Красиво звучит, правда? Шлецер, Миллер, Байер… Просто как строчка из песни, хоть на музыку клади.
Они, между прочим, этого заслуживают. С немецкой тщательностью эта «русская» тройка отредактировала российскую историю» (М. Задорнов).
Всё правильно и верно говорит Михаил Николаевич, мы целиком и полностью согласны с его умозаключениями, но есть один существенный момент, на который популярный писатель не обратил внимания.
Дело в том, что создателем норманнской теории была вовсе не эта пресловутая немецкая троица, а совсем другой человек. Который жил значительно раньше Шлецера, Миллера, Байера и которого никто на Русскую землю не приглашал, поскольку он здесь родился. Звали этого человека Мстиславом, а по отчеству Владимирович, поскольку он был старшим сыном легендарного Киевского князя Владимира Мономаха.
Именно он, а не заезжие немцы из XVIII века, начал сознательно искажать и фальсифицировать отечественную историю в угоду политической конъюнктуре времени. А она заключалась в том, что его отцу Владимиру Мономаху очень импонировала мысль о призвании варягов народными массами, поскольку он сам занял Киевский стол по призыву жителей столицы в нарушение всех существующих тогда норм и законов о престолонаследии. Именно здесь и надо искать истоки темы создания Русской государственности конкретно варягом Рюриком, а не кем-то другим. А нам бы всё только немцев ругать. У нас и своих мастеров без счёта, да таких, что немцы только на подхвате. Хотя в сообразительности им не откажешь. Умеют пользоваться тем, что само в руки плывёт.
Сам Мономах был образованнейшим человеком своего времени, а потому нет ничего удивительного в том, что он заинтересовался трудом Нестора. Но ознакомившись с ним, Владимир Всеволодович велел отредактировать «Повесть» в духе времени, что было поручено сделать игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру в 1116 году. Но очевидно, что игумен слишком деликатно подошёл к своему поручению и постарался как можно бережнее обойтись с первоисточником. До добра это не довело. Видя, что дело забуксовало и нужного результата быстро ожидать не приходится, труд у него изъяли, и в дело переработки влез уже сам князь Мстислав. Чтобы, так сказать, на личном примере…
Эта беда, по мнению академика А.А. Шахматова, случилась в 1118 году.
Но Михаил Николаевич продолжает считать главными фальсификаторами немецкую троицу: «Кстати, именно в то время пропали, бесследно исчезли многие летописи, написанные северными монахами, в частности Ипатьевская летопись, Иоакимовская и другие, в которых гораздо подробнее описывается призвание варягов. Слава Богу, что Татищев успел одну из этих летописей переписать.
Кстати, «достовернейшая» Лаврентьевская летопись, которую начинал писать Нестор на рубеже X–XI столетий, до нас дошла тоже лишь переписанная на бумаге… XVI века! Я эту бумагу внимательно изучил и даже на зуб попробовал. Уверяю вас: «на вкус» не раньше XVI века! Так почему она достовернее той же Иоакимовской? (М. Задорнов).
Возможно, что «на вкус» Лаврентьевская летопись действительно датируется XVI веком, но «вкусовые рецепторы» могут и подвести. Да и изучать лучше б было не бумагу. Бумага она что, всё стерпит, её хоть жги, хоть кусай, а иного ответа не даст. Ответ не в ней, он в тексте. Тут сколько ни жги, ни вымарывай, а правда где-нибудь да вынырнет. Как говаривали в революцию – всё не пережжешь!
Для нашей же, русской исторической науки ключевым стал год 1118-й. Вот тогда-то и начали всячески превозносить роль Новгорода в процессе создания Русской государственности, хотя в действительности в те легендарные времена роль Господина Великого была равна нулю. Недаром Б.А. Рыбаков указал на один очень существенный момент: «Мы обязаны отнестись с большой подозрительностью и недоверием к тем источникам, которые будут преподносить нам Север как место зарождения Русской государственности, и должны будем выяснить причины такой явной тенденциозности».
А причины эти лежат на поверхности.
