Полные записки кота Шашлыка 5 страница

— Андрей Владимирович, пшел вон! Ты пьян. Доступа к комиссарскому телу сегодня не будет, — и двумя руками меня оттолкнула.

Я тяжело упал на пол, не успев даже сгруппироваться. Поэтому приземлился вместо четырех лап правым боком и частью хвоста. Со стороны шкафа донеслись некоторые признаки веселья. Ну ничего себе! Эта зараза еще смеет надо мной хихикать! Впрочем, Света тоже хороша. Я от нее подобного поступка не ожидал. Надо же меня так толкнуть, что я даже упал. Причем так позорно.

Тогда я залез с другой стороны кровати и стал кусать Андрея за голую ступню, которая высовывалась из-под одеяла. Это у нас игра такая. Он во сне высунет ступню, я за нее — цап, после чего он ее убирает. Через несколько минут он опять ступню высовывает, я ее опять кусаю, а он убирает. Классное занятие. Вот опять высунул. Ну-ка, я его сейчас — цап...

Вот зараза! Дернул ногой так, что я улетел с кровати и врезался в телевизор. Эта подлая Фенька на шкафу уже гогочет так, что ребята могут проснуться. Вот невежа! Надоело мне это все, я пошел к шкафу и решительно заявил, чтобы она оттуда спускалась. И знаете? Спустилась! Нехотя так спрыгнула, прошла мимо меня, уже не делая вид, что она меня до смерти боится, и так гордо направилась на кухню.

Я, разумеется, за ней, мол, сейчас, Фенька, покажу тебе, как я живу и все такое. Хотел ее покормить, ну и так далее... Феня, между тем, эдак горделиво зашла на кухню, но, правда, сразу испугалась мордочки Цигейки, которая виднелась под стулом. Я сразу выступил вперед и заявил, чтобы она не боялась, мол, я ее защищу и все такое. Но Фенька быстро смекнула, что от Цигейки опасности — столько же, сколько от стула, поэтому, уже ничего не боясь, подошла к моей миске и... СОЖРАЛА ВСЕ, ЧТО ТАМ ЛЕЖАЛО, не спросив даже разрешения. И мало того, что разрешения не спросила, так еще и спасибо не сказала, как будто так и надо. Затем еще подошла к цигейковой миске (Света ей, разумеется, тоже оставила поесть) и сожрала все, что там лежало. Бедная Цигейка даже и не пикнула!

Честное слово, мне эту собачку даже жалко стало! Мало того, что я ее под стул загнал так, что она боялась даже нос оттуда высунуть, так приходит еще какая-то наглая гладкошерстная кошка и съедает всю твою еду. Ну тут я уже не выдержал, озверел и сказал этой Феньке, мол, чего ты себя так ведешь-то, как будто обнаглела совсем вконец, а? Так эта зараза, представляете, подошла к моей миске и преспокойно туда налила. Мол, я поела, а теперь трава не расти!

Нет, ну тут все! Гнев со страшной силой бросился мне в голову, я вскочил и... налил Цигейке в миску. Пусть Фенька не думает, что только она в этом доме крутая! Но эта цаца, ни на кого не посмотрев, отправилась обратно в комнату, прыгнула на свой шкаф и опять там затихла. Нет, вы видали таких кошек? Лично я просто никогда ничего подобного не встречал. Маленькая, наглая, я уж молчу о том, что гладкошерстная! Короче говоря, я понял, что у меня с ней ничего общего быть не может. Даже сексуальные предпочтения у нас наверняка разные.

Потом, как нагло она себя ведет в чужом доме!! Ладно еще, из моей миски всю еду сожрала! Но кто ей позволил цигейковую миску обчищать? Цигейка — это моя добыча! Я ее лично под стул загнал и не позволю каким-то там Фенькам проявлять к ней неуважение!

Так я думал, бродя по кухне, а Цигейка мне из-под стула благодарно поблескивала глазками-пуговичками. И такую я вдруг с ней почувствовал солидарность, что даже разрешил вылезти собачке из-под стула. Мол, мы с тобой друзья теперь, так что не бойся никаких подлых Фенек. Я тебя в обиду не дам.

И знаете, эта Цигейка такая забавная собачка оказалась. Мы с ней полночи проговорили. У нее, если подумать, жизнь-то — тоже собачья. Продали ее, как и меня, на рынке, а теперь этот буйный дядя Вова привез ее в Москву, чтобы срубить денег на Птичьем рынке. И еще неизвестно, в какие руки она попадет. Хорошо еще, если к таким ребятам, как мои. У меня, конечно, не всегда получается с ними общий язык найти, особенно с Андреем, но врать не буду — кормят, заботятся, вон, даже подругу попытались подыскать и не их вина, что подруга оказалась — Фенька. И так мне несчастную Цигейку стало жалко, что я обещал намекнуть ребятам, чтобы они ее у себя оставили. Потом, правда, опомнился и подумал — что я делаю? Своими руками хочу собаку в доме поселить. А потом понял! Цигейка-то — вылитая кошка! Такая же маленькая, пушистая, да и характер — ангельский! Совсем не собачий!

