Религия и социальная солидарность: Э. Дюркгейм

Солидарность (интеграция, единство, сплоченность общества или группы) - главная тема социологии Дюркгейма. Для Дюркгейма именно общественное, коллективное, народное имеют религиозный смысл, несут на себе религию. Солидарность - показатель нормального состояния, здоровья общества, тогда как дезинтеграция, социальные антагонизмы, расколотость общества - "анормальны", являются показателями "аномии", т.е. ценностно-нормативного вакуума, характерного для переходных и кризисных периодов и состояний общества (когда старые нормы и ценности перестают действовать, а новые еще не установились или, по словам Дюркгейма, когда "прежние боги стареют и умирают, а новые не народились").

Дюркгейм различает два типа солидарности - "механическую" и "органическую". Но в обоих случаях основу солидарности, согласно Дюркгейму, составляет солидаризирующее действие разделения труда, которое реализуется, однако, не автоматически. Необходимы механизмы социальной регуляции, создающие некую базовую для отношений солидарности "моральную общность". Вопрос, следовательно, заключается в том, откуда берется, как возникает эта "моральная общность"? Ответ на этот вопрос есть, в сущности, ответ на вопрос, как вообще возможно общество? Что делает индивида социальным существом, способным считаться с другими, полагаться на них и доверять им, вступая в те или иные отношения с другими членами общества?

Пытаясь решить этот вопрос, Дюркгейм обращается в своем последнем и самом значительном труде "Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии" к анализу социальной природы и функций религии. Он определяет религию как систему верований и обрядов, а) относящихся к священным, т.е. отделенным от всех других и считающихся запретными вещам, и б) объединяющую всех тех, кто придерживается этих верований и обрядов, в одну моральную общину, называемую церковью (под церковью здесь подразумевается не та особая социальная форма религиозной организации, которая в истории религии появилась только с возникновением христианства, а самое простое, исходное значение этого слова - собрание верующих, группа "единоверцев").

Это определение Дюркгейм относит к любой религии - от с;1 мой элементарной до самой сложной. Он выбирает для исследования тотемизм как "элементарную форму религии", которая, как

 

он полагает, первична, т.е. не возникла из более ранней, и содержит в "чистом виде" эти два необходимых и достаточных признака, по которым можно опознать религию и отличить ее от того, что на религию может чем-то походить, но все же религией не является (например, философия).

Почему тотемизм, каким он представлялся в свое время Дюркгейму на основе этнографических описаний верований и обрядов австралийских аборигенов, их клановой системы, является, с его точки зрения, религией?

Животное-родич. Тотем на языке одного из индейских племен Северной Америки означает "родство с братом" (сестрой);

впервые это слово было использовано в 1791 г. для обозначения религиозных проявлений жизни клана, суть которых состояла в представлении о родственной связи членов клана с их родоначальником, а позже - с каким-либо родом животных или растений. Тотем, согласно Дюркгейму, есть прежде всего имя клана. Члены клана соединены между собой связью родства, но родства не кровного; основанием их родства является не единство крови (на основании которого мы теперь считаем одних людей своими "родственниками", "родней", а остальных - "чужими"), а то обстоятельство, что члены клана считают себя родственными с тем или иным животным или растением.

Все индивиды, считающие себя родственными, например с кенгуру, состоят в родстве между собой и образуют один клан, тотемом которого будет кенгуру и названием которого будет также "кенгуру". Члены клана называют себя "людьми кенгуру" в отличие от "людей ящерицы" и т.д.

Естественно, что в обществе с разделением труда на основе родственных отношений и возрастных различий социальные отношения представляются как отношения родства. Но при чем тут "религия"? Каким образом отношения родства становятся религиозной связью?

Дюркгейм указывает, что тотем есть не только имя, а эмблема, знак чего-то, на что-то указывающий, что-то обозначающий ("черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви"). Тотем есть символ. Символ чего? На что указывает тотем? Его изображение в виде рисунков или знаков вычерчивается на предметах, принадлежащих клану, равно как на телах его членов. Татуировка - обозначение того, что данный индивид, живой или мертвый (а тотемический знак рисуется иногда и на мертвых), принадлежит к определенному тотему и потому является членом определенного клана. Тотем - символ коллективности, он обо-

 

значает ту общность, в которой члены клана связаны в единое целое. На исследовании тотема как символа строится вся социология религии у Дюркгейма.

"Священные вещи". Дюркгейм задается далее вопросом: какую роль играет тотем в качестве символа? Ответ заключается в том, что тотемический знак или рисунок делает тот или иной предмет "священным". Тотемические знаки - необходимый элемент обрядов, при совершении которых они выполняют важную "освящающую" функцию, делают обыкновенный предмет необыкновенным - священным. Священными являются все предметы, которые являются материальными носителями тотема, - или тотемные животные (растения), или предметы, имеющие на себе тотемический знак: скала или дерево, место, где хранится чуринга, особа вождя и т.д. Когда эти места и предметы становятся "священными вещами", они отделяются от обыкновенных ("профанных") вещей, ограждаются запретами - табу. Первоначальное значение этого слова - "отделенный", "удаленный прочь" (в этимологии слова "храм", кстати, звучит этот мотив: место, отделенное от мест обычной деятельности человека). Обращение со священными вещами регулируется особыми нормами, которые носят религиозный характер. Члены клана не могут употреблять в пищу тотемическое животное или растение не потому, что оно несъедобно (члены других кланов могут их есть), а потому, что они являются священными. Если в редких случаях запрет нарушается, то предварительно требуется совершение целого ряда обрядов. Нельзя убивать животное-тотем, срывать растение-тотем, иногда даже прикасаться к ним, одеваться в шкуры своего тотема и т.д. К числу священных предметов принадлежат и члены данного клана в силу того, что они суть одно с тотемическим животным или растением.