Вся жизнь Мстислава была связана с Севером, поскольку он с детства сидел князем в Новгороде. Мать его была дочерью храброго английского короля Гарольда, павшего в битве с норманнами, а сам князь был женат на шведской принцессе. После смерти супруги в 1122 году Мстислав вступает в брак с дочерью новгородского посадника Дмитрия Завидича. Таким образом, мы видим, что все интересы сына Мономаха были связаны с Северной Русью, а не Русью Южной – отсюда и его подход к делу.
Итоги подобного творчества подвёл академик Б.А. Рыбаков: «В результате редакторско-литературных усилий … создается новая, особая концепция начальной истории, построенная на двух героях, двух варягах – Рюрике и Олеге. Первый возглавил целый ряд северных славяно-финских племен (по их просьбе) и установил для них порядок, а второй овладел Южной Русью, отменил дань хазарам и возглавил удачный поход 907 или 911 года на греков, обогативший всех его участников.
Вот эта простенькая и по-средневековому наивно персонифицирующая историю концепция и должна была заменить широко написанное полотно добросовестного Нестора».
Мстиславу надо отдать должное – он настолько основательно исказил и изуродовал текст «Повести временных лет», что кардинально изменился смысл самого произведения. «Сочиненная … по образцу североевропейских династических легенд, история ранней Руси оказалась крайне искусственной и резко противоречившей тем фрагментам описания русской действительности Нестором, которые уцелели в летописи после редактирования» (Б.А. Рыбаков).
И действительно, невзирая на все потуги Мстислава и его подпевал, от первоначального текста «Повести» уцелели более или менее крупные отрывки, которые вместе с текстами других летописных сводов дают нам совершенно иную картину становления Русской государственности. И особое место среди них принадлежит Никоновской летописи.
Эта летопись, названная по имени патриарха Никона, которому принадлежал один из списков, специально для него выполненный, в первоначальной редакции доводила изложение с древнейших времён до 1520 года. Данный свод является крупнейшим памятником русского летописания XVI века. «Основная ценность Никоновской летописи состоит в богатстве сведений по русской истории: ее составители, стремясь к наибольшей полноте, соединили извлечения из нескольких летописных сводов. Есть в Л. Н. и уникальные, только в ней встречающиеся известия» (О.В. Творогов). О том же говорит и академик Б.А. Рыбаков: «Никоновские записи ценны тем, что в отличие от «Повести временных лет», искаженной норманнистами начала XII века, они рисуют нам Русь (в согласии с уцелевшими фрагментами текста Нестора) как большое, давно существующее государство, ведшее активную внешнюю политику и по отношению к степи, и к богатой Византии, и к далеким северным «находникам», которые были вынуждены объезжать владения Руси стороной, по обходному Волжскому пути» (Б.А. Рыбаков).
Составители этого грандиозного летописного свода пользовались достаточно большим количеством древних документов, которые в дальнейшем были утрачены. А потому не случайно, что именно там мы находим наиболее точные сведения об интересующем нас периоде русской истории, в частности именно в Никоновской летописи мы встречаем раздел, который так и называется – «О князе Русском Осколде». По версии академика Б.А. Рыбакова, этот фрагмент можно датировать IX веком, причём он является уцелевшим отрывком из «Летописи Аскольда», которая велась в Киеве до пришествия Олега Вещего.
Здесь мы имеем довольно занимательную картину, стоящую того, чтобы о ней поговорить. Те самые сведения об интересующем нас периоде образования Русского государства, которые мы находим в Никоновской летописи, излагают произошедшие события под совершенно иным углом, чем показывает её «Повесть временных лет». Не с варяжской точки зрения, а с точки зрения киевских правителей! Что само по себе интересно.
Что же мы наблюдаем? Оказывается, подход к проблеме становления Русского государства был у летописцев разный.
«Мы не знаем, какова была действительность, но тенденция здесь (в Никоновской летописи) резко расходится с той, которую проводили летописцы Мономаха, считавшие варягов единственными претендентами на княжеское место в союзе северных племен. Тенденцию эту можно определить как прокиевскую, так как первой страной, куда предполагалось послать за князем, было киевское княжество полян. Дальнейший текст убеждает в этом, так как все дополнительные записи посвящены деятельности киевских князей Асколда и Дира» (Б. Рыбаков).
