— Шашлычок кушать хочет, — сказал Света Андрею, неправильно истолковав мой жест.
— Я тоже, между прочим, кушать хочу, — обидчиво сказал Андрей. — Почему ты всегда в первую очередь на Шашлыка внимание обращаешь?
— Так он же бессловесный, — объяснила Света. — Сказать не может.
— Мур-р, — согласился я, продолжая свои ножные трения, потому что кушать, если честно, тоже хотелось. У меня от этой пыли всегда аппетит разыгрывался.
— Может, мне тоже о твои ножки потереться, — спросил Андрей, — чтобы меня первого покормили?
— От тебя дождешься, — сказала Света. — Вечно торчишь за свои компьютером! Даже в спальне нет от него покоя! Ты даже в спальне все время за ним сидишь!
— Свет, — взмолился Андрей, — так мне же больше за ним сидеть — негде!
— Вот именно, — со значением в голосе сказала Света. — У нас нормального секса уже полгода не было. Ты все время смотришь на этот чертов компьютер. А он моргает своими чертовыми лампочками и гремит своей чертовой гаубицей.
— Винчестером, — поправил Андрей.
— Да хоть базукой, — совсем разозлилась Света и даже отпихнула меня ногой. Я возмущенно мявкнул, но меня все проигнорировали. Цигейка же от греха подальше забилась под древний буфет.
— Поэтому у меня есть условие, — продолжила Света, — раз уж ты об этом заговорил...
— О чем я заговорил? — совсем растерялся Андрей. — Я просто сказал, что Шашлычок хочет кушать. Свет, животные кушать хотят. Их надо покормить. А то нельзя так. Бесчеловечно это.
— Условие такое, — жестко сказала Света, которая, как видно, разогналась, как паровоз. — Мы тебе здесь делаем кабинет, ты в нем проводишь все свои рабочие часы, и никто тебя не беспокоит. Годится?
— Э-э... Годится, — осторожно ответил Андрей. — А в чем загвоздка?
— Ключевое слово, — объяснила Света, — «рабочие часы». Это значит, что с 8 утра до 7 вечера. После этого ты в кабинет не заходишь, и у меня есть нормальный муж, а не бестелесный дух за компьютером.
— Так вот в чем запеканочка! — догадался наконец Андрей. — Нет, так не пойдет. А почту вечером почитать?
— Читай утром.
— Утром кайфа нету.
— Мне наплевать. Мне нужен муж.
— Муж и так все время с тобой.
— Муж все время — со своим чертовым компьютером. Даже в спальне.
— Чего ты привязалась с этой спальней? Сама же знаешь, что мне пока больше негде работать!
— Он еще, гад такой, по ночам жужжит. У меня уже бессонница началась.
— По ночам забирается почта, чтобы днем не занимать телефон. А от бессонницы считай овец.
— Я считаю, но пока насчитываю только одного барана.
— Что-о-о-о-о?
— Что слышал!
И Света, развернувшись, в сильном раздражении ушла на кухню.
— Видали? — спросил нас ошарашенный Андрей. — Бунт на корабле, между прочим. И ни одна животная меня не поддержала.
— Мяу, — сказал я в знак того, что готов сейчас поддержать любого, кто меня накормит.
— Аф, — согласилась Цигейка, которой вообще было на все наплевать.
— У меня вообще есть друзья в этом доме или нет? — повысил голос Андрей.
Видали? Теперь ему друзья понадобились. А кто всего два дня назад меня тыкал мордой в пакетик, валяющийся на полу? Ну да, я его убил и немножко облил. Так я же охотник! Это охотничье действо. Тем более, что он сам виноват — нечего пакеты по полу разбрасывать. Света ему сто раз говорила, что я неравнодушен к пакетам.
