Характерология и морфология

Известно, что между физическим и психическим элементами существуеткакая бы то ни было врожденная связь, а потому и принцип половыхпромежуточных форм, имеющий широкое применение среди морфологических ифизиологических отношений, может дать столь же богатые результаты и впсихологии. Несомненно, есть психические типы женщины и мужчины (по крайнеймере, найденные уже результаты ставят задачу отыскать такие типы), типы,которых действительность никогда не достигает, ибо она изобилует богатствомполовых промежуточных форм, как в духовном, так и в телесном отношении Можнопочти вполне надеяться, что этот принцип сохранится в области духа и освятитту хаотическую тьму, которая окутала и скрыла для науки психологическиеразличия среди людей. Этим делается шаг вперед в смысле болеедифференцированного представления о духовном содержании каждого человека.Больше уже не будут определять с научной точки зрения характер какого-нибудьлица, просто как мужской или женский, а будут исследовать и спрашивать:сколько мужчины или женщины заключено в этом человеке? Кто, он или онаданной особи сделал, сказал, подумал? Индивидуализированное описание всехлюдей всего человеческого этим облегчается. Новый метод совпадает суказанным в введении направлением всего исследования: всякое познание,исходя из общих средних понятий, распространяется в двух противоположныхнаправлениях, и не только в сторону более широких понятий, но и к самомуединичному, индивидуальному явлению. На этом основана надежда, что принципполовых промежуточных форм явится самой сильной поддержкой для неразрешенныхеще научных проблем характерологии. Попытка возвысить этот принцип вметодическом отношении до степени геурес-тического (познавательного)основоположения в "психологии индивидуальных различий", в"дифференцированной психологии" должна быть поэтому оправдана Применениепринципа к задачам характерологии, этой богатой нивы совершенно научно незатронутой, разрабатываемой лишь исключительно литературой, тем более нужноприветствовать, что он непосредственно касается всех количественных ступенейявления, ведь и в психологии не следует бояться отыскивать то процент-ноесодержание М и Ж, которым обладает каждый индивидуум. Задача не разрешаетсяеще анатомическим ответом на вопрос о половом положении организма междумужчиной и женщиной и, в общем, требует еще особого исследования, если быдаже в частности замечалось более анатомических совпадении или отличий вполовом отношении. Справедливость такого утверждения вытекает уже из замечаний второйглавы о различиях в степени мужественности или женственности у отдельныхчастей тела и качеств известного индивидуума. Совместное существование мужественности и женственности в человеке неследует понимать в смысле полной или приблизительной одновременности и тогои другого элемента. Здесь чрезвычайно важно прибавить одно замечание,являющееся не только простым указанием на правильное психологическоеприменение принципа, но и чрезвычайно значительным дополнением к прежнимположениям. Каждый человек колеблется (осцилирует) между мужчиной и женщиной.Колебания у одного могут быть ненормально велики, у другого почти незаметны,тем не менее, они всегда существуют и, если они значительны, всегдасказываются в изменяющейся наружности. Эти колебания половой характеристикираспадаются, подобно колебаниям земного магнетизма, на правильные инеправильные. Правильные или очень малы (например, некоторые люди чувствуют себя по вечерам болеемужественными, чем утром), или они принадлежат к числу огромных периодоворганической жизни, на которые едва только стали обращать внимание,исследование которых должно, по-видимому осветить еще непредвидимую массуявлений. Неправильные колебания вызываются, по всей вероятности, внешнимивоздействиями, прежде всего половыми характерами окружающей среды.Несомненно, они обусловливают отчасти замечательные явления, играющие стользначительную роль в психологии толпы и до сих пор еще плохо исследованные.Одним словом, бисексуальность проявляется психологически не в один момент алишь последовательно в целом ряде моментов, причем совершенно безразлично,повинуется ли это временное различие половой характеристики законупериодичности или нет, имеет ли отклонение к одному полу иную амплитуду, чемотклонение к другому, или уклонения к мужской и женской фазам равны(последний случай вовсе не обязателен, наоборот он только один избесчисленного множества возможных случаев). Итак, можно принципиально, не прибегая к опыту, признать, что, принципполовых промежуточных форм открывает возможность лучшегохарактерологического описания индивидуумов, так как он побуждает отыскиватьпроцентное отношение мужского и женского начал в каждом отдельноминдивидууме и определить угол колебаний, на которые способен каждый человек.Мы подошли к вопросу, требующему немедленного разрешения, так как от этоговсецело зависит ход дальнейшего исследования. Сущность этого вопросазаключается в том должно ли это исследование прежде всего измеритьбесконечно богатую область половых промежуточных форм, половое многообразиев духовной сфере и достичь, в особенно нужных пунктах, возможно полногоопределения отношений, или следует установить половые типы, закончитьпсихологическую структуру "идеального мужчины" и "идеальной женщины", преждечем исследовать in concrete различные возможности их эмпирическогосоединения, а затем проверить, насколько полученные дедуктивным путемкартины соответствуют действительности. Первый путь совпадает с темпсихологическим развитием, которое, по общему признанию, всегда принимаеттечение наших мыслей, ведь идеи берутся из действительности, а половые типынужно черпать только из реального полового разнообразия: это - индуктивный,аналитический метод. Второй путь удовлетворил бы, главным образом, строгостьформальнологических требований. Это путь дедуктивно-синтетический. Я не воспользовался вторым методом на том основании, что каждый вполнесамостоятельно может легко применить два уже установленных типа к конкретнойдействительности, привести в соответствие теорию с практикой. Кроме того,(даже если предположить, что был бы выбран лежащий вне компетенции автораисторико-биографический способ исследования) нужно было бы повторятьсказанное, и благодаря детальной раздробленности, появился бы интерес котдельной личности, но теория бы в данном случае проиграла. Первыйиндуктивный путь также не применим, так как в этом случае масса повторенийпришлась бы на ту часть работы, где развертывается таблицапротивоположностей у половых типов, причем предварительное изучение половыхпромежуточных форм и сопровождающее его построение типов отняло бы учитателя много времени, было бы длительно и бесполезно. Другое соображение определило подразделение моей работы. Я не ставил своей задачей морфологически и физиологически исследоватьполовые крайности, а только рассмотреть принцип промежуточных форм со всехсторон, где он мог бы, по-видимому, многое выяснить даже с биологическойточки зрения. Отсюда настоящая работа и получила свое строение. Упомянутоеисследование промежуточных ступеней образует первую часть, вторая пытаетсявозможно шире и глубже Дать чисто психологический анализ М и Ж. Конкретныеже случаи может установить каждый самостоятельно, применяя и сравнивая их свыведенными результатами и понятиями. Эта вторая часть будет очень мало опираться на общественные ходячиемнения о духовном различии между полами. Но здесь я только для полнотыизложения, не придавая этому особой важности, хочу вкратце представитьнекоторые пункты психической жизни половых промежуточных форм, пункты,дающие более ясное определение немногим общеизвестным особенностям, которые,однако, не подлежат здесь ближайшему анализу. Женственные мужчины обладаютчасто сильной потребностью жениться, хотя бы они были блестяще обеспечены вматериальном отношении (упоминаю об этом во избежание недоразумений) Это те,которые по возможности рано вступают в брак. Им особенно нравится, если жена- знаменитость, поэтесса, художница, певица или актриса. Такие мужчины, сообразно с их женственностью, гораздо более тщеславны вфизическом отношении, чем другие