Но именно существование сильного и стабильного государства на Руси не вписывалось в концепцию позднейших редакторов «Повести временных лет». Стараясь изо всех сил связать становление державы с именем пришельца с Запада, они резали и кромсали капитальный труд Нестора.
Итогом редакторской деятельности Мстислава стало то, что из истории были вычеркнуты имена тех, кто действительно закладывал основы Русского государства, создавал его своим потом и кровью. Их место занял некий Рюрик, который и научил, наконец, наших предков тому, как надо правильно жить, хотя о том, что он делал до этого, судить невозможно. Никаких документов нет, одни лишь догадки.
И тут в ход идёт художественная литература.
Историки напрасно тратят время, выясняя, кто он такой и откуда пришёл, вместо того чтобы внимательнее присмотреться к тому, а что, собственно, представляла собой Русь к моменту призвания в Новгород варягов? Какие события там происходили?
Почему ими с таким упорством игнорируется сам факт существования сильного и стабильного государства, которое вело такую активную внешнюю политику, что попало даже в византийские источники, уделявшие славянам немало места, а также задолго до Владимира Святого сделало первый шаг к принятию христианства?
Почему всё сводится к имени варяга без рода и племени, который даже династию после себя не оставил? (Об этом будет рассказано в главе про князя Игоря).
Вопросов много, ответов, как всегда, меньше. Вот и Михаил Николаевич ушёл в иную сторону и там заблудился, занявшись поисками ответа на вопрос: «Как русские могли поверить в то, что их первый князь, основавший такое великое государство, был шведом?»
Или: «Конечно, вполне правомерно, как многие, задавать вопрос: «А зачем вообще нужно знать о том, кем был Рюрик? Не все ли равно. Подумаешь, скандинав, немец, славянин?» Да нет, дорогие мои, разница очень существенная» (М. Задорнов).
Пойдём этим же путём. Ответим М. Задорнову вопросом на вопрос. Только вектор направления изменим.
А с чего вы взяли, что именно варяг был первым русским князем? Ведь в летописях содержится совершенно другая информация!
Поэтому нам абсолютно всё равно, откуда родом этот самый Рюрик – из суровых викингов или храбрых варягов, угрюмых тевтонов или горячих финнов, пусть даже из весёлого африканского племени мумба-юмба. Незачем нам знать, кем он был. ОН НЕ ЯВЛЯЕТСЯ СОЗДАТЕЛЕМ НАШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ, ОНА УЖЕ БЫЛА СОЗДАННА ЗАДОЛГО ДО РЮРИКА И БЕЗ ЕГО УЧАСТИЯ. Одного этого вполне достаточно. А там будь он хоть узбеком.
«Согласитесь, чтобы праздник удался, желательно народу понимать: кем был Рюрик, откуда пришел, ради чего? Из-за какого моря, какого он был рода? Немец, швед, норманн, западный славянин? Князь, витязь, воин, купец или вообще бомж без роду без племени?» (М. Задорнов). Не согласимся. Чтобы такой праздник удался, можно даже ничего не знать о Рароге-Рюрике совсем. День основания государства с ним связан точно так же, как и с любым христианским праздником. Рюрик не Дед Мороз, и не он осчастливил дремучих славян, а скорее, наоборот. Они дали ему всё, даже место в истории.
И не объявись сей персонаж на Севере, туда бы всё равно пришли киевские дружины, и Русь Северная соединилась бы с Русью Южной. Здесь без вариантов. А потому утверждение Задорнова о том, что «разбойник знатного княжеского рода бодричей образовал будущую великую Русь» выглядит, мягко говоря, натянутым.
Такой сложный процесс, как становление государства, ни в коем случае нельзя связывать с именем одного человека. Это очень трудоёмкое и длительное дело.