Отсюда - представления о священности крови человека, его волос, тех или иных частей тела. При этом степень священности неодинакова у всех членов: женщины менее священны, чем мужчины, из мужчин - лица, прошедшие обряды посвящения, более священны, чем "непосвященные".

Деление вещей и явлений на "священные" и "профанные" охватывает весь мир, доступный первобытному человеку, превращается в целую космологию, систему верований, обращенную к священным вещам.

Свойство "святости" не связано с природой самой вещи, no-читаемой в качестве священной. Предмет, не бывший священным, может благодаря тем или иным обрядам стать таковым. Границы священного неопределенны - оно может быть всюду и нигде. Само

 

"священное" начало не имеет какого-нибудь однозначного индивидуального облика; тотем, освящающий все, безличен.

Дюркгейм говорит, что тотемизм - не религия поклонения тем или иным животным, растениям или людям, а религия поклонения анонимной безличной силе: она оказывается в каждом из тех существ, которым поклоняются, не смешиваясь, однако, ни с одним из них. Это видно из того, что ни одно из конкретных тотемических существ не обладает всей этой силой, но все - причастны к ней. Об этом свидетельствует также то, что "символы тотемического существа (чуринга и др.) считаются более священными, чем само тотемическое существо": женщины и непосвященные не могут не только касаться, но даже и видеть чурингу; место хранения чуринги считается поистине храмом, близко к которому нельзя приближаться женщинам и детям. В то же время животные-тотемы видимы всеми, к ним можно прикасаться (священные коровы в Индии), живут они в обычных местах и т.д.

Эта безличная сила сама по себе независима от конкретных вещей, в которых она воплощается: индивиды умирают, поколения сменяются, но она остается, переходя из поколения в поколение. Она вездесуща - она и в чуринге, и в животных, и в растении, и в крови человека, и в солнце и т.д. Она - природная сила, приводящая все в движение, всему дающая жизнь. В то же время это моральная сила: все существа, имеющие один тотем, морально связаны друг с другом - имеют общие правила поведения и жизни, составляют одно социально-солидарное единство. По отношению к "своим", "ближним", непозволительно то, что допустимо по отношению к "чужим".

Религиозный культ - совокупность обрядов, действий, обращенных - наряду с верованиями - к священным вещам.

Одна сторона этих действий - разграничить два мира - священный и профанный, не допускать их смешения. Отсюда - отрицательные обряды, система запретов, имеющих целью это разграничение: несвященному существу запрещается соприкосновение со священным, непосвященный не имеет права не только брать, но и видеть чурингу. В обычных условиях нельзя есть священное мясо тотемного животного и т.д. Эти два мира разграничены обрядами не только пространственно, но и во времени: во время, посвященное религиозным действиям, запрещаются обычные (профанные, мирские) занятия. Поскольку акт приема пищи относится к миру несвященному, то во избежание смешения двух миров у австралийцев запрещен прием пищи во время проведения обрядов посвяще-

 

ния и религиозных празднеств (зародыш поста). Отсюда - запрет производить обычную работу во время религиозных праздников, создание особых мест (храмов) для совершения религиозных обрядов и хранения чуринг. В сущности, аскетизм-умерщвление плоти для возвышения духа - означает последовательное проведение до конца разграничения этих двух миров. Аскет, посвящающий себя божеству, окончательно порывает с жизнью, с людьми, с привычным для них образом жизни и обычной деятельностью.

Другая сторона религиозного культа - положительные предписания, обряды, устанавливающие приближение верующего к священному миру, вступление в контакт с ним. Это обряды посвящения, приближающие посвящаемое к божеству, дающие ему священную благодать (то, чего нету непосвященных), обряды поедания тела тотема или божества с целью слияния с ним телом и душой (причастие), жертвоприношения, преследующие ту же цель, и др. Дюркгейм видит в религии, в отличие от "критики религии" XVIII-XIX вв., не "иллюзию", "ложное сознание", а институт, который неразрывно связан с основами человеческого существования в его социальном аспекте.

Религия, в понимании Дюркгейма, как уже говорилось, основывается на разделении священных и профанных вещей, в отношении которых люди придерживаются различных способов поведения. Источник религиозной жизни - социальный способ существования людей. Религия существует не потому, что существует индивид, размышляющий о мире, а потому, что существует общество, реальность особого рода, отличная от суммы составляющих его индивидов.

Носителем религии является "коллективное сознание" группы. И в то же время религия - фактор, поддерживающий социальную солидарность: религия в такой же мере творит общество, в какой общество творит религию.

На элементарном уровне религиозной жизни еще отсутствует структурная дифференциация между социальной общностью (системой взаимосвязанных кланов) и религиозной общностью. "Моральной общностью" (Дюркгейм называет ее церковью) у австралийских аборигенов является клан, или "фратрия", которую организуют несколько кланов и у которой тоже есть свой тотем.

Дюркгейм полагал, что у австралийских аборигенов клан является первичным социальным образованием, а верования и обряды, обращенные к священным вещам, обеспечивают его сплоченность, "солидарность". Чтобы понять, каким образом религия

 

выполняет эту функцию, нужно разобраться, что происходит в ритуалах.

"Ритуал для Дюркгейма - это не просто проявление ценностных установок. Он имеет большое функциональное значение для социальной "солидарности", являясь способом оживления и укрепления общепризнанных ценностных элементов, которые остаются латентными при повседневной деятельности".

