Ричард Стекель и Джером Роуз пригласили большую группу антропологов, экономических историков, демографов и историков медицины описать и проанализировать историю здоровья в Западном полушарии, используя данные изучения археологических останков скелетов (Steckel and Rose, 2002). Антропологи предоставили данные по нескольким скелетным показателям здоровья индивидов, которые жили в местах, разбросанных от Южной Африки до Южной Канады. Сводные данные включают сведения о 12 520 скелетах из 65 областей, представлявших население, которое жило с 4500-х гг. до н. э. до начала XX в. Некоторые области были исключены из статистического исследования, а по некоторым скелетам невозможно было оценить возраст или не имелось костей для изучения травм.
Табл. 2.1 показывает оценку по инцидентам с насильственными повреждениями с нанесением травм головы или с травмами от оружия на выборке из 3431 коренных американцев. Расчеты сгруппированы по возрасту, месту и временному периоду, а также тому, относился ли найденный скелет к кочевой группе, деревне или городу (Steckel and Rose, 2006). Как ни странно, и наиболее низкие, и наиболее высокие показатели относятся к городским районам: это индейцы, проживавшие в доколумбовых городах, и чернокожие, проживавшие в городахХЕХв. Уровень насилия у доколумбовых охотников-собирателей был почти вдвое больше, чем у американцев европейского происхождения. Травматизм был ниже у деревенских племен в раннюю доколумбову эпоху и самым низким в доколумбовых городах (тем’не менее относительно низкая доля мужчин среди умерших показывает, что уровень травматизма может быть недооценен вследствие захоронения мужчин в других местах). Останки скелетов дают ясную картину: переход обществ охотников-собирателей к оседлым городским обществам сопровождался заметным снижением уровня насилия от рук человека.
ТАБЛИЦА 2.1. Вероятность насильственных травм
Ожидаемая вероятность, %РазмервыборкиГруппымужчин
Ожидаемая вероятность, %
Размер
выборки
Группы
мужчин
Доколумбова, охотники-собиратели13,3971547,13Доколумбова, города1832,7048,63Ранний период после Колумба, деревня9,4867344,43
Доколумбова,
охотники-собира
тели
13,39
47,13
Доколумбова,
города
2,70
48,63
Ранний период после Колумба, деревня
9,48
44,43
7,25496Европейские американцы, города
7,25
18,5349,90511Афроамериканцы, города
18,53
49,90
Афроамериканцы,
города
Источник: Western Hemisphere database (Steckel and Rose, 2002).
Глава 3 Естественное государство в действии: английское земельное право
Введение
Логика естественного государства заставляет нас обратить внимание на то, как господствующая коалиция манипулирует экономикой с целью создания стимулов для могущественных акторов, которые способны удержать их от использования насилия. Земля — это основной актив аграрных обществ. Доступ к ней, использование и способность извлекать из нее доход — это очень сильный инструмент для структурирования господствующей коалиции и ее отношения к экономике в целом. Как отмечается в работах де Сото (De Soto, 1989, 2000; Де Сото, 1995, 2001) и прочей литературе о развитии, установление четких и легко передаваемых прав собственности на землю по-прежнему остается серьезной проблемой для многих частей современного мира [93].
Если доступ к земле играет важную роль в уравновешивании интересов внутри господствующей коалиции, это просто не может не сказаться на определенности прав собственности на землю в развивающихся обществах. Четкие права собственности делают землю более ценным ресурсом, но одновременно снижают возможность использования земли в качестве инструмента структурирования отношений между элитами в естественных государствах. В результате у элит возникают конфликтующие интересы относительно того, каким образом сделать права собственности на землю более надежными. В хрупких естественных государствах гибкий механизм перераспределения собственности на землю и контроля над ней может служить инструментом выстраивания баланса интересов внутри коалиции, особенно это важно тогда, когда баланс власти сдвигается от одних важных акторов к другим. В базисных естественных государствах собственность на землю обычно стабилизируется, но продолжает находиться под прямым контролем со стороны государства. В зрелых естественных государствах собственность на землю может выйти из-под прямого контроля государства и даже, возможно, стать по-настоящему безличной.
