в форме. Во время выступления перед сце­ной стоял человек с маленьким мальчиком, поэтому я нагнулся и взял этого ребенка. Держа его на руках, я обратился к аудито­рии: «У меня есть два маленьких мальчика. Одному сейчас пять, другому - восемь лет. Я беспокоюсь об их будущем. Я не хочу, чтобы они заболели. Я хочу, чтобы они жили в хорошем месте и ели хорошую еду, потому что я хороший отец, который заботится о своих детях». Затем, подняв мальчика высоко над головой, так, чтобы все могли его видеть, я сказал: «Бог точно такой же. Он хочет поднять тебя и держать в Своих руках так же, как я держу этого мальчика в своих руках».
Я призвал людей выйти на сцену ко мне, если они хотят иметь взаимоотношения с Иисусом. Одиннадцать человек вышли и при всех помолились со мной. Пока мы вместе молились, чело­век в черном костюме выпрыгнул на сцену и на русском сказал, чтоб они не слушали весь этот мусор, и если они хотят услышать действительно хорошую музыку, то пусть приходят к ним в цер­ковь. Я пытался молиться с молодыми людьми, но он продолжал кричать в толпу. «Когда вы в последний раз были в церкви? Посмо­трите на себя, как вы одеты. Вы выглядите ужасно», - вопил он. Я попросил стоящих со мной на сцене людей подождать минутку, подошел к этому человеку и спросил его: «Можно с тобой погово­рить?» - он взглянул на меня холодно и безжалостно.
«Ты разве не видишь, что дети хотят познакомиться с Иису­сом? - сказал я, заливаясь слезами. - Почему мы не можем просто работать вместе? Почему вы это делаете?» Его злость испарилась, и он просто ушел с чувством выполненного долга. Вытирая слезы сострадания, я вернулся, чтобы завершить незаконченную молит­ву с молодыми ребятами. Многие хотели также выйти на сцену, но они боялись из-за исламской культуры. Мы узнали об этом позже, когда некоторые люди тайно пришли к нам за сцену поговорить с нами и открыть свои страхи.
Тем временем Кит говорил с восемью мусульманскими сту­дентами, которые собирались стать профессорами университета. Четверо из них также помолились о принятии Христа в свое серд­це. Позже мы узнали, что они попытались ходить в баптистскую церковь, но передумали, когда пастор обвинил их в том, что они были мусульманами. Поэтому они начали свою собственную до­машнюю церковь.
Проведя целый день в автобусе по дороге из Фрунзе в аэ­ропорт Алма-Аты, я чувствовал себя полностью истощенным и, садясь в самолет, думал: «Наконец-то я могу просто отдохнуть, ни о чем не думая, и отключиться». Это был долгий перелет в Ново­сибирск, и я чувствовал себя очень уставшим. Я взглянул на свою сумку и увидел пачку трактатов на русском. Вдруг я получил точ­ное понимание того, что мне нужно раздать их пассажирам само­лета, на котором мы летели. К счастью, я сидел возле окна, но я заметил, что Кит сидит возле прохода.
«Кит, возьми эти трактаты и раздай их пассажирам само­лета!» - поручил я ему.
«Ни за что», - прошипел он.
«Слабак! Мальчишка!» - дразнился я.
«Ты сделай это!» - возразил он.
«Я не могу. Я сижу возле окна», - самодовольно ответил я.
«Нет. Я не буду этого делать».
«Хорошо, - сказал я религиозно, - но просто помолись и спроси у Бога, стоит ли тебе это делать».
Он пожал плечами, показывая этим, что сдался. «Дай мне трактаты», - сказал он раздраженным тоном. Затем он встал и, пока горел знак «Не курить», прошелся от начала салона до конца, раздавая трактаты на русском языке с названием «Путь спасения через Иисуса».
Никто не отказывался, и все с интересом брали трактат. В салоне воцарилась тишина, пока люди читали их. Через несколь­ко минут кто-то, сидящий передо мною, передал мне записку на английском языке: «Кто вы? Почему вы здесь? Пожалуйста, ответь­те!» Я нацарапал ответ, объясняя, что мы западная группа, и мы любим Бога. После я получил ответ, что он игрок российской ко­манды по футболу. Послание заканчивалось так: «Удачи!»
