Посвящается Зубенкову Дмитрию Анатольевичу

Зубенков А. А.

 

 

Аннотация:

 

Как именно богатство Лувра, собранное в эпоху Наполеона, повлияло на французов? В чём таилась загадка и тайна великого полководца?

Все ответы предоставит российский профессор Ян Крейда. Париж удивится сполна…

 

Посвящается Зубенкову Дмитрию Анатольевичу

 

 

ПРОЛОГ

 

Париж, 23.34

 

Полководец Наполеон I Бонапарт шёл по коридорам одноимённого музея. Он устремился к первой попавшей ему на глаза картине, полотну «Джоконда» (Леонардо да Винчи). Немного постояв над ней, он устремился к следующему шедевру: к «Прекрасной садовнице» (Рафаэля). Затем были и другие картины, такие как: «Брак в Кане Галилейском» (Паоло Веронезе), «Маленький нищий» (Мурильо) и «Христос на Кресте» (Эль Греко).

- Superbement!

Стоявший перед искусством полководец потеплел, потом медленно улыбнулся. Всего в пяти метрах от него, весела картина Вермера «Кружевница», а рядом с ней полотно Дюрера «Автопортрет с чертополохом». Всё это принадлежало ему.

Наполеон, прежде чем податься на военную службу, всегда очаровывался искусством. При власти он начал собирать лучшее со всего мира. Свои трофеи он держал в одном месте. И оно называется Лувр.

 

***

 

Ян Крейда открыл глаза.

Где-то звучала музыка. Непривычно резко и пронзительно. Подняв подушку, он стремительно залез под неё.

«Так рано?»

Постепенно начинала визжать голова.

- Может, хватит уже!

Профессор посмотрел на ручные часы. На них было 9.03 утра.

- О Боже!

Раздался стук в дверь.

Крейда поднялся, чтобы открыть её. Он накинул бархатный халат и направился к ней.

- Профессор Крейда?

- Он самый.

- Я курьер. Мне приказали, лично вам в руки, передать, вот это, письмо.

Крейду всё ещё раздражали звуки музыки, которые доносились этажом выше.

«Письмо?»

Взгляд упал на конверт. На нём он увидел надпись:

 

Всемирный французский музей «Лувр»

 

Крейда немного взволновался.

- Интересно выходит, - сказал профессор. – Не успел приехать в Париж, как мной заинтересовались… Видимо, моя лекция понравилась.

Профессор улыбнулся.

Курьер шутку не понял.

- Также просили передать, что вы должны согласиться.

«Согласиться?»

Крейда, как раз-таки, и не понимал о чём идёт речь. История с Кремлём и с Россией, в общем, сделали его своего рода знаменитостью во всём мире.

- Спасибо! – профессор поспешил выхватить конверт. Он закрыл дверь прежде, чем курьер успел что-либо сказать.

Крейда присел на кресло и, хмурясь, смотрел на письмо.

«Ох уж этот Париж…»

Он устало взглянул на люстру. Она в это время, немного, шаталась от музыки.

- И не спится же этим французам.

«Я устал!»

Тяжёлым для Крейды выдался последний год. Спекуляции, провокации в его честь со стороны СМИ отразились на нём очень плохо.

«Знали бы, как мне, не хорошо. Даже в Париже…»

Российская пресса прозвала его: «Разрушителем». Его, даже, включили в список самых вредных и опасных для общества историков. И вот сейчас далеко от дома оказанная ему российской прессой честь обернулась тьмой, преследовавшей его даже в музее великого и исторического «Лувра».

- А теперь встречаем, - объявил пожилой ведущий на весь, битком набитый, музей, - профессора Яна Крейду.

Прозвучали громкие аплодисменты.

- Здравствуйте, - сказал профессор. – Также всё начиналось год назад и в Кремле. Надеюсь, никто не собирается оставлять на сиденье свой палец.

Публика поняла, о чём идёт речь. Ведь, ровно год назад, профессор Ян Крейда выступал в Кремле с докладом, пока не произошло интересное событие. Преступник оставил ампутированный палец с перстнем Ивана Грозного, на одном из зрительских сидений. Далее последовала разгадка «тайны Кремля», поиск «библиотеки великого российского царя»; и, конечно же, было зачитано «письмо Юрия Долгорукого». Всё это, а в особенности, последнее из названных событий, повлекло за собой переворот – революцию!.. Великой России, которая после всего этого распалась на десятки Республик.

Аплодисменты в честь Крейды прозвучали снова.

«Ну, с Богом…» - подумал профессор.

Крейда выдавил робкую улыбочку. Он знал, что его французский слегка хромает. И поскольку сегодня он опрометчиво вырядился в белую рубашку и темный, как смоль, пиджак, то решил говорить внятно для самих французов.

- Надеюсь, друзья, - сказал Крейда, - ничего подобного сегодня не произойдёт.

Все дружно расхохотались.

- Я прочту вам доклад на тему: «Тайна Наполеона».

 

Стук в дверь прервал размышления Крейды.

Он обречённо вздохнул и открыл её.

- Слушаю вас.

Как и ожидалось, это снова был курьер.

- Профессор Крейда, прошу прощения за беспокойство. Но я всё же хотел бы услышать от вас ответ.

Крейда проснулся окончательно.

- Ответ?

«Не думал, что утром от меня чего-то захотят».

- Но я ещё не прочитал письмо…

- Его читать и не надо.

«Не надо?»

- К вам сейчас придёт директор Лувра лично.

«Что?»

«Зачем?»

«Ко мне?»

- Неужели?

Курьер решил не отвечать на это удивление со стороны профессора. Он поспешил удалиться.

«Но куда же вы?»

Крейда не успел запереть дверь, как вдруг ему пришлось открыть её снова.

- Всё-таки вернулся.

Профессор улыбнулся.

Он открыл дверь.

