Классическое школьное сочинение по лирике С.А.Есенина

СТИХОТВОРЕНИЕ С.А.ЕСЕНИНА «НЕСКАЗАННОЕ, СИНЕЕ, НЕЖНОЕ…» (ВОСПРИЯТИЕ, ИСТОЛКОВАНИЕ, ОЦЕНКА).

 

«Отдам всю душу октябрю и маю,

Но только лиры милой не отдам».

С.А.Есенин

Сергея Есенина я люблю с детства. Песенный стих, русская природа, душевность и образность всегда притягивали, пленили. Всё в стихах Есенина казалось живым, родным и простым: мать, деревенский дом, клёны, липы, тополя, берёзы, светлые чувства, «голубая Русь»…

Но в последнее время для меня открылся другой Есенин, тот, стихи которого долгие годы запрещала сталинская пропаганда в далёких 30-х – 40-х. Это Есенин, заблудившийся в непостижимом для него историческом и бытовом пространстве; Есенин, страдающий от потери ясности понимания жизни, запутавшийся в противоречиях, уговаривающий сам себя согласиться то с одними истинами, то с другими, совершенно противоположными первым. Такой, необыкновенно противоречивой, стала его лирика особенно в 1924-1925-м годах, при этом не растеряв своих лучших качеств: глубокого лиризма, органичной образности, исповедальной силы и искренности. В ряду стихотворений этого периода сверкает своими метафорическими гранями и лирический шедевр «Несказанное, синее, нежное…».

Интересно, что эта первая строка, по которой мы называем произведение, в стихотворении действительно заканчивается многоточием. Видимо, этими тремя мелодично звучащими из-за сильной аллитерации на звук «н» эпитетами не исчерпывается для лирического героя лексический ряд, характерный для его ранних поэтических представлений. «Голубая Русь», в которой «синь сосёт глаза», осталась мила поэту, но время с его историческими катаклизмами что-то внезапно нарушило, оборвало в этой гармоничной связи. Да и сам герой стал иным, вернее иным стал образ жизни, но не душа. Он и её, душу, хочет отдать «октябрю и маю» - символам новой действительности. И тут начинается беда. Поэт хочет впрыгнуть в вагон скрежещущего по рельсам технического прогресса «чугунного поезда», но на самом деле всем сердцем остался с «красногривым жеребёнком», не поспевающим за «каменной и стальной» цивилизацией. Так и здесь: «…И душа моя – поле безбрежное – дышит запахом мёда и роз».

Стихотворение написано в форме разговора с собственной душой:

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

Этот приём очень характерен для Есенина. Сознание будто отторгается от души и ведёт с ней сложный и мучительный диалог. Апофеозом подобного раздвоения стала страшная поэма «Чёрный человек».

Лирический герой «позднего» Есенина страдает оттого, что «утих», что «годы сделали дело». В разных стихотворениях мотив уходящей молодости и силы рождает разные переживания. В одних – зависть к себе прошлому или к нынешним молодым («Цветите, юные! И здоровейте телом!»). В других – отчаянное осознание невозможности прощания с молодостью («Кто сгорел, того не подожжёшь»). В третьих – продолжение борьбы с безжалостным временем («Но и всё же душа не остыла…»). В четвёртых звучит «взрослый», философский мотив примирения с неизбежным, принятия жизни во всех её измерениях. «Несказанное, синее, нежное…» относится к последним:

Я утих. Годы сделали дело,

Но того, что прошло, не кляну.

А потом ещё более явно: «принимаю, что было и не было…» Но у Есенина всегда найдётся либо «только…», либо «но и всё же…», либо просто «но». Эти конструкции вскрывают противоречие, возражение собственной душе или тому, что только что высказано. Так и в этом стихотворении – после «принимаю» звучит «только». Поэт жалеет теперь лишь о собственных ошибках:

…Слишком мало я в юности требовал,

Забываясь в кабацком чаду.