Утром вся компания мрачно пила чай на кухне. Света с Андреем уже поняли, что мы с Фенькой за ночь общий язык так и не нашли, поэтому Макса посадили не на самое лучшее гостевое место, и бутерброды ему никто не намазывал. К тому же, мы с Цигейкой вместе — бок о бок — лежали под стулом, так что было понятно, что Фенька в этом доме уже никому не нужна.

— Ну что, Макс, — начал трудный разговор Андрей. — Не сложилась любовь у наших детей.

Макс на всякий случай помалкивал и только кивнул головой.

— Конечно, — продолжал Андрей, — твоей вины в этом нет. Но что делать? Выпитую водку не вернешь, разбитую любовь не склеишь. Так что забирай свою Феклу, вот тебе и весь сказ. Не сложилась у них любовь.

— Ну, не сложилась, так не сложилась, — неожиданно легко согласился Макс. — Честно говоря, я вообще подозревал, что эта Фенька — полный фригид, как и ее хозяйка.

— Марина? — удивился Андрей. — Это же твоя новая жена!

— Ну да, жена, — подтвердил Макс. — Как будто бы моя новая жена не может быть полностью фригидной. Мало ли, чего в жизни не случается. Зато она готовит хорошо. А с Фенькой я надеялся, что, может, ваш Шашлык в ней какие-то чувства пробудит — ан нет, не получилось.

— Ладно, хозяева, — сказал Макс, поднимаясь из-за стола. — Спасибо за хлеб и за соль, давайте мне мою неудавшуюся любовницу, мы пошли.

Максу выдали Феньку, он ее посадил на плечо, надел ботинки и ушел. И мне показалось, что все в доме вздохнули с облегчением.

— Шашлык, — строго сказал Андрей. — Если еще раз на эту тему заорешь, отправлю на улицу, чтобы ты сам себе подругу искал. Я больше твоими подругами не занимаюсь.

То же мне, испугал. Да я-то — с радостью! Просто никто мне на улицу выходить не предлагал.

Вдруг раздался звонок в дверь. Света пошла открывать, и на пороге нарисовался невероятно смущенный и сильно помятый дядя Володя. Глаза его, однако, горели буйным весельем.

— Боже мой! — воскликнула Света. — Дядя Вова! Что случилось?

Из сбивчивых объяснений дяди Володи выяснилось следующее. Ночью к нему в комнату несколько раз стучались всякие молодые девушки, которым негде было переночевать. По простоте душевной (как выразился дядя Вова) он их пускал к себе переночевать и как мог старался обогреть и успокоить. Под утро, впрочем, выяснилось, что дядя Володя должен заплатить за ночлег каждой из этих девушек, причем их ночлег стоил намного дороже, чем ночлег самого дяди Володи (оно и понятно, пояснил дядя Вова, девушки тратят намного больше мыла, шампуня и так далее). В результате у дяди Володи забрали все деньги, которые у него были приготовлены на десятидневное проживание, а также он еще был вынужден отдать некую сумму, которую ему вчера одолжила Света.

— Но вы не волнуйтесь, — быстро сказал дядя Вова, глядя на Андрея, который наливался красным цветом, — я сейчас с Цигейкой на рынок смотаюсь и все деньги вам отдам.

— Что-то я сильно сомневаюсь, — сказала Света, — что ты за нее много выручишь. Уж всех денег точно не вернешь.

— Да мне всех и не надо, — горячо сказал дядя Володя. — Мне лишь бы с вами расплатиться. После этого я сразу — фьють — и домой. Надоело мне здесь в Москве. Люди здесь какие-то плохие. Сердечности и теплоты в них нету.

— Значит так, — решительно сказал Андрей. — Раз тебе Цигейку нужно продавать только для того, чтобы с нами расплатиться, тогда оставляй ее у нас и езжай к себе домой. А мы с ней здесь сами разберемся. Правда, Свет?

— Конечно! — подтвердила Света, которую тоже пугала перспектива нахождения в ее доме дяди Володи, каждый день уходящего на рынок, чтобы продать Цигейку.

Зная его коммерсантовские способности, она не без оснований предполагала, что эта затея может окончиться еще большими тратами.

Дядю Володю, как выяснилось, этот вариант очень даже устраивал, поэтому он оставил нам Цигейку, быстро раскланялся и стремглав помчался на вокзал, вслух удивляясь душевной черствости москвичей, а в особенности — цинизму молоденьких девушек, которые так трогательно просились к нему переночевать.

— Ну вот, — сказала Света. — Нашего полку прибыло. А чего, ну и хорошо. Смотри, Цигейка с Шашлыком, по-моему, уже подружились.

— Никаких собак в моем доме! — решительно заявил Андрей. — Завтра же пойду на рынок ее продавать.

Но, как я и думал, Цигейку не продали ни завтра, ни через неделю, ни через месяц. Это Андрей себя плохо знает. Я-то его знаю — как облупленного.