После концерта в Новосибирске мы поехали в Иркутск, на­ходящийся недалеко от монгольской границы. Смертельно устав­шие, мы ехали по загрязненному, разбитому городу в грязную, полуразрушенную гостиницу. Наш первый концерт был велико­лепен. Российская группа, выступавшая перед нами, называлась «Хозяева вечности» и играла в стиле Talking Heads («Говорящие головы») из Америки. Вокалист группы был ранее физиком, пока не обнаружил, что он сможет лучше проявить себя в рок-н-ролл группе, чем в науке.
Во время концерта у нас установилось взаимопонимание с аудиторией, и я закинул сотни библейских трактатов в толпу. Местное телевидение пришло взять интервью, так же как и репор­теры из газет. Я смог открыто говорить им о своей вере в Иисуса Христа. Это увеличило возможность нашего влияния на город.
На следующий день мы дали нашему промоутеру несколько Библий и учебных материалов. Он, к нашему удивлению, расска­зал о своей уверенности в том, что мы были посланы Богом, и так­же объяснил нам, что пережил своего рода духовную войну во время организации нашего приезда. Это действительно поразило меня, потому что он не был христианином.
На нашем третьем концерте в Иркутске я пригласил людей принять Иисуса в свое сердце, и двадцать один человек покая­лись публично. На четвертом и последнем концерте десять чело­век вышли и помолились на сцене, чтобы принять Христа.
Андрей, барабанщик из российской группы, молился в тот вечер со мной и Китом в нашем номере гостиницы о принятии Христа в свое сердце. На следующий день, перед нашим отъездом, Андрей заявил о своей уверенности в то, что его жизнь измени­лась. Мы настоятельно посоветовали ему начать посещать мест­ную церковь.
Затем мы поехали в Барнаул, ранее закрытый город для свободного посещения. Мы стали первой западной группой, ко­торая выступала там. В городе с населением в 700 000 человек было только две маленькие евангельские церкви. Приехав туда, я чувствовал себя изможденным, и из-за нервного истощения, которое переживала вся группа, мы легко раздражались друг на друга. Я понимал, что это было не лучшим показателем и нам не­обходима Божья милость для продолжения. Я не хотел говорить на нашем первом концерте. Но когда люди начали смеяться надо мной, я твердо решил это сделать. Восемь человек вышли вперед, чтобы принять Христа, и тридцать пошли с нами за сцену. Я дал /шинное интервью журналисту из газеты после концерта, и нас попросили крестить ребенка в Русской Православной церкви.
На второй концерт пришла сумасшедшая толпа. Пока Кит пытался охранять сцену, один пьяный парень толкнул его. Я снова сделал призыв. Пока толпа смеялась и издевалась, восемь чело­век вышли вперед. Пятеро других пришли за сцену, чтобы при­нять Христа в тот вечер, включая некоторых участников местной российской панк-группы.
Третий концерт снова оказался трудным. Мне не хотелось проповедовать, но я все равно это сделал. Я рассказал историю о блудном сыне, и восемь человек вышли вперед.
Однако на последнем концерте мы чувствовали Божье при­сутствие. Несмотря на то, что Кит был болен, я считал, что он дол­жен рассказать свою историю. Когда он говорил, Дух Святой со­шел на каждого в том зале. Пятьдесят пять молодых людей вышли вперед, чтобы принять Христа в тот вечер. Организаторы попро­сили у нас Библии и пригласили приехать еще раз на Сибирский рок-фестиваль в октябре.
Баптистские пасторы были расположены к нам, что для меня очень много значило, особенно после пережитого нами во Фрунзе. Один из них помолился за пас перед отъездом и настоял на том, чтобы дать мне свои российские часы в качестве подарка. Я знал, какая это большая жертва, и поэтому был тронут этим. Когда мы ждали свой рейс в аэропорту, Евгений, наш тур-менеджер, буквально умолял меня: «Пожалуйста, возвращайтесь, - добавил он, - этот город готов принять вас снова». Когда он говорил это, мы и не помышляли, что в этом городе Бог даст нам уникальную возможность организовать церковь, что станет революционным шагом в этой стране революций.

Рок Азия

К этому времени я привык к спорам, но последний все не давал мне покоя. Мне нужно было поговорить с кем-то, кому я до­верял, и кто бы знал меня и понимал нашу ситуацию в Амстерда­ме.