мужчины. Есть мужчины, которые идут гулять,чтобы чувствовать, как восхищаются их наружностью, их лицо, так же как уженщин, выдает намерения своего хозяина, и затем с полным удовлетворениемвозвращаются домой. Прототипом таких мужчин был Нарцисс. Такие особычрезвычайно заботятся о прическе, платье, обуви, белье. Они заботятся оположении своей фигуры в данный момент, о том, как они выглядят каждый день,о мельчайших подробностях туалета, они замечают каждый случайно упавшийвзгляд профессора и часто, точь в точь как женщины, также кокетливы впоходке и жестах. Напротив, у virago (мужественной женщины) часто замечаетсяполное пренебрежение туалетом и плохой уход за телом: она одевается гораздобыстрее любого женственного мужчины. Все пошлое фатовство, как и (отчасти)женская эмансипация указывают на увеличение числа гермафродитов; все это,больше, чем "простая мода". Можно всегда спросить себя, почему что-нибудьстановится "модным" ибо так называемой "простой моды" встречается гораздоменьше, чем это предполагает наблюдатель с поверхностным критическимвзглядом. Чем больше Ж имеет женщина, тем меньше она понимает мужчину, зато темсильнее он действует на нее своими половыми особенностями, тем большеевпечатление он производит на нее, как мужчина. Это, не только следствиеупомянутого закона полового притяжения, но служит также указанием на то, чтоженщина тем скорее понимает свою противоположность, чем чище выражена в нейженственность. Наоборот мужчина, чем больше в нем М, тем меньше он склоненпонимать Ж, но тем сильнее он будет рисовать себе женщину в ее внешнихпроявлениях, ее специфическую женственность. Так называемые "знатокиженщин", т.е. те люди, которые являются ничем больше, как "знатоками", побольше" части сами "женщины". Женственные мужчины очень часто умеют гораздо лучше обходиться сженщинами, чем ярко выраженные мужчины, которые, за немногими исключениями,даже после долгого опыта никогда не могут вполне изучить женщин. К этим иллюстрациям, наглядно показывающим применимость принципахарактерологии, к примерам, взятым из тривиальной сферы третичных половыхпризнаков, я хочу еще присоединить некоторые сходные с ними замечания,которые, как я предполагаю, могут быть полезны педагогике. Я думаю, чтообщее признание этих и других фак-56 тов имеющих общее основание, оказало бы действие на индивидуализациювоспитания. Каждый сапожник, снимающий с ноги мерку, умеет лучше различатьиндивидуальности, чем современные педагоги в школе и дома, которые не могутпридти к живому сознанию этого нравственного долга. Ведь до сих порвоспитывают детей с половыми промежуточными формами (особенно среди женщин)в смысле возможного приближения к мужскому или женскому идеалу, совершаютдуховную ортопедию, пытку в истинном смысле слова. Этим не только уменьшаютразнообразие в природе, но и уничтожают многое, что могло бы укорениться,иное ломают самым неестественным образом, создают искусственность ипритворство. Долгое время наше воспитание ставило под одну мерку все рождающееся смужскими половыми органами и под другую - все с женскими. Очень рано на"мальчиков" и "девочек" напяливают разные платья учат разным играм,применяют к ним совершенно различное элементарное преподавание, "девочек"всех без разбору учат рукоделию и т.д. и т.д. Все промежуточные формы приэтом в расчет не принимаются. Но как сильны инстинкты, "детерминанты" ихестественного состояния, в таких дурно воспитанных существах! Это частообнаруживается еще до периода половой зрелости: есть мальчики, особенноохотно играющие в куклы. Они выучиваются у своих сестренок вязать ивышивать, любят одеваться в женское платье и с удовольствием называют себяженскими именами. Бывают, наоборот, девочки, которые охотно участвуют смальчиками в их диких играх и часто принимаются последними на правахтоварищей. Но подавленная воспитанием природа всегда выступает вместе споловой зрелостью: мужественные женщины носят короткие волосы, предпочитаютодежду, похожую на мужской костюм, посещают университеты, пьют, курят, лазятна горы, становятся страстными охотницами. Женственные мужчины, наоборот,отращивают длинные волосы, носят корсет, выказывают много понимания по частидамского туалета, о котором они ведут с женщинами дружеские разговоры ичасто на самом деле вздыхают о дружеском отношении между полами, напримерженоподобные студенты о "товарищеских отношениях" со студентками и т.д. Под давлением такого уравнивающего воспитания страдают и девочки имальчики. Первые благодаря шаблонности нравов, последние от подчинения их вбудущем одинаковому закону. Я боюсь, что мое требование по отношению кдевочкам встретит гораздо более пассивное сопротивление в головах "умныхлюдей", чем по отношению к мальчикам. Здесь прежде всего нужно убедиться всовершенной лживости широко распространенного, поддерживаемого совершеннымиавторитетами, вечно повторяемого мнения об однообразии "женщин" ("нетникакой разницы, никакой индивидуализации среди женщин, кто знает одну -знает всех"). Правда, среди индивидуумов, больше приближающихся к Ж, чем к М(среди "женщин"), бывает не так много различий и возможностей, как средимногих других существ - громадное разнообразии "самцов" не только у людей,но и во всем зоологическом царстве представляет из себя общий факт, чтоособенно подробно разработано Дарвином. Однако и среди Ж есть достаточноразличий. Психологический генезис этого ложного мнения объясняется частьютем, что каждый мужчина (см. главу III) в своей жизни ближе знакомитсятолько с определенной группой женщин, которые, естественно, имеют междусобой много общих черт. Часто и от женщин по такой же причине и еще сменьшими основаниями можно услышать: "мужчины все одинаковы". Этимобъясняются, мягко выражаясь, смелые утверждения многих эмансипированныхженщин о мужчине, относительно его мнимонеправильного превосходства.Объясняется это именно тем, каких мужчин они обычно узнавали ближе. В различных ступенях существовании М и Ж в одном организме именно там,где мы нашли основной принцип всей научной характерологии, я вижу оченьважный факт для специальной педагогики. Характерология так относится к психологии, где собственно только однапсихологическая "теория актуальности" может иметь значение как анатомия кфизиологии. Но так как она всегда останется и теоретической и практическойпотребностью, то необходимо, независимо от основоположений теории познания иразграничения ее от предмета общей психологии, исследовать психологиюиндивидуальных различий Кто благосклонно относится к теории психофизическогопараллелизма, тот согласится с принципиальной точкой зрения, высказанной внашем исследовании, что для него, подобно тому как психология в узком смысле- наука, параллельная физиологии (центральной нервной системы) такхарактерология является родной сестрой морфологии. В самом деле от связианатомии с характерологией, от их возможного взаимодействия, нужно ожидатьбольших результатов в будущем. В то же время этот союз даст в рукипсихологической диагностики, являющейся необходимым условиеминдивидуализированной педагогики, неоценимые вспомогательные средства.