Ритуалы, полагает Дюркгейм, столь же необходимы для нормального функционирования социальной жизни, как продукты питания - для поддержания физической жизни: благодаря ритуалам утверждается и поддерживается группа, которая необходима индивиду; вне группы его существование еще невозможно.

"У Дюркгейма "специфическими объектами религиозных идей оказались сущности с одним общим для них свойством - "священностью ". Сущности, с которыми обычно имеют дело теории религии, - это, главным образом, сущности "воображаемые ": бог, дух и пр. Но Дюркгейм показал, что это свойство присуще и более широкой группе конкретных объектов, действиям лиц в определенных обстоятельствах и т.д. Возникает, следовательно, вопрос: что же действительно общего между всеми этими священными предметами, что сообщает им это общее свойство "святости "? Раньше пытались найти источник внутри самих предметов. Дюркгейм идет совершенно иным путем. Единственное свойство, общее всем этим предметам, - святость, и она вообще не связана с их внутренними свойствами, они обладают ею только благодаря определенному отношению к ним - отношению "почитания". Если это верно, то человек чтит не священные вещи сами по себе, а нечто связанное с ними и вызывающее в человеке чувство почтения. Что же это в таком случае за связь?Ее невозможно вывести из внутренних свойств священной вещи, ибо она - символично. Священные вещи священны потому, что они - символы, с общим для них отношением к источнику священности. Это символическое отношение и было чем-то совершенно новым, в связи с чем возникает вопрос: что же это за общий для всех символов референт?

Должно быть, говорит Дюркгейм, это нечто такое, что мы почитаем особым образом, а таким особым образом мы чтим только моральный авторитет. Следовательно, источник святости священных предметов - тот же самый, что и источник долга относительно моральных правил. Это - "общество ". Это синтез всего, что до сих пор рассматривалось как несвязанные друг с другом аспекты жизни человека. Этот синтез был революционным достижением гения Дюркгейма" [18, 248].

 

Ритуалы - это действия по отношению к священным вещам, и самим этим действиям присуще свойство святости. Но это действия в самом строгом смысле слова, т.е. способы, с помощью которых действующее лицо (актор) достигает определенных целей. По выражению Дюркгейма, это часть "серьезной жизни". Но это действия, которые являются священными и, следовательно, имеют место только в определенных условиях, намеренно изолированных от обычных утилитарных расчетов на получение выгоды, - действия совершаются с "ритуальной установкой". Кроме того, в них входит манипулирование священными символами, т.е. то, что можно назвать символической связью между "средством" и "целью". "В обоих этих аспектах, будучи измерены стандартом внутренней нормы рациональности, эти действия не иррациональны, а внерациональны. Этот стандарт к ним просто неприменим" [18,с.250].

Религия, согласно теории Дюркгейма, явление чисто социальное. Подтверждая этот тезис, он указывает на следующие два обстоятельства. Во-первых, можно проследить полный параллелизм между отношением индивида к обществу и отношением верующего к божеству: "общество для его членов то же, что Бог для своих верных". Действительно, индивид находится в постоянной зависимости от общества, и верующий тоже чувствует себя в постоянной зависимости от Бога (австралиец - от тотемической силы); верующий представляет себе Бога как существо высшее и бесконечно более могучее, и таковым же является общество для индивида; Бог вечен, и общество вечно; божество может принудить верующего к исполнению тех или иных актов, и общество также обладает силой принуждения по отношению к индивиду; божество - не только "физическая", но и моральная сила, и общество по отношению к индивидам является моральной силой и авторитетом, это ему мы обязаны нашими убеждениями, различением добра и зла, сознанием долга. "Общественное мнение" - источник морального авторитета. Бог - высший судья поступков его адептов, общество - высший судья поведения индивида. Божество - не только авторитет, от которого мы зависим, но и сила, которая нам помогает. Общество - тоже сила, которая не только требует жертв, но и сила, благодетельная для его членов. Как общение с божеством наполняет душу верующего новыми силами, так и общение с коллективом укрепляет и питает силы индивида. Члены группы (научного общества, партии, землячества и т.д.), собираясь время от времени, набираются новых сил.

 

Интересно в этой связи, что жизнь австралийских племен в зависимости от времени года делится на два периода. На протяжении первого периода они живут, разбившись на небольшие изолированные друг от друга группы, занимаясь рыбной ловлей и охотой, добыванием средств к существованию, подчас весьма трудному и скучному. Второй период, наступающий после дождей, характеризуется тем, что рассеянные кланы собираются вместе и обычная монотонная жизнь сменяется "праздником жизни". Пища запасена, и теперь временно можно не трудиться. Одного факта соединения тут уже достаточно, чтобы нарушить обычное течение жизни и повысить ее тонус и темп.

Возбуждение одного передается другим, возникает особое состояние, когда большое количество людей захвачено общим переживанием, когда малейшие причины вызывают сильное эмоциональное возбуждение. Оно нарастает, чувства и переживания становятся все напряженнее и необычнее, обычный ход жизни исчезает, так же как исчезают обычные запреты, в том числе половые, индивид помимо своей воли чувствует себя погруженным в какую-то иную жизнь, необычную, "священную" (чему немало способствуют танцы и возбуждающие вещества), в которой он перестал быть самим собой, "переродился", что и символизируется масками, татуировкой, украшениями.

Это другая жизнь, другой, совсем не похожий на обычный мир, в котором человек перерождается, испытывает необычные переживания, мир "священный". Но почему мир священного символизируется в животных, растениях, чурингах, в этих тотемических формах? Бог клана - тотемическая сила - не может быть другой вещью, как сам клан. Но почему клан представляется воображению в виде чувственно воспринимаемых животных и растений, служащих тотемом?

