Переход к открытому доступу во Франции

 

Франция завершила XVIII в., обладая несколько иными недостатками и преимуществами, чем Великобритания. С одной стороны, Франция имела лишь очень небольшой опыт с институтами представительства, а также с выборами. Эти институты после Французской революции еще только должны были быть созданы, а это было непросто. На протяжении XIX в. Франция экспериментировала с различными конституционными формами правления, а также с различными комбинациями исполнительной, законодательной и хозяйственной ответственности. Лишь некоторые из них в первой половине столетия показали свою стабильность. Право голоса либо предоставлялось очень ограниченно (например, на основе имущественного ценза или места проживания), либо, как это произошло в 1848 г., оно было предоставлено всем мужчинам. Политические партии сформировались во Франции несколько позднее, отчасти это было связано с неразберихой в конституционной структуре. Однако в том, что касалось корпоративных форм, особенно в управлении, у Франции был значительный организационный капитал. Мы уже увидели, что в конце XVIII в. организационные экономические формы во Франции были куда разнообразнее, чем в Великобритании или в США.

Беспокойная история Франции исключает прямолинейное повествование, но она предоставляет замечательную возможность увидеть интересы элит времен перехода. У Франции с 1789 по 1875 г. было 11 конституций, каждая из которых меняла отношения между исполнительной и законодательной ветвями власти, а также саму структуру законодательства. И все же каждая конституция включала электоральную и законодательную сферу. Иногда однопалатный, иногда — двухпалатный, но французский парламент всегда становился форумом, местом конкуренции групп элит. Были и более-менее постоянные административные бюрократические институты, которые существовали на протяжении всего столетия: Соп- seild'Etat, армия и различные министерства [215].

Вплоть до 1877 г. конкуренция среди групп элит относительно того, кто должен и кто будет править Францией, определяла политическую, экономическую и общественную жизнь страны. С консервативной, монархической стороны роялистские фракции, или фракции бурбонов, и бонапартисты создавали альянс с католической церковью, аристократией и крупными землевладельцами. С республиканской стороны существовали многочисленные группы (нередко условно различающиеся по своим левым, центристским и правым убеждениям), которые, подобно консервативным группам, центрировались вокруг индивидов, сетей покровительства и связей. Хотя революции 1790-х гг. и позволили многим людям повысить свой социальный статус (среди них был и сам Наполеон), но все же успешные революционные лидеры скорее становились частью элиты, нежели составляли авангард открытого доступа.

В 1830-х гг. республиканские политики были не менее элитарными, чем политики роялистские. Положение во Франции середины XIX в. Агюлон описывает как…промежуточную стадию «демократического патронажа». Можно выделить три стадии в процессе демократизации: голосование под контролем традиционных социальных властей; их замещение новым поколением республиканских нотаблей, которые стремились скорее захватить, нежели уничтожить традиционные средства влияния, их позиция была персональной, она не вытекала из партийной принадлежности; наконец, голосование за партии с программой, когда название партий значит боль- ше, чем индивидуальный кандидат. Переход от одной стадии к другой мог быть достаточно быстрым, связанным с особыми пропагандистскими компаниями или же с влиянием местных лидеров. Многие регионы в 1870-х гг. «обратились» в республиканство всего за несколько лет (агитационные поездки Гамбетты вполне могли иметь катализирующий эффект), а новые нотабли вскоре после 1877 г. смогли упрочить свою власть*.

Политика все еще считалась чем-то опасным, а фракции внушали страх. Проигрыш в политическом споре сулил ссылку или заключение. Политические победы, как пишет Томбс о революции 1830 г., продолжали быть победой «одной социально-политической фракции над другой» (Tombs, 1996, р.358). Фракционный конфликт во французской политике разыгрывался по сценарию естественного государства, включавшему личную идентичность и привилегии, которые участники ставили на кон, однако тенденции функционирования естественного государства во Франции были также подвержены влиянию и других сил.