Развитие английского земельного права издавна находилось в самом центре внимания английской политической истории, интересующейся становлением правовой системы и утверждением принципа верховенства права. Поместив институты, регулирующие права собственности, а также использование и передачу земли, в контекст структур управления, мы сможем отследить то, как Англия использовала контроль над землей для стабилизации своей господствующей коалиции. Кроме того, мы покажем, как со временем возникали все более сложные институты и организации, регулирующие земельные проблемы. Все это позволит нам проследить возникновение безличных прав элиты на землю, составляющих важный этап на пути становления принципа верховенства права. При этом мы понимаем, что земля — не единственный фактор, сыгравший важную роль в истории Англии, и мы не утверждаем, что земельное право объясняет все хитросплетения английского развития. Однако роль земли в английской феодальной системе, в которой политические отношения были увязаны с правом владения и распоряжения землей, делает ее средоточием английской политической истории.
Тезис о том, что надежные права собственности — это основа стабильного политического и конституционного развития, продолжавшегося в течение столетий от Нормандского завоевания 1066 года и вплоть до Славной революции 1688 года, представляет собой главную интуицию виговской истории. Виговская история интерпретирует английскую историю как естественное и неизбежное развитие конституционной структуры, которое привело к созданию ограниченного правления и в конечном счете открытого доступа. В своей классической книге «Вигов- ское видение истории» Герберт Баттерфилд (Butterfield, 1965 [1931]) вычленил телеологические импликации ви- говскихисториков Х1Хв., которые изображали развитие Англии как неизбежный триумф прав над тиранией и деспотизмом. В конце XIX в. историки-виги отчеканили понятие «ублюдочный феодализм», чтобы описать политический режим, при котором личные и финансовые связи становятся скрепами аристократических социальных отношений, в том числе и тех, что касаются армейской мобилизации. Ублюдочный феодализм возник в xiii-xivbb. и представлял собой наиболее значимое отклонение от виговского пути, когда политическая власть и взаимодействие короны и аристократии начали определяться отношениями, не опосредованными контролем над землей.
Историческая хронология, эволюция земельного права, а также история ублюдочного феодализма прекрасно вмещаются в рамку естественного государства в его движении от хрупкой к базисной, а потом и к зрелой форме на разных этапах истории. Права собственности на землю в Англии действительно стали надежными, кроме того, для многих людей они были надежными и до этого. Однако для наиболее могущественных индивидов собственность на землю и наследственное право оставались предметом конфликтов, разворачивавшихся внутри господствующей коалиции. Если мы вынесем благостную виговскую телеологию за скобки и глубже погрузимся в природу прав собственности на землю, то эволюция структуры английских институтов и организаций, регулирующих земельные отношения, распадется на периоды, соответствующие трем типам естественных государств.
Хронология
Вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию в 1066 г. создало необычную для того времени политическую ситуацию: образование географически однородной политической единицы, в которой военный контроль полностью сконцентрирован в руках одной группы — норманнов. Столкнувшись с необходимостью разделить свою армию на четыре части, чтобы контролировать население, Вильгельм и его окружение решили создать феодальную политическую систему, в которой основные политические и военные фигуры получали держания напрямую от короля; взамен они должны были стать его рыцарями, вассалами, признающими его своим личным господином. К 1086 г. насчитывалось примерно полторы тысячи подобных держателей, непосредственных вассалов короля [94].
Распределение земли между могущественными членами коалиции Вильгельма было крайне важно для успеха нового правительства. Изначальное распределение собственности и права наследования не требовало выселения с земли тех, кто там жил прежде. Новые землевладельцы просто надстраивались над существующей структурой, в свою очередь им полагались служба, оммаж и фуа всех остальных держателей (Simpson, 1986, р. 5). Могущественные феодалы произвели новое феодальное деление внутри своих земель, то есть они даровали земли менее крупным сеньорам и рыцарям, которые были обязаны нести военную службу и присягать им на верность. [95]. Основной единицей управления и землевладения был манор. Манорами нередко считались владения отдельных рыцарей, но они могли принадлежать и держателям, получившим землю напрямую от короля, а также самому королю. Земля на территории манора обрабатывалась или самим сеньором с использованием наемного или подневольного труда, который был в его домене, или же ее обрабатывали фригольдеры и вилланы, имевшие свой небольшой надел у местных сеньоров. Могущественные феодалы контролировали множество маноров, количество которых порой достигало сотни. Местные сеньоры и рыцари были держателями маноров, полученных от более могущественных сеньоров.