- Вы?

Перед ним появился не курьер, как этого ожидал Крейда.

- Профессор Крейда. Я, Жерар Улье, директор музея Лувр.

«Мне об этом говорить не стоит».

Крейда замер. Директор Всемирного французского музея Лувр. Он знал этого человека не понаслышке.

- Я знаю, господин Улье. Чем могу помочь?

- Можно войти?

Крейда растерянно распахнул дверь.

- Да, конечно. Входите, - сказал профессор и притворил дверь на один поворот ключом.

На него смотрело полноватое лицо с невыразительными чертами. Да и сам мужчина в чёрном костюме был невероятно толстый.

- Чем я заслужил такое почтение, господин Улье?

Крейда колебался, ощущая на себе пристальный изучающий взгляд директора.

- Что-то случилось?

- После вашего выступления, у меня в музее, местные газеты подняли шум.

«Шум? Интересно какой?»

- А каком шуме вы говорите? – удивился Крейда.

- Вы озвучили, что Наполеон затеял войну из-за картин…

У Крейды возникло тревожное предчувствие. Действительно, он об этом зачитал в музее. Во Франции…

«Да как вы смеете…»

Что-то на подобии этого он мог бы услышать. Но все знали, что Ян Крейда всегда зачитывает факты, а не теорию.

Профессор улыбнулся.

- Именно, господин Улье.

- И вы хотите сказать, что эту, подчёркиваю, вашу, теорию, можете доказать?

- Да…

Директор вздохнул и подвинул конверт, который профессор не так давно получил от курьера.

- Прочтите…

- А, письмо!? Да, конечно.

Увидев цифры 1000 000 $, Крейда похолодел.

- Надеюсь, этого хватит.

«Хватит?»

«Он что издевается?»

«О Боже я богат!!!»

Крейда не сводил глаз с листка бумаги, и его удовлетворение и восхищение выразились в растерянном возгласе:

- Это что один миллион долларов?

- Мало? Мы можем ещё добавить тысяч двести долларов.

«Мы?»

Крейда не отрывал глаз от цифр, и на смену усталости пришла энергия сил. Зрелище впечатляющее, но дело тут не только в этом. У него возникло тревожное ощущение «правды». Всегда говорить правду и только правду.

Директор разочаровано посмотрел на профессора:

- Так что вы скажите?

Но Крейда его не слышал. Глаза по-прежнему были устремлены на листок бумаги.

- Во-первых: что это значит? А во-вторых: за что вы мне хотите дать взятку? Тем более такую огромную сумму…

- За ваше молчание и опровержение сказанного в Лувре. Вы французским журналистам скажите, что пошутили. Ведь французы верят в свою, уже давно написанную, историю…

«Что?»

- Я вас не понимаю. Вы хотите, чтобы я сказал ложь?

- Именно!

- Вы сошли с ума… я этого, никогда не сделаю. А что касается Наполеона, то я предоставлю вашему народу факты.

Директор помрачнел.

- Сколько?

- Меня деньги не интересуют, господин Улье.

«Ой, дурак…»

- Попрошу вас уйти.

«Куда ты? Не уходи… я почти согласился».

- И всё-таки, профессор я хочу, чтобы вы обдумали моё предложение.

«А как же…»

Крейда сопроводил Улье за дверь.

- Подумайте! Я вас прошу…

- Конечно! Как скажите…

Директор оказался за дверью, а Крейда поспешил посмотреть на листок бумаги ещё раз.

- Один миллион долларов. О Боже!

 

***

 

Неподалёку от хостела, в апартаментах, которых разместился Ян Крейда, тяжеловес по имени Галлас перебежал дорогу.

«Здесь».

Он вошёл в хостел, обежал глазами вестибюль. А затем начал подниматься по лестнице, стараясь остаться не замеченным. Дверь его комнаты была закрыта. Он открыл её ключом и вошёл.

Дизайн комнаты был необычный – пушистый от ковра пол, двуспальная кровать, в углу стеллаж, полностью набитый книгами. Здесь Галлас был, как дома. В Лионе, у него была примерно такая же обстановка.

По крайней мере, сегодня Галлас чувствовал, что начал зарабатывать деньги. Поспешно залез к себе во внутренний карман пиджака, нашёл там мобильник и ответил на звонок.

- Слушаю!

- Как апартаменты? – прозвучал мужской голос.

- Не плохо.

- Задание ясно тебе?

- Вполне…

В трубке повисла пауза.

- Он живёт этажом ниже.

- Я уже проинформирован.

- Что-нибудь ещё надо?

- Нет. Готовьте деньги.

Собеседник облегчённо выдохнул в трубку:

«Отлично».

- Не беспокойтесь, всё будет сделано на высшем уровне.

- Помни, ты должен с ним расправиться, где угодно, но только не в хостеле…

Галлас понимал: информация, полученная им от заказчика, полностью изучена.

Не убивать в хостеле.

Сделать всё чисто.

Быть не замеченным и не пойманным.

Он отчётливо слышал, как человек на том конце линии затаил дыхание.

- Я изучил досье.

Согласно договору, работа должна осуществиться в течение трёх дней. Или последует разоблачение Лувра.

- Мы надеемся на вас?

«Мы!?»

Галлас пересказал ему всю свою подготовку. Поведал о том, как именно он будет выполнять заказ.

- Хорошо. Я должен быть уверен, что с заданием вы справитесь?

- Не переживайте…

Собеседник умолк, словно желая насладиться моментом торжества. А потом сказал:

- Помните! Без каких-либо ошибок.

Галлас понимал всю ответственность задания, которое легло на его плечи.

- Как скажите.

И тогда уверенным тоном человека, обладающего огромной властью и влиянием, собеседник объяснил ему, всё расписание профессора Яна Крейды во Франции.

 

Галлас повесил трубку и почувствовал, как его энергия начала повышаться.

«Сегодня», - напомнил он себе, благодарный собеседнику за то, что ему предоставили шанс заработать не плохие деньги.

«Я должен справиться с заданием».

Впрочем, сегодняшний день уйдёт на разведку. Надо всё сделать чисто. Без глаз.

Но, несмотря на это, Галлас знал: смерть профессора сделает его знаменитым.

Он посмотрел в окно, затем вышел на балкон. Вдали разглядел Эйфелеву башню. Каждый в мире человек хоть раз, но думал о том, чтобы увидеть это творение своими глазами. А ещё лучше потрогать.

Хотя Галлас башню видел и трогал много раз, но в этот день ему она казалась необычной. И вот он ухватился за перила, и крепко сжав его руками, улыбаясь от восхищения, когда Эйфелева башня так сильно ослепляла его чувство красоты. Широко разинул рот, и стал упиваться наслаждением этого чуда, несущего блаженство.

«Великолепно», - мысленно произносил Галлас.

Затем он посмотрел на Великое здание – Лувр. Музей, как всегда выглядел бесподобно. Предвкушая ещё более сильное наслаждение, Галлас произнёс короткую фразу:

«Не насытиться око зрением, а ум богатством…»

Потом закрыл глаза, вдохнул полные лёгкие утреннего воздуха.

«Работа!»

И вот, наконец, он образно почувствовал, как его руки становятся грязными.

 

***

 

Холодный сентябрьский ветерок врывался в открытое окно такси. Сев на пассажирском заднем сиденье, Ян Крейда внимательно следил за тем, как мимо него проносится город. Перед глазами стоял листок бумаги, 1 000 000 $.

«Я мог бы стать богатым».

Профессор воспринял эти деньги грязными. Несмотря на репутацию человека, едва ли не скудного, он относился с огромным уважением к истории. Врать не в его стиле. Правда и только она была целью его жизни. И говорить с ним на тему взятки было бесполезно. На лекциях Крейда мог без устали цитировать факты из его книг о тайнах истории, скрытых государствами мира от своего народа. И неважно, о какой стране идёт речь. Профессор очень хотел бы разбогатеть, но не таким способом.

И снова в воображении предстал листок бумаги.

«Может, стоит согласиться?..»

Как-то не слишком верилось, что Крейда мог так думать. Но, сейчас, он, именно так поступал. И профессор опять отвернулся к окну, стараясь выбросить заманчивое письмо из головы. Такси уверено мчалось всё дальше и дальше вперёд.

- Директор очень обрадовался, когда узнал, что вы хотите с ним встретиться вновь, - сказал курьер. Он заговорил с Крейдой впервые после того, как они выехали из хостела.

Но профессор ни минуты не чувствовал никакой радости. Будучи человеком, проведшим всю жизнь за изучением скрытой взаимосвязи между правдой и ложью, Крейда смотрел на мир как на яичный желток, тесно скрывшийся в скорлупе.

«Правда, в любой момент может вылезти наружу», - часто говорил он на занятиях в петербургском университете.

«Но с чьей-то стороны, правда, может быть вымыслом…»

- В какой-то степени и я рад, - сказал Крейда.

Курьер покачал бровями:

- Вы необычный человек, профессор Крейда.

«Не тебе судить, мой «милый друг»…»

Такси, снизив скорость, как раз-таки проезжало Эйфелеву башню. Увидев её, Крейда вспомнил о Кристине. Пару лет назад они дали друг другу обещание, что обязательно посетят это самое романтическое место в мире. Но судьба решила по-иному. От семейной жизни Крейде пришлось отказаться. Печально, но они расстались с Кристиной. Работа для Яна стала важнее, чем любовь и семейный очаг.

- Нравиться? – спросил курьер.

Профессор удивлённо кивнул.

- А как вы думаете?

- Чудо света, - курьер кивком указал на Эйфелеву башню. – Видели её раньше?

- Только на фотографиях.

- Красота ещё та…

Крейда рассеянно кивнул. Историки отметили, что Эйфелева башня, стране, прославившейся своим полководцем типа Наполеона, она не нужна.

Вот они достигли перекрёстка. Таксист надавил на газ, автомобиль пронёсся через него. Въехали в полный людей Центральный парк, и водитель тотчас сбросил скорость. Крейда жадно вдыхал напоенный осенними ароматами воздух, наслаждался внутренней атмосферой. Профессор знал, что парк считается местом священным.

Такси плавно проезжал толпы людей по центральной аллее парка. Впереди Крейда уже видел выход.

И ещё, чуть-чуть, дальше, виднелись монолитные очертания дворца времён Ренессанса, где располагался, наверное, самый знаменитый музей мира – Лувр.

Лувр в Париже – памятник архитектуры и богатейший музей, не знающий равных себе по разнообразию и полноте собраний, их художественной и исторической ценности.

Коллекции музея занимают большой комплекс зданий, строительство которых осуществлялось в течении восьми веков. Начало было положено королём Филиппом-Августом, по приказу которого в 1204 году была построена крепость, защищавшая подступы к острову Ситэ, где тогда находится центр Парижа.

За цитаделью закрепилось название Лувр, возможно потому, что в этой местности издавна водилось много волков, и её называли волчье местоувения. Есть и другие версии происхождения наименования замка.

Король Карл V сделал Лувр своей резиденцией, в связи с чем архитектору Р. дю Тамплю было поручено переделать и расширить замок. Остатки замка были недавно отреставрированы, и теперь их можно увидеть в подземной части музея.

При Франциске I, разрушилась большая башня и с 1527, начала осуществляться радикальная перестройка здания внутри и снаружи. Средневековые башни были снесены, и замок приобрёл вид ренессансного дворца. Главные работы были осуществлены по проекту и под руководством Пьера Леско. Работы под руководством Леско продолжались при Генрихе II и Карле IX и заключались в перестройке двух новых крыльев по обе стороны бывшей крепости. Жан Гужон украсил фасад и один из холлов в этом крыле в стиле ренессанс.