И чего он теперь хочет? Чтобы я пошел против Светы? Да ни в жисть! Она же меня кормит! И Цигейку, между прочим. Тут на кухне Света загремела какими-то кастрюлями, мы с Цигейкой сорвались с места и помчались туда. Все-таки, мы, животные, очень умные. В отличие от этих тупоголовых людей, между прочим. Вот мы только звук кастрюль услышали — через секунду уже сидели перед своими мисками. А этот дурачок Андрей еще минут пятнадцать чухался перед тем, как кушать идти. Вот его и накормили последним. А он еще обижается... Пускай на себя и обижается!
За обедом царило напряженное молчание. Только Цигейка чавкала, как стадо ежей, потому что ей все эти психологические тонкости были — до фонаря. Зато я аккуратно покушал, быстренько залез к Свете на коленки и заурчал, демонстрируя верноподданнические чувства. Сегодня предстоял большой бой, и мне надо было заручиться союзником. А от Андрея толку всегда было мало. Можно было и не стараться.
Тем более, что этот фрукт с самого начала обеда изображал из себя Дульцинею Тобосскую, по ошибке трахнутую Дон-Кихотом в темном коридоре. Он заявился на кухню через пятнадцать минут после приема пищи, с видом голодающей учительницы сел на краешек стула и заявил, что у него нет аппетита. Правда, обычно после таких заявлений Света начинала вокруг него виться, как голубь мира вокруг пушек, однако сейчас она явно сильно разозлилась, поэтому на Андрюшины заявления не обратила ни малейшего внимания. Его только суровым тоном спросили — будет ли он суп. Андрей задумался. В более мягкой психологической обстановке он, конечно, тут же бы заявил, что суп не будет ни за что на свете, после чего Светлана стала бы нервничать, носиться по всей кухне и предполагать у любимого мужа всякие жуткие болезни. Но сейчас было понятно, что хочет он суп, не хочет он суп — этот факт никакой роли в сегодняшнем спектакле не играет. Поэтому Андрей с лицом великомученика сказал, что немножко супцу он все-таки съест. Чтобы, так сказать, поддержать слабеющие силы. При этом в левом глазу у него показалась слеза.
Но Света сегодня была тверда, как кремень. Немножко супцу — пожалуйста! И перед Андреем была поставлена малюсенькая салатная мисочка с супом.
— Это еще что такое? — возмутился Андрей, в мгновенье ока растеряв весь свой болезненный вид.
— Немножечко супца, — невозмутимо ответила Светлана. — Ты просил немножечко супца — я тебе налила немножечко супца. Шашлыком клянусь — это совсем чуть-чуть супца. Самую малость. Кто скажет, что это много супца, пусть первый ведет меня выписывать очки.
— Слушай, мне не нравится твое настроение все последнее время, — сказал Андрей и стал хлебать суп, одновременно впившись зубами в здоровенный кусок хлеба. — Я вуваю, вам вужно верьевно повововить, — сообщил он с набитым ртом.
— Последняя фраза от меня скрыта в тумане супа, — сказала Света.
— Поговорить, говорю, нам нужно, — объяснил Андрей.
— Ну говори.
— Мне не нравится твое поведение, — сообщил Андрей. — У нас всю жизнь были вполне нормальные взаимоотношения, а как переехали на новую квартиру — ты стала просто мегера какая-то. Пилишь меня, выступаешь, мужа не уважаешь. Прямо совсем другая девушка, честное слово. Куда девалась прежняя Светка, моя боевая подруга?
— Да нет, — ответила Света, — я просто перестала терпеть твои безобразные выходки. Понимаешь, когда женщина становится хозяйкой собственного дома, ее уже перестают устраивать грязные носки, лежащие на шкафу, дискеты, валяющиеся в стиральной машине, два ящика пива в холодильнике, из-за которых туда уже ничего не помещается, вечно включенный компьютер в спальне...
— Свет, Свет, остановись, — попытался ее урезонить Андрей.
—...твои чертовы железки в постельном белье, постоянное кошачье визжание модема...
— Свет, при чем тут модем? — все еще пытался ее остановить Андрей. — У нас кот в доме живет!
— НАШ КОТ, — прокричала Света, — НЕ ВИЗЖИТ! У нас только твой модем визжит! — и она, утомившись, замолчала.
