XVII. Является ли еврейство господином мировой печати?

Цель настоящей главы двоякая: с одной стороны установить, что говорят Протоколы о связи между прессой и мировой программой, с другой – познакомить читателя с еврейским влиянием в прессе.

Еврейская раса всегда отдавала себе ясный отчет в той пользе, которая проистекает от быстрого получения сведений о событиях. С ранних времен такое получение являлось одним из главных факторов еврейской силы в европейской торговле. Быть осведомленным заранее, знать, что наступило, прежде чем узнают об этом окружающие неевреи, являлось одним из преимуществ евреев, благодаря тесному контакту, в котором находились рассыпанные на огромном пространстве еврейские группы и общины. С самого начала они были самыми искусными передатчиками новостей. они были даже изобретателями особых осведомительных циркуляров. Из этого, однако, вовсе не следует, что евреи были предшественниками или «крестными отцами» современной прессы. В их намерения вовсе не входило осведомлять всех о новостях; для них было гораздо важнее тайно пользоваться ими для своей выгоды. Политические, хозяйственные и торговые новости, которые передавались по всей Европе от одной еврейской общины к другой с быстротой, не соответствующей существовавшей в то время обстановке, являлись как бы общим еврейским достоянием, из которого каждая община черпала и передавала другой все сведения о том, что происходит: о войне, о торговле, о новых событиях и вообще о чем угодно. В течение столетий евреи являлись народом лучше всего осведомленным. Из своих тайных источников при дворах и государственных канцеляриях, от привилегированных евреев, которые внедрялись во все правительственные места, вся раса получала сведения о мировых событиях. Повсеместно содержались еврейские разведчики. Далеко в глубине Южной Америки, в то время, когда британские и голландские поселения в Северной Америке только что начинали появляться, уже жили евреи в качестве форпостов еврейских торговых интересов. Вся земля была покрыта соглядатаями, работающими в интересах еврейской расы, подобно тому, как и теперь весь земной шар находится под зорким наблюдением еврейских агентов – по большей части неевреев – по части осведомления об открытии новых источников золота.

Интересный исторический пример того, как ценят евреи получение новостей, находим мы в биографии Натана Ротшильда. Ротшильд построил все свои планы на том, что находящийся в то время в изгнании на острове Эльбе император Наполеон окончательно и бесповоротно выбыл, как активный фактор, из европейской политики. Наполеон неожиданно вернулся и в течение ста дней его власти в 1815 году казалось, что все финансовые планы Ротшильда обречены на гибель. Этот финансист лихорадочно поддерживал Англию и Пруссию и, когда началась битва при Ватерлоо, никто не был так заинтересован в ее исходе, как он. Ротшильд не переносил вида крови, лично был трусом и при малейшем признаке насилия терялся. Однако, интерес к битве, от исхода которой зависели его судьба и состояние, был настолько, силен, что он поспешил в Бельгию, следовал там за английскими войсками и, когда началось сражение, спрятался близ Гюгемона в убежище, безопасном от пуль, откуда он целый день следил за ходом сражения. Когда Наполеон отдал приказ о последней, отчаянной атаке, он пришел к ясному выводу. Позднее он сам рассказывал, что в эту минуту он воскликнул: «Дом Ротшильда выиграл сражение». Он стремительно удалился с поля сражения и быстро прискакал в Брюссель, не говоря ни слова любопытным, которые ему по дороге встречались. Здесь он нанял лошадь за очень дорогую цену и галопом поскакал в Остенде. В это время на море бушевала страшная буря и ни одно судно не решалось выйти в море. Ротшильд обычно боявшийся самой малой опасности, совершенно забыл всякий страх, в виду перспектив фондовой биржи. Он предлагал 500, 800 и, наконец, 1000 франков морякам, которые согласились бы переправить его в Англию. Охотников не находилось. Наконец, один моряк согласился пуститься в море, если Ротшильд выдаст вперед 2.000 франков его жене. Полумертвыми достигли они берега Англии, но Ротшильд без промедления заказал себе курьерских лошадей и поспешил в Лондон. ехали сломя голову, не жалея кнута. В то время не было телеграфа и быстрых способов сообщения. Утром 20 июня 1815 года, когда Ротшильд появился на бирже на своем обычном месте, никто в Англии еще не знал того, что было ему известно. Он был бледен и утомлен. Его вид навел других посетителей биржи на мысли, что он получил дурные известия с фронта, тем более, что он совершенно спокойно продавал свои ценные бумаги. «Как! – Ротшильд продает!» – пошел разговор. Курс быстро стал падать, настоящая паника овладела биржевыми маклерами и рынок был наводнен бумагами государственного займа, а в это время все, что предлагалось, скупалось агентами того же Ротшильда! Так шло дело 20 и 21 июня. При конце второго делового дня все шкатулки Ротшильда были переполнены ценными бумагами. Вечером прибыл курьер в Лондон с известием, что Веллингтон победил, а Наполеон бежал. Но Натан Ротшильд успел уже набрать на 40 миллионов франков, а люди, у которых он покупал, сделались на такую же сумму беднее. Все это было последствием вовремя узнанной новости. Люди, находящиеся в курсе того, что происходит на Уолл‑стрит в Вашингтоне, часто намекают на то, будто и в период времени от 1914 до 1918 года были люди Ротшильдовской складки, которые знали цену новостям и пользовались ими с таким же успехом. И не только люди Ротшильдовской складки, но и их подставные лица нееврейского происхождения.