Принцип половых промежуточных форм и еще более метод морфологически -характерологического параллелизма в его широком применении гарантирует намвозможность бросить взгляд на то время, когда разрешится эта задача,постоянно привлекавшая выдающиеся умы и остававшаяся все же неразрешенной ина то время, когда физиономика достигнет наконец высокой чести стать научнойдисциплиной. Проблема физиономики представляет проблему постоянного подчиненияпокоющегося психологического начала покоющемуся физическому точно так же,как проблема физиологической психологии закономерное подвижногопсихологического начала подвижному физическому (не говорим при этом оспециальной механике нервных процессов). Первая - известным образомстатическая, вторая скорее чисто динамическая. Обе они принципиально имеютодинаковое большее или меньшее право на существование. Итак, иметодологически, и рассуждая объективно, большая несправедливость считатьзанятие физиономикой, благодаря огромным трудностям, за нечто несолидное,как это бывает теперь, больше бессознательно, чем сознательно, в научныхкругах и как это случилось, например, по отношению к возобновленной Мебиусомпопытке Галля найти физиономию прирожденного математика. Если возможно понаружности незнакомого человека определить вполне верно многое в егохарактере на основании непосредственного впечатления, есть люди, обладающиев высокой степени такой способностью, то нет ничего невозможного создать вэтой области научную систему. Все дело только в выявлении известных сильныхчувств, (выражаясь грубо) в прокладке кабеля к центру сознания, но такаязадача, конечно, чрезвычайно трудна. Пройдет еще много времени, пока официальная наука перестанет считатьзанятие физиономикой за нечто безнравственное. Можно быть убежденнымсторонником психофизического параллелизма и все-таки считать физиономистовза людей погибших, за шарлатанов, как это случилось еще не так давно сисследователями в области гипноза. Тем не менее, нет человека, который небыл бы бессознательно физиономистом, в то время, как все выдающиеся людиявляются ими сознательно. Часто приходится слышать, как люди, не считающиефизиономику за науку, употребляют такие фразы: "это у него на лбу написано",а портрет известного человека или разбойника интересует даже людей, никогдане слыхавших слова "физиономика". В наше время, когда литература наводнена отношениями психического кфизическому, когда возглас маленькой, но смелой и все кучки "взаимодействие"противопоставлен возгласу компактного большинства: "психологическийпараллелизм!"- было бы полезно обратить внимание на упомянутые явления.Правда, нужно было бы тогда поставить вопрос, не есть ли предположениесоответствия между психическим и физическим началами, до сих пор нерассмотренная, априорная, синтетическая функция нашего мышления; мне покрайней мере кажется вероятным, что каждый человек признает физиономику,поскольку он, независимо от опыта, применяет ее. Хотя Кант и не заметилэтого факта, однако последний подтверждает только его взгляд, что отношениетелесного к духовному не может быть дальше доказано научно. Принципзакономерной связи духа с материей нужно поэтому признать в каждомисследовании за основной, а метафизике и религии предстоит находить еще более близкие определения характера этой связи, существованиекоторой a priori известно каждому человеку. Безразлично, связывают ли характерологию с морфологией или нет, но какотносительно первой, так и относительно результата координированногоизучения обеими физиономики, нужно сознаться, что почти безуспешные попыткиосновать такие науки глубоко коренятся в самой природе такого трудногопредприятия, но что и отсутствие надлежащего метода должно приписать к однойиз причин неудачи. Прием, который я в дальнейшем предложу взаменобщепринятого метода, был моим верным проводником через многие лабиринты. Нежелая медлить больше, я предоставлю его на общее обсуждение. Одни люди любят собак и не терпят кошек, другие охотно смотрят на игрукотят, а собака для них является противным животным. Во всех таких случаяхчрезвычайно гордились, и имели на то право, когда спрашивали: почему одинпредпочитает кошку, другой собаку? Почему? Почему? Но именно здесь такая постановка вопроса менее всего кажетсяплодотворной. Я не думаю, что Юм и в особенности Мах правы, когда не делаютникакого особого различия между одновременной и последовательнойпричинностью. Им приходится сильно преувеличивать известные несомненныеаналогии, чтобы поддержать колеблющееся здание своих систем. Отношение двухявлений, закономерно следующих одно за другим во времени, никак нельзяотождествлять с закономерной функциональной связью различных единовременныхэлементов: в действительности мы не имеем права говорить об ощущенияхвремени и применять их координированными с другими чувствами. Ктодействительно считает проблему времени разрешенной, в том случае, когдаотождествляют его с часовым углом земли, тот не замечает по крайней-меретого, что если бы земля внезапно стала вращаться вокруг своей оси снеравномерною скоростью, мы бы все-таки остались с априорным предположениемравномерного течения времени. Отличие времени от материальных переживаний,на чем и основывается разделение последовательной и одновременнойзависимости, а вместе с тем и вопрос о причине изменений, вопрос почемутогда законы и плодотворны, когда условие и обусловленное являются друг задругом во времени. В нашем случае, как пример индивидуально-психологическойпостановки вопроса, в эмпирической науке, не выясняющей метафизическимприменением субстанции закономерного одновременного существования отдельныхчерт данного явления, не должно ставить вопроса почему, прежде всегонеобходимо исследовать: чем еще отличаются друг от друга любители кошек илюбители собак? Привычка ставить вопрос о существующих других различиях везде, гдезаметно лишь какое-нибудь одно, послужит на пользу, я думаю, не толькохарактерологии, но и морфологии, а сообразно с этим явится методом всоединении их - физиономике. Еще Аристотель обратил внимание, что многиепризнаки у животных не меняются, независимо друг от друга. Позднее, сначала,насколько известно, Кювье, затем Жоффруа Сент-Илэр и Дарвин обстоятельноисследовали эти явления "коррелятивности". Существование постоянныхотношений можно легко понять из единства цели: телеологически следует,например, ожидать, что там, где пищеварительный канал приспособлен к мясномупитанию, должны существовать жевательные аппараты и органы для схватываниядобычи. Но почему все жвачные животные имеют двойное копыто, а у мужскихособей рога, почему невосприимчивосгь к известным ядам у некоторых животныхсвязана с определенной окраской волос, почему голуби с коротким клювом имеютмаленькие ноги, а с длинным - большие, или почему белые кошки с голубымиглазами почти без исключения все слепы? - все эти правильные, совместносуществующие явления нельзя объяснить очевидной причиной, нельзя понять и сточки зрения однородной цели. Этим я не хочу сказать, что исследованиедолжно навсегда удовлетвориться простым констатированием факта совместногосуществования. Тогда было бы следовательно возможно то, что если быкто-нибудь стал утверждать, что весьма научно, ограничиться такимнаблюдением: "Если я брошу в автомат монету, то выпадет коробка спичек, ачто сверх того, то метафизика, исходит от лукавого". Критерий истинногоисследователя - смирение. Проблемы вроде таких, почему у одного и того жечеловека почти без исключения соединяются длинные волосы на голове ссуществованием двух нормальных яичников, представляют громадное значение, ноони относятся к области морфологии и физиологии. Цель идеальной морфологии,быть может, лучше всего определяется следующим положением: морфология вдедуктивно-синтетической части не должна ползать в пластах земли и нырять вморскую глубину за каждым отдельным существующим видом или подвидом этонаучность собирателя почтовых марок, ей нужно из качественно и количественноопределенных частей воссоздать весь организм не на основании интуиции, какмог это делать только Кювье, а на основании строгих доказательств, взятых изопыта. Точно исследованный организм мог бы дать будущей науке новое непроизвольное, а с полной точностью определенное свойство. На языкетермодинамики наших дней это можно так же хорошо выразить, как требование,что для такой дедуктивной морфологии организм должен обладать конечнымчислом свободных ступеней". Или, пользуясь высоко научным методом Маха,можно было бы требовать, чтобы органический мир, поскольку он на-учноисследуется, должен был иметь на n переменных величин меньше, чем nуравнений (именно n - 1, если в научной системе возможно одно определенноезначение этого мира: уравнения при меньшем числе сделаются неопределенными,а при большем зависимость, выраженная в одном уравнении, могла бы бытьопровергнута без дальнейших рассуждений другим). Это и составляет магическое значение принципа коррелятивности вбиологии! Он раскрывается, как применение функционального понятия ко всехживым существам, и потому на возможности его разработки и углубленияоснована надежда создать теоретическую морфологию. Причинное исследованиеэтим не исключается: оно применено только к своей собственной области. Видиоплазме оно найдет основания для фактов, подтверждающих принципкоррелятивности. Возможность психологического применения принципа коррелятивногоизменения основана на "дифференциональной психологии", т.