«Средневековые летописцы непозволительно сжали весь процесс рождения государства до одного-двух десятилетий, пытаясь уместить тысячелетие создания предпосылок (о чем они и понятия не имели) в срок жизни одного героя – создателя державы. В этом сказывался и древний метод мифологического мышления, и средневековая привычка заменять целое его частью, его символом: в рисунках город подменялся изображением одной башни, а целое войско – одним всадником. Государство подменялось одним князем.
Сжатие исторического времени сказалось в том, что основание Киева, которое (как мы установили теперь) следует относить к концу V или к первой половине VI века нашей эры, некоторые летописцы ошибочно поместили под 854 годом, сделав Кия современником Рюрика и сплющив до нуля отрезок времени в 300–350 лет. Подобная ошибка равнозначна тому, как если бы мы представляли себе Маяковского современником Ивана Грозного» (Б.А. Рыбаков).
Прекрасное сравнение, лучше сам Михаил Николаевич бы не нашёл.
Вот каких дров наломал старший сын Мономаха! Вот кто посеял в русских умах разброд и шатание, а заморским историкам подарил целую теорию, которой те с благодарностью и воспользовались. Русский князь преподнёс иноземцам то, до чего они сами вряд ли бы додумались. То блюдо, которое он состряпал из грандиозного исторического труда Нестора, полностью отвечало взгляду на историю России немецкой троицы.
Сам Мстислав, неизвестно за какие заслуги и деяния прозванный летописцами Великим, да и то задним числом, фигура довольно жалкая. Именно в его правление зашаталась и начала рушиться единая до того Киевская Русь, начал набирать ускорение процесс феодальной раздробленности. Мстислав Владимирович не обладал ни политическими, ни военными талантами отца, так что если в чём и преуспел, так это на ниве фальсификации русской истории.
Однако теория норманнизма устроила далеко не всех. Понятно, что русские патриоты приняли эту идею в штыки! Что вы нам втираете? Сами с усами, тоже не лаптем кисель хлебаем, и без всяких ваших заморских дядек наши предки смогли построить своё государство.
«Вторую «партию» ученых, которые не принимали норманнскую теорию, норманисты обозвали «позорным» словом «славянофилы». Обвинили в том, что утверждения последних ни на чем не основываются, кроме как на ложном чувстве патриотизма. Хотя среди антинорманистов были такие уважаемые ученые мужи, как Ломоносов, Татищев, Шишков и другие» (М. Задорнов).
Началась борьба.
И вот теперь есть смысл взять и сравнить свидетельства не только русских летописей, но и других письменных источников, в том числе и иностранных, чтобы посмотреть на деятельность Рюрика и его славянских противников из Киева.
Приступим!
Начнём с цитаты из «Повести временных лет», она довольно обширна, но в ней содержится упоминание обо всех достижениях варяга на Севере Руси. В следующий раз он упоминается в «Повести» лишь в связи со своей смертью.
«В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик».
Вот как-то так. Как видим, ничего гениального.
А главное, всё тихо, мирно и спокойно. Идиллия.
Но только на первый взгляд.
И здесь поистине бесценными оказываются сведения, которые чудом сохранились в Никоновской летописи. Вот они рисуют совсем другую картину, где ни благости, ни благолепия, которое мы только что видели, нет и в помине – свою власть на Руси Рюрик устанавливает огнём и мечом. Сразу оговоримся – датировка событий «Повести» и Никоновской летописи отличается, причём сведения из летописи патриарха на наш взгляд более достоверные. А почему, мы расскажем чуть позже.
Год 872. «Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: «Яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима храброго и иных многи изби Новгородцев светников его».
Подобная информация содержится ещё лишь в двух источниках – «Книге Степенной Царского Родословия» и «Истории Российской» В.Н. Татищева. Как и в случае с «Повестью», между известиями Никоновской летописи и Татищева есть небольшое расхождение в датах, но по большому счёту это не существенно, ибо важна сама суть события. Хотя мы будем по-прежнему придерживаться хронологии, которая указана в летописи патриарха.