Поэтому, во время поездки в Штаты, я предложил старше­му пастору Колониальной церкви Эдины в Миннеаполисе, Доктору Артуру Роунеру, встретиться на деловом обеде. Многие годы Артур был большой поддержкой для меня и Джоди и даже несколько раз посещал Амстердам, чтобы провести с нами время. «Что тебя бес­покоит, Дэвид?» - спросил он, видя мое взволнованное лицо.
«Я не знаю, что мне делать, - сказал я с отчаянием. - Люди, которых я уважаю, говорят мне, что мне не следует ехать в сле­дующий тур с группой, и я понимаю, почему они это говорят, но у меня есть твердое убеждение, что я должен поехать. Мне даже кажется, Артур, что вся моя жизнь будет ошибкой, если я не по­еду».
Артур сам сталкивался со многими сложными ситуациями, поэтому он мог говорить, основываясь на своем опыте.
«Дэвид, как я понимаю, - сказал он, - у тебя есть два выбо­ра: ты можешь переехать в Фергус-Фолс, Миннесота (небольшой город в США - прим. пер.), гонять воздух и быть выдохшимся мис­сионером, или ты рискнешь всем».
«Возможно, это будет означать, что ты потеряешь все: ко­манду, многих друзей, все. Но единственный способ, как ты смо­жешь совершать великие дела для Бога, - это идти на риск, ходить по лезвию ножа!»
Так, после обеда я решил пойти на прогулку в лес, кото­рый был расположен недалеко от церкви. Идя по лесу, слушая щебетание птиц и наслаждаясь окружающей красотой, я принял решение. Я не собирался переезжать в Фергус-Фолс!
К этому туру я был подготовлен менее всего. После насы­щенной поездки в Штаты у меня было два дня на «отдых» в Ам­стердаме (которые состояли из встреч, разговоров и репетиций группы). И вдобавок к общему давлению Рассел решил не ехать в этот тур, поэтому нам нужно было быстро натренировать нового гитариста, Тэрри Нокса из Орегоны.
6 октября 1990 года мы полетели в Москву. Приехав, мы застали Московский международный аэропорт в полном хаосе! Люди бегали по всему аэропорту, дрались за место в очереди и за тележки для груза, которых действительно не хватало. Простояв около часа в длинной очереди за тележками без какого-либо про­движения вперед, мы решили просто отнести в руках все наши вещи к таможенному контролю.
И опять мы ждали и ждали. Потом одному из членов коман­ды пришла замечательная идея: просто двигать наши вещи впе­ред. Так мы и сделали. К моему полному удивлению мы прошли контроль вообще без проверки. Это очень удобно, если учесть тот факт, что у нас было пятнадцать единиц багажа, не считая наших личных сумок.
Не зная, будет ли нас кто-то встречать, мы сбили цену на такси от шестидесяти до десяти долларов за ходку в гостиницу-корабль, где мы заплатили сотню долларов за ночь в маленьком вонючем двухкомнатном номере.
На следующее утро мы встали рано и уехали в местный аэ­ропорт в 7-30 утра. Если до этого обстановка в международном аэропорту казалась нам хаосом, то по сравнению с местным, там было еще спокойно. Люди спали у дверей. Целые семьи томились в длинных очередях, стоя в грязных, разбитых коридорах. Это напоминало переполненную автостанцию в одном из бедных рай­онов Америки.
Мы пошли в отдельное здание, где Интурист предоставлял особые услуги для иностранцев. Это было настоящим благослове­нием, поскольку нам не пришлось стоять в длиннющей очереди основного терминала. Через два часа ожиданий журналист, по­сланный Евгением, нашим промоутером, встретил нас и дал нам билеты до Барнаула, куда нас пригласили на фестиваль «Рок Азия».
С большим облегчением мы погрузили наши сумки в специ­альный отсек самолета и заняли свои места согласно билетам на борту самолета компании «Аэрофлот», летящем в Сибирь.
Советские авиалинии не отличаются особым сервисом. На самом деле, если ремень безопасности твоего кресла работает - считай, что ты выиграл джек-пот.