Помимо внутреннего значения, которое содержится в Ротшильдовской истории, она доказывает еще и то, что евреи, будучи рьяными собирателями происшествий, не были публицистами: они пользовались известиями для своих целей, но их не распространяли. Если бы это зависело от них, то публичной прессы не существовало бы вовсе. Французская революция сделалась возможной благодаря тому, что во Франции, кроме Парижа, прессы не было, и народ вне столицы находился в неведении о событиях, так как не было достоверного обмена известий. В самом Париже взятие Бастилии стало известным лишь на следующий день. Там, где нет официальной осведомительной службы, меньшинство легко становится у власти – что доказывает еврейская большевистская революция в России.

Одним из опаснейших явлений современности является недоверие публики к прессе. Когда наступит день, в который появится нужда в быстром, надежном и авторитетном осведомлении народа в интересах общественной безопасности и дружной, согласной деятельности, народ будет пребывать в положении беспомощного паралича, если доверие к ежедневной прессе не будет восстановлено. Оставляя в стороне все остальные доводы уже по той только причине, что свободная пресса является орудием защиты от господства меньшинства, следовало бы безусловно отменить все ограничения свободного обращения известий между различными частями страны.

Но так как пресса существует и по большей части является англосаксонским созданием, то она представляет собой силу, с которой не так‑то легко справиться. Эта сторона ее и занимает собой мировую программу и еврейское стремление к господству. Протоколы, которые ничего не упускают из вида, дают в отношении прессы твердый план. Обширный материал, содержащийся в этих документах, можно разделить на два отдела: «Что мы сделали» и «Что мы будем делать».

О прессе упоминается уже во 2 протоколе. Характерно, что упоминается о ней в той же программе, где дается лозунг «без аннексий» еще за 20 лет до наступления мировой войны, где говорится, что нееврейские правители могут еще некоторое время продолжать играть свою роль перед народом, пока под сенью их престолов идет организация еврейской силы, и где дарвинизм, марксизм и философия Ницше упоминаются в качестве наиболее деморализующих учений, среди учений, обязанных своим происхождением еврейскому влиянию. Странные утверждения, но еще страннее то, что из них претворилось в действительность! Во 2 протоколе говорится:

«Современные правительства держат в своих руках силу, которая создает в народе определенные настроения – прессу. Задача ее должна быть сообщать желания и требования, кажущиеся неотложными, оглашать народные жалобы и создавать недовольство. Триумф свободы слова (свободы болтовни) подобает прессе. Но правительства неспособны правильно пользоваться этою силою и она попала в наши руки. Посредством нее, сами оставаясь в тени, мы создали наше влияние. При ее помощи мы собрали горы золота, хотя это и стоило нам потоков слез и крови».

 

В том же протоколе «Наша пресса» называется «помощницей, посредством которой те мировоззрения, которые мы их (неевреев) приучили воспринимать, как требования науки, получили распространение: для этого мы должны продолжать внушать массам, при помощи нашей прессы, слепое доверие к этим теориям». Далее высказывается мысль, что дарвинизм, марксизм и ницшеанство оказались на практике тремя теориями самыми разрушительными в области естествознания, народного хозяйства и нравственности.