«Тогда бо Рюрик уби некоего храбра Новгородца именем Вадима и иных многих Новгородец, советников его» (Книга Степенная Царского Родословия). Примечательно, что храбрами на Руси называли богатырей, а потому это известие приобретает несколько иной смысл. Что Рюрик убил не смелого и отчаянного, но бесшабашного и мятежного новгородца, а русского богатыря по имени Вадим. Профессионального защитника Отечества.
А вот что сообщает Василий Никитич – «6377 (869). В сии времена славяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, так как убил Водима, храброго князя славянского, который не хотел как раб быть варягам». В примечаниях историк отметил: «Вадим – князь славянский. Сей Вадим, видимо, по сказанию Иоакимову, был сын старшей дочери Гостомысла, князь изборский, и по старшинству матери его наследник престола, и по той вражде убит, здесь же ясно Нестор сказал, что некоторые славяне, не желая под властию Рюрика, как варяга, быть, бежали».
Ну и где она, эта всенародная радость по поводу действий варяга? Её нет! Зато налицо настоящая междоусобица на Севере Руси. Мы видим, что Рюрик занимается лишь укреплением личной власти, а больше ничем. При этом он обрушивает репрессии на несогласных, убирает возможных конкурентов с дороги, а его варяги, в смысле – соколы, смотрят на местное население как на рабов. Причём летописец чётко разделяет славян и пришлых варягов, разводя их по разные стороны баррикад.
Давайте сразу отметим, что это были два единственных упоминания о храбре Вадиме, иных нет, можете не искать, напрасно тратя время.
«Великий русский поэт Михаил Лермонтов об этом Вадиме Храбром даже поэму писать начал. Так и назвал ее «Вадим». Но не закончил, видимо, понял, что не разберется в том, что на самом деле произошло» (М. Задорнов).
Ошибаетесь, Михаил Николаевич, ваш тёзка Михаил Ломоносов как раз во всём разобрался. Знал, что присосавшиеся, как пиявки к этой теме немцы не дадут возможности рассказать правду, поэтому и силы употребил на иное. И кто вам сказал, что: «У старшей дочери сын был видный, не по годам развитый, богатырского телосложения. Звали его Вадим. Вот только отец, муж дочери, принял христианство и сына крестил. Не нравилось это Гостомыслу». Это вы откуда информацию добыли? Прозорова начитались? Вадим – князь славянский, а язычник он или христианин, совсем неважно, не в этом дело. Хватит все конфликты в борьбе за власть переносить на религиозную почву с противопоставлением: язычник – хороший, христианин – плохой.
Что вы нам говорите? «Фильм о Рюрике надо снимать максимально правдиво». Так снимайте правдиво. Покажите его во всей красе. Не сочиняйте байки. Уж кто-кто, а вы это можете, так не пользуйтесь этим умением, где не надо.
А у вас что? «Он бы всех несогласных заставил объединиться. Пришел бы с дружиной, приказал всем дружить, и все бы дружили. Торговых бы поприжал за год-два, собственное войско организовал, своих бойцов-варягов учителями сделал. Оружие, говорят, у него лучше скандинавского, хотя и в подражание выковано. Тогда бы нурманы на нашу землю точно соваться перестали. Да и хазары еще бы сто раз подумали, прежде чем пытаться, как полян, данью обложить».
Это кто так у нас рассуждает – Гостомысл, сценарист или вы сами? Если Гостомысл, то, значит, он глубоко ошибся, не представляя себе дальнейших последствий своего решения. И особенно о хазарах. С ними Рюрик и не думал вступать в конфликт. Никогда и ни за что. Если это мысли ваши, то, значит, вы сами до сих пор не разобрались в ситуации, произошедшей в Новгороде. О каком объединении славян вообще идёт речь? Это что же, по вашему мнению, получается, что Рюрик хотел Киев и процветающую доселе Полянскую землю объединить с Новгородом? А затем подмять всё под себя? И кому от этого польза? Ответ до воя прост. Одному Рюрику. «Объедини» он под себя Киев – и там бы начались гонения, резня и делёж территорий. Это нам ещё повезло, что Рюрик не горел желанием связываться с закалённой в многочисленных боях славянской ратью князя Осколда.