Отвечая на этот вопрос, Дюркгейм указывает второе обстоятельство, подтверждающее тезис о социальной природе религии. Всякое сильное переживание должно символизироваться в том или ином конкретном предмете. Символу, который представляет явление, вызвавшее у нас сильные переживания, непроизвольно приписываются чувства, возбуждаемые в нас этим явлением. Каждое чувство, оформляясь, стремится выразиться в виде того или иного конкретного символа. В данном случае знак замещает собой обозначаемое им явление; на него проецируются, ему приписываются те необычные переживания, которые возбуждаются обществом, - чем-то таким, что трудноуловимо, неконкретно; вместо общества почитание и уважение получает символизирующий его знак.

 

Подобно тому как солдат умирает за свое знамя, символ его родины, и часто забывает, что ценность знамени не абсолютная, а производная, что знамя само по себе лишь простой лоскут ткани, - тотемический знак представляет такое же знамя по отношению к клану.

Обоготворение клана превращается обоготворение тотема, который и становится священной вещью - видимым символом безличной и вездесущей силы клана. Так как "божественная" сила исходит из клана, а индивид - член клана, он ощущает в себе присутствие этой сверхличной силы. Отсюда и почитание членов своего клана, и признание за ними священного тотемического начала. Солидарность, связывающая членов группы в примитивном обществе, представима лишь в форме тех или иных символов; тотемы и служат подобными символами солидарности, зримым воплощением в "священной вещи" той сакральной силы, которая фактически исходит из коллектива. Социальная функция религии состоит в укреплении социальной солидарности членов группы. Будучи продуктом этой солидарности, она обратным образом воздействовала на эту солидарность, прочнее скрепляла межиндивидуальные отношения и создавала из суммы индивидов единство, социальное целое.

Действие, поднимающее индивида над уровнем рутинной повседневной жизни, особенно интенсивное проявление социальной жизни, связано с переживанием праздника, обретения какой-то особой остроты восприятия и ощущения силы, полноты и радости жизни. Такой интенсивный всплеск жизни может продолжаться лишь какое-то ограниченное время. Участники коллективного ритуала находятся в состоянии эмоционального возбуждения, переживания того, что превосходит индивида, приобщения к чему-то большему, чем он сам, - источнику силы и могущества, тому, что имеет над ним власть. Это "нечто", выраженное в эмблеме, символе священного тотемного животного, и есть сама социальная группа, клан, к которому он принадлежит, - она есть источник его силы, залог спасения от многочисленных угроз и сохранения самой жизни и одновременно - власть, которая может его уничтожить. Тотемический символ - не что иное, как сам клан, персонифицированный и представленный в воображении в видимой форме животного или растения, которое служит тотемом.

Солидарность, которая определяется тем, что большая часть общественной жизни управляется социальными императивами и запретами, которые подчиняют и регулируют поведение индивидов как стоящая над ним сила, Дюркгейм называл "механической". Коллек-

 

тивное сознание здесь не просто покрывает большую часть индивидуального существования, но выражается в общих переживаниях и установках, в строгости наказания, налагаемого на нарушителя запретов. Строго и подробно регламентируется, что и как следует делать и во что верить. Элементарные формы религиозной жизни присущи исторически раннему типу коллективистского общества, где единство реализуется как единообразие, где индивид стремится быть частью целого, где добродетель заключается в том, чтобы "быть как все".

Первостепенное значение для Дюркгейма имел вопрос о взаимосвязи между дифференциацией и ценностной общностью. По мере развития социальной дифференциации и усложнения жизни, с переходом от "механической" к "органической" солидарности сфера существования, покрываемая "коллективным сознанием" (тотемизмом, религией), сокращается, ослабляется коллективная реакция на нарушение запретов, расширяется сфера индивидуальной интерпретации социальных императивов. Дифференцированные системы неизбежно продуцируют общие ценности, ослабляя главную интегративную силу (коллективное сознание) в менее дифференцированных системах (механическую солидарность). Отсюда главный вопрос (и для Дюркгейма - это вопрос моральный) - об альтернативных способах интеграции, развивающихся в дифференцированных системах с общими ценностями.

Отношения между обществом и индивидом амбивалентны: индивид без общества ничто, но он переживает власть общества не только как источник своей жизни и силы, но и как власть, осуществляющую над ним насилие, как принуждение, от которого при подходящих условиях хотелось бы освободиться. Если это противоречие универсально, присуще в той или иной форме всем человеческим обществам, проявляясь в каждом по-своему, должен существовать во всех этих обществах механизм, обеспечивающий адекватное разрешение этого противоречия и поддержание социального порядка. Для социолога проблема тотемизма формулируется в виде вопроса: можно ли рассматривать тотемизм как особую форму этого "механизма", как особую форму явления, которое универсально для человеческих обществ и поэтому представлено в самых разнообразных вариантах во всех культурах?Для социолога понять и объяснить, что такое тотемизм, - это значит понять, почему в некоторых обществах требуется, чтобы члены определенных социальных групп занимали особую, ритуальную позицию по отношению к отдельным природным объектам, т.е. почитали эти объекты в качестве "священных".