— Все? — спокойно спросил Андрей. — Пар выпустила?
— Выпустила, — ответила она.
— Этот твой чертов компьютер и визжащий модем нам деньги зарабатывают, — стал объяснять Андрей.
— Черта с два, — парировала Света. — Программами ты деньги зарабатываешь. А этой дурацкой почтой ты ни черта не зарабатываешь.
И она возмущенно топнула ногой так, что я, задумавшись, слетел с ее коленей.
— Мне, между прочим, — возмутился Андрей, — отдых требуется. Я тебе не вьючное животное, чтобы пахать с утра до ночи, прерываясь только на выполнение супружеских обязанностей.
— Не льсти себе, — заявила Света. — Я уж и забыла, когда ты их выполнял.
— Что?
— Что слышал!
— Вот так, значит?
— Как слышал!
Тут Андрей не выдержал, схватил плошку из-под супа и со страшной силой запустил ее в стену. Плошка разлетелась с жутким грохотом, и Цигейка, которая продолжала что-то там жевать из своей миски, перепугалась и стала прыгать по кухне и лаять. Я, от греха подальше, смылся в нашу комнату и там залег.
Мда... Чего-то у них не то происходит. Раньше, когда у Андрея был отдельный кабинет, ребята жили достаточно дружно. Видать, это одна комната на них так действует. Жизненные интересы пересекаются и вступают в конфликт. Нам с Цигейкой, конечно, все эти скандалы — только на руку, потому что каждая скандальная сторона будет пытаться переманить нас на свою сторону, закармливая всякими вкусностями. Но с другой стороны, если честно, не переношу все эти крики-вопли. Это Цигейке, как правило, на все наплевать — исключительно крепкая нервная система, а у меня нервная организация тонкая. Я после каждого скандала минут пять ничего в себя запихнуть не могу. Прям горло сжимает. Так что надо будет все-таки их как-то глобально помирить.
В этот момент в дверь просунулась голова Цигейки.
— Как дела на фронтах? — спросил я.
— Аф.
— Плачет? Ну это совсем уже безобразие, — возмутился я. — Значит дальнейший сценарий — не в нашу пользу. Сейчас она будет долго плакать, а Андрей станет шляться по квартире туда-сюда, пиная стены. Затем он пойдет мириться, и они долго и нудно будут выяснять отношения. До самого ужина.
— Аф, — возмущенно сказала Цигейка.
— Или даже позже, — подлил масла в огонь я. — И все это время им будет не до нас. И все это время, — тут я закатил глаза к потолку, — мы с тобой, два несчастных животных, будем голодать. А эти негодяи сначала два часа будут трепаться на кухне, затем пойдут в спальню и будут там мириться, включив громкую музыку, от которой у меня расшатывается вся нервная система. Кстати, ты не знаешь, — спросил я ее, — почему у них такая странная манера — включать музыку в момент занятий любовью? Да еще и так громко. Какой-то странный вид стимуляции. Неужели они без нее вообще ничего сделать не могут? А у нас, котов, без проблем.
— Аф, — ехидно заметила Цигейка.
— Песни мы орем, — объяснил я этой дуре, — до совершения полового акта, а не во время. А эти ДО акта ругаются полдня, а затем врубают свою идиотскую музыку. Интересно, кто-нибудь из ученых вообще объяснил этот загадочный факт? Животных-то исследовать они мастера. А вот самих себя они пробовали исследовать?
В этот момент раздался громкий и требовательный звонок в дверь.
— Внимание всем постам, — сказал я со значением в голосе. — Тетя Соня явилась. Слышь, Цигейка, а у нас вводные-то изменились. Этих дурачков как-то мирить надо, а то они со своими раздорами совсем забудут нас кормить, и два гордых, но красивых животных — это я про себя — погибнут тут смертью храбрых в пыли. Может, дать им все-таки эту комнату разобрать, как ты думаешь?
— Аф, — сказала Цигейка.