В 3 протоколе высказывается мнение, что силою прессы надо пользоваться для того, чтобы подорвать уважение ко всякому внешнему порядку:

«Дерзкие журналисты и смелые пасквилянты ежедневно нападают на высших должностных лиц правительства. Это унижение всякого авторитета подготовляет окончательное крушение всего государственного уклада, который должен погибнуть под ударами разнузданных масс».

Участие прессы в осуществлении мировой программы в протоколе описывается следующим образом: «Мы должны принудить правительства неверных соглашаться на такие мероприятия, которые помогали бы приблизить наш обширный план к победоносному концу. Они для этого должны испытывать на себе давление возбужденного общественного мнения, которое на самом деле создается нами при помощи так называемой „великой державы“ – прессы. За малыми незначительными исключениями она вся уже в наших руках». Из этих выписок видно, что притязание на господство в прессе упоминается дважды: во втором протоколе сказано: «Она попала в наши руки», а в седьмом: «Она уже в наших руках». Во втором протоколе пресса представлена, как пособница распространению разрушительных естественно‑научных, экономических и философских теорий, тогда как в седьмом протоколе о ней говорится, как о средстве принудить правительства под давлением возбужденного общественного мнения соглашаться на такие мероприятия, которые «приближают наш обширный план к его победоносному концу».

Утверждение 2 протокола о том, что «При ее (прессы) помощи мы собрали горы золота, хотя это стоило нам потоков крови и слез», требует некоторого разъяснения. Это утверждение допускает различное толкование. «Хотя это нам стоило потоков крови и слез» – может быть принято за признание, открыто сделанное в Протоколах. Это признание в свою очередь дает оригинальное освещение тому мнению, которое утверждает, что еврейская мировая финансовая денежная сила будто бы уже потому не могла желать мировой войны, что она знала, какие невероятные страдания придется перенести при этом восточным евреям. Протоколы открыто допускают возможность того, что и сами евреи порою могут пострадать в процессе создания еврейского мирового господства, но Протоколы утешают себя тем, что они гибнут, как воины, на благо Израиля. Смерть одного еврея, говорят нам, ценнее перед Господом, чем смерть тысячи «скотского семени», – одно из любезных наименований, которые даются неевреям.

Соображение о накоплении золота вполне ясно. Здесь идет речь не только о захвате информации при помощи осведомительных учреждений и о связанных с этим выгодах, но и о той пользе, которую извлекают еврейские международные финансисты для своих планов из обнародования или замалчивания тех или других новостей. Ротшильды покупали газетных издателей так же, как они покупали и крупных политических деятелей. Для проведения всякого нового предприятия, которое они пускали в ход, они прежде всего заручались либо молчанием, либо громкой похвалой газет. В вопросах войны и мира, и при устранении правительств, враждебно настроенных к еврейским финансовым и политическим планам, для обличения и устранения ставших ненужными подставных лиц из неевреев, от которых желали отделаться их еврейские господа, или, наконец, при постепенном создании репутации знаменитости для тех «людей будущего», которые намечались для какого‑нибудь задуманного дела, – во всех этих и им подобных случаях пресса старательно участвовала в пособничестве успеху международного заговора.

Все подробности настоящей главы могут быть иллюстрированы примерами того, что имело место в Соединенных Штатах за последние 15 лет.

В 12 протоколе изложен подробный план захвата господства над прессой от настоящего времени до появления еврейского мирового правительства. Мы просим читателя тщательно и вдумчиво проследить этот широко и глубоко задуманный план. Следует также обратить внимание на гордую радость Протоколов по поводу того, что издавна о еврейском вопросе не допускалось к опубликованию ничего такого, что было бы неприятно еврейской силе.

«Какую роль, собственно говоря, играет пресса? Она служит к тому, чтобы разжигать в духе наших интересов страсти самолюбивых людей духовной складки „куда ветер дует“. Она поверхностна, лжива и неприлична; большинство в ней вовсе не понимает, каким целях оно служит».

Здесь сказывается та же степень еврейского презрения, как и в прежде сделанной оценке человеческой природы.

Рассмотрим теперь самый план захвата господства над прессой:

1) «Мы взнуздаем прессу и подтянем удила. Также мы поступим и с прочей литературой: нет смысла добиваться того, чтобы никакие нападки на нас не могли появляться в газетах, если с другой стороны наше поведение будет подвергаться критике в брошюрах и в книгах».