 

Религия в теории Дюркгейма рассматривается радикально-функционалистски. Для социолога религия - сумма верований, которые подлежат оценке не с точки зрения их истинности или ложности, а исключительно с точки зрения их функций в обществе. Каждое общество нуждается в поддержании своей целостности, и те процессы, с помощью которых это достигается, есть религия. В этой ее социальной функции религию ничем нельзя заменить. При всех изменениях, которые претерпевают в ходе истории религиозные верования и ритуалы, формы организации религиозной жизни, функция интеграции общества остается за религией. Правда, Дюркгейм признавал, что, влияя на формирование идеалов и тем самым целей, к которым стремятся люди, религия может стимулировать социальные изменения, выполнять "моторную функцию". Но в обоих случаях - поддержания существующего порядка или его изменения - для Дюркгейма дело обстоит так, как если бы между членами общества не существовало никаких разногласий в их религиозных представлениях. На уязвимость в этом отношении теории Дюркгейма указал Э. Гидденс:

"В работах Дюркгейма религиозные предписания и, шире, -моральные нормы рассматриваются так, как если бы они поддавались только одному истолкованию членами общества. Но одна и та же совокупность символов и кодов, таких, например, как христианские догматы, может быть и обычно становится объектом разнообразных и антагонистических истолкований, вовлекаясь в борьбу групп с противоположными интересами"1. Это критическое замечание справедливо. Но оно не ставит под сомнение тот факт, что религия способна укреплять солидарность при наличии определенных условий. Скорее, смысл этой критики заключается в том, что теория Дюркгейма не должна рассматриваться как исчерпывающее описание социальных функций религии. Действительно, если бы это было не так, трудно было бы понять появление практически в то же время, когда работал Дюркгейм, других теорий, и прежде всего - социологии религии М. Вебера. Принципиально важно, однако, что при всех различиях эти теории не исключают, а во многом дополняют одна другую, способствуя продвижению социологии к более полному и глубокому пониманию религии как социального феномена. Т. Парсонс показал, что Вебер, притом что его методологические исходные позиции весьма отличались от дюркгеймовых, "создал очень сложную систему категорий, связанных

' Giddens A. Durkhaim. Hassocks, 1978. P. 106.

 

с религиозными идеями, институтами, ритуалом и ценностными установками, по всем пунктам совпадающую с системой... Дюркгейма"[18,с.252].

На то, что социология религии в работах ее основоположников развивалась на основе преемственности и в общем русле, справедливо указывает и Э. Гидденс, начиная это развитие с Маркса:

"Маркс, Дюркгейм и Вебер определили, каждый по-своему, важнейшие отличительные черты религии, и в некоторой степени их взгляды дополняют друг друга" [25, с. 433]. Хотя Дюркгейм прежде всего подчеркивал роль религии в обеспечении общественного согласия, однако его идеи нетрудно применить к объяснению религиозной розни и порождаемых ею социальных изменений. На самом деле: "глубина враждебных чувств, испытываемых верующими по отношению к другим религиозным группам, зависит прежде всего от преданности религиозным ценностям, которых придерживается их собственная община" [25, с. 433]. Другими словами, религия обеспечивает интеграцию внутри группы единоверцев; объединяя их на основе общей веры, она противопоставляет их тем, кто находится за пределами этой веры, - "неверным", "инаковерующим". В условиях религиозного плюрализма религия выполняет две функции - соединяющую и разъединяющую людей по религиозному признаку. Так же как существуют весьма разные типы отношений внутри группы и степень солидарности может быть разной, не исключая возможность конфликтов, так и отношения между разными верами колеблются в широких пределах - от взаимной нетерпимости, принимающей вид конфликтов и насилия (религиозные войны, преследование еретиков и т.д.), до веротерпимости, религиозной толерантности и диалога в поисках взаимопонимания. В реальных социальных отношениях не существует ни полной интеграции, ни полной дезинтеграции.

Показателем степени интеграции или дезинтеграции, согласия или раскола в обществе является мера доверия между людьми, вступающими в те или иные отношения. Аномия, как уже говорилось, - состояние общества, в котором никто никому не верит. Следовательно, в таком случае религия в силу каких-то обстоятельств не обеспечивает солидарности, сплоченности общества, его интеграции. Больше того, в современном многоконфессиональном обществе попытки достичь национального согласия на религиозной основе чреваты углублением раскола в обществе.

Итак, тотемизм - религия так называемых естественных (витальных) сообществ, т.е. таких, в которых присоединение к груп-

 

пе (как правило - более или менее изолированной, в которой люди проводят всю жизнь от рождения до смерти) не является результатом свободного выбора. Сообщество мыслится как естественное единство (примечательно то, что для его членов "оно всегда было"), и разделяемые всеми убеждения принимаются без доказательств их истинности и правильности. Общность взглядов поддерживается до тех пор, пока они не обсуждаются и, следовательно, не подвергаются сомнению. Доверие к ним держится на представлении о "естественности" подразумеваемой связи, на всеобщем согласии относительно того, что данная совокупность людей действительно представляет собой сообщество, т.е. что в ее пределах все разделяют и должны разделять общие убеждения. Согласие считается основной, естественной характеристикой членов такого сообщества, т.е. единство означает единообразие: "мы" все - как один, у "нас" - одно сердце и одни чувства. Тотем - символ такого единства. Если, как говорит Дюркгейм, "идея общества является душой религии", то идея построенного на таких "клановых" основах общества является душой тотемизма. С принципом тотемизма мы имеем дело в тех случаях, когда большая или меньшая социальная группа - семья, племя, нация, государство, цивилизация или человечество - предстает в качестве высшего источника ценности, заслуживающего безусловного и не требующего интеллектуально состоятельных доказательств доверия, в качестве объекта не знающего сомнения, слепой преданности. Там, где главенствует такая вера, точкой решающего отсчета по всем вопросам относительно значения индивидуальной жизни и дела, ради которого живет тот или иной индивид, становится некое замкнутое общество.