— Да ну тебя, — отмахнулся я. — Никогда ничего хорошего сказать не можешь. Ладно, там будет видно. Сориентируемся по ситуации. Пойдем на тетю Соню смотреть. Видать, тот еще фрукт. Ты, главное, мои команды слушай. Я как зевну, ты сразу ей в ногу впивайся.
— Аф, — сказала Цигейка.
— Молодца, — ответил я, — хвалю. Вечером стребую тебе дополнительную порцию.
И мы отправились в коридор, куда уже вышли Света с Андреем.
На пороге стояла тетя Соня... Далее следует поставить крайне многозначительную паузу, но я не знаю, как ее изобразить, кроме как обычным многоточием.
Что интересно, эта клюшка выглядела именно так, как я ее себе и представлял по голосу в телефоне: сухопарая тетка в возрасте пятой степени стервозности, одетая в строгое черное платье. На голове ее красовалась совершенно жуткая черная шляпа с какими-то розочками. Причем не с двумя-тремя розочками, как бы для антуражу, а с целой клумбой.
— Вот и я, — сказала тетя Соня прокуренным басом, который в гулком коридоре зазвучал, как Иерихонская труба.
— Здравствуйте тетя Соня! — Андрей сделал вид, что обрадовался.
— Мы поняли, что это вы, — сухо поприветствовала ее Света, и Андрей пихнул ее локтем в бок, мол, будь повежливее.
— Мда, — молвила тетя Соня, величественно вступив в коридор.
— Аф, — сказала Цигейка, не дожидаясь моей команды.
Тетя Соня посмотрела на нее, как египетский сфинкс на гида-переводчика.
— Что это? — спросила она у ребят ледяным тоном.
— Это Цигейка, — объяснила Света.
— Уж и не знала, что сейчас в моде пальто с ножками, — сказала тетя Соня.
Типа, пошутила. Ничего себе шуточки. Я так озверел, что готов был тут же впиться в нее зубами и рвать, рвать, рвать... ее идиотскую шляпу с розочками. Однако почел за лучшее пока повременить. Надо было поглядеть, как будут развиваться события.
— Это не пальто с ножками, — грубым тоном ответила Света. — Это наша собака. Ее так зовут.
— Вот так всегда бывает, — вздохнула тетя Соня. — Недалекие люди назовут собаку идиотским именем, а ей потом страдай.
— Не понимаю, — сказала Света, — чего вы так испереживались по поводу нашей, — подчеркнула она это слово, — собаки. Не вас же Цигейкой назвали. Впрочем, Соня — тоже не лучшее имя для девочки. Вас в детском саду не дразнили «засоней»?
В этот момент Андрей снова толкнул Свету локтем. Но Свете это все надоело, и она Андрею заехала локтем так, что тот чуть не врезался в стену.
— А вы, деточка, — холодно сказала тетя Соня, — похоже, не понимаете, какое благоденствие я вам оказала. Ведь если бы не я, не видать вам этой квартиры как своих ушей.
— Ну, тетя Соня, — вступил в разговор Андрей, — это, положим, не совсем так...
— Стоп, — сказала Света, — мне уже надоели эти милые семейные сцены. Вы, тетя Соня, приехали за своим барахлишком? Вот и забирайте. У меня уже руки чешутся все отсюда выкинуть.
Тетя Соня бросила на Свету презрительный взгляд и поплыла в нашу с Цигейкой комнату. Однако торжественного входа в родные пенаты не получилось. Я, заслушавшись беседой Светы и тети Сони, пропустил момент, когда мадам направилась в комнату, поэтому противная тетка Сонька наступила прямо мне на хвост.
МНЕ! НА ХВОСТ! Вот гадина! Мне всегда было интересно, почему людей совершенно не заботит, кому и на что они наступают во время ходьбы. По-моему, вполне естественная вещь: идешь куда-нибудь — посматривай под ноги, чтобы ненароком не наступить коту на самое интимное место. Так нет же! Прут себе, как паровозы, ни на что не обращая внимания! Вы когда-нибудь видели, чтобы кот наступил на человека? Никогда такое не происходит! Потому что кот всегда смотрит себе под ноги! Всегда начеку, не попадется ли ему на пути человек! Кот бережет человека! Так почему эти негодяи постоянно наступают нам на хвосты, а?