2) «Никакие известия не будут делаться известными народу, если они не прошли через нашу цензуру. В известной степени уже и в настоящее время мы достигли этого тем что все известия доставляются только несколькими агентствами, в которые они стекаются со всех частей света».

Первое положение получает оригинальное освещение, если его сравнить с собственными сведениями евреев о Британской программе касательно Палестины. Декларацию с этой программой министерство иностранных дел послало лорду Вальтеру Ротшильду… Для большинства еврейского народа она была неожиданностью, но для тех, кто вращается в Сионистских кругах, она таковой не представлялась. Основное содержание ее принадлежит министерству Иностранных дел, но текст ее подвергся собственной переработки в бюро Сионистов Америки и Англии. Британская декларация составлена в той форме, какой пожелали Сионисты.

3) «Литература и журналистика являются двумя весьма важными воспитательными силами. Поэтому наше правительство сделает большинство газет и журналов своею собственностью. Если мы оставим в частных руках десять периодических изданий, то взамен мы создадим тридцать своих собственных и т. д. Публика ничего об этом не должна знать; для этого все газеты и журналы, находящиеся под нашим влиянием, будут для виду высказывать противоположные взгляды и стремления. Таким образом они приобретут общее доверие и привлекут к себе наших ничего не подозревающих противников, которые, раз попав в нашу западню, будут скоро обезврежены».

 

Этот план приобретает особенный интерес, если обратить внимание на ту оборонительную войну, которую в настоящее время ведут многие еврейские газеты. Часто приходится слышать следующее мнение: «Стоит только обратить внимание на газеты, принадлежащие евреям или находящиеся под их влиянием, чтобы видеть, как различны их политические убеждения и как далеко они расходятся во взглядах». Это верно, но это только «для виду», как говорит протокол 12, при чем лежащее в глубине единение весьма нетрудно обнаружить.

Замысел скрыть свои тайные цели под ложной личиной можно встретить повсюду в Протоколах не только по отношению к прессе, но и по отношению к другим предметам. В 12 протоколе эта мысль проводится только в отношении прессы, как видно из следующих мест:

а) Для того, чтобы принудить писателей сочинять такие толстые книги, чтобы их никто не читал, мы «введем на сочинения налог, который для книг меньше тридцати страниц будет вдвое повышен». Больше всего нужно опасаться небольших статей. Чем длиннее статья, тем меньше у ней читателей, – таково мнение Протоколов. Но «то, что мы сами будем выпускать в свет, чтобы создать общественное мнение, будет стоить дешево и получить широкое распространение. Налог будет умерять литературное самолюбие в чистом виде; с другой стороны страх перед наказанием сделает писателей послушными. Даже если и найдется лицо, которое пожелало бы писать против нас, то никто его сочинения не напечатает». (Многие американские писатели могли бы многое рассказать по этому поводу).

«Перед принятием сочинения в печать издатель или типографщик должны будут получить на это официальное разрешение. Таким образом мы заранее будем знать, какое нападение на нас готовится, и сделаем его тщетным тем путем, что заранее выпустим в свет соответствующее опровержение».

Так было раньше, таково и современное положение. Евреи вперед знают, что должно появиться, и стараются предупредить нападение, лишив нападающего оружия.

б) Протоколы приводят при рода еврейской журналистики: их можно найти не только в Протоколах, но каждый день, где угодно.

«Первое место займут еврейские органы чисто официального характера. Они всегда будут стоять на страже наших интересов, почему их влияние будет сравнительно незначительным».

«На втором месте будут стоять полуофициальные органы, задача которых будет состоять в том, чтобы обслуживать людей безразличных и охладевших».

«На третьем месте будут находиться органы с видимой оппозиционной против нас программой. Из них по крайней мере один должен занять явно выраженное, нам враждебное положение. Наши истинные противники примут эту кажущуюся оппозицию за родственную им по духу и этим путем раскроют нам свои карты».

«Заметим себе: между органами печати, которые будут нападать на нас, будут такие, которые были нами основаны. Но они будут нападать только на то, что мы сами найдем нужным изменить или устранить».