Однако в последней строфе даже на это «только» находится своё «но» - звучит возражение против только что прозвучавшего возражения. И это последнее «но» оказывается в стихотворении решающим. Ошибки «буйной молодости» вполне понятны, объяснимы и простительны, ведь даже «дуб молодой, не разжёлудясь, / Так же гнётся, как в поле трава…». Характерно, что в любых, даже философских оценках, решающую роль играет органический образ – непременно природное сравнение. В восклицании, заканчивающем стихотворение, спрятана вся палитра противоречивых чувств: и восторг молодостью, и горечь о прошедшем, и попытка что-то возвратить, и примирение с неизбежным.

Но и эта гамма чувств не исчерпывает всей сложности поединка сознания лирического героя с собственной душой. Так хочется разобраться «во всём, что видели, что случилось, что сталось в стране»! Разобраться, чтобы простить тех, кто «напылили кругом… и пропали под дьявольский свист», оставив героя одного «в лесной обители», в полной тишине, располагающей к философскому принятию жизни, к примирению.

В этом внутреннем борении – весь Есенин. Такого Есенина, мучающегося от попыток развязать жизненные узлы, я особенно полюбил. Таким я увидел его в стихотворении «Несказанное, синее, нежное…». Такому Есенину я отдаю теперь свои читательские предпочтения.

В.В.Маяковский. Лирика

Стихотворение «Война объявлена»

«Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!

Италия! Германия! Австрия!»

И на площадь, мрачно очерченную чернью,

багровой крови пролилась струя!

 

Морду в кровь разбила кофейня,

зверьим криком багрима:

«Отравим кровью игры Рейна!

Громами ядер на мрамор Рима!»

 

С неба, изодранного о штыков жала,

слёзы звёзд просеивались, как мука в сите,

и подошвами сжатая жалость визжала:

«Ах, пустите, пустите, пустите!»

 

Бронзовые генералы на гранёном цоколе

молили: «Раскуйте, и мы поедем!»

прощающейся конницы поцелуи цокали,

и пехоте хотелось к убийце – победе.

 

Громоздящемуся городу уродился во сне

хохочущий голос пушечного баса,

а с запада падает красный снег

сочными клочьями человечьего мяса.

 

Вздувается у площади за ротой рота,

у злящейся на лбу вздуваются вены.

«Постойте, шашки о шёлк кокоток

вытрем, вытрем в бульварах Вены!»

 

Газетчики надрывались: «Купите вечернюю!

Италия! Германия! Австрия!»

А из ночи, мрачно очерченной чернью,

багровой крови лилась и лилась струя.

20 июля 1914 г.

ВОПРОСЫ К АНАЛИЗУ СТИХОТВОРЕНИЙ В.В.МАЯКОВСКОГО

1. Главный нерв стихотворения, боль лирического героя. За что и против чего?

2. Как в стихотворении проявилось влияние футуризма (синтаксис, ритмика, неологизмы, что-либо необычное и т.п.)?

3. В чём проявился романтизм, максимализм лирического героя?

4. Как звучит мотив одиночества? В чём трагизм стихотворения?

5. Приведите примеры наиболее сильных эпитетов, метафор, сравнений, гипербол, рифм, парадоксов, звукописи и т.п. В чём сила образов? Как они связаны с содержанием?

6. Есть ли что-либо непонятное?

Анализ стихотворения В.В.Маяковского «Война объявлена»

Стихотворение написано в момент начала разворачивающихся событий империалистической войны и идейно-художественно направлено против этой войны, носит ярко и резко выраженный гуманистический характер. Уже в ранней своей лирике В.В.Маяковский предстаёт как поэт-новатор, играющий словами, звуками, ритмами, метафорами, но при этом сохраняющий определённость и единство поэтической позиции.