Изначально собственность на землю возвращалась обратно королю после смерти держателя. Логика была безукоризненной: король нуждался в сильных и способных военных держателях (то же самое было верно и в отношении сеньоров). Личность сеньора имела для короля очень большое значение. До тех пор пока армии формировались посредством созыва вассалов, король вынужден был выделять основные земли именно способным командирам. Таким образом, передача земли королем своему вассалу имела личный характер. Владение землей рыцарем или военным было условным: земля предоставлялась взамен на военную службу. Дети рыцарей вполне могли иметь военный талант, но такое случалось не всегда. В силу того что крупные сеньоры на отведенной им территории точно так же создавали свои собственные армии, логика личных взаимоотношений сохранялась на всей территории Англии: предоставление земли не эффективному в военном плане держателю неизбежно ослабляло коалицию (Simpson, 1986, р. 16–17). Личный и военный характер обязанностей, связанных с держанием земли, привел к тому, что надежность прав собственности конкретного сеньора зависела от расположенности к нему короля, а также от его места в коалиции. Альянсы и властные отношения внутри коалиции были тесно увязаны с держанием земли.
В первые дни после завоевания Англия была хрупким естественным государством. Права собственности были гарантированы лишь тем, кто был тесно связан с господствующей коалицией, но даже для них права не были достаточно надежными: сегодняшний держатель не мог знать, кто именно будет распоряжаться землей после его смерти. Личные отношения и идентичность в рамках господствующей коалиции напрямую определяли право собственности на землю и ее использование. Рента от земельной собственности была сознательно ограничена малой группой.
Второй этап в развитии земельного права начался вместе с процессом формализации прав наследования. Могущественные члены коалиции очень быстро изыскали возможность передавать право на землю своим потомкам. Коронационная хартия Генриха I, вступившего на престол в 1100 году, признавала следующее: держателям земли, получившим ее напрямую от короля, не следует выкупать свою землю; они могли получить ее, заплатив справедливую и законную компенсацию [96]. В XII веке гипотетическое право законного наследника мужского пола незамедлительно вступать в наследование «сейзины», «равной по размеру той, которой обладал его отец в день своей смерти», получило окончательное закрепление [97]. Идея о том, что наследник-сын в конечном счете все же получит землю своего отца, пусть даже король или землевладелец возьмут себе эту землю назад на некоторое время, утверждалась на протяжении всего XII века. Коронационная хартия закрепила принцип наследования, однако она не разрешила вопрос о том, когда именно наследник становится полноценным обладателем прав. К концу XII века было окончательно определено, что наследник вступает в права сразу после смерти своего предшественника.
Однако право незамедлительного наследования не уничтожило те привилегии, которыми обладал сеньор после смерти держателя. Держатель все еще был обязан выплачивать сеньору отступные, а если наследник был еще мал, то сеньор имел право взять ребенка на попечение и управлять землей до тех пор, пока ребенок не достигнет совершеннолетия. Конкретные суммы, которые требовалось выплачивать в качестве отступных, были зафиксированы в Хартии 1215 года. Непредсказуемым элементом этого опекунства был момент возвращения контроля над землей сеньору во время взросления наследника. Так как отступные были фиксированной суммой, то реальная стоимость со временем уменьшалась. Однако привилегии опекунства в отношении земли были достаточно четко зафиксированы, и по мере увеличения ценности земли (и ее цены), соответственно, увеличивалась и ценность опекунства. Сеньоры очень ревностно относились к правам опекунства, а также к денежным компенсациям.
Право наследования для держателей, получивших землю напрямую от короны, сильно отличалось: король мог приостановить их право на землю до тех пор, пока не будут выплачены все отступные и штрафы. В отличие от менее влиятельных лиц эти держатели не получали законного права на собственность сразу после смерти своего предка (Clanchy, 1965, р. 107–109; Milsom, 1976, р. 162–163). Когда все требования были выполнены, слуги короля передавали земли в руки официальных наследников; данный процесс назывался ливреей. Если наследник был несовершеннолетним, то тогда король распоряжался назначить опекуна. Подобные феодальные практики продолжали действовать для короля и держателей, напрямую получивших от него землю, вплоть до XVII в.