И главное, что меня всегда возмущало — вместо того, чтобы извиниться, они тут же начинают на нас же орать, дескать, это мы виноваты, что попали под ноги. Нет, честное слово, мне так и хочется договориться с каким-нибудь слоном, чтобы он человеку наступил на эти... как их... на интимные места, а потом начал орать во все горло: «Да ты что, с ума сошел?! Кто тебя просил мне под ноги попадаться? А ну — пшел вон отсюда, тварь такая!». Вот интересно, как они в этом случае запоют...
Такие мысли проносились у меня в голове, когда тетя Соня орала как резаная, что я нарочно сунулся ей под ноги. Нет, точно она — конченная идиотка. Как будто я весь день только и мечтал о том, что вот придет тетя Соня, я аккуратненько к ней подкрадусь и дождусь, когда она свои острым каблуком наступит на одну из самых нежнейших частей моего тела. ХВОСТ — ЭТО ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЗВОНОЧНИКА, МЕЖДУ ПРОЧИМ! Поняла, дура, орал я, пока эта идиотка орала на меня.
Правда, за меня тут же вступилась Света, которая не могла перенести, как обижают ее любимое пушистое животное. Она закричала, что не позволит калечить своих любимцев всяким тетям соням, которые уже полгода не могут забрать свое барахло. Тетя Соня в ответ заорала, что кот сам ей бросился под ноги, но Света гордо заявила, что ее Шашлык на такое не способен.
А тут еще Цигейка возмутилась тем, как на меня подло и коварно наступили, и стала носиться кругами по коридору, издавая свое знаменитое «Аф». Короче говоря, бедлам поднялся — просто кошмарный.
Наконец все накричались, наорались, меня подняли с пола и приласкали, после чего тетя Соня вступила в Музей барахла имени тети Сони.
— Боже мой, — сказала эта старая клюшка. — Вещи моего детства.
— Странно, — язвительно сказала Света, опуская меня на пол. — Вероятно, здесь какой-то воздух особый. По-моему, эти вещи должны были полностью разложиться лет двадцать назад. Впрочем, — сказала она, понюхав воздух, — некоторые из них так и сделали.
— Ничего, девочка, ничего, — сказала тетя Соня со значением в голосе. — Когда-нибудь и тебе молодая хамка заявит то же самое. Вот тогда ты и запоешь.
— Я не имею привычки веками хранить всякое барахло, — ответила Света. — Так что вряд ли со мной произойдет нечто подобное.
Но тут тетя Соня в груде вещей увидела какую-то соломенную шляпку, выхватила ее, сняла свою клумбу с розами и стала примерять.
— Мда, — сказала Света. — «В этой шали я с ним повстречалась»...
— Свет, отправляйся на кухню, — вдруг резко сказал Андрей. — Хватит уже паясничать.
И то правда. Тетя Соня, конечно, была не подарок, но Света тоже чего-то раздухарилась не на шутку. Нельзя так. Хочешь сражаться — надо сражаться открыто и честно. Например, в рожу вцепиться или в ботинок написать.
— Что? — спросила Света Андрея. — Мне отправляться на кухню?
— Именно, — подтвердил он. — Можно в ванную. Я тебя не ограничиваю. Но из этой комнаты тебе сейчас лучше уйти. Ты слишком нервничаешь.
— Ах так?!
— Именно.
— Ну и пожалуйста, — крикнула Света, развернулась на каблуках и... наступила прямо мне на хвост.
Что тут началось! Я даже пискнуть не успел, как Света заревела, как пароходная сирена, обвиняя меня во всех смертных грехах. Оказывается, это я виноват, что мне на хвост наступили. Сегодня, заявила Света, все против нее! Даже родной муж выгоняет из комнаты, а пушистое домашнее животное специально бросается под ноги, чтобы она об него сломала каблук своих любимых туфель. С этими словами Света убежала.