"В такое общество могут быть включены наряду с живущими и уже умершие, и еще не родившиеся его члены, сверхъестественные и природные объекты, как люди, так и животные (например, тотемы), как природные явления, к примеру, ветер, небо и гром, так и одушевленные существа. Однако всякий участник данной группы обладает ценностью, исходя из занимаемого им положения в не знающей конца жизни общины. Здесь он соотносится с действительностью, превосходящей его собственную, которая продолжает пребывать, несмотря на то, что он прекращает существование. Он находится в зависимости от этой действительности, несравнимой с ее зависимостью от него. И в еще большей степени, чем к существованию, это относится к его значимости. Община является не столько великим благом для него, сколько источником и центром всего вообще блага, включая его собственную ценность. Однако община яв-

 

ляется и целью его жизни: продолжение ее существования, ее могущество и слава являются объединяющим моментом во всей его деятельности. Норма, в соответствии с которой он оценивает себя и все свои действия, своих сотоварищей и их деяния и в соответствии с которой, как ему известно, будет выноситься суждение и о нем самом, - это норма преданности общине"1.

Материал к размышлению. Полезно сравнить в связи с рассматриваемым вопросом представления К. Поппера о двух типах общества - "закрытом" и "открытом"2 - с одной стороны, и понятия Дюркгейма о "механической" и "органической" солидарности - с другой. Заметив, что западная цивилизация была основана греками, Поппер обращает внимание на то, что древнегреческое племенное общество во всех отношениях напоминает общества народов, подобных, к примеру, полинезийцам или маори. Основанные на коллективистской племенной традиции, эти общества с их племенными институтами не оставляли никакого места для личной ответственности. Такое общество Поппер называет "закрытым" и видит его отличительную черту в том, что посредством табу оно жестко регламентирует все стороны жизни, так что для члена племени жизненный путь был определен всегда заранее, и он редко попадал в положение, вынуждавшее его сомневаться, каким образом действовать. Закрытое общество не оставляет места для личной ответственности и инициативы. Основу такого общества составляет магическое, или иррациональное, отношение к обычаям социальной жизни. Какой должна быть религия, чтобы поддерживать "органическую солидарность", способствовать переходу к "открытому обществу" и обеспечивать его интеграцию?

Обдумывая этот вопрос, следует вспомнить, что прогресс у Дюркгейма заключается в структурно-функциональном усложнении общества. По мере выделения новых функций в обществе появляются социальные институты для их выполнения. Форма религиозных объединений постепенно изменяется соответственно структурно-функциональным трансформациям, накладывая на них, в свою очередь, свой отпечаток. Развитие идет по пути изменения и обобщения примитивной религиозной культуры. Всеохватывающее, эмоциональное и очень детализированное "общее сознание" примитивных обществ постепенно меняется на каждом этапе развития,

' Нибур Р. Радикальный монотеизм и западная культура // Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996. С. 241-242. 2 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. М., 1992. С. 216-220.

 

поскольку содержит все меньшее число становящихся все более абстрактными верований и обрядов. Конкретные объекты поклонения в ранних обществах персонифицированы в животных, растениях и т.д. В более развитых обществах верования и образы верующих уменьшаются до основ вероучения. Индивид все больше освобождается от коллективной опеки до тех пор, пока индивидуализм не утвердился в современном религиозном символизме. Параллельно с процессом уменьшения и обобщения на микросоциальном уровне вновь возникающие подгруппы берут на себя выполнение отдельных религиозных функций, ранее выполнявшихся обществом в целом. Духи перестают идентифицироваться с конкретными природными объектами. В древних городах-государствах прежние, основанные на кровнородственных связях религии теряют общезначимый характер, становясь семейными, домашними культами. Гражданская же религия городов-государств становится более абстрактной, всеобщей и отделенной от людей. В ходе этого развития в средневековом обществе христианская религия превратилась в наиболее абстрактную религию. В противоположность олимпийским греческим богам и римским богам, бывшим и образными отражениями жизни в полисе, христианский Бог оставил этот мир. Идея человеческой "личности" заменила в морали и законе "грека" или "римлянина". Христианская религия - культ абстрактного человека, вне его социального обличья: по пришествии веры "все вы сыны Божий по вере во Христа Иисуса; Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись; Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно но Христе Иисусе"1. Христианство допускает большую индивидуальную свободу. Дюркгейм показывает, что в христианском средневековье продолжалась дальнейшая секуляризация государства, экономики и других социальных институтов. Религией современности становится культ индивида, приводящий к "негативной" солидарности - сплочению не по сходству, а по взаимодействию людей, ставших разными и именно поэтому необходимыми друг другу в силу общности судьбы.

Как уже упоминалось, разработанная в начале прошлого века теория Дюркгейма в ряде отношений устарела. Этнологи, например, во многом иначе представляют сегодня религию австралийских аборигенов. Однако главным у Дюркгейма являются не специальные теории, относящиеся к этнологии или социальной ант-

Галатам. 3: 26, 27, 28.

 

ропологии, а та общая социальная теория общества, которую он изложил в работе "Элементарные формы религиозной жизни", и в этой связи - роль религии в обществе, поскольку понимание этой роли - функции религии - дает ключ к пониманию того, как вообще возможно общество: социальная реальность надындивидуальна по своей сути, "коллективные представления" первичны и связывают отдельных людей в единое целое, диктуя каждому соответствующий образ действий. Действие этого социального механизма основывается на авторитете и власти над людьми "священных вещей", которые являются символическими представлениями общества. Религия - связь между людьми, устанавливающая их "моральную общность". Нетрудно увидеть, что функционализм приводит Дюркгейма к такому расширительному пониманию религии, которое существенно отличается от традиционного: вполне светская идеология, например марксизм, представляет собой функциональный эквивалент того, что традиционно имеется в виду, когда произносится слово "религия" - христианство, ислам и т.д. С точки зрения дюркгеймова определения религии провести границу, четко отделяющую религию в привычном понимании от идеологии, оказывается затруднительным. Понятие священного подразумевает неэмпирический референт - конечные ценности. Они "сверхъестественны" только в том смысле, в каком сверхъестественно все, что выходит за рамки чувственно данного, "сверхчувственно".

