Христианство и народные верования

Автор древнейшей русской летописи, «Повести временных лет», рассказывая о крещении Руси, писал, что киевляне плакали, когда по приказу князя Владимира статую Перуна стали спускать по реке. Упоминается в летописи и о том, что крещение часто проходило насильственно — «огнем и мечом», как и в Западной Европе. Причиной тому была практически полная неподготовленность основной массы населения к истинам христианства.

Русское язычество имело достаточно длительную историю, но все-таки не было изжито к моменту, когда князь Владимир решал вопрос о выборе веры. Принятие христианства было прежде всего связано с потребностями зарождавшейся древнерусской государственности, которая нуждалась в новом идейном обосновании, позволяющем Руси стать вровень с сильными державами тогдашнего мира. Интересно, что переход к новой вере был осуществлен князем Владимиром после его попытки реформировать язычество. Стремление к политической централизации и укреплению авторитета власти великого князя выразилось и на идеологическом уровне: Владимир преобразовал пестрый пантеон многочисленных племенных славянских богов так, чтобы создать строгую иерархическую систему.

Однако реформа не оправдала возлагаемых на нее надежд, и именно после этого встал вопрос о новой вере. К тому времени молодое Русское государство вышло на международную арену. С ним вынуждены были считаться такие мощные державы, как Арабский халифат и Византия. Союза с киевскими князьями искал и папа римский. В этом смысле выбор религии был связан с выбором политической ориентации.

Вместе с тем сыграли свою роль и духовные запросы. В «Повести временных лет» дается очень характерный рассказ о том впечатлении, которое произвело на русских, побывавших в Византии, богослужение в христианской церкви: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где они служат Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба там лучше, чем в других странах». Богослужение, которое давало возможность мгновенно вырваться из рамок земного мира, на многие века займет центральное место в религиозной и духовной жизни Руси.

Но вопрос заключается в том, насколько сильна была потребность в смене религии у разных слоев общества. Сознание политической элиты в данном случае — еще не раз такая ситуация будет складываться в русской истории — явно опережало массовое сознание. Христианизация Киевской Руси была проведена сверху, как впоследствии и многие другие реформы.

Язычество и христианство.

В первые века после принятия христианства (примерно до XII—XIII вв.) существовало двоеверие — система религиозных представлений, в которой языческие и христианские верования пересекались, взаимодействовали и проникали друг в друга. Двоеверием были охвачены даже образованные, просвещенные круги русского общества. Так, безымянный автор «Слова о полку Игореве», одного из блестящих образцов древнерусской литературы, рассказывает, что его герой едет поклониться храму Пресвятой Богородицы в Киеве — в благодарность за чудесное избавление от плена; но одновременно упоминаются и древние языческие боги, которые тоже покровительствуют князю Игорю. Автор, являясь и язычником, и христианином одновременно, не воспринимает еще разницы между теми и другими религиозными представлениями, они образуют в его сознании единое целое.

Конечно, постепенно, по мере того как церковь укрепляла свои позиции и христианство все глубже проникало в умы, такая цельная система начала разрушаться. Язычество стало восприниматься иначе: как нечто чуждое, противное христианству, как греховное заблуждение, за которое человека ждет кара на том свете. Но даже в этой ситуации оно все-таки продолжало существовать и даже развиваться.

Представители русского духовенства пишут специальные поучения, направленные против тех, кто лишь формально считается христианином, а в душе остается язычником. Они жалуются на то, что многие предпочитают ходить не в церковь, а на языческие празднества и почитают волхвов (языческих жрецов) больше, чем священников. Особенно сильны были пережитки язычества в крестьянской среде, в основной своей массе необразованной, получавшей информацию о христианстве только из уст священника во время проповеди.

В народном сознании христианство переосмыслялось. Вбирая в себя старые языческие представления, оно создавало новые мифы. Так, древний бог Велес, покровитель скота, совместился с христианским святым Власием, которому крестьяне молились, чтобы он уберег скотину от болезней. Илью Пророка наделяли функциями Перуна, бога грома, и создавали о нем легенды. Некоторые языческие боги стали восприниматься как бесы: лешие и водяные, духи лесов и воды, превратились в воинство Сатаны.