Меня подняли, приласкали, и тетя Соня продолжила свои изыскания.
Прошел час. Тетя Соня все это время изображала из себя Тамерлана, берущего камни и разговаривающего с ними. Она из разных углов комнаты доставала какие-то части туалета (не в смысле — трубы и ершики, а части женского туалета — шляпки, ботиночки, платочки и так далее), надевала их и вертелась перед основательно покрытым пылью зеркалом.
Наконец Андрею это все надоело.
— Тетя Соня, — решительно спросил он. — Вы это забирать будете или нет?
— А как же, мой мальчик! — удивилась она. — Непременно заберу. Непременно. Сегодня заберу вот эту шляпку и вон тот платочек.
— И все? — потрясенно спросил Андрей.
— Ну так, милый мой, — холодно ответила тетя Соня, — я же тебе не ломовая лошадь. Буду иногда заезжать, как здоровье позволит, и забирать потихоньку то, что мне нужно в данный момент.
— Подождите, — спросил Андрей, — так вы хотите сказать, что это старье здесь еще лет десять лежать будет?
— Ну почему же десять? — возмутилась тетя Соня. — Я же сказала — буду частенько заезжать. Конечно, за год я все это не перетаскаю, но через пару лет...
Андрей не дослушал и помчался за Светой. К счастью, я уже был начеку и успел отскочить в сторону. Мой хвост сегодня и так уже порядком настрадался, так что его следовало поберечь.
Через минуту в комнату вошла торжествующая Света, позади которой мельтешил возмущенный Андрей.
— Итак, — спросила она старую кошелку, — вы сегодня не намерены забрать отсюда все это барахло?
— Я и не обещала сегодня все забрать, — возмущенно ответила тетя Соня. — Я обещала заехать и выполнила свое обещание. И вообще, деточка, в ваши годы следует быть поскромнее...
— Ну, как хотите, — лучезарно улыбнулась Света. — Мое дело — предупредить. Завтра здесь этого барахла уже не будет. Точнее, нет, не завтра! Сегодня!
— Вы не посмеете! — сказала тетя Соня довольно равнодушным тоном.
— Посмею, — уверила ее Света. — Своими руками все отнесу на помойку.
— Это варварство, — заявила тетя Соня.
— Я очень рада, — ответила Света.
— И это после всего того, что я для вас сделала, — продолжала нащупывать брешь в обороне противника тетя Соня.
— Тетя Соня, ну хватит здесь делать из себя благодетельницу человечества, — не выдержал Андрей. — Вы за эту квартиру получили вполне равноценный обмен. Это я виноват, что сразу не выкинул это барахло, а пообещал его здесь подержать. Светка совершенно права.
— Слушай, а чего она его действительно к себе не заберет? — спросила Света Андрея. — Я так понимаю, что она не в малюсенькой комнате живет?
— У нее трехкомнатная квартира, — объяснил Андрей. — Но каждая комната от пола до потолка завалена примерно таким же старьем.
— Не старьем, — с достоинством сказала тетя Соня, — а моими вещами.
— Ну и привезите им эти шмотки, — предложила Света. — Пускай себе пылятся и размножаются.
— Не поместятся, — призналась тетя Соня. — Я уже думала на эту тему.
— Понятно, — сказала Света. — Но я, уж простите, ничем помочь не могу. У меня животные от этой пылищи уже совсем одурели. Видели, как кот орал, когда я ему всего-навсего на хвост наступила? Сегодня я отсюда все вычищу. Забирайте все, что вам нужно, и до свидания.
Тетя Соня застыла в задумчивости. Затем взяла с пуфика свою черную шляпку с розами и надела ее на голову.
— Пожалуй... — начала было говорить она, но вдруг остановилась и стала принюхиваться. Затем сняла шляпу, поднесла ее к носу и...
— Этот кот, — завизжала она, разом потеряв всю свою невозмутимость, — он мне на шляпу налил!
