Определите способ опровержения, запишите его схему

1. «— Рожденье, братец, рожденье!.. — скороговоркой пере­бил меня дядя. — Завтра его (Фомы Фомича) рожденье...

— Совсем не рожденье! крикнула Сашенька.

— Как не рожденье? — крикнул дядя, оторопев.

— Вовсе не рожденье, папочка! Это Вы просто неправду говорите, чтобы самого себя обмануть да Фоме Фомичу угодить. А рожденье его в марте было, — еще, помните, мы перед этим на богомолье в монастырь ездили, а он сидеть никому не дал покойно в карете: все кричал, что ему бок раздавила подушка, да щипался; тетушку со злости два раза ущипнул! А потом, когда в рожденье мы при­шли поздравлять, рассердился, зачем не было камелий в нашем букете. «Я, говорит, люблю камелии, потому что у меня вкус вы­сшего общества, а вы для меня пожалели в оранжерее нарвать»... (Достоевский Ф.М. Село Степанчиково и его обитатели. — Л.: — С. 188).

2. «Если бы Успенский Ю.Л. действительно замыслил убийст­во, да еще столь хитро и долго подготавливаемое, чтобы можно было поверить, что Галина Муранова покончила с собой, то по­звольте просить вас подумать, стал бы он накануне убийства да­вать в руки того, кто жаждет отмщения за дочь, столь грозное оружие против себя, стал бы он, повторяю, накануне смерти же­ны писать ее матери, предваряя, что он замыслил убийство ее до­чери?» (Ораторские речи в суде. — ЛГУ, 1985. — С. 134).

3. Выдающийся ученый и философ эпохи Возрождения, Джор­дано Бруно, следующим образом опровергал одно из обвинений инквизиции: «Ему сказано: Не припоминаете ли вы, что говори­ли, думали или верили, будто люди рождаются в разврате, как все остальные животные, и что это состояние началось еще со времени потопа?

Ответил: — Я полагаю, что таково мнение Лукреция. Я читал об этом взгляде и слышал, как его излагают, но не выдавал за свой собственный взгляд, не держался его и не признавал. Когда же я обсуждал этот взгляд в своих чтениях, то излагал мнение Лукреция, Эпикура и подобных им. Это мнение не соответствуется с моей философией и не может быть выведено из ее оснований и заключений, как в этом легко может убедиться тот, кто читал ее». (Документы венецианской инквизиции. Пятый допрос Джор­дано Бруно, 3 июня 1592 г. Цит. по «Анталогия мировой филосо­фии. — М., 1970. — Т. 2. — C. 176).

4. Представим себе на секунду, что Семенова получила эти ве­щи не преступным путем, а ей их действительно сунули, насильно навязали. Всего проще было пойти и объявить о том полиции или хоть дождаться утра, чтобы разузнать, в чем дело, сообразить, как с ними быть дальше.

Но нет! Тотчас же возникает и с лихорадочной поспешностью осуществляется, естественное лишь в самых крайних, безотлага­тельных случаях опасности, назревающее средство — бегство...» (Из выступления Н.П. Карабачевского по делу Мироновича // Речи известных русских юристов. — С. 230).

5. «Руководящим побуждением для Засулич обвинение ставит месть... Месть обыкновенно руководится личными счетами с отмщенным за себя или близких. Но никаких личных, исключи­тельно ее интересов не только не было для Засулич в происшест­вии с Боголюбовым, но и сам Боголюбов не был близким, знако­мым человеком. Месть стремится нанести возможно больше зла противнику; Засулич, стрелявшая в генерал-адъютанта Трепова, сознается, что для нее безразличны те или другие последствия вы­стрелов.

Наконец, месть старается достигнуть удовлетворения возможно дешевою ценой, месть действует скрыто, с возможно меньшими пожертвованиями. В поступке Засулич, как бы не обсуждать его, нельзя не видеть самого беззаветного, но и самого нерасчетливого самопожертвования. Так не жертвуют собой из-за одной узкой, эгоистической мести... одна месть была бы неверным мерилом для обсуждения внутренней стороны поступка Засулич» (Из выступ­ления П.А. Александрова по делу В. Засулич. Речи известных русских юристов. — С. 26).