В 1563 вдова Генриха II, Екатерина Медичи, поручила Филиппу Делорму возведение нового дворца. Он стал называться Тюильри, так как находился на месте бывшего черепичного завода (tuilerie). Дворец так и остался незавершённым при её жизни.

Генрих IV, прибыв в Париж в 1594 году, решил соединить Лувр с Тюильри, чтобы создать один гигантский дворец. Этот замысел был назван «Grand Dessein» или Великий Проек, начало которому положило строительство в 1608 году вдоль берега Сены Большой галереи длиной 420 м. Она стала основой будущего музея, так как предполагалось, что здесь будут размещаться королевские коллекции. В результате осуществления плана общая площадь Лувра увеличилась в 4 раза. В 1871 дворец Тюильри сгорел и больше не восстанавливался.

Во второй половине 17 века в Лувр были предприняты широкомасштабные работы, с целью приблизить облик дворца к архитектуре эпохи барокко. В Париж из Рима был для этого приглашён один из главных создателей этого стиля Бернини. Однако проект, предложенный им, сочли слишком помпезным. Работа была поручена французским архитекторам. Клод Перро построил знаменитую восточную колоннаду в стиле классицизм, которому отдавали предпочтение во Франции. Лево создал ряд интерьеров, в тот час зал Августа, предназначенный для размещения королевских коллекций античных статуй, оружия, медалей. После пожара в 1661 Лево заново воссоздал галерею Аполлону, отделку и роспись которой осуществил Лебрен. По его рисункам были исполнены живописные панно для плафонов, облицовка стен, рельефы, даже замки и ручки се, вплоть до малейших деталей.

«Король-солнце» Людовик XIV предпринял новую грандиозную реконструкцию Лувра. Но в 1674 году он принял решение сделать своей резиденцией Версаль. Работы в Лувре были приостановлены. Лувр пришёл в состояние упадка, многие помещения так и остались недостроенными в течение длительного времени.

В связи с тем, что Лувр утратил значение королевской резиденции, его стали постепенно занимать различные учреждения. Здесь отводились помещения для мастерских художников и для квартирантов. В Лувре жили мебельщик Буль, знаменитый декоратор Берен, скульптор Жирадон, разместивший в Лувре собственную коллекцию, в которой даже была египетская мумия.

 

Курьер достал мобильник и сделал звонок:

- Господин Улье! Профессор Крейда подъезжает.

В ответ пролаяли что-то неразборчивое.

Курьер убрал устройство и посмотрел на Крейду:

- Вас господин Улье будет ждать у входа.

Водитель прибавил газу. Теперь уже был виден главный вход в Лувр.

«Великолепно!»

- Ну как? – спросил курьер.

Крейда улыбнулся. Похоже, французы просто обожают задавать русским такие вопросы. Вопрос, конечно, с подковыркой. Стоит признать, что музей нравится, и тебя тотчас же причислят к не имеющим вкуса русским. Сказать, что не нравится, значит обидеть французов.

- Король Филипп-Август знал, на что идёт, - дипломатично ответил Крейда.

Говорили, что этот покойный король Франции был увлечён личностью английского короля Генриха II и старался во всём подражать ему. Именно при нём до того «кочующая» монархия по-настоящему обрела столицу: в Париж были вымощены главные улицы, возведены крепостные стены с 34 башнями на левом берегу и 33 – на правом, а также построен Луврский донжон, где король расположил свой архив. При нём развернулось широкое строительство великих готических соборов в Бурже, Руане, Реймсе, Амьене, закончен собор в Лаоне, почти завершена постройка Собора Парижской Богоматери и перестройка Шартрского собора.

Успеху короля много способствовала политика, которую он проводил по отношению к городам. Филипп лучше, чем кто-либо, понял, какую большую пользу может извлечь монархия из этой мощной силы, вырастающей в феодальном обществе. Об этом свидетельствуют его многочисленные ордонансы, касающиеся коммун и привилегированных городов. Изучение этих документов показывает, с каким усердием французский король стремился распространить своё господство на городские и сельские общины в ущерб местным сеньорам. Он создал и закрепил муниципальный строй во множестве городов и местечек и брал под свою защиту города даже во владениях независимых феодалов. Летописцы единодушно хвалили Филиппа за то, что он много заботился об очищении и украшении городов: укреплял их стенами и рвами, проводил дороги и мостил булыжником улицы. Часто он устраивал это за свой собственный счёт, не прибегая к разорительным поборам.

- Господин Улье ждёт нас? – Крейда решил сменить тему разговора.

- Да, у входа в музей, - ответил курьер.

«Быстрее…», подумал Крейда.

Водитель остановил машину и указал на большую дверь.

- Приехали. До встречи, профессор, - сказал курьер.

- Вы не пойдёте?

- К сожалению, нет. У меня дела.

Крейда вздохнул и вылез из машины.

«Делу время – потехе час».

Такси умчалось прочь.

Глядя вслед быстро удалявшемуся автомобилю, Крейда подумал:

«Что я здесь делаю?»

Но что-то подсказывало, что эта встреча не нужна ему.

Профессор шагал к входу Лувра, и у него возникло тревожное предчувствие, что он двигается в какой-то другой мир. Всё этим утром происходило, словно во сне. Полчаса назад он спокойно спал в хостеле. И вот теперь стоит перед великим музеем, и ожидает встречи с директором Лувра Жераром Улье.

«Может, стоит развернуться», - подумал он.

И шагнул к главному входу.

«А где Улье?»

Интересно, подумал Крейда, приходилось ли кому-либо из русских зайти сюда без разрешения? Он уже готов было войти, как вдруг из полумрака возникла какая-то фигура. Человек торопливо шёл в направлении профессора.