Ну да, налил. Чего она так разоралась? Мне всю жизнь хотелось пописать на клумбу, так мог ли я упустить такую возможность? Собак выводят пописать на клумбу, а котов не выводят. Вот я и пришел к выводу, что счастье кота Шашлыка — в лапах самого кота Шашлыка.
Однако было не очень понятно, как ребята отреагируют на факт обливания шляпы тети Сони, поэтому я, на всякий случай, слинял на кухню. Но не подумайте, что я улепетывал во все лопатки, как нашкодивший котяра. Я медленно и с достоинством удалился. Только ветер свистел в ушах.
Через пять минут хлопнула входная дверь, и ко мне на кухню явилась вся компания. Я, на всякий пожарный, залез под стул.
— Ну ты, Шашлык, даешь, — сказал Андрей, широко улыбаясь. Тут стало понятно, что мне ничего не грозит, поэтому я вылез из-под стула и начал тереться об ноги Андрея. — Тетка Сонька выскочила, как ошпаренная, — сказал он. — Заявила, что ноги ее больше не будет в этом доме.
— Какое счастье! — вставила Света.
— Она тебе свой куст с розами оставила, — обрадовал меня Андрей. — Мы его в туалет положим. Может быть, после этого научишься в одно место ходить.
А вот это уже был удар ниже пояса. Я всегда ходил в одно место. На старой квартире. Но на новой квартире появилось уже другое место. Значит у меня было уже два места, причем старое — недоступно. Тут у кого хочешь крыша поедет. Поэтому я и лил, куда попало. Но раз мне подарили персональную клумбу, тут я был согласен заново приучиться к одному месту. Не у каждого кота есть персональная клумба. Даже у собак персональной клумбы нет. У них только общественные.
— Ты поняла, насколько я теперь крутой? — спросил я Цигейку.
— Аф, — ответила она.
— Да ну тебя, — сказал я. — Тупая ты какая-то.
Итак, атака тетя Сони была отбита неожиданно легко, благодаря эмоциональному подъему Светы. Однако после этой блестящей победы Света не стала почивать на лаврах и терять время даром, а тут же бросила все силы в лице Андрея на расчистку нашего жизненного пространства, которое отныне должно было стать его жизненным пространством. И вот тут пришла мне пора сказать Цигейке историческую фразу: «Мы не любили тетю Соню, но мы еще о ней пожалеем», на что, впрочем, эта глупышка только и сказала свое «Аф», не врубившись в глубину моей мысли.
А пожалели о тете Соне мы очень быстро, потому что все наше богатство — эти пропыленные пуфики, салопы, шляпки, колготки маленького миллионера Сашеньки и главное — наши коробки с пьянящей травкой — было вышвырнуто на помойку быстрее, чем кошки лазают по занавескам. Мы, конечно, очень болезненно восприняли разрушение нашего жизненного пространства, поэтому на спасение хотя бы части вещей был брошен батальон диких животных во главе со мной. Я спрятался за дверью и стал давать указания Цигейке — во что ей вцепиться и умоляюще помахивать хвостиком. Но на Андрея, этого бесчувственного негодяя, даже трогательная Цигейка не произвела ни малейшего впечатления. Он просто схватил ее и запер в ванной!
Пришлось уже мне запевать песню недовольства, вцепляться когтями в мою любимую коробочку с сушеной валерьянкой, делая вид, что я разорву пополам каждого, кто посмеет выкинуть ее из дома, и всякими иными способами проявлять свое отношение к происходящему. Правда, и это ни на что особенно не повлияло...
— Слышь, Свет, — сказал Андрей, глядя как отчаянно я цепляюсь за свою любимую коробочку, — похоже, Шашлык совсем с глузда съехал. Ишь как орет. Может, ему опять кошку надо?
— А я говорила, — подхватила Света, — что животные от этой пылищи уже совсем с ума сошли. Даже Цигейка гавкать начала, чего с ней сроду не случалось.
— Кстати, — оживился Андрей, выставляя мою любимую коробочку вместе со мной в коридор, — это совсем непорядок.
— Что непорядок? — не поняла Света.