6. «Прокурор прав, полагая, что такого рода размах преступ­ной деятельности внушает весьма серьезные опасения. Однако... общее правильное положение прокурора, конкретно, примененное к оценке поведения Агаркова, становится бессодер­жательным.

И это не трудно доказать, пользуясь как раз тем документом, ко­торым так убедительно аргументировал прокурор, — основанны­ми на заключении экспертизы цифрами гражданского иска. Именно сам прокурор утверждает, что Агарков расхитил... до мая 1947 года двадцать четыре тысячи рублей, а впоследствии... три тысячи восемьсот рублей, и что все эти хищения закончились в 1947 году.

Значит, если у других подсудимых кривая хищения поднималась быстро и решительно вверх и продолжалась до 1950 года, то кри­вая хищения Агаркова шла вниз и закончилась на три года рань­ше.

Далее, если Западинский, Гайдуков, Кулаковский после ухода из «Стройпроекта» практиковали подлоги, то оставшийся после их ухода в этой организации Агарков не изобличен ни в одном под­логе.

Таким образом, если я согласен с общим положением прокурора, то прокурор не может не согласиться со мной, что оно теряет вся­кое свое значение в его конкретном положении к поведению Агар­кова». (Россельс В.Л. Судебные защитительные речи. — М., 1966. — С. 104).

7. «...Механическая концепция»... всякое изменение... объясня­ет перемещением, все качественные различия — количественны­ми, не замечая, что отношение между качеством и количеством взаимно, что качество так же переходит в количество, как и ко­личество в качество, что здесь имеет место взаимодействие. Если все различия и изменения качества должны быть сводимы к коли­чественным различиям, к механическим перемещениям, то мы с необходимостью приходим к тезису, что вся материя состоит из тождественных мельчайших частиц и что все качественные разли­чия химических элементов материи вызываются количественными различиями, различиями в числе и пространственной группировке этих мельчайших частиц, при их объединении в атомы... Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную мате­рию как таковую и свести качественные различия к чисто количе­ственным различиям, образуемым сочетаниями тождественных мельчайших частиц, то оно поступает таким же образом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как тако­вой, вместо кошек, собак, овец и т.д. — млекопитающие как та­ковые, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соединение как таковое, движение как таковое». (Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. 2-е изд. — Т. 20.—С. 568— 570).

8. «Зачем, — говорит эгоист, — стану я работать для потомст­ва, когда оно ровно ничего для меня не сделало?» — Несправед­лив ты, безумец! Потомство сделало для тебя уже то, что ты, сближая прошедшее с настоящим и будущим, можешь по произво­лу считать себя: младенцем, юношей и старцем». (Козьма Прут­ков. Плоды раздумья. Мысли и афоризмы. В сб. Мелочи жизни. — М., 1988. — С. 54).

9. «Другим видом выделения уголовных правонарушений из других могут быть те многочисленные теории, которые утвержда­ют, что преступными актами являются те правонарушения, которые или нарушают или угрожают наиболее важным интересам че­ловека и данной группы. Иначе говоря, законодатель причисляет к преступным актам наиболее вредные и опасные для благосостоя­ния данной социальной группы.

Нужно ли говорить, что эта попытка... должна быть признана не­удачной. Достаточно посмотреть ряд кодексов и даже один кодекс, чтобы привести множество фактов против подобного положения. В самом деле, какая опасность может заключаться в том, что бра­мин купит молоко? Никакой. Однако этот акт считался преступ­ным и низводил его до степени судры, то есть присуждал к одно­му из тягчайших наказаний, тогда как акт несравненно более опасный, именно акт убийства брамином человека другой касты, мог пройти безнаказанным и мог быть не преступным... У ряда народов мы встречаем в качестве преступного акта акт наступле­ния на тень другого человека. Есть ли в этом действительный вред — знает каждый. Да и в современном кодексе у нас, например, имеется ряд деяний, во вреде и опасности которых по сравнению с другими «не преступными» деяниями позволительно сомневаться. Примером может служить хотя бы до недавнего времени запре­щенный акт перехода из христианской религии в нехристианскую, из православия в раскол или караемое законом снятие с себя мо­нахами или священнослужителями сана и т.п. Подобных актов можно привести сколько угодно. Ввиду этого утверждать, что законодатель всегда причислял к уго­ловным правонарушениям акты наиболее вредные и опасные для жизни и благосостояния группы, дело безнадежное». (Сорокин Питирим. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. — С. 62).