Под 873 годом Никоновская летопись отмечает смерть Синеуса и Трувора – оба скончались одномоментно и дружно, видимо, не вынеся нагрузки по устройству земли русской. И это как раз после того, как их братец, залив кровью Северную Русь, утвердил там свою власть. Таких совпадений не бывает. Конечно, могла и хворь какая приключиться, передающаяся воздушно-капельным путём, а ослабленные нагрузкой последних лет организмы братьев оказались к ней не готовы. Хорошо самого Рюрика-Сокола, рядом не было, а то остался бы наш народ без государственности. Так бы и бегали как индейцы в прериях, пока еще какого-либо варяга, болтавшегося в праздном безделье где-то поблизости, сюда не занесло.
Могут быть и другие варианты. Например: оба родственника Рюрика пали в борьбе с местным населением, неся им образование, прогресс и государственность, так и неоценённые, а поэтому насаждаемые насильно. Либо, когда победа была уже в кармане и пришло время делить добытое, их просто убрали по приказу старшего родственника. Скажете, такого быть не может? Наговариваете вы на них. Да только и не такое бывало, стоит только внимательно почитать скандинавские саги.
Косвенно это подтверждается той информацией, которую Ибн Русте сообщает о русах: «Все они постоянно носят мечи, так как мало доверяют друг другу, и коварство между ними дело обыкновенное. Если кому-то из них удаётся приобрести хоть немного имущества, то родной брат, или товарищ его, тотчас начнёт ему завидовать и пытаться убить его или ограбить».
Зачем делиться с другими, если ты уже победил? Зачем делить захваченные земли, когда можно раздать их своим, преданным тебе лично людям, не уменьшая своей добычи и привязывая этим их к себе. Это куда как выгоднее. Рюрик так и поступил, он стал раздавать славянские земли, жалуя их своим людям – «и раздаде грады племенем своим и мужем: овому Полтеск, иному Ростов, иному же Белоозеро». Как видим, варяг не государство создаёт, а просто укрепляет свои позиции, свою власть.
В Киеве, как оказалось, тоже не древляне под дубом сидели. Угрозу, которая исходила с севера от варягов, почуяли сразу. Князь Осколд, как правитель государства, к тому же мужественный, воинственный и задиристый, был обязан на неё отреагировать, что он и сделал. Под тем же 873 годом Никоновская летопись сообщает: «Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла створиша». Как мы помним, Полоцк принадлежал Рюрику и служил идеальным плацдармом для атаки на Киев. На который варяг, видимо, уже точил зуб. Через столетие, именно с взятия Полоцка начнёт свою кампанию против Киевского князя Ярополка Новгородский князь Владимир Святославич.
Понимал стратегическое значение этого города и князь Осколд. А потому и ударил по нему крепко, изгнав прочь людей Рюрика. Киевскому правителю оставалось сделать всего один шаг, чтобы уничтожить алчного и завистливого находника или выбросить его пинком из пределов Северной Руси. Безжалостные дружины Осколда, наводящие суеверный ужас на византийцев, раздавили бы пришлых варягов как гнилой орех, однако, к сожалению, до этого не дошло.
А всё потому, что войну с Византийской Империей Осколд предпочёл походу на северного выскочку, посчитав, что и так проучил его вполне достаточно. Что ему был какой-то варяг, вот Византия – совсем иное дело, там и славы больше, и добычи. А Рюрик никуда не денется, дойдут и до него руки.
Как показали дальнейшие события, это было смертельной ошибкой.
Что же касается Рюрика, то он затаился в своей берлоге и, не помышляя уже о походе на юг, занялся тем, что у него получалось лучше всего – угнетением местного населения. О чём и сохранилась запись в Никоновской летописи.
Год 875. «Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей». Знали мужи новгородские, куда бежать, знали, где искать управу на супостата с Запада. Только вот Осколду вновь стало не до Рюрика, поскольку поход Киевского князя на Константинополь закончился катастрофой, к немалой удаче варяга. Теперь Новгородский князь мог вздохнуть полной грудью. Посягать на его владения было больше некому.