е. напсихологическом учении о различиях. Однозначное подчинение анатомическогостроения и душевного склада одному принципу составляет задачу статическойпсихофизики или физиономики. Правилом исследования во всех трех дисциплинах должен быть поставленвопрос: чем еще различаются два существа, оказавшиеся разными в каком-нибудьотношении? Требуемый способ постановки вопроса кажется мне единственномыслимым "methodus inveniendi", "ars magna" названных наук, приспособленныйдля техники исследования Для обоснования характерологического типа не нужнобудет с помощью сверлящего вопроса "почему" копаться в дыре твердого земногоцарства или, подобно стереотропическим червям Жака Леба, обливающимисясобственной кровью, толкаясь все в один угол сосуда и не видя другихзаслонять шорами вид на соседнюю достижимую ниву познания, для того, чтобыдышать в глубине земли, недоступной эмпирическому по знанию. Всякий раз,когда не проявляя небрежности из-за кажущегося удобства, находяткакое-нибудь различие, будет ощущаться потребность обратить внимание надругие различия в принципе неизбежно су-ществующие, всякий раз, когда кнеизвестным свойствам, стоящим в функциональной связи с прежде найденными,приставить "в интеллек дозорщика", тогда увеличится надежда открыть новыекоррелятивы: если вопрос поставлен, то рано или поздно, смотря по степенитерпения и бдительности наблюдателя, или меньшей сложности испытываемогоматериала, должен явиться ответ. Во всяком случае, пользуясь сознательно данным принципом, не надо будетожидать, пока кто-нибудь по счастливой случайности, удачному течению мыслей,не откроет постоянного совместного существования двух явлений в одноминдивидууме. Научатся тотчас же задавать себе вопрос о несомненнойналичности второго явления. А ведь все сделанные до сих пор открытияосновывались на счастливой комбинации представлений в мозгу одного человека! Какую громадную роль играет здесь стечение обстоятельств, сводящих внужный момент разнородные группы мыслей пресечения. А ведь из них-то ирождаються новые взгляды, новое миросозерцание! Уменьшить эту роль и пользоваться ей только в отдельных необходимыхслучаях способна только, кажется мне, новая постановка вопроса. При следовании действия за причиной является психологическая по- требность поставить вопрос, потому что нарушение постоянства и не- прерывности в данном психическом состоянии тотчас же действуетволнующим образом, вызывает Vitaldefferenz (Авенариус). Вот почему этот метод может оказать большую службу деятельностиисследователя, ускорить развитие науки, признать применимость коррелятивного принципа (принципы соотношения), значит признать метод, который в силу своей производительности мог бы способствоватьсозданию все новых и новых взглядов.

ГЛАВА VI

ЭМАНСИПИРОВАННЫЕ ЖЕНЩИНЫ

Непосредственным дополнением к дифференциально-психологическомуприменению принципа половых промежуточных форм является прежде всеготеоретическое и практическое разрешение вопроса, которому собственно ипосвящена эта книга. Вопрос этот разрешается здесь постольку, поскольку онне имеет отношения с теоретической стороны к энтологии и политическойэкономии, т. е. социальным наукам в широком смысле слово, а с практической -к правовому и хозяйственному строю, иначе говоря, социальной политике. Яимею в виду женский вопрос. Ответ, который думает дать эта глава, неисчерпывает проблемы, поставленной нашими иследованием: он лишьпредварительный, так как из указанных до сих пор принципов ничего болеевывести нельзя, основывается он всецело на самых обыденных фактах единичномопыта, от которых невозможно возвысится до всеобщих законов, имеющихглубокое значение. Практическое указание, какое даст наш ответ, не являетсямаксимом нравственного поведения, которое должно или может регулироватьбудущий опыт, это, только выведенные из прошлого опыта технические правиладля социально-диетического пользования. Я поступаю так на том основании, чтоздесь еще не хочу устанавливать мужского и женского типов, чем занимаетсявторая часть иследования. Это предварительное расследование должно толькопривести те характерологические выводы из принципа половых промежуточныхформ, которые имеют для женского вопроса известное значение. Из предыдущего довольно ясно, как мы применим наши принципы. Именно: укаждой женщины потребность и способность к эмансипации основана на имеющейсяу нее части М. Понятие эмансипации очень растяжимо. Увеличить его неястностьбыло в интересах тех, кто пользуясь словом, часто преследовал практическиецели, не предпринимая теоретического рассмотрения предмета. Под эмансипациейженщины я во все не понимаю таких, например, фактов, как полное ведениедомашнего хозяйства, причем супруг больше похож на бессловесное животное, непричисляю сюда и храбрости пойти ночью без провожатого по опасным местам. Неотношу я к эмансипации пренебрежения общепринятыми обычаями, которые почтизапрещают женщине жить одной, посещать мужчину, самой или другим в ее присуствии затрагивать темы о половой любви. Сюда не относятся также попытки к самостоятельномусуществованию, посещение университета, консерватории или учительскогоинститута. Есть, вероятно, еще много фактов, которые без всякого разбораприкрываются большим щитом эмансипационного движения. Эмансипация, которую яимею в виду, не есть также желание добиться одинаковом положения с мужчиной.Для нашей попытки осветить женский вопрос проблематично является лишьжелание женщины внутренне сравняться с мужчиной, достичь его духовной инравственной свободы, его интересов, его творческой силы. Я здесь будуутверждать, что у Ж нет никакой потребности и сообразно с этим способности кпикой эмансипации. Все действительно стремящиеся к эмансипации, всезнаменитые и духовно выдающиеся женщины всегда выказывают многочисленныемужские черты характера, а при более внимательном наблюдении в них заметныанатомические мужские признаки, приближающие их к мужчине. Только из числа явно выраженных половых промежуточных форм, можносказать половых средних ступеней, причисляемых обычно к "женщинам", выходятте женщины прошлого и настоящего, имена которых приводят защитники (мужчиныи женщины) стремлений к эмансипации для доказательства женских способностей.Первая исторически известная женщина, Сафо, отличается обратно половымипризнаками. От нее даже исходит обозначение половых сношений среди женщинсафическая, лесбийская любовь. Здесь видно, как важны для нас выводы III иIV главы при решении женского вопроса. Находящийся в нашем распоряжениихарактерологический материал о так называемых "значительных женщинах", т.е.de facto эмансипированных, настолько темен, толкование его приводит к такоймассе возражений, что мы не надеемся с его помощью удовлетворительно решитьданный вопрос. У нас не было бы принципа, посредством которого можно, недопуская двусмысленности, установить положение человека между М и Ж. Такойпринцип найден, однако, в законе полового прияжения между мужчиной иженщиной. Его применение к проблеме гомосексуальности показало, что женщина,чувствующая половое влечение к другой женщине - наполовину мужчина. Но этимдля каждого отдельного исторического случая уже доказан тезис, что степеньэмансипированности женщины совпадает со степенью ее мужественности. Сафолишь начинает ряд женщин, внесенных в список женских знаменитостей, и всеони при этом или гомосексуальны, или, по крайней мере, бисексуальны.