10. «Если допустить, что адвокаты, как полагает обвинение, сами умоляли Ольгу Штейн бежать вопреки ее воле, то естествен­но, что она тогда же, вместо всяких слез и молений, потребовала бы от них возврата гонорара. Да, несомненно, адвокаты и без по­добного требования сочли бы долгом, убеждая ее бежать, вернуть, если не полностью, то хотя в части, полученные по делу деньги. Между тем мы видим, что Ольга Штейн, все время ищущая денег, не только во время отъезда, но даже впоследствии, находясь в Нью-Йорке, и испытывая сильную нужду, не заявляет подобного вполне естественного требования... Не ясно ли, что не адвокаты были инициаторами бегства Ольги Штейн, иначе вся картина их денежных отношений сложилась бы совершенно иначе»... (Из вы­ступления адвоката М.Г. Казаринова по делу адвокатов Л.А.Безунова и Г.С. Аронсона // Речи известных русских юристов. — С. 174).

11. «Точно в указанный час появился инспектор Стэнли Хопкинс... Молодой сыщик был в восторге от своей удачи. «Так вы в самом деле уверены, что ваше объяснение правильно?» — обратился к нему Холмс. «Еще бы. Случай совершенно ясный... Я уз­нал, что молодой Нелиган прибыл в отель «Брэмблтай» в день, когда было совершено преступление... Его комната находилась на первом этаже, и он мог уйти, когда ему вздумается. В ту самую ночь он... встретился в хижине с Питером Кери, повздорил с ним и убил его гарпуном...»

Холмс улыбнулся и покачал головой. «Я вижу в вашей версии один недостаток, Хопкинс: она абсолютно неправдоподобна. Вы пробовали проткнуть гарпуном тело? Нет? Так вот, дорогой сэр, вам придется обратить особое внимание на эту деталь. Мой друг Уотсон мог бы рассказать вам, как я упражнялся в этом целое ут­ро. Это не так-то легко, тут нужна сильная и натренированная рука. А удар капитану был нанесен с такой силой, что гарпун глубоко вонзился в стену, пройдя его тело насквозь. Можно ли предположить, что этот хилый юноша способен нанести такой страшный удар?

И что это именно он — тот человек, который глубокой ночью пил ром с Черным Питером? И что это его профиль видели на занаве­ске за два дня до того? Нет, нет, Хопкинс, придется нам поискать кое-кого пострашнее» (Конан-Дойл А. Записки о Шерлоке Холмсе. — С. 290 — 291).

12. «Первоначально возникло предположение, не утонула ли Нина Андреевская, отправившись купаться вечером к реке; но за­тем следствием были добыты данные, которые привели обвини­тельную власть к убеждению, что Нина не могла отправиться ку­паться и что смерть ее последовала не от случайной причины, а была причинена посторонней рукой, путем насилия.