Регламентирование процесса наследования привело к постановке дальнейших вопросов. Землю можно было унаследовать, но нельзя было завещать. Землевладельцы не имели права разделять свой домен между детьми или же составлять завещание перед самой смертью. Наследование определялось целым рядом правил. В большинстве английских юрисдикций земля вначале отходила по праву первородства к сыну или внуку, а если сына-на- следника не было, то к дочери или внучке. Если прямых потомков (детей или внуков) не было, то тогда земля передавалась другим родственникам (приоритетом пользовались родственники по мужской линии). Землевладельцы могли разделить землю между наследниками во время своей жизни путем дарения или продажи, но они не могли сделать этого на смертном одре. Хотя наследование и было прописано достаточно четко, на практике вопрос наследования оказывался довольно сложным в ситуации, когда прямые наследники отсутствовали.
Изначально земля могла быть разделена двумя методами: субинфеодацией и отчуждением. Во-первых, наличествующий держатель или сеньор мог назначить новых держателей путем установления новых феодальных отношений (субинфеодации). В силу процесса субинфеода- ции большинство крупных землевладельцев в Англии одновременно являлись и держателями, и сеньорами. Это очень важный факт для понимания того, как работало земельное право. Большая часть земель имела несколько слоев владельцев/держателей. Во-вторых, держатель мог отчуждать землю новому держателю, который должен был взять на себя обязанности службы и всю предысторию предыдущего держателя. Обычно это делалось с позволения сеньора [98]. Акт Quia Emptores (Третий вестминстерский статут) 1290 г. приостановил процесс субинфеода- ции и умножения держателей. Акт запрещал дальнейшую субинфеодацию, но позволял производить отчуждение земель, которые держались как простой феод (feodo sim- pliciter)9 без всякого разрешения со стороны сеньора. Держание простого или абсолютного феода с неограниченным правом наследования (fee simple) в средневековой Англии не было тождественно простому землевладению (fee simple) в Соединенных Штатах эпохи Нового времени. Простой феод был отчуждаем и не обременен никакими особыми условиями. Обремененная земля держалась на основе урезанного (родового) феода. Простой феод и урезанный феод обсуждаются чуть ниже. Акт Quia Emptores гарантировал защиту интересов сеньора, устанавливая, что новый держатель «будет обременен той же самой службой, которую должен нести любой держатель по отношению к указанному сеньору…» [99]. Простой феод стал основной формой держания земли для фригольдеров.
Феодальные обязанности действовали в том числе и в отношении той земли, которой владели на основе простого феода (Simpson, 1986, р.56; также см. р. 13). Земля, которой владели на основе фиксированных и определенных условий, зачастую на условии денежных выплат, находилась во владении в соответствии с сокажем.
Другое важное различие касалось земли, которой владели на основе свободного и несвободного держания. Свободное владение землей было свойственно феодальным и сеньоральным держаниям, когда существовали прямые отношения между сеньором и держателем — отношения, оправдывавшие опекунство со стороны сеньора, стремившегося защищать свои интересы на земле, а также интересы наследника, пока тот не достиг совершеннолетия. Несвободное держание, то есть обычная крепостная зависимость, применялось к землям, держатель которых был обязан сеньору службой. Различие между свободным владением и несвободным владением (которое позднее превратилось в копигольд) в правовой системе тех лет было вполне ясным. Земля, которой владели на основе фригольда, была защищена от действий манориальных судов, организуемых местными сеньорами, а владельцы такой земли имели доступ в королевские суды. Землевладельцы, которые обладали несвободным держанием, или копигольдом, не имели никакой защиты в королевских судах вплоть до конца XV — начала XVI в. [100]Необходимо помнить, что в английской системе землевладения на одном и том же куске земли сходились интересы целого множества индивидов. На верхнем уровне держатели, получившие землю от короля, пользовались
фригольдом, хотя большая часть их земель находилась в рыцарских или иных военных держаниях. Многие из держателей земель тех держателей, которые получили землю от короля, также пользовались землей на основе фригольда. Все эти люди обращались в королевские суды, для того чтобы разрешить споры вокруг земли. Находящиеся в самом низу социальной лестницы вилланы и копигольдеры не имели никакого доступа к королевским судам. Они могли искать справедливости в земельных вопросах лишь в манориальных судах тех сеньоров, которые предоставляли им земли [101].