Филологи ревностно старались очистить Сафо от подозрения в действительносуществовавших у нее любовных сношениях с женщинами и объяснить их простойдружбой, как будто такой упрек, если б он был справедливым, мог бытьоскорбителен для женщин в нравственном смысле. Напротив, во второй частибудет ясно доказано, что гомосексуальная любовь гораздо более возвышаетженщину, чем гетеросексуальная. Здесь пока достаточно заметить, чтосклонность к лесбийской любви в женщине есть следствие ее мужественности, апоследняя является условием ее более высшей структуры. Екатерина II,шведская королева Христина, на основании одного указания высокоодареннаяслепая и глухонемая Лаура Бриджмэн, безусловно Жорж Санд были отчастибисексуальны частью даже исключительно гомосексуальны, точно так же, какмногие женщины и девушки с заметным дарованием, с которыми я имел случайпознакомиться. Что касается большого числа тех эмансипированных женщин, относительнокоторых нет никаких указаний об их склонности к лесбийской любви, то и здесьмы почти всегда располагаем другими признаками, доказывающими, что когда яговорю о мужественности всех женщин, имена которых с известным правомприводятся как доказательство женской даровитости, то это вовсе непроизвольное утверждение и небессердечный, желающий все приписать мужскомуполу, алчный эгоизм. Ведь дело в том, что как бисексуальные женщины состоятв половых сношениях с мужественными женщинами или с женственными мужчинами,так и гетеросексуальные женщины обнаруживают свое содержание мужественноститем, что дополняющий их мужчина не вполне настоящий. Из многих "связей" ЖоржСанд самая известная - с Мюссе, жен-ственнейшим лириком, какого только знаетистория, и с Шопеном, которого можно назвать единственным женскимкомпозитором, настолько он женственен. Виктория Колонна менее известна посвоему поэтическому творчеству, чем по тому почитанию, которое питал к нейМикельанджело, состоявший в эротических связях только с мужчинами.Писательница Даниель Стерн была возлюбленной Франца Листа, в жизни итворчестве которого есть несомненно что-то женское, дружба которого сВагнером, тоже не вполне мужественным, во всяком случае, склонным кпедерастии, заключает в себе столько же гомосексуальности, как имечтательная любовь к Вагнеру баварского короля Людвига II. Весьма вероятно,что Жермена де Сталь, книгу которой о Германии следует считать самойзначительной из всех, написанных женщинами, находилась в гомосексуальнойсвязи с учителем своих детей Августом Вильгельмом Шлегелем. Мужа КларыШуман, судя только по лицу, можно было бы признать в известные периоды жизниболее приближающимся к женщине, чем к мужчине, да и в музыке его много, хотяи не всегда, женственности. Там, где указания о людях, с которыми у женщинбывали половые сношения, отсутствуют, или где такие лица вообще не названы,там их вполне заменяют сообщения о внешности знаменитых женщин. Онипокакзывают, насколько мужественность этих женщин выражена в их лице ифигуре и подтверждают таким образом, точно так же как и дошедшие до наспортреты некоторых из них, справедливость высказанного мнения. Говорят,например, о широком, могучем лбе Джордж Элиот; "ее движения и мимика былирезки и определенны, но им не доставало грациозной, женственной мягкости".Мы знаем о "редком, одухотворенном лице Лавинии Фонтана, которое нравилосьнам каким-то особенно странным образом". Черты лица Рашели Рюйш "носят почтиопределенный мужской характер". Биограф оригинальной поэтессы Аннет фонДросте - Гюльсгоф сообщает о ее "тройной, как у эльфа, нежной фигуре", алицо ее по своему выражению строгой мужественности отдаленно напоминаетчерты Данте. Писательница и математик Софья Ковалевская, подобно Сафо,обладала ненормально короткими волосами, они были у нее еще короче, чемобычно у современных поэтесс и студенток, которые неизменно призывают ее вкачестве свидетельницы, когда речь заходит о духовных способностях женщин. Акто в лице выдающейся художницы Розы Бонер найдет хоть одну женскую черту,тот просто будет обманут звуком ее имени. Знаменитая Елена ПетровнаБлаватская имеет также очень мужественную наружность. О живущих идействующих эмансипированных женщинах я умышленно не упоминаю, хотясобственно они-то и побудили меня высказать некоторые мысли и вполнеподтвердили мое мнение, что настоящая женщина не имеет ничего общего с"женской эмансипацией". Исторические иследования должны отдать полнуюсправедливость народной поговорке, задолго предрешившей результаты: "Волосдолог да ум короток". Эти слова вполне согласовываются с действительностью,если вспомнить сделанное во II главе ограничение. А что же касается эмансипированных женщин, то относительно них можносказать следующее: только мужчина, заключенный в них, хочетэмансипироваться. Гораздо большее основание, чем это обычно думают, имеет тот-факт, чтоженщины-писательницы очень часто берут мужские псевдонимы. Они чувствуютсебя почти так же, как мужчины, а у таких личностей, как Жорж Санд, этовполне совпадает с их склонностью к мужскому платью и мужским занятиям.Мотив, побуждающий к выбору мужского псевдонима, основан на том чувстве, чтотолько такое мужское имя соответствует собственной природе женщины. Он неможет корениться в желании обратить на себя большее внимание и получитьпризнание со стороны общественного мнения. Ибо то, что создано женщинами,возбуждало до сих пор, вследствие связанной с этим половой пикантности,гораздо больше внимания, чем при равных условиях, творчество мужчин. Ксозданиям женщины всегда относятся более снисходительно, не предъявляя к нимглубоких требований. Если произведение было хорошо, ему всегда давалинесравненно высшую оценку, чем в том случае, когда мужчина создал бы нечтосовершенно подобное. Это в особенности наблюдается теперь: женщины постояннодостигают большей известности за произведение, которое вряд ли было быотмечено, если бы оно было созданием мужчины. Пора наконец обособить иразъединить эти явления. Пусть возьмут для сравнения, как масштаб, созданиямужчин, которые ценятся историей литературы, философией, наукой иискусством, и сейчас же увидят, какое довольно значительное число женщин,считаемых духовно-одаренными натурами, тотчас же съежится самым плачевнымобразом. Правда, нужно иметь много благосклонности или нерешительности,чтобы придавать хоть частицу значения таким женщинам, как Анжелика Кауфман,м-м Лебрен, фернан Кабал-леро, Гросвита фон Гандерсгейм, Мари Сомервилль,Джорж Эджертон, Елизавета Баррет-Браунинг, Софи Жермен, Анна Мария Шурманили Сибилла Мериан. Я не говорю уже о том, насколько высоко ценятся женщины,приведенные раньше, как пример viragines(мyжecтвeнныx женщин, какованапример Дросте-Гюльсгоф). Я не буду разбирать размер тех лавров, которыепожинают современные художницы. Достаточно общего утверждения, что ни однуиз всех высокоодаренных жен-щин(даже самых мужественных) нельзя сравнить смужскими гениями пятого и шестого разряда, каковы, например, Рюккерт средипоэтов, ванДейк в живописи и Шлейермахер в философии. Если мы оставим пока в стороне истерических визионерок, каковы,например, сибиллы, дельфийские пифии, Буриньон и Клеттенберг, Жанна де лаМотт-Гюон, Иоанна Саускот, Беата, Стурмин или святая Тереза, то все-такиостанутся такие явления, как, например, Мария Башкирцева. Она (посколько ямогу вспомнить ее портрет) была, правда, выдающегося женственного сложения.За исключением лба, который произвел на меня впечатление мужественности. Нокто видел в Salles des entagers парижского Люксембурга ее картины,повешенные рядом с картинами ее возлюбленного Бастиен-Лепажа, тот знает, чтоона не менее совершенно переняла его стиль, как Оттилия почерк Эдуарда вгетевских "Wahlverwandschaften". Очень длинный список образуют еще теслучаи, когда свойственный всем членам семьи талант, случайно с большойсилой проявляется в женщине. Не нужно, конечно, считать ее гениальной, иботолько талант передается по наследству, но не гений. Маргарета ван Эйк,Сабина фон Штейнбах являются здесь образцами длинного ряда художниц; о нихЭрнест Гуль, чрезвычайно благосклоный ко всем занимающимся искусствомженщинам, говорит следующее: "Нам определенно известно, что они направлялисьв искусстве отцом, матерью или братом, другими словами причину иххудожественного призвания нужно искать в их собственной семье. Есть сотниженщин, о которых история умалчивает, ставших художницами именно благодаряподобному влиянию". Чтобы оценить значение этих цифровых данных, нужнопринять во внимание, что Гуль говорит перед этим приблизительно о тысячеимен известных нами художниц. Этим я оканчиваю исторический обзор эмансипированных женщин. Он вполнеустановил, что настоящая потребность к эмансипации и истинная к нейспособность предполагает в женщине мужественность. Ведь огромное число женщин, которые, наверно, меньше всего жилиискусством или наукой, у которых это занятие заменяет обычное "рукоделие" ив безмятежной идиллии их жизни обозначает только препровождение времени -затем все те женщины, у которых умственная или художественная деятельностьпредставляет только напряженное кокетство перед лицами мужском пола, эти двеболящие группы должны быть исключены из чистом научного исследования. Всеостальные выказывают при ближайшем рассмотрении все признаки половыхпромежуточных форм. Если потребность в освобождении и в одинаковом с мужчиной положениисвойственна только мужественным женщинам, то совершенно справедливиндуктивный вывод, что Ж не чувствует никакой потребности к эмансипации,хотя это положение выведено только из рассмотрения единичных историческихфактов, а не из психических свойств Ж. Такой приговор об эмансипации женщинмы выводим, став на ги-гиническую (на этическую) точку зрения, по которойпрактическая жизнь применяется к естественной склонности индивидуумов.