Тотем "крокодил" - чувственно-сверхчувственная вещь: если крокодил не выступает для кого-то в качестве тотема, то он - просто чувственно данная вещь, в нем нет ничего "сверхъестественного". Но как только он начинает символизировать общество, он тотчас обретает "сверхъестественность", нисколько не теряя своей "естественности". Бог в социологическом видении - это общество, символически представленное в разных религиях, в самых многообразных формах от предельно чувственных в тотемных животных до предельно сублимированного христианского Бога - Духа Святого). Формула Дюркгейма "Бог, или общество" - на самом деле сердцевина его учения.

Начало XX в. во Франции характеризовалось острым конфликтом между католической церковью и обществом, вызванным вопросом о светском образовании. Когда Дюркгейм говорил о том, что не видит различия между божеством и обществом, в частности - когда полагал, что на смену католической приходит светская мораль, он искал средства утверждения согласия в расколотом обществе и предполагал, что таким средством является усиление влияния коллективных императивов и запретов. Он считал

 

при этом, что усиление влияния социальной нормы не исключает, а позволяет индивиду свободно проявлять себя и действовать, полагаясь на свой здравый смысл. Для Дюркгейма высшим принципом общества является уважение личности и ее независимость. Но обществу угрожает распад, если одновременно не будут упрочены коллективные нормы. Дюркгейм хотел решить проблему отношений между индивидом и обществом, признавая и оправдывая рационалистический индивидуализм и в то же время - утверждая необходимость уважения к коллективным нормам.

Эта цель если достижима, то только при условии решения целого комплекса сложных проблем. В своем социологическом учении, включая теорию религии, Дюркгейму в полной мере не удалось свести концы с концами и найти интерпретацию, совмещающую консерватизм и коллективизм, с одной стороны, а с другой - либерализм и индивидуализм, найти усовершенствованное толкование религии. Как заметил Р. Арон, "нет общества вообще, и есть объединения людей. Пока не уточнено, какие группы обозначаются понятием "общество", сохраняется опасная двусмысленность. Какое общество равноценно Богу? Семья? Общественный класс? Национальная общность? Человечество? По крайней мере, ч философии Конта на этот счет нет никакого сомнения: обществом как объектом религиозного поклонения выступает не конкретное че-ловечество, а все человечество, все то, что было лучшего в людях на протяжении веков. Если же не уточняется, что имеется в виду под чванством, то концепция Дюркгейма может, вопреки его замыслам, принести (или казаться, что ведет) к псевдорелигиям нашего времени. к культу национального коллектива, создаваемого его же членами, в силу многих и очевидных причин Дюркгейм, будучи рационалистом и либералом, питал отвращение к этим "светским религиям ". Сама возможность такого недоразумения доказывает опасность использования неуточненного понятия общества" [24, с. 393]. Можно добавить к этому еще одно из таких "неуточненных понятий" - понятие "солидарность". Эти недоработки теории ведут к целому ряду противоречий и оставляют открытой возможность интерпретировать ее достаточно произвольно, иногда, как мы видели, - в духе, противоположном намерениям ее автора.

Если религия определяется ее социальной функцией, то можно ли считать равноценными все ее функциональные эквиваленты? Разве не осуществляется сегодня нравственное воспитание в интересах общества, т.е. задача создания "моральной общности" (которую Дюркгейм именует "церковью" и создание которой считает функцией

 

уже самой элементарной формы религии), светской системой образования? В целом светские идеологии можно рассматривать как функциональные эквиваленты религии в понимании Дюркгейма. Как правильно определить их соотношение с религиями в традиционном понимании слова? Что представляют собой марксизм, национализм или даже сегодняшний "исламизм" (не ислам!) - "светские религии" или псевдорелигии? Дело, видимо, не просто в том, что определение религии у Дюркгейма оказалось слишком широким и потому недостаточно определенным, включившим и такие феномены, которые в общепризнанном смысле "религией" не являются (светские идеологии). Дело в том, что его модель религии предполагает общество настолько единым, что одни и те же ценности должны иметь в нем одинаковое значение для всех его членов. Где можно найти сегодня такие общества и, следовательно, такие религии, которые обеспечивают общество "моральной общностью"? Как вписывается в общество "органической солидарности" модель религии Дюркгейма и вписывается ли?

В современном Дюркгейму индустриальном обществе переход от изолированных общностей (маленьких городов, провинций) к большим специфическим институтам, берущим на себя ответственность за управление, образование, искусство, производство и т.д., индивиды оказались объединенными в институтах в соответствии с их профессиональными ролями. Такие общества "органической" солидарности сплоченнее обществ, основанных на общей вере: каждая их часть взаимозависима от целого и друг от друга. Но религия современности, которую характеризует совершенно новый, "органический" тип социальной солидарности, - это культ индивида (а не клана, семьи, нации и т.п.). В процессе возникновения современного общества "утрачивается этический (моральный) аспект человеческих отношений и обретает реальность самый широкий спектр человеческих отношений, лишенный моральной значимости; правилом становится поведение, свободное от моральных оценок"'. Но если это так, если социальные отношения в таком обществе в основном ограничиваются обменом (денежные отношения, оценка взаимных услуг исключительно в денежном эквиваленте тесно связаны, особенно в городе, для которого характерны рассудочные, бесстрастные отношения между участниками, остающимися безразличными и безучастными друг к другу), то возникают вопросы: 1) за счет чего сплоченность таких обществ ока-

' Бауман 3. Мыслить социологически. М., 1996. С. 75.