К концу XII — началу XIII в. английское земельное право имело все черты базисного естественного государства. На самом верху структуры землевладения находилось малое число землевладельцев, которые обладали огромными владениями в форме фригольдов, за ними следовало лишь чуть большее число землевладельцев, которые имели более мелкие, но все же значительные владения. Ниже крупных и более мелких сеньоров находилась существенно большая группа фригольдеров и йоменов, также обладавших фригольдом. Наконец, в самом низу находилась очень большая в количественном отношении группа индивидов с небольшими владениями или же лишенными всякой земли. Действовала двойная правовая система, в которой могущественные фригольдеры могли состязаться за землю, охранять свою собственность или же пытаться захватить собственность других за счет правовых ухищрений в королевских судах; оставшаяся часть населения владела более двусмысленным и ограниченным правом собственности, которое могло быть защищено лишь в обычных манориальных судах.
Крупные землевладельцы доминировали как в обществе, так и в правительстве. Это господство вытекало из их контроля над землей. QcHOBHbie организации, занимающиеся вопросами производства, управления и спасения, были привязаны к феодальному поместью; контроль над землей был тождественен контролю над поместьями, а контроль над поместьями был тождественен контролю над правительством. В силу децентрализованной природы королевской администрации средневековой Англии большая часть каждодневных функций правительства исполнялась местной администрацией, мировыми судьями или шерифами, а также чиновниками манориальных судов и самими владельцами поместий. Контроль над фундаментальными организациями английского общества был полностью встроен в структуру государства, это прямое отражение структуры базисного естественного государства. Однако государство в Англии простиралось далеко за пределы формальных бюрократических институтов королевской власти.
Третья стадия развития земельного права началась в конце XV в., она длилась вплоть до 1660 г. Сигналом перемен стало расширение права на защиту в королевских судах в том числе и для копигольдеров. Традиционно, когда несвободный держатель желал продать свои интересы на земле другому человеку, ему требовалось согласие своего сеньора. Прежний держатель сдавал свою землю сеньору, который затем признавал права нового держателя. «Копия» соглашения хранилась в реестре местного манориального суда, отсюда и название — «копигольд» (Simpson, 1986, р. 170). Сеньор оставался фригольдером этой земли, и эта земля была прописана в титуле сеньора. Копигольдеры не обладали фригольдом, так что, даже учитывая то, что копигольдер обладал надежными правами собственности, он не имел возможности защищать свой титул в королевских судах.
Ситуация начала меняться к концу XV в., когда в королевских судах появился новый способ подтверждения собственных прав на землю. Арендатор был держателем на определенное количество лет. Даже если арендатор и был свободным человеком, его пребывание на земле не было фригольдом, поэтому он не мог обращаться в королевские суды для защиты своей собственности. Однако нарушение границ было выпадом против мира, установленного королем, поэтому оно могло стать поводом для гражданского иска, который индивид мог подать в королевский суд. Использование посягательства как средства утвердить свой титул позволило копигольдерам использовать королевские суды для обоснования своих притязаний на землю. К1467 г. суды общего права выдвинули идею о том, что посягательство может быть использовано для защиты прав копигольдеров против чрезмерно агрессивных землевладельцев (Simpson, 1986, р. 162). В 1499 г. королевский суд в деле Герпес против Смита j юстановил, что арендаторы могут задействовать eiectio firmae, то есть заявление о посягательстве, чтобы восстановить свой «срок», то есть удалить посягателя с земли и восстановить свое право на ее использование. Вопрос о том, действительно ли имело место посягательство, отчасти зависел от вопроса о праве на землю: суды должны были принять решение, имеет ли арендатор большее право собственности, чем посягатель. Так как у арендатора было право аренды, а не право фригольда, то решение суда зависело от качества права землевладельца, так как именно сеньор считался владельцем по праву. Если право сеньора было лучше права посягателя, то посягателя удаляли с земли.
Таким образом, на протяжении XVI в. мы видим постепенное развитие практики изгнания как способа определения права. К началу XVII в. правила для подобных случаев были прочно зафиксированы, а изгнание стало приоритетным способом доказательства своего права, позволяющим копигольдеру получать относительно надежное право, которое уже могло быть защищено в королевских судах. И все же по-прежнему оставались такие аспекты привилегий фригольдера, которыми копигольдеры не располагали: сеньор по-прежнему оставался фригольдером, в большинстве случаев он оставлял за собой право на шахты, полезные ископаемые, лес, а также на голос, который был прикреплен к земле (Simpson, 1986, р. 168–169). И все же защищенность прав, а также возможность их отчуждения в английском праве за этот период были значительно улучшены.