Через всё стихотворение как один из важнейших художественных лейтмотивов проходит образ крови, а в сочетании с эпитетом «багровый» слово «кровь» встречается в первой и последней строфах, явно окольцовывая композицию стихотворения. Повторы и возвраты к уже использованным образам у Маяковского встречаются часто, но всегда – с определённой динамикой, частичным видоизменением. Так и здесь - заметна эволюция образа крови: в 1-й строфе «багровая кровь… пролилась на площадь», а в последней – «лилась и лилась … из ночи». От начала к концу стихотворения, от «площади» (ограниченного пространства) до «ночи» (неограниченного) пространство трагедии расширяется. Лексический ряд этого расширения можно представить следующей цепочкой: площадь – город – Европа – небо – звёзды – ночь. Ночь (вселенная) выступает в качестве самого абстрактного и широкого пространства трагедии войны.

Интересно, что образ «крови» возникает в стихотворении и опосредованно: «зверьим криком багрима» (8-я строфа), «с неба, изодранного о штыков жала» (3-я строфа), «красный снег сочными клочьями человечьего мяса» (5-я строфа), «шашки о шёлк кокоток вытрем» (6-я строфа).

Лирический герой дерзко насмехается над фальшивым, квасным патриотизмом газет и военных, поэтому возможную победу называет «убийцей»: даже если она будет достигнута, то случится это только ценой пролитых рек крови.

Само явление войны предстаёт в метафорической системе как явление противоестественное, отсюда обилие грубо-экспрессивной лексики негативного характера: «мрачно очерченную чернью», «морду в кровь разбила кофейня», «громоздящемуся городу уродился во сне», «у злящейся на лбу вздуваются вены». Эта грубость и этот негатив – тоже художественные элементы, с помощью которых автор вызывает в читателе отвращение к явлению войны.

В.В.Маяковский новаторски-дерзко использует в стихотворении целый ряд необычных художественных решений, тесно связанных с поэтикой футуризма. Среди них:

· нестандартные конструкции и образы (например, 3-4-е строки первой строфы, начало третьей строфы и др.);

· звукопись: аллитерация на ч – в первой строфе, м и р – во всём стихотворении, особенно во второй строфе; всё это – сродни звучанию таких слов, как мрачно, смерч, смерть, мрак, чернь и т.п.;

· неологизмы уродился, зверьим придают лексике ещё большую отрицательную энергию; следует признать, что зверьим – острее, чем возможное звериным, уродился – гораздо страшнее и сильнее, чем, например, казался.

В стихотворении ни разу не встречается авторское «я», но при этом максималистская позиция лирического героя, его романтическое и смелое противостояние массе, миру ощущается в каждой строке. Поэт умеет выразить авторскую точку зрения не только через прямое «я», но и всем художественным строем произведения.

Стихотворение звучит трагично не только по причине антивоенной тематики. Трагическая мощь заключается ещё и в том, что лирический герой абсолютно одинок в своём вопле и ясно осознаёт, что поток крови не остановить в одиночку и этот единичный протест может оказаться тщетным.

Образы стихотворения ярки и гиперболизированы, что вообще характерно для поэтики В.В.Маяковского. Целостно стихотворение представляет собой метафорически развёрнутую гиперболу, а усиление эмоционального воздействия достигается в каждой строфе локальными гиперболизированными эпитетами и метафорами: «подошвами сжатая жалость визжала», «а с запада падает красный снег…» и др.

Художественные решения, использованные автором, работают на пафос стихотворения, создавая отвратительную человеческой природе картину войны, выражая протест против ура-патриотических настроений. Протест этот, как и во всём творчестве «раннего» Маяковского, не политический в первую очередь, а скорее эстетический, нравственный: война – некрасивое, грязное дело, она противна существу человека; призывать к войне подло, даже под патриотическими призывами и лозунгами.

Автор предстаёт в стихотворении как настоящий гуманист, поэт-живописец, новатор, романтик и максималист, рисующий мир яркими, контрастными, жирными красками, но не имеющий положительной программы излечения от язвы войны.