Хотя выборы и проводились, право голоса было очень ограниченным, им обладали лишь 100 тысяч граждан (число избирателей колебалось, по мере того как фракции пытались манипулировать избирательным правом в своих интересах). Политическая нация во Франции была достаточно небольшой, она сводилась к элитам, определявшимся на основе налогов, местожительства или иных критериев. Внутриэлитная борьба была очень насыщенной. Побеждающие фракции использовали законы, чтобы ограничивать оппозиционные газеты и свободу собраний. Однако ни одна фракция никогда не использовала военную силу для подавления своих оппонентов. Во французской политике действовал четко установленный принцип: армия должна находиться в стороне от политических конфликтов, при этом она полностью подчиняется решениям гражданской власти. Когда во Франции все же происходил всплеск насилия — а это происходило периодически, — он был не результатом внутриэлитных споров, а скорее следствием более общего разочарования в существующем экономическом, политическом и военном положении. Однако насилие, творимое толпами, играло важную роль в низвержении правительств, особенно правительств роялистов, основное оправдание правления которых заключалось в тезисе о том, что они, мол, могут обеспечить стабильность и порядок.

Вторая республика, рожденная в результате выплеска народного гнева, в 1848 г. провозгласила всеобщее мужское избирательное право. Республиканцы надеялись упрочить народную поддержку своей фракций путем расширения электората, однако первые же выборы в 1848 г. преподнесли сюрприз: «Хотя все 900 новых членов Ассамблеи называли себя республиканцами, чуть меньше 300 мест получили умеренные republicans de laville. Левые выиграли лишь 70–80 мест, а 300 мест получили криптороялисты» (Tombs, 1996). Избрание Луи Наполеона Бонапарта стало вторым сюрпризом [216].

Новая Национальная ассамблея утвердила новую конституцию, постановив, что должность президента должна быть избираемой. В декабре 1848 г. Бонапарт одержал безоговорочную победу, получив 5,5 миллиона голосов из семимиллионного электората (Tombs, 1996, р. 381, 385–386). «То было не просто ностальгическое голосование за известное имя, это была крестьянская революция против всего политического класса, а также против нотаблей» (Tombs, 1996, р. 386). В сельской местности избиратели мобилизовались вокруг существующих организаций. Священники повели избирателей на участки, после того как мэры организовали массовые выборы, — тогда еще не существовало никаких политических партий, способных осуществлять координирование национальных выборов в интересах той или иной политической фракции.

Избрание Бонапарта привело в правительство консервативную фракцию, партию порядка. Консерваторы начали продвигать консервативную повестку, они накладывали ограничения на прессу, восстанавливали католическое влияние в школах, наконец, урезали избирательное право до одной трети. Бонапарт был избран на четыре года без права переизбрания. Он провел кампанию за конституционную поправку, позволяющую ему остаться на второй срок. Большинство в Национальном собрании было готово поддержать поправку, однако республиканское меньшинство, а также группа орлеанистов во главе с Тьером заблокировала ее принятие, не дав большинству получить три четверти голосов, то есть сверхквалифицированное большинство. В 1851 г. Бонапарт публично обратился к Ассамблее с призывом аннулировать закон об избирательном праве от мая 1850 г. и восстановить всеобщее избирательное право. Национальное собрание отказалось, подорвав тем самым свой республиканский мандат.

2 декабря Бонапарт осуществил государственный переворот-операцию «Рубикон»: Тьер и другие ключевые фигуры были арестованы в своих постелях, а депутаты распущены. Те, кто сопротивлялся, были брошены в тюрьму. Первоначально переворот Бонапарта затронул лишь Париж, но вскоре он распространился и на всю страну. Сельские восстания были очень неорганизованными. Кто-то взялся за оружие, чтобы защитить республику, другие — чтобы защитить «народного Наполеона» от его врагов, прочие были твердо уверены в том, что оба лагеря заодно. Хотя насилие и было спорадическим и неорганизованным, правительство ответило решительно: были арестованы 27 семь тысяч человек, 10 тысяч были отправлены в Алжир и Кайен (Tombs, 1996, р. 393). Политика продолжала оставаться опасным занятием во Франции, в том числе и в 1850-х гг. Межфракционная борьба могла закончиться для проигравших ссылкой или заключением.