- Ещё раз здравствуйте профессор, - сказал Улье, как только Крейда прошёл через вращающуюся дверь.

- Доброе утро! Я хотел бы с вами обсудить и…

- Профессор, я же сказал, если та сумма, которая была в письме, вас не устраивает, то мы может приплюсовать к ней ещё парку тысяч долларов.

 

***

 

Жерар Улье шагал напористо, слегка сгорбив плечи. По пути он глазами неустанно обшаривал каждый сантиметр дороги. Наверно, именно поэтому он пользовался репутацией человека строгого и неуступчивого во всех вопросах.

Крейда шёл за директором. Они прошли мимо охраны.

Вот они миновали тысячу туристов, и профессор с трудом преодолел нервную обстановку. Несколько успокаивало присутствие Улье, но в самом Лувре в этот час было шумно, как на рынке. Крейда слышал, как мимо него проходят русские туристы. Ему хотелось, даже, было поздороваться. Обернувшись, он смотрел на них с улыбкой.

- При первом появлении я забыл у вас спросить, как вам мой музей? – спросил Улье.

Крейда вздохнул, ему начали надоедать эти вопросы.

- Мне очень… очень нравится Париж. И не важно, это Лувр или тот же хостел. Я восхищён вашим городом.

- Не может всё нравится, - удивлённо сказал директор.

«Интересно!»

Крейда понял, что этому человеку нельзя говорить о красоте всего Парижа. Известно ли Улье, подумал он, что Париж – это не только один Лувр? Париж – это и парижский квартал Дефанс, собор Парижской Богоматери, Базилика Сакре-Кёр, большие бульвары, Вендомская площадь, Елисейские поля, Елисейский дворец, кладбище Пер-Лашез, Национальный центр искусств имени Жоржа Помпиду, остров Ситэ, Жеод, площадь Согласия, Эйфелева башня, Триумфальная арка, зоопарк в Венсенском лесу, бывший зоологический сад, Ботанический сад, Люксембургский сад, музей Клюни, музей в траве, музей Гревэна, парк Диснейленд, парк Астерикс и многое-многое другое. И каждое из этих мест, было по-своему великолепно.

Крейда решил не затрагивать эту тему.

Несмотря на это, атмосфера в Лувре была праздничной, яркие огни и множество людей создавали ощущение, что ты находишься на концерте Джастина Тимберлейка.

- Здесь, я так понимаю, всегда много туристов? – спросил Крейда.

- Именно, - ответил Улье.

Крейда кивнул и прибавил шагу, стараясь не отставать от директора.

- Как вы добрались до Наполеона? Вам что Кремля не хватило? – спросил Улье.

- Бонапарт личность известная во всемирной истории. Знать о его подвигах каждый хочет.

Директор удивился:

- Зачем вам это?

- Не знаю, как и ответить вам. Наверно, просто, хочу знать правду.

Улье что-то сказал, но Крейда не расслышал. Они двинулись дальше.

- А вы не думали, что иногда, правда, не уместна? Особенно если вы находитесь во Франции.

Вопрос показался странным.

- Правда, всегда уместна, господин Улье, - сказал Крейда, идя по коридору. – Француз вы или африканец, даже неандерталец. Все хотят слышать правду.

- Опровергнув другую?

- Почему, сразу, опровергнув. Доказав истинную.

Директор смотрел скептически.

- И вам всё равно, что будет завтра, после вашей правды?

Крейде было не всё равно. Нет, в тот момент ему было любопытно, что может случиться, узнав правду. Ведь истинная история, прославленная своей таинственностью и флешью, чрезвычайно редко кого интересовала. Почти всех, кроме профессора. И Крейда просто обрадовался возможности пообщаться с миром за счёт истинной правды.

- И даже ценою революции, распада своей страны вы на всё это идёте?

Крейда уловил двусмысленность вопроса и сразу заулыбался.

- За то люди будут верить тому, что видят, а никак наоборот.

Теперь они находились на полпути к входу в нужное им крыло.

- И вы хотите так же поступить с нами? – осведомился Улье.

- И не думал даже, так поступать. Моя задача рассказать и доказать правду.

Директор поднял голову:

- Но вы так поступаете.

Очевидно, слово «правда» не поддавалась переводу.

- Вовсе нет. Каждый человек, узнав правду, делает свой выбор, как ему с ней справляться. Российский народ выбрал такой путь, какой мы все знаем.

- Сказать честно, я вас не понимаю…

Крейда на пару секунд умолк, не зная, как лучше объяснить.

- Не факт, что французский народ поступит также как русский…

Улье протянул профессору газету, которую всё это время он держал в руках:

- Вы прочтите заголовок.

«Оооо… Le Figaro».

 

«Наполеон был ВОРОМ!?»

 

- Наполеон был вором! Что за…

- И я вам говорю, что за бред, - встревожено, сказал директор, забрав газету.

- Что за журналист придумал такой интересный заголовок?

- Опять двадцать пять!

Крейда чувствовал, что Улье ни черта не понял. Бонапарт Наполеон почти завладел всем богатством мира. Он не только завоёвывал Европу, но и наслаждался дарами других государств. В империи, созданной Наполеоном за очень короткий срок, искусству отводилась особая роль. Оно должно было не только прославлять французское оружие и служить упрочению власти нового императора, но и способствовать развитию "наполеоновской легенды", создателем и творцом которой во многом был сам Наполеон. Музей Лувр был создан после Великой французской революции на основе бывших королевских художественных коллекций и вскоре получил название "музей Наполеона". Энергия, ум и административный талант французского императора смогли привлечь к формированию нового музея лучших архитекторов, скульпторов и художников. Именно в Лувре была собрана самая блестящая коллекция культурных сокровищ мира. При этом были использованы новаторские принципы построения экспозиции. Музей, поражавший своим великолепием и оригинальностью, вскоре приобрел общеевропейскую известность и оказал огромное влияние на дальнейшее развитие музейного дела.