Бессмысленность стремлений к эмансипации заключается в движении, в агитации.Благодаря ей, не говоря о мотивах тщеславия и уловления мужчин, при большойсклонности к подражанию, начинают учится, писать и т.д. женщины, вовсе неимеющие к этому врожденной склонности. Так как действительно существуетбольшое число женщин, стремящихся по известной внутренней потребности кэмансипации, то от них и переходит и на других потребность к образованию, аэто уже создает моду, и в конце концов, смешная агитация женщин заставляетверить в справедливость того, что у хозяйки служит лишь средством длядемонстрации против мужа, у дочери тем же против материнской власти.Практической вывод из всего предыдущего, вовсе не ставя его основаниемзаконодательства (хотя бы в силу расплывчатости), можно сделать такой:свободный доступ ко всему, устранение всех препятствий с пути тех, истинныедушевные потребности которых всегда в соответствии с их физическимистроением толкают их к мужскому занятию, - для женщин с мужскими чертами. Нодолой все партийное образование, долой ложное революционизирование, долойженское движение, порождающее столько противоестественных, искусственных воснове своей, лживых стремлений. Долой нелепую фразу о "полном равенстве"! Самая мужественная женщинаимеет едва ли больше 50% М и только этому чистому содержанию она и обязанавсей своей значительностью, иначе говоря, всем, что она при случае могла бызначить. Ни в коем случае нельзя, как это, по-видимому, делает немало умныхженщин, из некоторых (как было замечено, не типичных) отдельных случайнособранных впечатлений, указывающих скорее на превосходство женского пола, ане на равенство, делать общие заключения, как это предложил Дарвин, сравнитьвершины обоих полов. "Если бы составить список самых значительных мужчин иженщин в области поэзии, живописи, ваяния, музыки, истории естествоведения ифилософии, приведя по каждому предмету по полдюжины имен, то оба списканельзя бы было сравнивать друг с другом". Желание феминисток сравнивать такие списки сделалось бы еще меньше, чемэто было до сих пор, если б они заметили, что при внимательном рассмотрениилица женского списка доказывают только мужественность гения. Обычное возражение, которое обыкновенно делают, состоит в том, чтоистория ничем не доказывает, так как движение должно создать путьбеспрепятственного, полного духовного развития женщины. Это возражениеоднако забывает, что эмансипированные женщины, женский вопрос, женскоедвижение существовали во все времена, правда, в разные эпохи с различнойактивностью. Оно всегда преувеличивает те созданные мужчинами трудности,которые женщинам, стремящимся к образованию, приходилось некогдапреодолевать и которые будто бы наступят вновь. Наконец, оно не обращаетвнимания на то, что требования эмансипации заявляются не настоящей женщиной,а исключительно более мужественной, плохо понимающей свою природу, невидящей мотивов своей деятельности, когда она заявляет от имени женщинвообще. Всякое движение в истории, а стало быть и женское, убеждено, что ононово, никогда не бывало раньше. Первые представительницы движения учили, чтоженщина томилась во тьме, была заключена в оковы и только теперь она поняласвое естественное право и требует его. Как во всяком историческом движении,так и здесь, можно все дальше и дальше проследить аналогии. Женский вопроссуществовал и у древних и в средние века не только в социальном отношении.Уже в давно прошедшие времена сами женщины стремились к духовной эмансипациипри помощи своих творений, и кроме того апологеты женского пола, мужчины иженщины, поддерживали ее теоретическими исследованиями. Итак, совершенноошибочна вера, приписывающая борьбе феминисток столько рвения и новизны,вера, что до последних лет женщины не имели случая беспрепятственноразвернуть силы своего духовного развития. Иаков Буркгардт рассказывает оРенессансе: "Самое похвальное, что можно сказать о великих итальянках тоговремени - это о их мужественном духе, мужественных сердцах. Нужно толькопосмотреть на совершенно мужественное поведение большинства женщингероической поэзии у Боярдо и Ариосто чтобы понять, что здесь дело идет обопределенном идеале. Эпитет, "virago", считающийся в наше время довольнодвусмысленным комплиментом, был тогда высшей похвалой". В XVI столетииженщинам был дан свободный доступ на сцену, появились первые актрисы. "В этовремя женщину считали способной достичь вместе с мужчиной высших степенейобразования". Это время, когда один за другим появляются панегирики женскомуполу, когда Томас Мор требовал полного уравнения полов, а Агриппа фонНеттесгейм ставил женщину выше мужчин. И все эти успехи погибли, вся эпохаподверглась забвению, из которого ее извлек лишь XIX век. Разве не бросается в глаза, что стремление к женской эмансипации вмировой истории появляется, как кажется, через определенные одинаковыепромежутки времени? В Х веке, в XV и XVI и теперь XIX и XX, по всем признакам, было большеэмансипированных женщин, а женское движение сильнее, чем в промежуточныеэпохи. Было бы слишком поспешно строить на этом какую-нибудь гипотезу, новсе же следует отметить возможность проявления могучей периодичности,благодаря которой в это время с чрезвычайной правильностью появляется насвет больше гермафродитов, больше переходных форм, чем в промежуточныеэпохи. У животных в родственных случаях наблюдались такие же периоды. По нашему мнению это, стало быть время наименьшего гонохоризма. Тотфакт, что в известные времена больше, чем обычно, рождается мужественныхженщин, требует дополнения с другой стороны, т.е. что в эту же эпохупоявляется на свет больше женственных мужчин. Это мы и видим в самойпоражающей степени. Весь сецессионистический вкус, присуждающий высоким,стройным женщинам с плоской грудью и узкими бедрами призы за красоту, можно,вероятно, объяснить именно этим явлением. Невероятное увеличение фатовства игомосексуальности находит объяснение только в большей женственности нашейэры. Не без глубоких причин современный эстетический и половой вкусопирается на создания прерафаэлитов. Поскольку существуют в органической жизни периоды, подобные колебаниямв жизни отдельных индивидуумов, но распространенные лишь на многиепоколения, то постольку же этот факт может проложить нам дорогу и открытьширокий вид на понимание некоторых темных точек человеческой истории, болееширокий, чем те претенциозные "исторические миросозерцания", в такомгромадном количестве появившейся в наше время, особенно теорияэкономического материализма. Несомненно, что от биологических исследованийнужно ожидать в будущем бесконечно много результатов и для историичеловечества. Здесь только сделана попытка применить ее к нашему случаю. Если верно, что в одни эпохи больше, а в другие меньше рождаетсягермафродитов, то, как результат этого, женское движение большей частьюисчезает само собой и появляется затем через долгий промежуток времени,чтобы возрождаться и вновь погружаться в определенном темпе без конца. Астало быть и женщины, стремящиеся сами по себе к эмансипации, рождаются то вбольшем, то в меньшем числе. Об экономических отношениях, принуждающих даже самую женственную женумногосемейного пролетария идти на фабрику или на постройку