«Тут надо признать, что Рюрик-Рарог и впрямь порядок в богатой «стране Гардариков» навел. Не зря все эти полуразбойничьи годы обучался править людьми военными. Даже враждовавшие между собой роды поняли, что раз выдан приказ дружить, то лучше дружить. И стали дружить! Кроме, конечно, Вадима и его ватаги» (М. Задорнов). Такую вот счастливую картину рисует нам популярный сатирик. Сплошное умиление.
После этого сведения о варяге исчезают, и о нём вспоминают лишь в связи с кончиной – «В лето 6387. Умре Рюрик, княжив лет 17».
Вот и все деяния основателя русской государственности. Негусто.
А где же: «О нашествии хазар разведка Олеговская предупредила. Все словенские соседи решили отпор дать, даже кривичи на помощь пришли. Лютым было сражение! Никогда более хазары на северные словенские земли не зарились! Сам Рарог тяжелые раны в этом сражении получил». Это опять из сценария, такая красивая задумка? Или Прозоров подсказал? Где вы вообще такую информацию нарыли? Поделитесь.
Не было никакой битвы, никаких тяжёлых ран, и вообще ничего не было. Одни лишь мечты-идеи. Да и хазарам, собственно, эти самые северные земли совершенно не были нужны. Не на что там им особо зариться. Хотя для кино вполне сгодится, а вот с кривдой бороться так не получится.
Поэтому подвести итог жизни новгородского князя можно лучше всего историей, рассказанной самим Задорновым. «Мы с моими помощниками на одном из интернетовских форумов провели опрос молодежи не под моим именем: «Кем, по-вашему, был Рюрик по национальности?» Ответов было много, но один поразил, видимо, он был из Новгорода.
«– А, Рюрик… Ну это тот, кто у нас в городе крышует бензоколонки. Но его недавно посадили вместе с Кренделем.
Нормально, да? Рюрик, оказывается, друган Кренделя» (М. Задорнов).
Смех смехом, а этот «ответчик» при всей своей дикой неграмотности лучше всех других уловил суть вопроса. И характер «нашего героя». Рюрик именно «крышевал», только масштаб был побольше. Да и свой Крендель у него имелся – Олегом звали. Правда, посадить их было некому.
Академик Б.А. Рыбаков дал очень чёткий анализ того, как княжение Рюрика отражено в «Повести временных лет» и «Никоновской летописи»: «Приведенные отрывочные записи, не составляющие в Никоновской летописи компактного целого, но разбавленные самыми различными выписками из Хронографа 1512 года и других источников, представляют в своей совокупности несомненный интерес. Те события, которые в «Повести временных лет» очень искусственно сгруппированы под одним 862 годом, здесь даны с разбивкой по годам, заполняя тот пустой интервал, который существует в «Повести» между 866 и 879 годами.
Абсолютная датировка сопоставимых событий в этих двух источниках не совпадает (и вообще не может считаться окончательной), но относительная датировка соблюдается…
Главное отличие «Повести временных лет» (2-я и 3-я редакции) от никоновских записей заключается в различии точек зрения на события. Сильвестр и Ладожанин (редакторы «Повести» при Мстиславе) излагали дело с точки зрения варягов: варяги брали дань, их изгнали; начались усобицы – их позвали; варяги разместились в русских городах, а затем завоевали Киев. Автор записей, попавших в Никоновскую летопись, смотрит на события с точки зрения Киева и Киевской Руси как уже существующего государства…»
Всё верно, всё сходится. А теперь отправимся из Северной Руси в Киев и внимательно присмотримся к действительно эпохальной фигуре человека, чьи деяния принижали ради возвеличивания его варяжского оппонента – славянского князя Осколда.
В летописных известиях имя князя Осколда везде упоминается вместе с именем князя Дира, якобы его брата и соправителя. На эту несуразность обратил внимание ещё В.Н. Татищев: «Оскольд и Дир хотя два человека, однако ж Иоаким одного именовал, и по всем обстоятельствам видно, что один был». С другой стороны, когда историк описывает гибель князей, то Вещий Олег почему-то обращается не к обоим, а только к одному из них – «Ты не князь, ни роду княжеского».