- Вы не понимаете. Название статьи, как раз-таки подходящее.

- Вы сошли с ума. Знаете, что будет в стране, если вы это докажите? Нет, не знаете…

Крейда отрицательно покачал головой:

- Нет.

- Начнётся самая настоящая бойня, между почитателями Наполеона и его супротивниками. Пока, почитателей больше, хоть и полководец был отрицательным героем. Поэтому супротивники не лезут в передрягу. Но, узнав вашу теорию, они поубивают друг друга.

«Факт», - подумал Крейда.

Хоть Наполеон и был отрицательным героем, но многие французы его уважали, как завоевателя. Но никак не вора…

- Вы так думаете?

Улье промолчал.

Крейда не стал говорить, по какой причине до сих пор французы не знают правду. Доклад, прочитанный им в Лувре, был озвучен, только всего лишь как теория. «Слухи» на десять страниц под условным названием «Тайны Наполеона» представляли собой весьма неординарную интерпретацию уже устоявшейся исторической реальности и были довольно спорными.

Профессор приблизился к лифту.

- Пойдем по лестнице, - сказал директор. – С детства боюсь ездить на лифте.

Улье с тоской взглянул на него. В юности он застрял там и просидел в нём почти сутки. Психика тогда пошатнулась. С тех пор его преследовал страх замкнутого пространства, он боялся лифтов.

- Что вами движет? – спросил директор, как только они преодолели один этаж.

Ещё один довольно странный вопрос.

«Правда», - подумал Крейда.

Профессор улыбнулся.

Директор слегка склонил голову.

Они поднимались всё выше и выше, и Крейда пытался сконцентрировать мысли и внимание на чём-то ещё, помимо глупого вопроса. На блестящей лестнице он видел своё отражение. Она была такой чистой, что её можно было бы использовать вместо зеркал. Профессор слегка удивился. Изображение на полу было почти идеальным.

- Полы моют три раза в день, - неожиданно сказал Улье.

Крейда вздрогнул, поднял глаза и поймал в отражении взгляд директора.

- Почти пришли.

Профессор шёл за директором. Наконец-то почувствовал он и такой знакомый, присущий всем музеям запах – ощущался слабый привкус углерода.

- Вот мой кабинет, - объяснил директор.

И вот, наконец, Крейда очутился в хоромах Жерара Улье. Стены, окрашены в красный цвет, огромный старинный письменный стол, а на нём статуэтка – всадник на коне.

«Наполеон! Как оригинально», - подумал профессор.

В помещении находилось несколько видео камер.

Крейда не удивился. Видеонаблюдение в таком месте вполне уместно. Всё-таки кабинет находился в Лувре.

Взяв связку ключей и кинув на стол газету, Улье вышел из кабинета и повёл Крейду дальше по коридору. Впереди, были различные шедевры живописи. Профессор уже догадался: именно там и находились картины, которые так любил Наполеон. Они приблизились, и тут Крейда увидел, что вход перекрыт решёткой.

- Это место охраняется вдвойне, - сказал Улье, открывая ключом металлическую дверь.

Профессор начал всматриваться сквозь толстые прутья.

- Помещение для туристов закрыто?

- Сегодня да, а так нет.

Крейда удивлённо посмотрел на директора.

«Сегодня!?»

- Я когда узнал, что вы приедете, так сразу и запретил посещать галерею. Сегодня здесь не людно из-за вас, господин профессор.

«Из-за меня!?»

- Проходите.

«С радостью», - сказал он себе. И тут же ему стало ясно, что его ждёт очень жаркий день, как, впрочем, и год назад.

 

***

 

Лувр – один из крупнейших художественных музеев мира (третий в мире по занимаемой площади: 160 106 квадратных метров, из которых на 58 470 располагаются экспозиции). Музей расположен в центре Парижа, на правом берегу Сены, на улицы Риволи, в 1-ом округе столицы.

Здание музея – старинный королевский дворец. Конная статуя Людовика XIV обозначает точку начала так называемой исторической оси Парижа, но дворец не выровнен по ней.

Лувр – один из старейших музеев с богатой историей коллекционирования художественных и исторических реликвий Франции, начиная со времён династии Капетингов и до наших дней.

В Лувре собиралось всё, этот музей можно назвать универсальным. Его коллекции покрывают огромные географические и временные пространства: от западной Европы до Ирана через Грецию, Египет и Ближний Восток; с античности до 1848 года. Европейское искусство новейшего периода времени – с 1848 года и до наших дней – представлено в Музее Орсе и Центре Жоржа Помпиду, а азиатское выставляется в музее Guimet. Искусство Африки, Америки и Океании экспонируется в музее набережной Бранли.

Самые известные экспонаты Лувра: свод законов Хаммурапи, Венера Милосская, Ника Самофракийская, Джоконда (Мона Лиза) и другие картины Леонардо да Винчи, картины Рембрандта, Тициана, Свобода на баррикадах кисти Делакруа. Лувр – самый посещаемый музей мира.

В тот же час в музее на первом этаже, Ролан Блан, переодетый в форму охраны шагал в направлении галереи. Обычно он в своей работе был уверен на все сто, но не в этот раз. Ему предстояло украсть известную картину «Мона Лиза» с самого Лувра. Подготовка к краже длилась на протяжении трёх лет. И вот этот день настал, картина должна быть украдена.

Блан предпочёл не привлекать внимания к своей персоне. Поэтому он похож на работника музея. Щёлкнув пальцем, он всё время просил у Господа удачи, вышел в коридор и поднялся по лестнице на второй этаж, где его поджидала «Мона Лиза», готовая сегодня поменять своё место жительства.