— То, что собака у нас ведет себя, как таракан. Не лает, дом не охраняет и все такое, — объяснил Андрей.
— Так она же маленькая, — сказала Света.
— Ну и что? — продолжал настаивать Андрей. — Маленькие собаки — самые злобные. Собаки вообще зачем существуют на этом свете? Чтобы охранять дом и хозяйское добро. А наша Цигейка?.. Да ты хоть всю квартиру вынеси, она и не вякнет.
— Но сейчас-то вякнула, — заспорила Света.
— Тоже мне, защитница, — махнул рукой Андрей. — Пискнула где-то далеко внизу под ногами, и все дела. Это разве защита? Да любой грабитель со смеху помрет, когда увидит такую собаку.
— Ну и хорошо, — рассудительно сказала Света. — Если помрет от смеха, значит нас не ограбит.
— Да мы сами от смеха раньше помрем, — пообещал Андрей, — глядя на эту собаку.
Тут я увидел, что он схватил мой любимый салоп, на котором я всегда дрых после обеда, сердце мое не выдержало, и я с диким мявом бросился к Андрею, пытаясь остановить разграбление своего спального места.
— Видала? — сказал Андрей, показывая Свете салоп, на котором висел я, дико завывая. — Даже кот охраняет наше имущество лучше, чем Цигейка.
— Короче, что ты предлагаешь? — спросила Света. — Натянуть на нее маску собаки Баскервилей?
— Нет, — ответил Андрей. — Есть мысль получше. У Макса есть знакомый по имени Тимур, который как раз занимается обучением собак. Ну, знаешь, выполнение всяких «фас» и «апорт», защита хозяев и все такое.
— И что?
— Ничего. Макс сказал, что Тимуру надо помочь с компьютером. Я ему помогу, а взамен потребую провести с Цигейкой несколько тренировок. Чтобы она, черт возьми, была на собаку похожа, а не на горжетку с глазками.
— У нас Цигеечка и так очень милая, — обиделась за собаку Света. — И грозная.
— Ну да, — закивал Андрей. — Грозная, как вязаный шарф. Сейчас я тебе покажу ее грозность...
С этими словами Андрей отправился в ванную, освободил Цигейку, принес ее в нашу комнату и поставил на пол. Вид у собачки был абсолютно сонный. Похоже, когда ее заперли в ванной, она преспокойно заснула.
— Вот смотри, — сказал Андрей, — делаю попытку отдать простейшую команду. Цигейка, — крикнул он, — ФАС!
Цигейка от неожиданности чихнула, а затем подняла мордочку и вопросительно посмотрела на Андрея, мол, чего орешь-то? Ты лучше по-человечески скажи, чего надо. Затем она вопросительно посмотрела меня, мол, может, ты объяснишь, чего ему надо? Но я только мотнул головой — откуда мне знать, что нужно этому негодяю, который громит нашу комнату. Ему надо, пускай он и объясняет.
— Все видела? — торжествующе сказал Андрей Свете. — Не слушается команды.
— Ну ты прям хочешь, чтобы она с первого раза понимала, чего тебе надо, — возмутилась Света. — Ты сам-то понимаешь, чего фас? Кого она должна фас? Тебя, меня?
Андрей задумался.
— Действительно, — нехотя признался он, — кого фас — не очень понятно. Давай тогда по-другому. Принеси ее косточку и будем отрабатывать команду «Фу».
— А как на косточке отрабатывается команда «Фу»? — заинтересовалась Света.
— Очень просто, — объяснил Андрей. — Дрессированная собака по команде «Фу» должна отказаться от своей любимой косточки.
— Да это прям садизм какой-то, — возмутилась Света. — Если тебе сунуть бутылку пива и скомандовать «апорт», ты что, от него откажешься? Черта с два!
— То я, а то собака, — с достоинством ответил Андрей, который скорее убил того, кто попытался бы остановить его встречу с пивом, чем отказался от своего излюбленного напитка. — Собака должна слушаться хозяина.
— А муж должен слушаться жену, — парировала Света.
— Не вижу связи, — заявил Андрей.