Вот эти данные: 1) Нина не могла бы сама, без посторонней помо­щи спуститься к реке по крутой и обрывистой тропинке; 2) если бы она и решилась на это, то, так как тропинка, ведущая к реке, покрыта грязью и постоянно мокра, платье и сапоги ее непремен­но были бы перепачканы грязью, между тем они оказались совер­шенно чистыми и сухими; 3) будучи в высшей степени стыдливой и конфузливой, она не решилась бы купаться в то время, когда, по заявлению свидетелей, на противоположном берегу реки купа­лись мужчины; 4) это невозможно тем более, что Нина... видя ку­пающихся в Куре, возмущалась, как можно купаться в такой грязной и мутной воде; 5) если бы Нина и утонула, то труп ее не мог бы в продолжении 6-8 часов оказаться... на расстоянии 40 верст от города; 6) так как Кура вследствие мелководья, образует три острова и разделяется на три рукава... то труп ее едва ли мог проплыть дальше указанного места, но если бы в силу случайных причин успел проплыть и далее, то по причине каменистого дна оказался бы разбитым и поврежденным; между тем на нем ника­ких ссадин, царапин и других знаков насилия или побоев не бы­ло (Речи известных русских юристов. — С. 386 — 387).

13. «Нам могут возразить против показаний Суриной, что смерть Лукерьи могла произойти от самоубийства... Обратимся к разбору этого возражения. Прежде всего нам скажут, что борьбы не было, потому что платье утопленницы не разорвано, не запач­кано, что сапоги у подсудимого, который должен был войти в во­ду, не были мокры и т.д. Вглядитесь в эти два пункта возраже­ний, и вы увидите, что они вовсе не так существенны, как кажут­ся с первого взгляда. Вы слышали показания одного свидетеля, что грязь была жидкая, что была слякоть: вы знаете, что место, где было совершено убийство, весьма крутое... Понятно, что начав бороться с кем-нибудь на откосе, можно было съехать по грязи в несколько секунд до низу, и если затем человек, которого сталки­вают, запачканного грязью, в текущую воду, остается в ней це­лую ночь, то нет ничего удивительного, что на платье, пропитан­ном насквозь водою, слякоть расплывается и следов ее не остает­ся: природа сама выстирает платье утопленницы. Скажут, что нет следов борьбы. Я не стану утверждать, чтобы она была, хотя ра­зорванная пола кацавейки наводит, однако, на мысль, что нельзя отрицать ее существования. Затем скажут: сапоги! Да сапоги эти, по-видимому, очень опасны для обвинения, но только по-видимо­му. Припомните часы: когда Егор вышел из дома, это было три четверти десятого. Но в часть, где содержатся арестанты и где его осматривали, он пришел в одиннадцать часов, через час после то­го дела, в совершении которого он обвиняется. В течение этого времени он много ходил, был в теплой комнате, и затем его уже обыскивают... Очевидно, что в этот промежуток времени он мог успеть обсохнуть, а если оставалась сырость на платье и сапогах, то она не отличалась от той, которая могла образоваться от сляко­ти и дождя. Да, наконец, если вы представляете себе обстановку убийства так, как описывает Сурина, вы убедитесь, что ему не было надобности входить в воду по колени. Завязывается борьба на откосе, подсудимый пихает жену, они скатываются в минуту по жидкой грязи, затем он схватывает ее за плечи и, нагнув голо­ву, сует в воду... Посмотрим на выполнение этого самоубийства. Она никому не намекает даже о своем намерении, напротив, гово­рит накануне противоположное... наконец, местом утопления она выбирает Ждановку, где воды всего на аршин. Как же тут уто­питься? Всякий, кто знаком с обстановкою самоубийства, знает, что утопление, а также бросание с высоты, — два преимущест­венно женских способа самоубийства, — совершаются так, что са­моубийца старается ринуться, броситься с тем, чтобы поскорее, сразу, без возможности колебания и возврата, прервать связь с окружающим миром. В воду «бросаются», а не ищут такого места, где бы надо было «входить» в воду, почти как по ступенькам. То­пясь в Ждановке, Лукерья должна была войти в воду, нагнуться, даже сесть и не допустить себя встать, пока не отлетит от нее жизнь. Но это положение немыслимое... Наконец, самое время выбирается для самоубийства такое, когда сама судьба послала ей семидневную отсрочку, когда она может вздохнуть и пожить на свободе без мужа, около сестры. Итак, это не самоубийство». (Об­винительная речь по делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем. / Кони А.Ф. Избранное. — М., 1989: — С. 57— 60).