«Наши газеты будут проводить самые разнообразные убеждения: аристократические, республиканские и даже анархические, конечно, лишь до того момента, пока будет существовать данный порядок управления. Глупцы, которые думают, что они исповедуют мнения своих партийных газет, на самом деле будут высказывать наши мнения или повторять такие мысли, которые нам желательны. Пресса будет касаться наших явных изданий или нападать на них лишь поверхностно, не касаясь существа их, и таким образом будет давать лишь видимость борьбы с нашими официальными газетами; благодаря этому мы получим возможность в возражениях высказываться более подробно, чем в первых выступлениях. Все это будет иметь место постольку, поскольку мы признаем это за нужное. Нападки такого рода укрепят в народе веру в свободу прессы и дадут нашим агентам возможность выставить с виду „враждебную“ нам печать, как пустомелей, не умеющих привести серьезных возражений против „наших действий“.

Вот что было бы, если бы вся печать находилась под еврейским влиянием. Но со статьями, вошедшими в эту книгу, случилось нечто обратное и роли как бы переменились. По крайней мере, еврейская пресса на этот раз отказалась опровергнуть нас фактами или привести противоположные основания. В Протоколах мы находим причину: «По мере надобности мы будем распространять идеи, в виде пробных шаров, в третьем разряде нашей прессы для того, чтобы в полуофициальной прессе их затем основательно опровергать. С серьезными же противниками мы справимся тем, что они не будут совсем иметь в своем распоряжении органов печати. Предлогом же для недопущения известного издания мы будем выставлять то, что оно без серьезных оснований только волнует общественное мнение». Предлогом этим на самом деле евреи давно при случае пользовались, хотя, конечно, им не доставало государственной власти, для того чтобы такое запрещение сполна провести в жизнь. Надо однако заметить, что в Соединенных Штатах еврейскому влиянию уже и теперь удается по большей части не допускать того, что ему не нравится.

* * *

Как велико еврейское влияние на газеты в Соединенных Штатах? Поскольку дело идет об употреблении в печати слова «жид», это влияние безусловно. Издатель, который употребляет это слово, скоро почувствует последствия. К нему придут и скажут в противность тому, чему учат самих евреев, что слово «жид» означает последователя известной религии, а не члена определенной расы, и применять это слово публично в печатных произведениях по чьему‑либо адресу столь же недопустимо, как употреблять в аналогичных случаях с подчеркиванием названия – «баптист», «католик» или «последователь епископальной церкви».

Евреям же, наоборот, их вожди постоянно твердят о том, что они являются евреями независимо от религии и месторождения, ибо входят в состав своей расы в силу своей крови. Такими цитатами в высшей степени авторитетных евреев можно было бы заполнить целые страницы. Но между тем, что говорят евреям их вожди, и тем, что говорят издателям‑неевреям представители евреев при своих посещениях, существует большая разница и противоречие. Еврейский листок имеет право громко оповестить весь мир, что профессор Р. или судья О. или сенатор П. – евреи; но если то же самое напечатает нееврейская газета, то ее посетят еврейские представители, возмущенные и полные угроз.

Одна американская газета напечатала просто, как новость, выдержку из одной статьи, вошедшей потом в состав этой книги. В результате на следующий день оказалось, что, за неподтверждением заказов, ряд обычных коммерческих объявлений в этой газете не мог быть напечатан. Из сделанной по этому оправки выяснилось, что все клиенты, объявившие газете бойкот; были еврейские фирмы, а причиной бойкота была эта невинная выдержка. В дальнейшем выяснилось, что тот, кто в газете ведал сбором объявлений, был тоже еврей, принадлежавший к тайному обществу, которое ему поручило иметь наблюдние за газетою в смысле статей, говорящих о еврействе. Это лицо и вело затем переговоры с издателем. В результате в газете появилось витиеватое опровержение, которое было полно похвалами евреям. Газета вновь получила на свои страницы объявления, и открытым остался лишь вопрос, правильно ли было поступлено с издателем или нет. Он, правда, восчувствовал на себе самом еврейскую силу, но примененная тактика была плоха: благодаря ей ему дано было твердое мерило для определения объема еврейской силы. Я вовсе не хочу этим дать совет каждому издателю открыть обличительный поход против тайных сил: это дело личного усмотрения. Но каждый издатель имеет возможность видеть известные вещи. Пусть он тогда их, по крайней вере, действительно увидит, заметит, как следует, и переработает внутри себя.

Еврейские возражения на статьи, подобные статьям этой книги, принимает почти каждая газета, при чем некоторые из них к сожалению основаны на лживых предположениях. Другие газеты открыли свои столбцы идущей со стороны евреев контрпропаганде. С этим, пожалуй, еще можно примириться. Но не хорошо то, что во всем этом совершенно не обращают внимания на нееврейские интересы в этом вопросе, даже и в тех случаях, когда издатель хорошо усвоил себе весь вопрос. Рядовой издатель все же мог бы воспользоваться этим случаем для уяснения себе того, что происходит у нас в стране.