 

зывается большей, чем сплоченность обществ на основе общей веры? 2) если эта сплоченность является в своей основе не моральной солидарностью, то какое отношение к социальной солидарности имеет традиционная религия с церковью как моральной общностью (в понимании Дюркгейма)? Нужна ли для такого общества религия в качестве интегрирующего фактора? Если нужна, то какой она должна быть, чтобы справляться с этой функцией? Возникает и такой вопрос: обязательно ли общество должно представляться в "коллективных представлениях" символически - в мифах и верованиях?

Понятно, что функция интеграции общества вечна, как вечно общество. Но не ведет ли секуляризация к тому, что функции религии переходят в секулярном обществе к светской этике, светскому искусству, гуманитарной науке? По утверждению Д. Белла, "десакрализация" современного общества - эмпирически фиксируемый факт, в числе прочих характеризующий "культурные противоречия капитализма".

Социология религии Дюркгейма не решает многих вопросов, но она их ставит. Его социологическая теория общества, в котором религия выполняет интегрирующую функцию, оказалась чрезвычайно плодотворной. Она оказала сильное влияние на дальнейшее развитие социологии религии. Идеи Дюркгейма были восприняты и развиты последующими социологическими школами. Так, без Дюркгейма не было бы теорий Б. Малиновского и А.Р. Рэдклифф-Брауна, которые будут рассмотрены в следующей главе. Не менее важным в развитии социологии религии оказалось критическое обсуждение идей Дюркгейма, научная полемика по вопросим. поставленным им и его последователями.

Вопросы для размышления. Чтобы проверить адекватность понимания и умение правильно применять теорию религии Дюркгейма в качестве фактора интеграции к реальным ситуациям, поде то задаться вопросами такого рода: какое современное общество является наиболее сплоченным, солидарным и какое - наиболее расколотым и какова в этом роль существующей в этом обществе религии? Например, оправдано ли теоретически (с позиции социологии Дюркгейма) предположение, что, скажем, в США внутренняя сплоченность американского общества, уровень доверия в стране должны быть ниже, чем в России, если иметь в виду, что в США существует свыше 200 религиозных деноминаций и ни одна из религий (в обычном понимании этого слова -

 

католицизм, методизм, лютеранство и т.д.) не может претендовать на статус "религии большинства", тогда как в России православие является сегодня религией значительного большинства населения страны?

Если согласиться с тем, что современное общество не представляет собой единого связного целого, то правильно ли оценить это как свидетельство упадка религии? Если религия не способна, как в прошлом, выполнять интегрирующую функцию, а другими, достаточно эффективными средствами общество не располагает, следует ли рассчитывать на возрождение религии как действенное и, может быть, единственное средство достижения таких целей, как "национальное согласие" или солидарность в международных отношениях?

Справедливо ли утверждение (чаще всего со стороны тех, кто ищет объяснение появлению тоталитарных режимов в европейской цивилизации), что социология Дюркгейма может быть понята как оправдание "обожествления" общества, государства, нации, класса, вождя?

Прокомментируйте следующие два текста: 1) из книги Р. Арона, в которой он говорит о причине его аллергии к социологии Дюркгейма на фоне событий 30-х гг. XX в. в Германии - смуты немецкого народа и подъема нацизма: "Какая трагическая ирония в том, что дюркгеймова мысль о зарождении религиозной веры в коллективном трансе и при пылающих факелах воплотилась в Нюрнберге и что многие тысячи молодых немцев пришли к обожествлению своего сообщества и своего фюрера" [24, с. 83]; 2) из письма М. Мосса (1872- 1950) от 06.11.1936: "Дюркгейм, а вслед за ним и мы являемся, я думаю, создателями теории власти коллективного представления. Того обстоятельства, что великие современные общества... могут стать объектом суггестии, подобно пляшущим австралийцам, и приведены в движение, как детский хоровод, мы, в сущности, не предвидели. Это возвращение к первобытности не было предметом наших размышлений. Мы удовольствовались некоторыми намеками на возможные состояния толпы, тогда как речь идет совсем о другом. Мы ограничились также доказательством того, что индивид может найти в коллективном духе основание и пищу для своей свободы, независимости, для своей личности и своей критики. В сущности, мы рассуждали, не учитывая новых чрезвычайных средств. Думаю, что все это - трагедия для нас, слишком сильное подтверждение реальности, на которую мы указали, и доказательство того, что нам следовало бы ожидать этого подтверждения скорее злом, нежели добром" [24, с. 83, примечание].

 

Если сравнить понятия закрытого общества Поппера и механической солидарности Дюркгейма, то в чем проявляется и чем обусловлена разница между Поппером и Дюркгеймом в понимании, по словам М. Мосса, "реальности, на которую мы (т.е. Дюркгейм и его ученики) указали", - социальной реальности "элементарных форм религиозной жизни" и "солидарности"? Дюркгейм, как уже говорилось, не нашел универсального определения религии, которое относилось бы к элементарным и к более сложным формам религиозной жизни.

Какой должна быть религия, чтобы поддерживать "органическую солидарность", способствовать переходу к "открытому обществу" и его функционированию?

Структурно-функциональный анализ религии: