Следует учесть и уроки истории: Украина начала развиваться благодаря плодородной земле и выгодному положению, а значит, торговле. При правильной организации транзитные перевозки дадут немалую прибыль, а выгодное положение - только усилит эффект. При интеграции в мировые глобальные системы принципиальное значение имеет государственная политика, направленная на поддержку экспортных производств, согласно которым должны осуществляться целевые программы развития экспорта, ликвидация ресурсоемких производств с их закрытием или перепрофилированием. Решение данных проблем позволит нам достойно интегрироваться в мировое сообщество и поднимет наш международный престиж.
65) Американская исключительность и мессианский характер внешней политики Американская внешняя политика зиждется на тезисе об особой миссии США в истории человечества — подобное видение продиктовано, прежде всего, обстоятельствами возникновения американской государственности. Провозгласив свою независимость в 1776 г., разработав конституцию в 1787 г. и сформировав на ее основе институты власти, жители бывших британских колоний осуществили невиданный доселе эксперимент — создали «с нуля» единственную в своем роде демократическую республику. В представлении современников молодая федерация стала наглядным воплощением идей Просвещения. Неудивительно, что с самого начала США воспринимали себя как форпост демократии и видели свою роль в том, чтобы на своем примере демонстрировать Европе преимущества свободы перед деспотизмом. Принято считать, что идея американской исключительности была впервые сформулирована в проповеди губернатора Массачусетса пуританина Дж. Уинтропа «Образец христианского милосердия» (1630), произнесенной им на борту судна «Арбела», — в ней прозвучали слова о «граде на холме», которым должна была стать будущая колония Массачусетс. На протяжении XVIII–XX вв. идея американской исключительности получила закрепление в работах целого ряда американских и европейских авторов (Т. Пейн, А. де Токвиль, Л. Харц и т. д.).
Подобное восприятие исторической роли США сформировало еще одну важнейшую черту американской внешней политики — противоборство изоляционизма и интернационализма. Еще в первой трети XIX в. выявилось два подхода к американской внешней политике. Приверженцы первого полагали, что долг Америки — защищать идеалы свободы и справедливости во всем мире; им возражали те, кто считал необходимым для США избегать участия в чужих конфликтах, чтобы сохранить демократическую природу своей внешней политики. Вторая, изоляционистская, точка зрения восторжествовала с принятием «доктрины Монро» (1823), суть которой была в разделе мира на две системы: американскую и европейскую, и вмешательство первой в дела второй рассматривалось Соединенными Штатами как угроза их безопасности. «Доктрина Монро» «замкнула» Америку в Западном полушарии, и этот региональный детерминизм постепенно преодолевался на протяжении XIX в. за счет экспансии на Тихом океане. Оплотом изоляционизма в США традиционно является конгресс, нередко вступающий в конфронтацию с интернационалистски настроенным президентом: наиболее ярким эпизодом подобного противостояния стал отказ конгрессменов ратифицировать Версальский мирный договор 1919 г. В XX в., благодаря политике Т. Вудро Вильсона (1913–1921) и Ф. Д. Рузвельта (1933–1945), изоляционизм перестал быть основой внешней политики США.
Изоляционизм породил еще одну важнейшую черту американской внешней политики — склонность к односторонним действиям (унилатерализм).
«Доктрина Монро», по сути, была декларацией стремления действовать в одиночку, без союзников. Вашингтон, всегда демонстративно осуждавший принцип «баланса сил», крайне негативно относился к самой идее блоков и коалиций и стремился по возможности избежать обязательств перед другими государствами. Складывание англо-американского союза, сотрудничество в рамках «Большой тройки», участие США в создании НАТО и других военных блоков стало отходом от этой традиции, однако уже в конце XX в. Америка вернулась к односторонности.
Подобная «свобода рук» давала Вашингтону возможность регулярно и довольно легко на протяжении XX–XXI вв. прибегать к использованию силы в международных отношениях.
Табл. 1. Крупнейшие конфликты и военные операции XX в. с участием Вооруженных сил США
Важнейшей особенностью внешнеполитического курса США является стремление к лидерству (гегемонизм). Когда после распада СССР и краха мировой социалистической системы США оказались в роли единственной сверхдержавы, в американской общественно-политической мысли сформировалась «концепция американского глобального лидерства» в «мягкой» и «жесткой» форме. В основе «жесткой гегемонии» лежат представления о США как о единственной державе, обладающей достаточной экономической и военной мощью, чтобы реализовывать идею глобального лидерства. Для закрепления своего эксклюзивного статуса США должны по возможности усугублять разрыв между собой и остальными государствами. «Мягкая гегемония» создает образ США как модели для всего мира: стремясь к ведущему положению в мире, Америка должна не столько давить на другие государства, сколько убеждать их силой собственного примера.
Американский гегемонизм неоднократно получал выражение в президентских доктринах, начиная с «Доктрины Монро», легализовавшей претензии Вашингтона на лидерство в Западном полушарии. Доктрины, непосредственно связанные с холодной войной, — Трумэна, Эйзенхауэра, Картера, Рейгана — также наделяли США почти неограниченными правами по обеспечению безопасности в том или ином регионе. Еще более гегемонистский характер носят созданные уже в условиях постбиполярного мира «Доктрина Клинтона» и «Доктрина Буша». Основой «Доктрины Клинтона», выдержанной в русле «мягкой» гегемонии, являлся тезис о «расширении демократии» — речь в данном случае шла о закреплении демократических режимов в Восточной Европе с целью превращения бывших социалистических государств в «стратегический резерв» Запада. Действуя в соответствии с этой внешнеполитической установкой, США (в рамках операций НАТО) дважды осуществили вооруженное вмешательство в Югославии — в Боснии (1995) и в Косово (1999). «Расширение демократии» получило свое выражение и в том, что в состав Североатлантического альянса в 1999 г. впервые были включены бывшие члены Организации Варшавского договора — Польша, Венгрия и Чехия.
Если «доктрина Клинтона» еще являлась реакцией на коллапс социалистической системы, то доктрина его преемника Дж. Буша-младшего представляла собой ответ на террористическую атаку 11 сентября 2001 г. и стала самым серьезным пересмотром внешнеполитической линии США, начиная с 1940-х гг. Республиканская администрация Буша-младшего, пришедшая к власти в 2001 г., в отличие от своих предшественников-демократов взяла на вооружение вариант «жесткой» гегемонии. Основные положения «Доктрины Буша» были изложены в 2002 г. в «Докладе о положении нации», «Стратегии национальной безопасности», а также в речи американского президента в Генеральной Ассамблее ООН. По мнению американского лидера, внешняя политика США должна опираться на три столпа: непревзойденную военную мощь, концепцию превентивной войны и унилатерализм. В качестве потенциального противника в «Доктрине Буша» фигурировали государства, поддерживающие терроризм или разрабатывающие оружие массового уничтожения, — выступая перед конгрессом в 2002 г. президент впервые употребил ставшее широко известным выражение «ось зла» применительно к Ирану, Ираку и Северной Корее. Белый дом категорически отказывался вести диалог с подобными режимами и заявлял о решимости всеми силами (вплоть до вооруженного вмешательства) способствовать их ликвидации.
Откровенно гегемонистские устремления администрации Дж. Буша-младшего катализировали рост антиамериканских настроений по всему миру и вызвали недовольство самих американцев. Пришедшая к власти в 2009 г. демократическая администрация Б. Обамы предприняла попытку возвращения к политике «мягкой» гегемонии: новый президент приступил к выводу американских войск из Ирака, объявил о закрытии тюрьмы для лиц, подозреваемых в терроризме, на базе Гуантанамо, высказал намерение вернуться за стол переговоров по вопросам изменения климата, ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и добиваться заключения Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов. Политика Обамы на первый взгляд представляет собой отход от гегемонистского курса Буша-младшего, однако не следует забывать, что какая бы администрация ни пребывала у власти, ее целью будет оставаться глобальное лидерство США — разница в данном случае заключается лишь в используемых для достижения цели средствах. Несмотря на то что, как правило, внешняя политика демократов на доктринальном уровне мягче, чем политика республиканцев, для внешней политики США характерен континуитет (преемственность) и партийные разногласия в данном случае носят скорее тактический характер.
64) После распада СССР и провозглашения Содружества Независимых Государств для России сложилась новая внешнеполитическая ситуация. Страна лишилась своих традиционных союзников в Восточной и Центральной Европе. На всем протяжении своих границ Россия получила целый ряд независимых государств, бывших союзных республик, правительства которых, например стран Балтии, невсегда дружелюбно были настроены по отношению к своему соседу.
Обороноспособность страны значительно пострадала. Военно-морской флот лишился своих баз в Прибалтике. Затянувшаяся ситуация с «дележом» Черноморского флота и определением статуса города Севастополя в Крыму не позволяет нормализовать добрососедские отношения с Украиной. Развалилась ранее единая сеть противовоздушной обороны страны. Часть своих полетов в космическое пространство наша первая в мире космическая держава должна осуществлять уже из-за границы – с территории арендованного у Казахстана космодрома Байконур.
С 1992 года начался вывод российских войск из Прибалтики, Грузии, Молдавии, Таджикистана. Полностью выведены российские войска из Армении. Обустройство этих войск в новых местах дислокации обернулось для России значительными финансовыми затратами. С другой стороны, российские миротворческие вооруженные формирования осуществляют свою гуманную миссию в Таджикистане, Абхазии и ряде других горячих точек. Российские пограничные части охраняют таджикско-афганскую границу.
И все же, одной из первоочередных задач российского руководства по отношению к странам СНГ и ближнего зарубежья остается налаживание с ними взаимовыгодного сотрудничества, культурных и образовательных связей. Спорные вопросы решаются в процессе переговоров. В этом отношении СНГ играет свою положительную роль в укреплении связи между его участниками.
В последнее время усилились интеграционные процессы между Белоруссией и Россией. 30 мая 1997 года президентами России и республики Беларусь был подписан Устав нового союза, однако противников объединения этих двух славянских государств остается немало как с одной, так и с другой стороны. Тем не менее, 10 июня ратифицированный обеими сторонами договор и Устав вступил в силу.
В отношении дальнего зарубежья внешняя политика России, ставшей правопреемницей СССР, характеризуется стремлением наладить дружественные и добрососедские отношения со всеми миролюбивыми государствами. Уже в 1992 году на встрече президентов России и США в Кэмп-Дэвиде было заявлено, что отношения между этими двумя ранее противоборствовавшими государствами теперь характеризуются дружбой и партнерством.
В январе 1993 года между Россией и США был подписан договор ОСНВ-2, предусматривавший значительное сокращение ядерного потенциала двух стран. 31 августа 1994 года завершился вывод российских войск из Германии и Прибалтики. Еще раньше они покинули Польшу и Венгрию. Благодаря усилиям российской дипломатии значительно улучшились отношения с Южной Кореей и Китаем, с рядом арабских государств. Россия оказывает большую поддержку многосторонней деятельности Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
В июне 1995 года Россия присоединилась к программе НАТО (Партнерство во имя мира), потребовав создания новой системы безопасности в Европе и отказа от расширения НАТО на Востоке. Однако это последнее требование руководство НАТО проигнорировало. Вскоре ожидается вступление в НАТО ряда стран Центральной и Восточной Европы, входивших ранее в состав социалистического содружества (Польши, Чехии, Венгрии). Переговоры президента России с руководителями западных держав, а также с Генеральным секретарем НАТО по этому вопросу пока успеха не принесли.
В конце июня 1997 года в Денвере (США) состоялась встреча лидеров семи наиболее развитых стран мира, на которую был приглашен и президент России. Несмотря на то, что России пока еще не удалось вступить в эту престижную международную организацию в качестве полноправного члена, факт участия президента России в ее работе весьма показателен.
Миролюбивая политика, которую проводит российское руководство на международной арене, значительно укрепляет его авторитет в очень трудный период становления нового государства.
В 80–90-х годах эпицентром широкомасштабных событий и процессов, имеющих всемирно-историческое значение, стали Восточная Европа и СССР. Речь идет об антитоталитарных революциях в восточноевропейских социалистических странах и распаде Советского Союза и советского военно-политического блока. Эти события по времени совпали с началом качественных изменений не только в геостратегической структуре, сложившейся в послевоенные десятилетия, но также в общественно-политической жизни развитой зоны мира.
Можно сказать, что распад СССР стал одновременно и последним мощным стимулом, и следствием процессов и явлений, приведших к таким изменениям. Радикальное изменение геополитической ситуации во всепланетарных масштабах произошло практически без единого выстрела. Самым впечатляющим его следствием стал конец холодной войны и состояния фронтальной системной конфронтации двух мощных военно-политических блоков.
Но возникает вопрос: какая из сторон и какие именно факторы сыграли в этом решающую роль? Данный вопрос весьма сложный — на н его нельзя дать однозначный ответ. В отечественных и зарубежных материалах СМИ и публицистической литературе в настоящее время преобладает тезис, согласно которому Америка и возглавляемый ею свободный мир одержали сокрушительную победу в холодной войне над могущественным противником в лице советской тоталитарной империи. Для правильного понимания тенденций развития постбиполярного мира этот тезис нуждается в немаловажных оговорках, поскольку реальное положение значительно сложнее. Нельзя отрицать, что Америка и Запад в целом вышли победителями в историческом соревновании с СССР и коммунистической системой. Но тем не менее попытаемся разобраться в этом вопросе.
Большую значимость с рассматриваемой точки зрения приобретает наблюдавшаяся с середины 70-х годов тенденция к пересмотру роли государства в экономической и социальной сферах почти во всех индустриально развитых странах. Это объясняется тем, что конец 70-х–начало 80-х годов стали тем рубежом, когда система государственного вмешательства в том виде, в каком она утвердилась и функционировала на Западе в течение вс его XX в., достигла сво его апогея и, в определенных аспектах исчерпав себя, очутилась в глубочайшем кризисе.
Показателем этого явилась так называемая неоконсервативная волна 70–80-х годов, в ходе которой левые политические партии и движения были отодвинуты на задний план и во многих странах победу одержали правые и консервативные силы. Центральное место в их программах занимали установки на сокращение роли государства в экономике, децентрализацию, разгосударствление, денационализацию, приватизацию, возрождение частной инициативы, конкуренции, рыночных принципов в экономической и социальной сферах. Лозунгом дня стала формула «меньше — это лучше». Защита прав человека приобрела статус одной из основополагающих проблем государственной и международной политики.
Приход в 1980 г. к власти в США Р.Рейгана и его выбор на второй срок в 1984 г., победа три раза подряд консервативной партии во главе с М.Тэтчер в Великобритании, результаты парламентских и местных выборов в ФРГ, Италии, Франции показали, что идеи и лозунги, выдвигавшиеся этими силами, оказались созвучными настроениям довольно широких слоев населения, что речь идет о глубоком, не ограниченном национальными рамками явлении. Эти идеи и лозунги рано или поздно были подхвачены, по сути дела, всеми остальными ведущими социально-политическими силами, в том числе социал-демократическими и социалистическими партиями.
Показательно, что в 80–90-х годах социал-демократические партии, находившиеся у власти, осуществляли фактически неоконсервативную экономическую политику денационализации, разгосударствления, децентрализации.
Кризис государственной централизовано-плановой экономики СССР и других социалистических стран стал одним из проявлений кризиса левизны вообще, охвативш его все страны и регионы современного мира. Последние два–три десятилетия характеризовались неуклонным падением влияния левых движений и партий, в особенности коммунистов, в политической жизни развитых капиталистических стран. Среди факторов, оказавших негативное влияние на этот процесс, по-видимому, немалую роль сыграла ставшая к тому времени очевидной неудача социалистического эксперимента в СССР и других странах этого лагеря.
В 30-е годы успехи СССР в ликвидации безработицы и нищеты, введение социального законодательства, решение производственных задач на фоне экономического кризиса на Западе производили огромное впечатление на трудящихся. Однако в 70-е годы лозунги планирования, обобществления, централизации утратили привлекательность в свете очевидных трудностей, возникших в ходе строительства социализма. Напомним в данной связи, что так называемый реальный социализм во всех его национальных формах представлял собой воплощение в жизнь основополагающих идей и принципов левого полюса идейно-политического спектра, доведенных, так сказать, до логического конца. Если в либерально-демократических странах Запада они были довольно успешно уравновешены под влиянием консервативных и либеральных социально-политических сил, то в СССР и других социалистических странах, наоборот, прилагались все силы для того, чтобы «очистить» их от ненужных, «чуждых» напластований и свести к некому единому «изму» в лице марксизма-ленинизма.
В результате на Западе утвердилась смешанная экономика, органически сочетающая в себе различные элементы левизны, консерватизма и либерализма. В силу этого она приобрела открытость, гибкость и способность приспосабливаться к разным условиям. В странах же восточного блока левый проект был реализован в «чистом» виде. Сама логика утверждения и сохранения этой «чистоты» диктовала постоянный крен в сторону централизации и огосударствления системы, ее унификации и закрытия. Поэтому естественно, что на рубеже 70–80-х годов, когда левизна и ее детище — система государственного вмешательства на Западе — достигли предела сво его развития и очутились в кризисе, на повестку дня встал вопрос об их ревизии и приспособлении к новым условиям.
На Востоке же сама постановка вопроса о ревизии или изменении системы не могла не расшатать ее основополагающие принципы, поскольку любое изменение могло быть осуществлено лишь в направлении, обратном огосударствлению, централизации и планированию. А последовательное движение в этом направлении в конечном итоге должно было привести к открытости, плюрализму форм собственности и хозяйствования, децентрализации, разгосударствлению, приватизации, абсолютно несовместимым с самой природой тоталитарной, государственно-плановой экономики. Иначе говоря, если на Западе кризис предусматривал просто оздоровление, отсечение устаревших, изживших себя узлов, то на Востоке речь могла идти уже о нечто большем — если не о немедленном крахе, то во всяком случае о ползучей агонии.
Немаловажную роль в рассматриваемом контексте играла и природа советской политической системы, которая носила тоталитарный характер. По многим признакам она представляла собой по-своему совершенную конструкцию, где каждый кирпичик, каждый элемент был строго подогнан друг к другу.
Но совершенство это было во многом иллюзорным и эфемерным. Стоило вынуть из нее только один единственный кирпичик, как она могла — что собственно и случилось — рухнуть в одночасье. Образно говоря, она не терпела возмущений как изнутри, так и извне. Идеальное состояние для ее нормальной жизнедеятельности и функционирования — это изолированность от внешних влияний.
Другими словами, опыт СССР и других социалистических стран показал, что тоталитарная система может существовать лишь в условиях более или менее полной экономической, политической и идеологической автаркии, т.е. фактической изоляции подавляющ его большинства населения от процессов, разворачивающихся в остальном мире. Не случайно, что тоталитарная система переживала пору сво его наивысш его восхождения именно в период, когда она достигла состояния более или менее полной закрытости. Это в целом 30–50-е и с некоторыми оговорками 60-е годы. Хотя надо иметь в виду, что в современном мире немыслимо полностью изолировать такую гигантскую страну, какой был СССР.
Далеко идущие последствия для судеб тоталитарной системы имела информационно-телекоммуникационная революция, которая начала развертываться во второй половине 70-х годов. Уже примерно со второй половины 60-х годов, несмотря на впечатляющие успехи, достигнутые страной в освоении космоса, достижении военно-стратегического равенства (или паритета) с США, начало все явственнее ощущаться, что главным препятствием на пути технологического и социально-экономического прорыва страны становится ее закрытость в отношении внешн его мира.
Информационно-телекоммуникационная революция с каждым годом увеличивала проницаемость государственных границ для потоков информации и идей. Глушение западных радиовещательных компаний становилось все более дорогостоящим и к тому же малоэффективным делом. Дальнейшее стремительное развитие радиотелекоммуникационных средств и множительных аппаратов неумолимо ставило под сомнение саму возможность сохранения в перспективе границ на замке. Становилось все более очевидным, что окостеневший и догматизированный марксизм-ленинизм не в состоянии сколько-нибудь серьезно сопротивляться мощному информационно-идеологическому наступлению Запада.
В результате на идеологическом и пропагандистском фронтах советская система начала сдавать одну позицию за другой. С подрывом идеологии оказалась подорванной и государствено-политическая система. Сначала военный разгром гитлеровской Германии, а теперь уже ставшая очевидной неудача социалистического эксперимента в СССР и других социалистических странах продемонстрировали, что тоталитаризм представляет собой тупиковый путь развития человечества.
Распад СССР, советского блока и социалистического содружества имели своим результатом конец разделения современного международного сообщества на три самостоятельных и нередко противостоящих друг другу мира. Развалилась сама идеолого-политическая ось двухполюсного миропорядка. Потеряло смысл само идеолого-политическое понятие «Запад». Япония и другие новые индустриальные страны АТР как бы снова «вернулись» в Азию и стали азиатскими государствами, способными строить свои отношения со всеми другими странами и регионами вне зависимости от тех или иных идеолого-политических соображений. Отпала также необходимость разделения мирового сообщества по идеолого-политическим или системным критериям на три отдельных мира.