Если бы был опубликован список еврейских собственников, акционеров и других лиц, заинтересованных в нашем газетном деле, то впечатление было бы грандиозное. Но этим еще не были бы объяснены до конца размеры того еврейского господства над прессой, которое можно наблюдать у нас. При этом было бы некорректно не сказать, что некоторые газеты Соединенных Штатов, являющиеся собственностью евреев, являются в тоже время почтенными слугами общего благополучия.

Дело в том, что право собственности на газету часто не имеет большого значения. В газетном деле право собственности не всегда равнозначаще господству над газетой.

Если желать узнать, кто именно имеет решающее влияние на газету, надо знать синдикат, от которого она зависит, и интересы, которые он преследует; затем общественные связи ее главных сотрудников; далее агентов по сбору объявлений, которые доставляют всю массу еврейских объявлений, и, наконец, их партийное направление и степень их политической независимости. Господство евреев над прессой не сводится исключительно к деньгам; оно заключается скорее в том, чтобы одни вещи замалчивать, о других же осведомлять читателей.

Разверните в «Еврейской Энциклопедии» список некоторых газет, которые осмеливались затронуть еврейский вопрос, а потом затихли. Когда старый барон Монтефиоре произносил на съезде в Кракове следующие слова:

«О чем Вы толкуете? Пока мы не будем держать в наших руках прессу всего света, все, что мы предпринимаем, будет тщетно. И мы должны иметь господство или влияние на все газеты света, для того чтобы туманить народы и ослеплять их», он тогда знал, что говорил. Под «ослеплением народов» он подразумевал, что они не должны замечать работу евреев, а под «затуманиванием» он понимал создание такого положения, при котором народы должны в мировых событиях видеть одно, хотя бы в действительности они означали совсем другое. Народу показывают известные внешние очертания, а не то, что происходит за кулисами. Народ не знает, почему известные события, поразившие его жизненный нерв, вообще имели место, но это «почему» в точности известно определенным кругам, осведомительная служба которых нигде не печатается и даже никогда не излагается письменно. Определение в числах того газетного размаха, которым располагают евреи для оглашения тех вещей, которые они желают видеть в печати, открыло бы многим глаза. И все это делает небольшая нация, которая притязает на большее общественное внимание, чем добрый десяток государств, и при том на такое внимание, какое ей желательно!

Размер еврейского господства, над прессой можно было бы наглядно изобразить на карте Соединенных Штатов при помощи цветных булавок, которые обозначали бы число газет, прямо принадлежащих евреям, число находящихся под несомненным еврейским влиянием и число еврейских газетных сотрудников, которые в различных частях страны определяют направление мыслей американцев.

Еврейский журналист, чьи статьи порождают беспокойство, чье литературное самолюбие поддерживает в своих читателях состояние брожения и возбуждения, чье остроумие грязно, а мировоззрение отрицательно, равно как и еврейские писатели и беллетристы, которые возносят свой народ до небес и одновременно сеют тайные семена разложения в социальную и экономическую жизнь неевреев, – все они должны почитаться агентами одной еврейской мировой программы, чья задача довести человеческое общество посредством разных «измов» до окончательнаго развала. Удивительно, как велико их число и как они ловко умеют скрывать свои истинные намерения в своих творениях!

Однако, то тут, то там в Соединенных Штатах за последнее время стало возможным в заглавиях статей пользоваться словом «жид» и на следующий день, на протесты еврейских представителей, возражать, что наша страна до сих пор является свободной. Некоторое количество газет выдержало силу таких натисков совершенно спокойно и дало им надлежащий отпор.

Редактор, в распоряжении которого имеются факты, может быть совершенно спокойным. Тот же, кто хоть раз уступит, будет все сильнее и сильнее чувствовать давление. Человек, который честно и мужественно будет стоять на своей точке зрения, скоро узнает то, что не всем известно, а именно, что за шумными выступлениями и угрозами кроется в известной части блеф и что цепь, надломленная в одном месте, наносит удар всей системе.

Международный еврей ничего не боится так, как правды или даже намека на правду о себе самом и о своих планах. Да будет же твердыней убежища и защиты, как для честных евреев, так и для неевреев, единая правда!