Э. Гидденс стал известен прежде всего своей теорией структурации через которую он «разрушил» прежнее «сильное понятие» общества, берущее своё начало от учения об обществе как определённом организме. Сторонниками такого понятия общества были многие учёные – от Дж. Локка до Г. Спенсера и Т. Парсонса. Примечательно, что Ф. Тённис разделял понятия общности и общества, и считал, что если Гоббс использовал понятие общности, то Локк – понятия общества. Биологический организм и социальный организм различал и соотечественник Гидденса Г. Спенсер, который выделял и общие черты между организмом и обществом. Так, для общества характерна пространственная дифференциация, чего нет в биологическом организме, и вследствие пространственной дифференциации в обществе существует символическая коммуникация. Главной же отличительной чертой общества от биологического организма, по Спенсеру, было наличие здесь автономии и первенства частей, индивидов перед целым, в то время как в организме части служат целому. Можно сказать, что Э. Гидденс развил точку зрения на общество Спенсера.
Но в начале надо отметить его учение о субъекте, которым он также разрушил некоторые концептуальные фантомы, симулякры в социологии, психологии, философии. В классической и неоклассической социологии, в частности в веберовской господствовали понятия рационального субъекта и целерационального действия. Теория действия Э. Гидденса включает три раздела: стратификационную модель агента, стратификационную модель действия и учение об интенциональности действия. Упорядоченные в пространстве и во времени действия представляют практику. В стратификационной модели агента Э. Гидденс предлагает отказаться от традиционной психологической триады «эго», «суперэго» и «ид». Его модель следующая:
Дискурсивное сознание
Практическое сознание
Бессознательные мотивы (познавательные способности)
Гидденс считает, что одним из главных недостатков прежних социологических теорий было то, что они не изучали повседневные практики. Но именно изучение последних позволило показать, что под поверхностном контуром целерационального действия существует толща экзистенциального опыта, и что рациональный расчёт осуществляется в до-рефлексивном контексте практического сознания. Поэтому олицетворением модернистского типа личности по Гидденсу является не рационально мыслящий капиталист-предприниматель, и не учёный, опирающийся на науку и технику, а игрок, человек риска. Это человек, который способен увидеть не шаблонность событий, предложить новые действия в рутинных практических контекстах.
Стратификационная модель агента, рассмотренная выше, является составной частью стратификационной модели действия:
Основное понятие в стратификационной модели действия – это «рефлексивный мониторинг действия». Рефлексивный мониторинг действия есть неотъемлемая характеристика повседневного действия любого человека, означающая, что индивиды «не только сознательно отслеживают ход своей деятельности, ожидают, что другие поступят аналогично, но что они рутинно отслеживают физические и социальные контексты, в которых находятся».
Надо сразу же отметить, что Э. Гидденс действительно уловил специфику действия человека общества модернити, или постиндустриального общества. Сейчас довольно широко представлен подобный тип человека как «человека риска». В современных условиях очень трудно рационально учесть все факторы и приходится действовать интуитивно, рискованно. Но «человек риска» может быть хорош на практике, но не в науке. Он не творец, а творчество нового существенная черта науки как формы познания. Творчество предполагает открытие принципиально нового по отношению к старому, что просто не осознаётся «человеком риска», чего он просто не знает. В мышлении «человека риска» нет должной фундаментальности.
Рационализация действия, по Э. Гидденсу, есть умение индивида находить и объяснять самому себе причины и цели действия. Рационализацию действия следует отличать от дискурсивного обоснования действия. Умение обосновывать составляет суть дискурсивного сознания. Рационализация отличается от обоснования по трём факторам:
1. Индивид может привлекать обоснования, которыми он практически не руководствовался.
Возможности рационализации теряются в бессознательном.
На чёткость объяснения влияет бессознательное.
Теория структурации ориентирована на изучение механизмов социальных изменений современности, на структурирование социальных явлений, социальной жизни, действий субъекта. В основании теории лежит посылка, что социальные институты не только определяют действия индивидов, но и воспроизводятся посредством рефлексивных действий, - так идёт структурирование.
Э. Гидденс подверг критике традиционный функционализм и структурализм, типа Парсонса или Мертона. Функционализм в социологии исходил из аналогии общества с живым организмом, где структура соотносилась с анатомией, а функция – с физиологией. Структурализм возник как подход, применяющий структурно-лингвистические модели для объяснения культурных феноменов. Важнейшими здесь были идеи Ф. Де Соссюра, а именно: разделение языка и речи, объяснение знака через связь обозначаемого и обозначающего, а также дуалистический принцип синхронии и диахронии.
Синхрония изучает отношения, которые связывают сосуществующие элементы в систему; диахрония – отношения между элементами, следующими друг за другом во времени и не образующими систему. Считается, что язык может быть подвергнут синхронному анализу, а речь - диахронному.