Демократия оказалась очень нестабильным режимом перед лицом такого сильного лидера, как Бонапарт. После переворота 21 декабря 1851 г. Бонапарт устроил плебисцит, который успешно подтвердил законность его действий; была написана новая конституция, а в феврале 1852 г. состоялись выборы в CorpLegislate/. 21 ноября 1852 г. состоялся второй плебисцит, который одобрил реставрацию империи под начало Наполеона III. Тем самым Бонапарт приобрел уникальный статус — с одной стороны, первого избранного президента Франции, а с другой — последнего монарха. Хотя всеобщее избирательное право и было восстановлено в 1852 г., бонапартисты манипулировали электоральным процессом, указывая на официальных кандидатов с целью получения контроля над законодательным органом.

Действия Бонапарта отражали реалии французской политики после Французской революции — интенсивное противостояние элитных фракций, когда каждая победившая фракция использовала законы, чтобы сдерживать оппозицию, и влияла на электоральные и конституционные институты, чтобы не позволить проигравшим вернуть себе власть. Однако в таком процессе ни одна фракция не могла получить постоянного преимущества. Сегодняшние победители не имели возможности лишить оппозицию всякой институциональной и организационной поддержки. Франция сохраняла верность институтам зрелого естественного государства, особенно идее представительного законодательного органа, в котором элиты могли давать согласие или же оказывать влияние на государственную политику. Кроме того, во Франции поддерживалась организация элит, в том числе и выходящая за пределы непосредственно государственных институтов. Вторая империя Бонапарта начала создавать условия для институционализации открытого доступа. Чтобы понять, почему элита начала переход к открытому доступу в экономике, нам придется проанализировать изменения в экономической организации, которые случились во время и после революции. Нам предстоит увидеть, как и почему элита оказалась в высшей степени недовольна своей неспособностью получать особые экономические привилегии.

Революционная вражда к корпорациям начала сходить на нет в 1795 г., когда Директория санкционировала формирование акционерных компаний. В 1801 г. была созвана комиссия для разработки нового коммерческого кодекса. Отчасти работа комиссии повторяла ту, что была проделана при подготовке постановления 1673 г., которое создало правовую базу для societe'generale и societe еп commandite (Freedeman, 1979, p. 4). До революции французский монарх мог по своему усмотрению выдать лицензию societe anonymes. Новый Code de Commerce вступил в силу января 1808 г., в нем признавалось существование трех фирм: societe еп пот со//ес^//(прежнее societe generate), societe - еп commandite (как в своей простой форме, так и в форме commandite par actions), societe anonyme. Партнерства с неограниченной и ограниченной ответственностью могли формироваться по усмотрению граждан. Формирование societe anonyme, то есть настоящей корпорации с ограниченной ответственностью, требовало одобрения Государственного совета (Freedeman, 1979, р. 10–16).

Развитие корпоративных форм во Франции шло схожим с Великобританией образом, главным отличием было то, что у французских фирм была третья правовая опция — формирование партнерства с ограниченной ответственностью с акциями или без. Как и в Великобритании, число создаваемых корпораций было ограниченным. Фридеман (Freedeman, 1979) приводит число 649 sociefe anonyme, сформированных между 1808 и 1867 гг. Формирование фирм всех типов было связано с бизнес-циклами, с волнами развития, которые приходились на годы повышенной активности. Экономический бум вынуждал к либерализации процедур создания новых корпораций; коллапсы вновь обращали внимание на опасность дозволения предпринимателям использовать дешевый кредит и наивность инвесторов во время бума, за этим следовало ужесточение процедур.