После четырехчасового полета из Москвы в Барнаул, нас встретил Евгений, который, казалось, был очень рад видеть нас снова. «После вашего визита в апреле мы только и думаем о ва­шем возвращении! - говорил он, и его переполняли эмоции. - Мы должны создать фан-клуб NLM («Nо Longer Music») в Барнауле. Это будет первым западным проектом такого рода здесь!»
Поначалу мне не очень понравилась его идея, но прежде, чем я смог ему что-то возразить, он продолжил: «Это будет особен­ный фан-клуб, где будут изучать Библию и другую «христианскую пропаганду».
Услышав это, я обрадовался. Мой мозг начал усиленно ра­ботать. Мне пришла такая идея, что после концерта мы сможем говорить покаявшимся ребятам: «Мы хотим создать в вашем горо­де наш фан-клуб». Потом мы будем знакомить их с лидером фан-клуба, который будет давать им Библии, футболки, и кассеты с музыкой. В конце концов, эти клубы перерастут в церкви.
Евгений сказал нам, что еще двадцать групп примут уча­стие в «Рок Азии» - из Японии, Китая и СССР, а также наша коман­да из Голландии.
«Все билеты распроданы, и концерты будет снимать телевидение. Вы не против того, чтобы выступить три раза?» - с восторгом спросил он.
«Не против? Конечно, нет!» - сказал я.
Наше первое выступление было частью концерта, посвя­щенного памяти Джона Леннона. Мы были основной командой в последний вечер, и две группы выступали перед нами.
Мы поехали по городу к нашей гостинице, было тяжело дышать из-за загрязнения и пыли, которую несло отовсюду. Барна­ул с населением в 700 тысяч жителей быстро приходил в упадок. Боковые улицы представляли собой просто немощеные грязные дыры. Дома были серыми и перенаселенными, а автобусы выпу­скали черный дым.
Несмотря на то, что Барнаул находится посреди дикой при­роды и лесов, воздух очень сильно загрязнен из-за отходов тяже­лой промышленности и недостаточного экологического контро­ля.
Невзирая на смертельную усталость, ночью я спал плохо. Из-за тринадцатичасовой разницы во времени и перенапряжения я не мог расслабиться.
На следующее утро после освежающего холодного душа (из-за того, что в гостинице не было горячей воды) я встретился со своими друзьями, с которыми познакомился в прошлый раз. Это были пасторы Виктор и Николай из барнаульской баптист­ской церкви с количеством прихожан 300 человек. Мы говорили о сотрудничестве в поддержке тех молодых людей, которые по­каются на наших концертах.
Пасторы привели с собой Александра, молодежного пасто­ра, и я мог определить по выражению его лица, что ему не очень нравилась наша идея. Он сказал, что даст нам окончательный от­вет только после того, как увидит концерт.
Перед командой я был полон веры в то, что ждало нас впе­реди, но внутри я был эмоционально и физически истощен. Когда я лежал на кровати в номере гостинцы в тот вечер, все, что я мог сказать, это: «Боже, смилуйся над нами!» Но на следующее утро после хорошего сна - впервые за это время - я почувствовал себя намного лучше. Я пошел прогуляться в лес с Сергеем, студентом местного университета, который должен был быть нашим пере­водчиком. Когда мы гуляли и разговаривали, он сказал мне, что мы находимся недалеко от секретной военной базы.
Затем он поведал мне свои мысли: он думал, что его страна находится на пороге революции. Во время нашего - пророческо­го, как оказалось, - разговора, я понял, что это будет временным окном для Советского Союза - Божьим временем для совершения революции любви.
Одной из двух команд, которые должны были выступать перед нами на концерте памяти Джона Леннона, была «Хозяева вечности», наши друзья из Иркутска. Мы общались с ними в апре­ле. Во время нашего первого визита Андрей, барабанщик, молил­ся молитвой покаяния и согласился быть у нас переводчиком во время нашего выступления.
Вторая группа была из Китая. Во время своего выступле­ния они надевали демонические маски. Определенно, это был религиозный ритуал, и можно было ощутить реальную демониче­скую атмосферу.
Когда мы молились перед концертом. Капитан (наш бас- гитарист) был болен и кашлял; Тэрри жаловался на боль в же­лудке; я чувствовал себя больным и подавленным. Единственным, кто хорошо себя чувствовал, был наш барабанщик Пол. Я решил, что поскольку это наш первый концерт, я не буду говорить и вы­зывать на покаяние. Я буду просто кидать Библии в толпу и скажу несколько слов между песнями.