И вот теперь поблизости с галереей Блан посмотрел на металлическую дверь и заметил, что она закрыта. Туристам вход был воспрещён.

«Не может быть!?», - подумал он и ещё раз подивился тому, что именно сегодня надо было запереть галерею.

План был бы на грани срыва!?

Но не тут-то было. Подготовка к величайшей краже века проходила на протяжении трёх лет, за это время Блан придумал и план «В», и «С» и так далее.

«Я так и думал…»

Ролан улыбнулся.

Изучив от «А» до «Я» карту Лувра, Блан знал, что ему делать. Он не только масштабно её запомнил, но и исторически.

- Никому не удавалось обокрасть Лувр, - порой ему говорил напарник. – Ты сошёл с ума.

- Мы будем первыми, - сказал Блан. – И войдём в историю.

- О какой истории ты говоришь? Два недоумка пытались украсть «Мона Лизу»!

- Нет. Украдена величайшая картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Преступники были профессионалы…

«Мечтать не вредно».

Однако относительно недавно напарник заговорил по-другому:

- Это идеальный план.

«План «В»…» - вспомнил Блан, продолжая всматриваться через металлическую дверь. На секунду взгляд его сфокусировался на собственном отражении – светлое сплющенное лицо.

Время шло. На пейджер пришло сообщение от напарника:

- Вошёл? – прочитал Блан.

- Да… действуем по плану «В» - ответил он.

Через пару секунд переписка продолжилась:

- Ок.

Блан, наконец, положил пейджер в карман, сердце у него неистово колотилось. И чтобы успокоиться, он посмотрел на металлическую дверь, чувствуя себя заключённым в камере, которую сам выбрал.

 

В семи километрах от него тяжеловес по имени Галлас, выпрямившись перед телевизором, подписывал пули. Нож быстро сделал свою работу. На них было нацарапано, одно слово:

- PARIS.

Он надел чёрную байку с капюшоном, пули кинул все, доедено, в карман. Затем вышел на улицу. Процесс пошёл.

 

***

 

Преодолев металлическую дверь, Ян Крейда оказался в галерее. Ощущение было такое, точно он находился в пещере набитой золотом. Шедевр Леонардо да Винчи «Мона Лиза» первое, что бросилось ему в глаза.

Взгляд Крейды скользил по картинам.

- Это та самая Мона Лиза?

Улье кивнул.

Картина, как догадывался профессор, стоила миллионы долларов.

- Любимица!

Восхищение, прозвучавшее в его голосе, произвело впечатления на директора.

- Почему любимица?

- Наполеон больше всех её любил. Поэтому и любимица… его любимица.

Улье смутился:

- Вы когда-нибудь прекратите говорить о Наполеоне?

Крейда вспомнил письмо, которое ему сегодня принесли.

«Один миллион долларов».

Он оглядел галерею.

- А французский народ когда-нибудь забудет известного полководца?

- К чему вы клоните?

- К тому же чему и вы.

- Думаю, история Франции этого сделать не даст.

Крейда улыбнулся.

- Вот видите, не даст…

Улье молча и быстро пошёл вперёд. Крейде же казалось просто непочтительным пробегать мимо величайших мировых шедевров Бонапарта Наполеона, не остановившись хотя бы на секунду, чтобы полюбоваться ими.

«Куда мы?», - подумал он.

Мрачное освещение навевало воспоминания о работе в Московском Кремле, в результате которой он едва не лишился жизни. Второй раз за день вспомнилась Кристина. Месяцами он не думал о ней – и вдруг на тебе, пожалуйста. Последний раз он её видел полтора года, а то и все два назад. Их последняя встреча в Санкт-Петербурге пробудила в нём томление души и плоти, которых он прежде не испытывал.

«Было же время…»

Они продолжали быстро шагать по галерее. Профессор не понимал, куда именно они направляются.

- Можно спросить, куда мы идём?

- В начало.

«Чего?»

Крейда даже приостановился от удивления.

- Интересно…

Улье дошёл до конца галереи и остановился.

- Эта галерея была любимым местом великого Наполеона.

Профессор проследил за направлением пальца директора.

«Я знаю», - подумал Крейда.

- Здесь, как говорят историки, он успокаивал свой пыл. Но эти историки говорят тогда, когда им прикажут. Вы единственный человек, который говорит вслух. Я не хочу, чтобы эти картины отсюда исчезли. Поймите их место здесь… и только здесь. Поэтому мы вам предлагаем очень заманчивую сумму денег. За ваше молчание, конечно же… ну и опровержение сказанного.

Они приблизились, и Крейда почувствовал, как его пробирает пот. Перед ним было самое странное чувство, что он когда-либо испытывал. На кону было богатство или, правда?

 

История тайны Наполеона лежала на ладони Крейды. Быть или не быть? Соглашаться или отказаться? Глубоко в душе профессор Ян Крейда, может быть, и взял бы эти деньги, но не сегодня и не сейчас, и не от директора Лувра.

- Я понял, - сказал профессор, - если я сумею доказать тот факт, что Наполеон был вором, то страны могут потребовать у властей Франции возврата своего имущества.

Улье с сожалением покачал головой.

- И вы мне предлагаете всего лишь миллион?

- Если мало, мы можем добавить.

Крейда возмутился.

- Да здесь одна картина стоит не меньше двух, а то и больше.

- Это Лувр – величайший музей мира. Это дом для всех живописных шедевров. Сами посудите, если они разлетятся по странам, то не будет возможности увидеть их вместе. Разве вы не согласны со мной?

Крейда был вынужден согласиться с Улье, что Лувр являлся домом для всей живописи мира.

- Возможно. Но каждая из стран имеет права на то, что ей принадлежит. Например, все картины Леонардо да Винчи перейдут во владение Италии. Великолепно!

Улье отчего-то забеспокоился.

- Что вы хотите этим сказать?