Применительно к анализу социальных систем дуальность этих понятий фиксируется в терминах «статика» и «динамика». При этом по замечанию Э. Гидденса динамика интерпретируется скорее как функционирование, а не изменение. Однако средства, с помощью которых воспроизводятся и существуют лингвистические или социальные системы, одновременно содержат в себе и источники трансформации. Поэтому, не изучая изменения, чем грешит функционализм, нельзя адекватно понять и саму систему.
Другим недостатком структурализма и функционализма является то, что они отдают предпочтение социальной структуре, считая её «внешней» по отношению к субъекту, и не учитывают в должной степени сам субъект, человеческую активность. Поэтому важной задачей социальной теории становится адекватное понимание человеческой активности и создание теории действий субъекта, избегающей крайностей. Предметом социальных наук, в соответствии с теорией структурации, является не опыт индивидуального актора, и не существование какой-либо формы социальной тотальности, а социальные практики, упорядоченные в пространстве и во времени.
Итак, структура по Гидденсу есть генеративные (порождающие) правила и средства, организованные как имманентные свойства социальных систем, благодаря которым обеспечивается связь во времени и пространстве. Другими словами, социальные структуры есть структурирующие свойства.
Социальные системы состоят из практик, организованных как взаимозависимость субъекта действия и группы. Эти взаимодействия размещены во времени и пространстве. Таким образом, социальные системы обладают структурными свойствами и представляют «структурированную целостность». Социальная система по Гидденсу – это воспроизводящаяся социальная практика. Социальные системы существуют синтагматически - в пространстве и во времени в виде реальных отношений людей и коллективов. Они обладают структурными свойствами, но сами структурами не являются.
Дуальность структуры – это способность структурных свойств социальных систем выступать как в качестве средства, так и в качестве результата практики. Она проистекает из самовоспроизводящегося характера социальной жизни и выражается во взаимной зависимости структуры и субъекта действия.
Гидденс считает, что социальные системы отличаются от органических, и он всячески старается изгнать из социологической теории органические интуиции. Так, он отказался от понятия «социальной дифференциации» и ввёл понятие «пространственно-временной дистанциации». Обычно пространство и время понимаются как «хранилища», «вместилища», где хранятся социальные системы. Но нет никаких социальных законов, независимых от пространства и времени. Все социальные обобщения правомерны только в определённом пространстве и времени. Общества различаются не степенью дифференциации, а масштабом пространственно-временной дистанциации. Любая социальная система «растягивается» в пространстве и во времени. Социальные системы осваивают пространство и время.
Итак, в соответствии с теорией структурации социум есть сложное сплетение социальных практик, размещённых в пространстве и во времени и образующих множество социальных систем, анализ которых надо вести в дискурсе пространственно-временной дистанциации. Институциональные порядки (структуры) имманентны повседневным практикам. Они являются как продуктами социальных практик, так и средствами, организующими повседневную жизнь людей.
Таким образом, согласно Гидденсу социальные практики первичны относительно социальных систем. Социальная жизнь предстаёт по своей сущности как сплетение повседневных практик. На элементарном уровне она представляет собой непрерывное существование индивидов в конкретных контекстах. Упорядоченные практики конституируют социальные системы и, в частности, общество. Социальная система представляет собой общество, или социальную тотальность, если она удовлетворяет следующим критериям: а) ассоциация социальной системы с определённой «территорией обитания»; б) наличия легитимированных прерогатив относительно занимаемого пространства; в) интенциональное распределение практик среди участников в социальной системе; г) общее сознание принадлежности к определённому сообществу с определённой идентичностью.
В данной части социологического учения Э. Гидденса можно выделить такие разделы, как:
Понятия «модерна», «постмодерна», «модернити», «постмодернити».
Специфические свойства модернити и их анализ.
Специфические свойства постмодернити и их анализ.
Социологическая теория Э. Гидденса поставлена под сомнение постмодернистскими концепциями, которые считают, что универсальные теории социальной жизни являются анахронизмом модерна. Э. Гидденс принял вызов, и постарался так модернизировать понятия модерна, чтобы подвести под них и те явления, которые питают постмодернистские теории. Поэтому «концепция позднего модерна» Э. Гидденса является дальнейшим развитием теории структурации.
Но вначале следует определиться с понятиями «модерна», «постмодерна». Дело ещё в том, сто сам Э. Гидденс использует не понятие «модерна» а понятие «модернити». И это для Э. Гидденса имеет существенное значение. Термины «модерн» и «постмодерн» для Э. Гидденса означают особое мироощущения, они относятся «главным образом к стилям или направлениям в литературе, живописи, скульптуре и архитектуре, касаясь аспектов эстетической рефлексии о природе модернити». «Модерните» означает определённый исторический тип общества. Оно характеризуется пространственно-временной дистанциацией, для которой характерны четыре институциональных оси:
Индустриализм.