Как и в Великобритании, группы во Франции, которые посылали ходатайства в Государственный совет с просьбой выдать новые корпоративные лицензии, представляли наиболее могущественные и хорошо организованные группы интересов. Медленность процесса формирования корпораций создавала напряжение внутри элит.

Размер и разнообразие anonymes росли на протяжении 1850-х гг. Подобный успех наряду с зависимостью от акционерной формы делал двухуровневую систему, отделяющую anonyms от commandites, привилегированные фирмы от непривилегированных, все менее и менее терпимой. Даже самые приближенные сетовали на ригидность тех форм, которые были заданы Государственным советом и с которыми им приходилось мириться. Реформа назревала, особенно громкими голосами за реформу были растущие голоса тех, кто так и не смог вкусить плоды правительственной поддержки (Freedeman, 1979, р. 99).

И вновь, как и в Великобритании, требование реформ исходило от элит, особенно от элит, не способных никак повлиять на существующие привилегии некоторых групп интересов.

Хотя societe еп commandite (с или без рыночных долей par actions) и была более гибкой формой ведения бизнеса, недоступной для предпринимателей из Великобритании или Америки, данная форма была не лишена всех тех изъянов, которые были свойственны неинкорпорированным акционерным компаниям в Великобритании. Пассивные партнеры в societe еп commandite не могли иметь никакой связи с менеджментом, который был полностью под контролем gerant (es). Полное отделение собственности от контроля в некоторых случаях шло на пользу, однако во множестве случаев оно создавало значительные трудности, особенно когда инвесторы пытались использовать форму societe еп commandite для координирования бизнес-предприятия. Опасность возникала, когда пассивный инвестор все же имел отношение к управлению. В этом случае он становился активным партнером, ответственность которого уже не была ограниченной, со всеми вытекающими отсюда возможными правовыми последствиями для фирмы. Использование формы societe еп commandite par actions лишь усугубляло эту сложность. Владельцы акций par actions были анонимными, но они вполне могли быть названы активными, если они были вовлечены в процесс принятия решений. Societe anonyme была свободна от этих проблем.

Sociiteen commandite также давала gerantes большое количество возможностей для обмана и мошенничества. Особенно во времена бума— gerantes мот ли выдвигать бизнес-про- екты, собирать деньги, а затем вести дело так, что у пассивных партнеров и акционеров не было практически никакой возможности следить за происходящим. В1856 г. правительство приняло билль, призванный бороться с данными мошенническими практиками. Число новых фирм с тех пор начало падать (Freedeman, 1979, р. 100–114). Растущие издержки на формирование societeen commandite par actions вынуждали правительство осуществлять либерализацию societe anonyme, подобно тому какрост издержек на формирование неинкорпорированных акционерных компаний в Великобритании в 1820-х гг. в конечном счете привел к Акту об акционерных компаниях 1844 года.

Международная экономическая конкуренция между Великобританией и Францией повлияла на их движение в сторону открытого доступа. После либерализации британского закона об инкорпорации в 1856 г. корпорации с ограниченной ответственностью стали доступными в Великобритании посредством простой регистрации. До 1856 г. британские фирмы время от времени формировались как французские societe еп commandite, для того чтобы пользоваться преимуществами партнерств с ограниченной ответственностью. После 1856 г. этот процесс пошел вспять; французские фирмы начали регистрироваться в Великобритании как корпорации с ограниченной ответственностью. В ответ французское правительство в 1863 г. предложило закон, который должен был создать новую коммерческую форму— societe a responsabilite UmPtee.

Характер societe a responsabilite limitee, SARL (французский перевод английского понятия «компания с ограниченной ответственностью»), описывался в сообщениях комитета следующим образом: «На самом деле это societe апопуте, но только не предполагающее авторизации со стороны правительства, место авторизации в нем занимает целый набор требований, призванных защитить акционеров и третьих лиц… Эта новая форма удовлетворяет всем требованиям безопасности, которые можно найти в societe апопуте, но в то же время здесь удается избежать медлительности и затрудненности государственной авторизации» (Freedeman, 1979, р. 136).