В конце концов, это был концерт, посвященный Джону Леннону, а не Евангельское собрание Билли Грэма. Мы все согла­сились с таким ходом событий.
Но как только началось шоу, я почувствовал Божье отно­шение к этим людям. Я изменил свое решение и план действий. Мне было интересно, что бы подумал Джон Леннон, увидев слова, которые мы показывали на экране. Мне кажется, он даже не мог себе этого представить!
Бог могущественно наполнил зал. После объяснения посла­ния креста я призвал людей к покаянию. Тридцать молодых людей вышли на сцену и склонили колени вместе со мной, чтобы при­гласить Иисуса в свои жизни. А после концерта также состоялось много разговоров о Боге.
Потом я поговорил с молодежным пастором из баптист­ской церкви, и он сказал мне, что теперь понимает, как Бог дей­ствует через нас, и что он должен помогать нам достигать моло­дых людей Барнаула.
«Мы нужны друг другу!» - сказал я, когда мы обнялись. Обнаружив, что мне сложно сдерживать слезы, я наконец-то упал в свою кровать в 3-15 ночи, но не смог уснуть до 6 утра.
На следующее утро мы поехали в советскую начальную школу. В столовой некоторые члены группы говорили с разны­ми классами и отвечали на вопросы учеников. Я научил их петь песню «Бог не мертвый» на английском языке! В этой ситуации я видел невероятную иронию: мы находимся в советской Сибири и поем «Бог не мертвый», в то время как в Америке было запрещено делать это в государственной школе. В каком безумном и запутан­ном мире мы живем!
После этого мы ответили на вопросы учеников и вели дол­гую дискуссию с директором. Мы подарили ей русскую Библию, и она попросила подписать ее. «Пожалуйста, возвращайтесь назад поскорее!» - сказала она, и мы ответили, что постараемся.
В помещении, где проходила «Рок Азия», мы провели пер­вое собрание для покаявшихся людей. Пришли три русских парня и пастор Виктор. Мы собрались в грязной комнате, и ребята зада­вали хорошие вопросы о принятом ими решении, и Роки, который помогал нашей группе, пытался отвечать на их вопросы. Пастор Виктор также объяснял трудные моменты в следовании за Иису­сом. Проведя вместе около часа, мы договорились встретиться в пятницу.
В час ночи я и Роки встретились с Евгением, организато­ром концерта. Он сообщил мне, что хочет продвигать NLM в госу­дарстве через ТВ, газеты и радио. Он сказал, что понимает наше предназначение говорить людям об Иисусе, и он чувствовал себя обязанным сделать нас известными по всему Советскому Союзу. Он также сказал, что будет связываться с местными церквями, чтобы сотрудничать с ними. Он продолжал, говоря, что готов ор­ганизовать первый фан-клуб NLM, в котором, как он уже говорил, будут изучать Библию и другую «христианскую пропаганду».
Он также предложил нам продолжать работать со школа­ми.
«Они готовы принять вас!» - добавил он.
Мы поговорили о проведении национального тура в сле­дующем году. Он объяснил нам, что нужно сделать промо-видео для этого. После встречи мы с Роки были поражены, особенно, учитывая тот факт, что Евгений был все еще неверующим!
Позже в этот же вечер у нас был концерт в молодежном клубе. По многим показателям это был неудачный концерт. Когда я кидал Библии в толпу, пьяные ребята дрались за них и постоян­но донимали тех, кто хотел с нами помолиться. Б смятении я все же думал, что многие были тронуты, но, определенно, это был нелегкий вечер.
После Евгений пригласил меня полетать на вертолете во­круг Алтайских гор. Я с радостью согласился, и в 8-30 утра мы вылетели. Я должен был лететь вместе с Евгением, некоторыми журналистами и бывшим менеджером «Пинк Флойд». Это была за­хватывающая поездка: мы парили над горными ущельями и доли­нами.
Во время полета журналисты, не переставая, пили водку, и были «готовыми», когда мы приземлились на склоне горы на обед. Выбравшись из вертолета, когда его лопасти еще крутились, я к своему удовлетворению отметил, что, по крайней мере, пилот все еще трезв.