домов, не можетбыть, конечно, речи. Связь индустриального и промышленного развития сженским вопросом более неустойчива чем это обычно думают, в особенноститеоретики - социалдемократы, и еще меньше существует причинной связи междустремлениями, направленными с одной стороны к духовной способности, а сдругой - к экономической конкуренции. Например, во Франции, хотя она ивыдвинула треть выдающихся женщин, никогда женское движение не могло прочноукорениться, и все же ни в одной европейской стране нет такого количестваженщин, самостоятельно занятых торговлей, как там. Борьба за ежедневноепропитание резко отличается, стало быть, от борьбы за духовное содержаниежизни, если таковая вообще ведется известной группой женщин. Прогноз, поставленный этому движению в духовной области, неоптимистичен. Он еще более безутешен, чем та надежда, которую можно бы былопитать, если вместе с некоторыми авторами, признать, что прогрессивноеразвитие человеческого рода идет к полной половой дифференцировке, т. е. кполовому диморфизму. Последнее мнение я не могу принять на том основании, что в животномцарстве нельзя проследить связи высшего положения особей с болеезначительным разделением пола. Некоторые gephyreae и rotatoriae, многиептицы, а также среди обезьян мандриллы, выказывают гораздо большегонохоризма, чем с морфологической точки зрения его можно наблюдать учеловека. Если это предположение предсказывает то время, когда навсегдаисчезнет и сама потребность в эмансипации и будут только вполне развитыеmasculina и такие же feminina.To теория периодического возврата женскогодвижения осуждает все стремления феминисток самым ужасным образом намучительное бессилие и объявляет всю их деятельность работой Донаид, котораяпревратится в ничто через определенный промежуток времени. Эта мрачная судьба постигнет женскую эмансипацию, если женщины будутсоздавать себе иллюзии и видеть свои цели только в социальной жизни, висторическом будущем рода, а своих врагов только в мужчинах и в созданныхпоследними правовых институтах. Тогда придется сформировать армию амазонок,которая, впрочем, просуществует недолго, т. к. через известные промежуткивремени эта армия должна будет непременно рассыпаться. Полное исчезновениеженского движения из эпохи Ренессанса дает в этом смысле хороший урокфеминисткам. Истинное освобождение духа не может быть произведено даже самойбольшой и дикой армией. Каждый индивидуум пусть борется за него сам. Против кого? Против того, кто препятствует этому освобождению вего собственной душе. Самый огромный и единственный враг женской эмансипации- сама женщина. Доказать это - задача второй части.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

ПОЛОВЫЕ ТИПЫ

ГЛАВА I МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА

Наша теория создала теперь свободный путь для исследования всехдействительно существующих половых противоположностей. Теория эта указаланам, что мужчина и женщина должны пониматься только как типы, и чтозапутанная действительность, дающая все новую и новую пищу известным ужепротиворечиям, может быть изображена, как результат смешения двух типов.Первая часть нашего исследования рассмотрела единственно реальные половыепромежуточные формы, правда, нужно сознаться, по несколько схематическомуплану. Мною руководило в данном случае желание дать развитым принципам общеебиологическое значение. Теперь, когда еще больше, чем раньше, объектомнаблюдения должен явится человек и когда психофизиологические изысканиядолжны дать место интроспективному анализу, теперь требованиеуниверсальности принципа половых промежуточных форм нуждается в ограничении, Вполне подтвержденным и несомненным фактом являются случаигермафродитизма среди животных и растений. Но уже у животных эта наличность обоих полов в одном организмепредставляет скорее совмещение в индивидууме мужских и женских зародышныхжелез, чем уравновешенное существование обоих полов скорее наличность обеихкрайностей, чем их нейтральное положение между конечными половыми точками.Однако, о человеке с психологической точки зрения приходится вполнеопределенно установить, что он во всякий данный момент необходимо долженбыть или мужчиной или женщиной. С этими вполне согласуется то явление, чтовсякий, просто считающий себя лицом женского или мужского пола, видит своедополнение или просто в "мужчине", или просто в "женщине"'. Однополый характер человека лучше всего подтверждается следующимфактом, теоретическое значение которого вряд ли можно переоценить: всношениях двух гомосексуальных людей тот, кто берет на себя психическую ифизическую роль мужчины, обязательно в случае долгой связи сохраняет своемужское имя или принимает его, тогда как другой, играющий роль женщины, илиоставляет свое женское имя, или дает себе его, а еще чаще, довольнохарактерно, получает его от других. Поэтому, в половых сношениях двухлесбиянок или двух гомосексуалистов, одно лицо всегда выполняет функциимужчины, другое - всегда женщины. Отношение М и Ж обнаруживается здесь врешающем случае, как что-то фундаментальное, как нечто, чего нельзя обойти. Несмотря на все половые промежуточные формы, человек в конце концоввсе-таки одно из двух: или мужчина, или женщина. В этой древней эмпирическойдвойственности заключается (не только анатомически и не только для каждогоконкретного случая в закономерном и точном согласовании с морфологическимсостоянием) глубокая истина и пренебрегать ею нельзя безнаказанно. Этим, по-видимому, сделан шаг громадной важности, и благодетельной, ироковой для всего дальнейшего. Мое мировоззрение устанавливает уже известноебытие. Исследовать значение этого бытия и есть задача всего последующегоизложения. Но так как с этим проблематическим бытием непосредственно связанаосновная трудность характерологии, то прежде чем приступить с наивнойхрабростью к работе, нужно хоть немного ориентироваться в этой щекотливойпроблеме, о порог которой может запнуться всякая решимость. Всякому характерологическому исследованию приходится бороться согромными, благодаря сложности материала, препятствиями. Часто бывает, чтодорога, как будто уже проложенная в лесной чаще, снова теряется в дикойзаросли, и нить совершенно путается в бесконечном клубке. Самое худшее то,что относительно метода систематического изложения уже добытого материала,относительно принципиального толкование успешных начал исследования - вновьподымаются серьезные сомнения, главным образом, в правильности принципаустановления типов. Например, в вопросе половых противоположностей оказалосьприемлемым только род полярности обеих крайностей и бесконечного рядаступеней между ним. Нечто подобное полярности, по-видимому, можно применитьи к большинству остальных характерологических явлений, о которых я будуговорить впоследствии. (Такое толкование предугадывал еще пифагорец Алкемеониз Кротона); в этой области натурофилософия Шеллинга, быть может, переживетеще иное удовлетворение, чем то возрождение, которое думал дать ей одинфизик и химик наших дней. Но основательна ли надежда исчерпать индивидуум прочной установкой егоположения в определенном пункте линии, соединяющей две крайности, дажебесконечным нагромождением числа таких линий, создав систему координат длябесконечно многих измерений? Ожидая совершенного описания человеческогоиндивидуума в форме какого-то рецепта, не подойдем ли мы снова копределенной конкретной области, догматическому скептицизму, махо -юмовского анализа человеческого " Я" Не ведет ли нас род вейсмановскойDeterminanten- Atomistik к мозаической психогномике, после того как мыотошли от "мозаичнои психологии"? Снова стоим мы перед старой и вечно новой проблемой: есть ли в человекеединое простое бытие, и как оно относится к безусловно существующему в неммногообразию? Есть ли душа? Каково отношение ее к душевным явлениям? Понятнотеперь, почему до сих пор не существовало никакой характерологии. Объектэтой науки, характер, сам по себе проблематичен. Проблема всякой метафизикии теории познания, высший принципиальный вопрос психологии, составляет такжеи проблему характерологии, проблему "до всякой характерологиирассматриваемую, как научную систему". По крайней мере, это - проблемахарактерологии, стремящейся критически разъяснить все свои предположения,требования и цели, понять все различия посредством человеческой сущности. Пусть характерологию назовут нескромной, но она хочет дать больше, чемвсякая "психология индивидуальных различий", и огромная заслуга Л. ВильямаСтерна состоит в восстановлении ее, как цели психологического познания. Онадаст гораздо больше, чем простой свод двигательных и чувствительных реакцийв индивидууме, вот почему она и не может снизойти до остальных современныхэкспериментальных психологических исследований, представляющих лишьудивительную комбинацию статистических материалов и физической практики. Онанадеется остаться в сердечном согласии с богатой душевной действительностью,полным забвением которой единственно можно объяснить смесь психологиирычагов и винтиков. Она не боится, что ей придется разочаровать ожиданиястудента, изучающего психологию, жаждущего познать самого себя, и что ейпридется удовлетворять его психологическими изысканиями о запоминанииодносложного слова или о влиянии небольшой дозы кофе на процессарифметического сложения. И совершенно ясно, что более уважаемые ученые,представляющие себе психологию как нечто большее, чем учение об ощущениях иассоциациях, среди господствующей в их науке пустыни, приходят к убеждению,что проблемы героизма, самоотвержения, сумасшествия или преступленияумозрительная наука должна на века передать искусству, как единственномуоргану их понимания, оставить всякую надежду не только постичь их лучше (этобыло бы слишком дерзко по отношению к Шекспиру и Достоевскому), но дажеохватить систематически. Никакая другая наука, становясь нефилософской, неможет так скоро опошлиться, как психология. Освобождение ее от философии -истинная причина ее упадка. Понятно, не только в своих предпосылках, но иконечных выводах психология должна бы оставаться философской. Тогда бытолько она пришла к убеждению, что учение об ощущениях не имеет абсолютноничего общего с психологией. Эмпирическая психология исходит обыч-76 но из осязания и общих ощущений, чтобы закончить "развитиемнравственного характера". Анализ ощущений составляет область физиологиичувств, и всякая попытка поставить ее социальные проблемы в более глубокуюсвязь с остальным содержанием психологии успеха иметь не может. Большим несчастьем для научной психологии было продолжительное влияниена нее двух физиков, Фехнера и Гельмгольца. Таким образом и было признано,что не только внешний, но и внутренний мир состоит из чистых ощущений.Единственные, два лучших эмпирических психолога последнего времени, ВильямДжеме и Рихард Авенариус, по крайней мере инстинктивно чувствовали, чтопсихологию нельзя начинать с осязания или мускульного ощущения, в то времякак вся остальная современная психология - какая-то клейкая смесь ощущений.Это и составляет недостаточно ярко выраженную Дильтеем причину, почемусовременная психология не касается проблем, обычно причисляемих кпсихологическим: анализ убийства, дружбы, одиночество и т.п., - тут уж непоможет старое указание на ее молодость; - да она и не может достичь этихпроблем, потому что движется в направлении, которое никогда не приведет ее кблагоприятному концу. Вот почему лозунгом в борьбе за психологическуюпсихологию должно быть прежде всего: долой учение об ощущениях из областипсихологии! Характерология, в вышеуказанном широком и глубоком смысле, заключает всебе прежде всего понятие характера, т. е. понятие постоянно-единого бытия.Как это уже рассматривалось в V главе первой части относительно морфологии,изучающей всегда одинаковые при физиологических переменах формыорганического целого, так и характерология предметом своего исследованияпредполагает нечто неизменное в психической жизни индивидуума, аналогичнымобразом проявляющееся в его душевных жизненных проявлениях. Тут прежде всемхарактерология противопоставляется "теории актуальности" психического, непризнающей ничего неизменного, потому что сама она покоится на основанииатомистики ощущений. Характер не представляет из себя нечто, лежащее по ту сторону мыслей ичувств индивидуума, напротив, он то, что открывается в каждой мысли и вкаждом чувстве. "Все, что человек делает, типично с точки зренияфизиономика". Как каждая клетка скрывает в себе все свойства индивидуума,так каждое психическое движение человека содержит не только отдельные"характерные черты", а все его сущестсво, откуда в один момент выступаетодно какое-нибудь свойство, в другой-другое. Подобно тому, как не бывает изолированных ощущений, а всегда толькоцелый комплекс ощущений, широкое зрительное поле, подобно объекту,противопоставленному какому-нибудь определенному субьекту, подобно мирунашего я, откуда исходит то один, то другой предмет с большей или меньшейотчетливостью. Подобно тому, как не могут ассоциироваться одни"представления", а только отдельные моменты жизни различные состояния нашегосознания, взятые из прошлого (каждое из них при этом обладает фиксационнойточкой в поле зрения), так и в каждое мгновение психической жизни вложенвесь человек и только в разное время падает ударение на различные пункты егосущества. Это всегда проявляющееся в психологическом состоянии каждогомомента бытие и составляет объект характерологии. Последняя образует, такимобразом, необходимое дополнение к современной эмпирической психологии,находящейся в удивительном противоречии со своим названием и рассматривающейдо сих пор исключительно смену в области ощущений и пестроту мира,пренебрегая богатством человеческом я. Здесь характерология, как учение оцелом, являющимся результатом соединения субъекта с объектом (оба они могутбыть изолированы только абстрактно), оказало бы плодотворное воздействие навсеобщую психологию. Так, многие спорные вопросы психологии, быть может, еепринципиальные проблемы, может решить только характерологическоеисследование, так как оно укажет, почему один упорно защищает одно, другой -другое мнение. Оно выяснит, почему люди не могут сойтись, говоря на одну иту же тему: потому, что они имеют различные взгляды на одно и то же событиеили одинаковый психический процесс на том основании, что эти явленияполучают у каждого индивидуальную окраску, отпечаток его характера.Психологическое учение о различиях делает, таким образом, возможным единениев области общей психологии. Формальное "я" было бы последней проблемой динамической психологии, аматериальное "я" проблемой психологии статистической. Между тем ведь и досих пор сомневаются, существует ли вообще характер по крайней мере,последовательный позитивизм в смысле Юма, Маха и Авенариуса должен егоотрицать. Легко понять, почему до сих пор нет характерологии, как учения обопределенном характере. Самый большой вред принесло характерологии соединение ее с учением одуше. Если характерология была исторически соединена с судьбою понятия "я",то это еще не дает права связывать ее с этой последней по существу.Абсолютный скептик ничем, разве только словом, не отличается от абсолютногодогматика. Тот, кто стоит на точке зрения абсолютного феноменализма иполагает, что последний вообще снимает с него всю тяжесть доказательств,необходимых только для других точек зрения, тот без дальнейших рассужденийотклонит существование бытия, установленного характерологией и вовсе несовпадающего с какой-нибудь метафизической сущностью. У характерологии имеются два опаснейших врага. Первый принимаетхарактер, как нечто данное и отрицает, что наука могла бы справиться с нимтак же, как это делает художественное изображение. Другой видит единственнуюдействительность только в ощущениях. реальность и ощущения для него одно ито же. Ощущение является для него тем камнем, на котором построен и мир, ичеловеческое "я", но для последнего не существует никакого характера. Чтоделать характерологии, науке о характере?. "De individuo nulla scientia","indivuum est ineffbile" - вот что слышится ей с той стороны, гдепридерживаются индивидуума, а с другой, где целиком предаются науке, где неспасли даже себе "искусства, как органа жизнепонимания", она должна услышатьчто наука ничего не знает о характере. Среди такого перекрестного огняприходится устанавливать характерологию. Кто