Крестьянство, неразрывно связанное всей своей жизнью с природой, продолжало, как и в старые времена, обожествлять ее. Еще в XIX в. в деревнях продолжала жить вера в силу заговоров — магических заклинаний сил природы, чтобы они дали здоровье, удачу, хороший урожай. В заговорах обращения к обожествленной природе причудливо смешиваются с молитвами к Христу и святым: «Господу Богу помолюся, и святой Деве, и святому Николаю, и святой Пречистой... и тебя прошу, красное солнце, и тебя прожгу, ясный месяц, и вас прошу, зори-зореницы...»

Таким образом, народное сознание, усвоив элементы христианства, продолжало осмыслять его и творить мифы — частично на старом, частично на вновь усвоенном материале.

Христианский обряд.

Элементы язычества проявлялись и в том особом значении, которое придавалось обрядности: ведь для язычников обряд имеет магические свойства, и от неизменности ритуала зависит результат. На Руси обряд был одним из важнейших элементов религиозного сознания. Очень ярко это проявилось в эпоху церковного раскола.

Вспомним, чем был спровоцирован раскол — наиболее мощное социально-религиозное движение в России, охватившее огромные массы населения, не толь­ко крестьянство, но и другие слои общества: бояр, посадских людей.

В середине XVII в. патриарх Никон принял решение о необходимости реформ богослужения. При этом он обращался к византийским древним образцам, в сущности желая только исправить неточности в переводах богослужебных книг, допущенные еще столетия назад. Одновременно он пытался упорядочить культ святых и добиться единообразия в их почитании. В результате долгой и кропотливой работы многочислен­ных справщиков и переводчиков выяснилось, что русское богослужение действительно стало значительно отличаться от греческого. Поэтому Никон ввел некоторые «новшества»: одни песнопения заменил на другие, вместо крещения двумя перстами постановил креститься тремя, как это было в Византии с XII в.

Все эти изменения нисколько не затрагивали сути христианского вероучения, его догматов. Тем не менее реакция на них была невероятно бурной. Распространились слухи о том, что Никон — антихрист. Возникло движение староверов — людей, которые не хотели принимать реформу и продолжали верить на старый лад, соответственно разрывая связь с церковью. Не желая подчиняться Никону, восемь лет бунтовали монахи Соловецкого монастыря (1668—1676), выдерживая осаду правительственных войск. Готовясь к концу мира (так была воспринята реформа), крестьянство целыми деревнями уходило в леса, забрасывая дома и невозделанные земли. По стране прокатилась волна самосожжений. По очень приблизительным данным, таким образом к концу XVII в. покончили с собой 9 тыс. человек.

Движение раскола привело к тому, что в России образовались две церкви — официальная и старообрядческая.

Религиозный раскол знала и Западная Европа в эпоху Реформации, когда зародился протестантизм. Но в России раскол происходил под знаком возвращения к старому. Вопросы об изменении догматов, нравственных норм, отношений человека и Бога, о новой общественной роли церкви отнюдь не занимали умы старообрядцев. В расколе проявилась отличительная черта массового сознания — его традицион­ность (ориентация на обычаи и сопротивление всему, что нарушает их, даже если эти нарушения не принципиальны). Так же упорно впоследствии массовое сознание сопротивлялось реформам Петра I; западные обычаи, которые вводились в быт, нравы, в хозяйственную действительность, воспринимались не только как нечто чужеродное, но и угрожающее самим основам жизни.

И традиционность религиозного массового сознания, и сохранение пережитков язычества — все это черты отнюдь не уникальные, имевшие место не только в России. И в Западной Европе разрыв между интеллектуальной элитой и массами был велик. Но католическая церковь гораздо более упорно и деятельно «работала» с народным сознанием, популяризируя христианство.

В Древней Руси паства была лишена такого продуманного и планомерного воздействия со стороны церкви. Как и в Византии, верующему предоставлялась достаточно большая внутренняя свобода в общении с Богом через молитву. Сказывался и весьма невысокий уровень образованности приходского духовенства, не­посредственно общавшегося с народом.