Мы приземлились недалеко от горной хижины, и я вместе со своим переводчиком Сергеем пошел познакомиться с людьми, живущими в горах. Я дал им русскую Библию и свои люминесцент­ные очки от солнца. Они с гордостью показали мне свой дом и угостили домашним хлебом и стаканом свежего молока.
Пришло время снова выступать на «Рок Азии». К моему большому удивлению, мы должны были стать главными на том фестивале - выступать последними на последнем концерте фе­стиваля. Китайская группа, выступавшая перед нами, выполняла свой демонический ритуал на сцене. Вокалист на самом деле вы­зывал духов, и они действительно вошли в него, и он начал орать, пока группа играла тяжелую, депрессивную музыку.
Я пошел обратно в гримерную, чтобы помолиться, но мне было неудобно, поскольку какая-то девушка проводила там заня­тия с группой по какой-то буддистской медитации, а по телевизору шли порнографические фильмы. Я стоял в коридоре и переживал духовное давление, которое можно было легко ощутить на этом фестивале.
«Бог, говори со мной», - кричал я.
Я обратился к первой книге Царств, главе 21, где я чи­тал историю о Давиде. Давиду нужен был меч для битвы (стих 9), поэтому он пошел к священнику и попросил у него меч. «Един­ственный меч, который у меня есть, это меч Голиафа, которого ты убил», - ответил священник.
Давид сказал: «Принеси мне этот меч, подобного нет во всем царстве». Теперь Давид собирался использовать меч для бит­вы за Божий народ, который до этого был использован с противо­положной целью.
Когда я это прочитал, то почувствовал, как Бог обращает­ся ко мне. Он сказал: «Меч, который использовал сатана, чтобы уничтожить многих людей, Я отдаю тебе». Прочитав это, я знал, что мне нечего теперь бояться.
Пришла команда и присоединилась ко мне, и мы провели молитвенное собрание. Потом администратор концерта пришел к нам и сказал, что пора готовиться к выходу на сцену.
Перед самым выходом на сцену меня вдруг наполнил гнев. Во время всего четырехдневного фестиваля девятнадцать команд из Китая, Японии и СССР много говорили об энергии и силе добра и зла - и что «бог» живет в каждом из нас. Готовясь к выступле­нию, я услышал, как Бог говорит мне: «Скажи им, что Я не какая- то сила, Я Отец».
Мы начали выступать, и сразу же начались проблемы. Сна­чала сломался микрофон, поэтому мне пришлось забрать микро­фон у Тэрри, нашего гитариста. Потом, когда мы столкнулись, я сломал переключатель его гитары. Но все равно я знал, что Бог с нами. Тяжелый давящий дух, оставшийся от прошлой команды, не мог противостоять Божьей могущественной силе. Во время вы­ступления слова наших песен показывались по-русски на экране, и я кидал Библии в толпу.
После нашей последней песни, я провозгласил через свое­го переводчика: «Бог - это не какая-то сила. Бог - это не добро и зло. Бог - это не энергия, которую мы контролируем. Бог - Отец, и Его сердце болит за нас».
Я почувствовал, как Бог сошел на слушателей. Я рассказал о грехе и о том, как мы можем начать взаимоотношения со Все­могущим Отцом из-за того, что Он послал Своего Сына Иисуса, Который умер и воскрес. Во время моей речи кто-то кричал руга­тельства мне в ответ, но это меня не цепляло.
«Если вы хотите познать Отца, тогда выходите на сцену и склоните вместе со мной колени», - закончил я. И тогда молодые люди потоком хлынули на сцену, чтобы принять Иисуса в свои сердца. Когда я на это смотрел, гнет, давящий на меня всю неде­лю, испарился. Тяжесть ушла, когда я наблюдал за Божьей рабо­той в тот вечер.
На следующий день в аэропорту произошла трогательная сцена. Евгений рассказал мне, что был членом Коммунистической Партии во время нашего визита в апреле. Но с тех пор он понял, что Бог есть ответ. Он был очень близко к тому, чтобы отдать свою жизнь Богу.
«Вы должны пойти в школы, - сказал он. - Не мог бы ты с Джоди вернуться в январе? Они готовы принять вас. Возвращай­тесь, вы нам нужны