Вторая важная перемена, которая произошла в XVI в., касалась развития способов уклонения от обязательств перед сеньором после смерти держателя. Уже в XV в. создание «пользования» стало способом избежать пожизненных обязательств, вытекающих их земельного права. В начале XVI в. короли из династии Тюдоров попытались запретить саму возможность уклонения от исполнения обязательств. Вместо этого произошло прямо обратное— уклонение стало одним из институциональных элементов английского права.
Наиболее распространенным способом уклонения от обязательств после смерти держателя и перераспределения земли среди наследников стало «пользование» [102]. Допустим А владел землей на основе простого феода с правом неограниченного наследования с позволения Ф, то есть феодала. А мог передать землю Б на пользование на весь срок жизни А, а затем отдать ее В (наследнику^, а также наследникам и правопреемникам В. В этом случае Остановился доверительным собственником, именно ему принадлежали права, однако А обладал правом пользования земли. Когда Л умирал, право пользования переходило к В без каких-либо выплат в пользу Ф. Более того, даже в случае несовершеннолетия В не было предусмотрено никакого опекунства. Называлось некоторое необходимое число людей, которые становились доверенными лицами, их число периодически обновлялось, благодаря чему удавалось завещать землю в соответствии с волей собственника. Причем можно было избежать любых выплат в пользу землевладельца после смерти держателя. Траст, созданный практикой пользования, поддерживался и реализовывался с опорой именно на канцлерские суды, а не на суды общего права. Траст был очень гибкой институциональной формой, одной из первых организационных форм, которые опирались на частное право; индивиды могли формировать трасты по собственному усмотрению [103].
Практика пользования позволила отвергнуть опекунство землевладельца, а также иные его феодальные привилегии. В 1536 г. парламент принял два закона: Положение о пользовании, а также Положение о внесении в официальные списки. Целью постановлений было устранение всех лазеек (Simpson, 1986, р. 171–207), они были призваны закрепить право собственности на землю за дарителем, cestui que use [104] то есть в нашем примере — за А. Положение о внесении в официальные списки требовало, чтобы подобная передача прав фиксировалась. Однако техника передачи прав, описанная в положении, позволяла осуществлять ее так, чтобы она не подпадала под требования положения. Подобные тайные операции обрекли данное положение на провал и фактически перечеркнули положение о пользовании (Simpson, 1986, р. 188–189).
В 1540 г. Генрих VIII принял неизбежное и согласился на принятие Закона Уиллса, который позволил землевладельцам завещать две трети своей земли, которую они держали, будучи на рыцарской службе, а также всю землю, которой они владели на основе сокажа [105]. Однако Генрих ничего не потерял от такой уступки, так как те, кто получил право завещания, не освобождались при этом от своих феодальных обязанностей. Процесс собирания и управления этими обязанностями был формализован вместе с созданием суда по делам опеки и ливреи, идея которого была реализована Генрихом в 1540 г. [106]Споры вокруг опеки решались в канцлерских судах. По этой причине опека имела больше шансов быть утвержденной тогда, когда на кону стояли большие и ценные землевладения. По этой же причине адвокаты продолжили использовать свою изобретательность для установления и обоснования опеки. Правовые принципы, касающиеся пользования и опеки, были ясными, они были утверждены к началу XVII в. В ходе Гражданской войны (1641–1649) и Реставрации (1660) корона и парламент достигли ряда соглашений, которые уничтожили опекунство и прочие феодальные привилегии путем уничтожения военных и рыцарских держаний, а также сужения круга держателей, получавших землю от короля, до сокменов.
Еще в начале XVII в. собственность на землю в Англии все еще оставалась прерогативой могущественных представителей высшей знати, а также крупных джентри, но закон, в соответствии с которым осуществлялось держание земли, уже вполне напоминал ситуацию зрелого естественного государства. Получил развитие принцип верховенства права, который возник вместе с обширной сетью институтов, управляющих, регулирующих и следящих за соблюдением прав на собственность, эти институты уже могли поддерживать безличный обмен между элитами. Институт пользования, позволяющий завещать землю по своему усмотрению и избегать при этом феодальных обязанностей, привел к расцвету трастов, этой переживавшей становление формы бессрочной организации, которым будет суждено сыграть основную роль в позднейшей истории. Собственность на землю все дальше отодвигалась от непосредственной орбиты государства, она становилась все более и более безличной. На протяжении XVII в. в Англии постепенно складывалось зрелое естественное государство. Для того чтобы понять, почему это произошло, мы кратко рассмотрим вопрос права, а затем перейдем к вопросам политики.