SARL наполовину было шагом в сторону открытого доступа. Но эти общества по-прежнему подвергались строгому регулированию в соответствии с законом 1856 г. о societe еп commandite, что сильно затрудняло для фирм процесс развития. Все большее давление привело в июле 1867 г. к принятию нового закона: этот закон разрешил свободное формирование societe апопуте, для которого требовалась лишь регистрация. «Первоначальным результатом стал мгновенный рост societe апопуте со среднегодовым показателем 14 созданных фирм за 1842–1866 гг. до в среднем 219 фирм в год за 1868–1878 гг.» (Freedeman, 1993, р. 9). За десять лет после того, как было разрешено свободное создание корпораций, возникло 2 тысячи различных корпораций. Элитный доступ к экономическим организациям был трансформирован, превратившись из привилегии в право. Открытый доступ к экономическим организациям наконец-то достиг и Франции.

Политический конфликт, который продолжался во Франции целое столетие, не закончился в 1867 г. — внут- риэлитная борьба за контроль над правительством продолжилась и при Наполеоне III. Одерживающие победу фракции продолжили использовать государственные ресурсы для отлучения проигравших от власти. Когда немцы захватили Наполеона III в Седане в 1870 г., империя пала, была провозглашена Третья республика. Франция столкнулась с теми же проблемами, что и в 1814 г., однако теперь все было куда хуже, так как немцы заняли почти половину Франции и угрожали Парижу. В феврале 1871 г.

должна была быть созвана Ассамблея, которой предстояло собраться в Бордо. Соглашение, достигнутое в Ассамблее — Бордоский пакт февраля 1871 года, — дало новому правительству во главе с Тьером время начать переговоры с Пруссией о заключении мирного договора, предполагающего отступление войск, восстановление государственных финансов и армии. Однако партизаны не были частью Бордоского пакта, они были недовольны условиями, достигнутыми Тьером. Правительство вернулось в Париж, но достигло лишь Версаля. 18 марта Тьер послал в Париж армию, чтобы обезвредить 700 пушек, захваченных национальной гвардией. После некоторого периода ожидания в Париж вошли войска. В последующих столкновениях было убито 20 тысяч человек. Сопротивление Парижской коммуны дискредитировало левые движения во французской политике. Консервативное большинство в Ассамблее решило подвергнуть социалистов репрессии, приняв в 1872 г. закон, запрещающий членство в Интернационале, то есть в Международном товариществе рабочих.

Однако консервативные роялисты оказались не способны капитализировать представившиеся им возможности. Внутренне расколотое правительство Тьера пало в 1873 г. Республиканцы стабильно удерживали свои позиции на выборах 1873 г., в 1875 г. Ассамблея приняла конституционные законы 1875 г., создав президента и сенат, равно как и палату депутатов. На выборах 1876 г. республиканцы получили 340 мест против 153 роялистов, из которых 78 принадлежало бонапартистам (Anderson, 1977, р. 10). Консервативный президент Мак-Магон отказался признать республиканское правительство. В мае 1877 г. Мак-Магон распустил парламент, однако республиканцы получили значительное большинство и на следующих выборах: 54,5 % голосов и 60,5 % мест в Ассамблее (Campbell, 1958, р. -74).

Победа республиканцев над Мак-Маго ном…

…имела очень большое конституционное значение. Мак- Магон стал последним президентом, который использовал свое право роспуска и рассматривал свою власть как независимую от власти парламента. Вопреки намерениям творцов конституции республика стала режимом чистой парламентской суверенности. Данный кризис имел большое политическое значение: то была последняя попытка прежнего правящего класса сдержать прогресс демократии. Они использовали конституцию по максимуму и все же не вышли за ее пределы — некоторые из советников Мак-Магона хотели, чтобы он продолжил сопротивление и после выборов 1877 г., однако подобное предприятие было чревато гражданской войной. В конце концов французские «нотабли» смирились со всеобщим избирательным правом и мирно уступили власть.