Капитализм как система производства товаров, основанная на конкурентном рынке.
Национальное государство, которое осуществляет контроль над населением прежде всего через сбор и использование информации.
4. Власть (формы монопольного контроля) государства над средствами насилия в пределах чётко очерченных территориальных границ.
Э. Гидденс утверждает, что «с точки зрения институционального развития для модернити главное значение имеют два особых организационных комплекса: национальное государство и систематическое капиталистическое производство».
«Постмодерните» означает, что общественное развитие «уводит нас от институтов модернити в направлении к новому и особому типу общественного строя». И идея «критики позднего модерна» Э. Гидденса состоит в том, что это новое состояние всё того же «модерните», и, следовательно, может быть описано в дискурсе модерните.
Что отличает «модерните»? Или, другими словами, что отличает социальную жизнь в условиях модерните? По Гидденсу самой отличительной чертой модерного типа социальной жизни является её беспрецедентный динамизм. Данный динамизм модернити Э. Гидденс объясняет тремя взаимосвязанными факторами, которые также отличают модерните от традиционного типа общества:
«Разделение пространства и времени» от конкретных субстанций социальных практик.
«Открепление» социальных институтов, означающее «отрыв» социальных отношений от локальных контекстов и их реконструирование на сколь угодно больших отрезках пространства и времени.
Есть два основных механизма «открепления»: «символические значки» и «экспертные системы», представляющие собой две основных разновидности «абстрактных систем». В качестве «символических значков» выступают прежде всего деньги, в качестве экспертных систем – специализированные знания.
Третий фактор динамизма «модернити» - рефлексивность.
Рефлексивный мониторинг есть во всех человеческих действиях. Но с началом модернити рефлексивность получает особый характер: социальные практики здесь постоянно критически оцениваются и трансформируются в свете поступающей о них информации, и это носит всеобщий, абсолютный характер.
Кроме того, рефлексивность в условиях модернити связана с противопоставлением традициям. Как пишет о традициях Э. Гидденс: «Традиция – способ интеграции рефлексивного контроля действия и пространственно-временной организации сообщества, средство взаимодействия с пространством и временем, обеспечивающее преемственность прошлого, настоящего и будущего любой деятельности или опыта». «Традиционным культурам, - отмечает Э. Гидденс, - свойственно почитание прошлого, и символы ценятся потому, что содержат и увековечивают опыт поколений». Э. Гидденс отмечает, и совершенно правильно, что в цивилизациях, существовавших до эпохи модернити, рефлексивность связана с толкованием традиций, здесь «на весах времени чаша «прошлого» существенно перевешивает чашу «будущего»». «Более того, поскольку грамотность является монополией немногих, стандартизация повседневной жизни определяется традицией в её привычном смысле».
В условиях модернити развивается письменность и связанная с письменностью рефлексивность. Письменность расширяет границы пространственно-временной дистанциации, и создаёт ситуацию, когда рефлексивное постижение нового знания может быть отделено от традиции.
От себя отметим, что в традиционных культурах традиции даже религиозные, религиозный культ, выполняют различные функции, и не только собственно религиозные, а и практические и т.п. В обществах модернити, и особенно постмодернити (постиндустриальные общества, общества позднего модернити по Э. Гидденсу) в религиозных нормах, традициях отделяется более чётко их религиозное содержание от другого. И исповедующие ту или иную религию начинают почитать свой религиозный культ уже за собственно его религиозный характер. Для этого нужна определённая культура. Меняется мотивация религиозных действий, повышается чистота религиозного мотива.
Новая рефлексивность, присущая модернити, увеличивает знание. Начиная с эпохи Просвещения знание связывалось с уверенностью и с властью над предметом знания. Однако в эпоху модернити со временем всё более очевидным становится ограниченность такого понимания знания. Особенно это свойственно общественным наукам. Но «тезис о том, что большее знание об общественной жизни (даже если таковое в высшей степени подкреплено опытом) равносильно большему контролю над нашей судьбой, является ложным». И дело в том, что само знание о социальных институтах, как отмечалось выше не раз, входит в понятие этих институтов. Социум включает в себя как свой элемент знание о себе самом. – Это главная причина всей парадоксальности социального знания и жизни социума. И чем больше социального знания о социальной жизни, тем менее она предсказуема. И особо значимую роль в рефлексивных связях играет социология из-за её наиболее обобщённого типа рефлексии.
Э. Гидденс обращает внимание ещё на три фактора, которые влияют на границы «рациональности» в обществе:
Дифференциация власти. – Присвоение знания поэтому идёт не равномерно, и определённые группы могут использовать его в своих интересах.