Еще в 1871 г. у них было очень много козырей на руках, однако в силу своей разобщенности они потерпели поражение… (Anderson, 1977, р. 10–11)

Республиканцы захватили контроль над правительством в 1879 г., затем они инициировали существенные реформы во французской политике. Хотя консерваторы и были смещены со всех правительственных должностей, республиканцы не стали использовать власть для разгрома консервативных или радикальных организаций, для закрытия консервативных или радикальных изданий или же для принятия законов о собрании, призванных не дать оппозиционным группам возможности спокойно строить свои организации. Правительство позволило оппозиции остаться на плаву. В 1881 г. были приняты законы, гарантирующие свободу средствам массовой информации, а также право на публичные собрания; в 1884 гг. были легализованы профсоюзы, а местное самоуправление было реорганизовано (Anderson, 1977, р. 12).

Есть разные мнения относительно того, когда именно Франции удалось создать открытые конкурирующие современные политические партии. Хэнли (Hanley, 2002) говорит о 1870-х гг., Крейзер (Kreuzer, 2001, р. 27) — о 1880-х, Андерсон (Anderson, 1977, р. 65–70) считает, что семена этого развития были посеяны в 1870-х и 1880-х гг., однако полноценные современные партии получили развитие лишь в 1900-х. Существуют важные доказательства того, что этот процесс следует отнести к концу 1870-х— началу 1880-х гг. Республиканцы получили контроль над правительством в результате выборов в 1877 г., свои действия они координировали с различными консервативными фракциями. Хотя социализм и был репрессирован, а членство в Интернационале было чем-то запрещенным еще в 1872 г., активные репрессии против радикальных групп начали сходить на нет в конце этого же десятилетия. Первый «конгресс рабочих», который прошел в 1876 г., был спонсирован гамбеттистскими республиканцами, его посетили представители 88 профсоюзов. Третий конгресс в Марселе стал поворотным моментом, он привел к созданию социалистической партии: Federation du Paris des Travailleurs Socialistes de France (Парижская федерация социалистических работников Франции, FPTSP). Позднее партия раскололась: от нее отделилась группа марксистов во главе с Гедом, которая сформировала Parti ouvrier (Рабочая партия) (Anderson, 1977, р. 123, Appendix 2). То были партии, имеющие внешнее происхождение, если воспользоваться терминологией Дюверже, они были организованы по идеологическим, экономическим и политическим соображениям, перед организаторами не стояла задача занять тот или иной пост. В 1880-х гг. радикальные партии типа FPTSP уже не подвергались никаким преследованиям.

Наконец-то политический доступ во Франции стал полностью открытым. Однако без кризисов в будущем не обошлось. Например, можно вспомнить дело Дрейфуса или же Буланже. Более стабильные политические институты не приводят к более стабильным правительствам: во Франции за 35 лет, с 1879 по 1914 г., сменилось сорок четыре правительства. Вместо институционализированной системы сдержек и противовесов французы, подобно британцам, пришли к системе парламентского суверенитета. Однако Третья республика все же устояла, она оказалось способной открыть вход и сохранять политическую конкуренцию, что было немыслимо для прежней Франция» В отличие от двухпартийной системы в Великобритании и США во Франции была развита многопартийная система. Пятнадцатикратное увеличение числа корпораций, которые возникали каждый год после принятия законодательства 1867 г., — это вполне конкретное выражение постепенно открывающегося экономического доступа. Множество политических партий, особенно социалистических, которые еще в 1872 г. сталкивались с репрессиями, — это вполне конкретное выражение постепенно открывающегося политического доступа.