Профессор решил не вдаваться в подробности и не стал говорить о, возможно, самом удивительном перевороте в истории Франции. Будучи ещё студентом факультета истории, Крейда с удивлением узнал, что каждый художник не хотел бы, чтобы его картина попала во Францию. В древности творцы живописи говорили об этом громко на весь мир. Как бы отвергая французских художников. Сегодня всё поменялось, попасть туда стремятся все.

- Господин Крейда, - сказал Улье, - видимо вы забываете, где находитесь. Вы во Франции и правила здесь наши.

Крейда нахмурился.

«Неужели».

Франция превратилась в настоящего императора в фильмах боевиков о Китае. Таким путём они далеко, явно, не дойдут. Профессор приходил в отчаяние, видя, что французы используют власть только в своей стране, ведь за пределами они чувствуют себя безрукими.

- Вы пытаетесь меня запугать? – спросил он, - только не забывайте мне не десять лет и с мамой я не живу. В вашей стране могу тоже что-то сделать.

«Например, доказать один факт».

- Пугать вас никто не собирается. Я, просто, предупреждаю.

Крейда покосился на туфли Улье, опасаясь, что слова его будут истолкованы неверно.

- Видите ли, господин директор. Вы сказали, а я услышал. Дальше мне решать.

«В одно ухо влетело, а через другое вылетело».

- Так вы согласны на наше предложение?

- Наше? – спросил профессор.

Директор выдержал паузу.

- Президент Франции попросил меня, об этом… Вы согласны?

«Саркози!?»

Крейда пожал плечами:

- Я ещё подумаю.

- Нет времени думать. К вечеру вы должны дать ответ, иначе…

- Иначе что?

Улье окинул долгим взглядом профессора.

- Иначе Лувр потеряет все картины.

«Было бы справедливо», - подумал профессор.

Крейда и сам удивился тому, как только узнал, насколько он взбудоражил всю Францию своим докладом. Скорее всего «тайна Наполеона» была бы кстати озвучена. И хотя современная история, в принципе, звучит правдиво, не нужно было быть реалистом, чтобы догадаться, что изъян «правды» присутствовал и в таком, к примеру, слове, как «Лувр», когда речь шла о картинах. Но профессор решил не углубляться в эту тему.

- Господин Улье, я постараюсь дать ответ вам к вечеру. Но я приехал сюда не за этим.

- А зачем же?

- Я хочу, чтобы власти Франции дали шанс мне выступить по телевидению.

- Надеюсь не…

- Нет-нет, что вы. Я хочу обратиться с речью к миру.

Улье помолчал, потом заметил:

- Но с какой?

- Я хочу зачитать факты «тайны Наполеона»…

- Вы сошли с ума…

- Дайте мне договорить. Эти факты будут в какой-то степени ложными. Поверьте, Лувр от этого не пострадает.

- В какой-то?

- Там где надо будет солгать, я это сделаю…

«Может быть».

Улье удивлённо посмотрел на Крейду.

- Вы понимаете, о чём меня просите?

- Понимаю. Мне не нужны ваши деньги. Я прошу предоставить мне эфир или вечером я зачитаю истинную правду «тайны Наполеона».

Директор чувствовал себя не уверенно. Но вот постепенно он начал понимать, о чём идёт речь.

- Я не обещаю, но постараюсь.

Улье посмотрел на Крейду.

Сердце начало стучать всё сильнее. Директор почувствовал, что туман, окутавший всю эту историю с самого начала, сгущается.

Он ещё раз всё взвесил «за» и «против» и взглянул на профессора:

- Думаю, у меня получится.

«Не сомневаюсь», - подумал Крейда.

 

Неподалёку, в кабинете директора Лувра, Ролан Блан склонился над компьютером, стоявшим на столе. Если бы не видеокамеры, напоминавшие глаз циклопа и устремившего на него взгляд, Блан чувствовал бы себя вполне комфортно. Он залез в систему камер, которые находились в кабинете и стёр всё, что было записано, затем отключил их. Всё работало нормально. Видеокамеры были под его контролем.

«Теперь я здесь главный», - подумал он.

И, улыбаясь, начал наблюдать за двумя посетителями в галерее.

 

***

 

Тайное местечко располагалось в стенах музея Лувра в подвале. Комнатка с кучей разного хлама на протяжении пяти лет было рабочим местом уборщицы Селин Рено. Работа её полностью устраивала. Хорошо платили.

В музее Селин исполняла роль главной уборщицы, то есть приказывала остальным уборщикам, где и когда убирать. Уборка, поддержание строения в должном виде.

Она прибыла на работу и переодевалась в своей комнатке, как вдруг пронзительно зазвонил телефон. Она подняла трубку и сказала:

- Да!

- Привет сестричка, - сказал мужчина.

Селин замерла.

«Всё-таки говорил правду!»

Она узнала голос Блана, который приходился ей сводным братом по отцовской линии. Узнав, что она работает в Лувре, он последние три года ей не давал покоя. Блан был человеком жестоким и добивался всего, чего только захочет.

- Ты уже на работе!?

- Что ты от меня хочешь?

- Ты же знаешь…

И далее Селин терпеливо выслушала весьма странную просьбу, приведшую её в полное смущение.

- Ты сошёл с ума. Тебя поймают.

- Не бойся за меня. Не поймают, если ты поможешь. Тем более ты мне обещала.

- Я помогать тебе не собираюсь. Ты где, сейчас, находишься?

- У тебя великолепное нижнее бельё.

Силин посмотрела на камеру и быстро надела на себя униформу.

- Ты в кабинете директора?

- Да. И наблюдаю за своей сестрёнкой.

Девушка недовольно поморщилась:

- Ты, дурак… уходи оттуда немедленно.

- Даже и не собираюсь… всё до связи.

Блан повесил трубку.

Селин, совершенно растерянная и сбитая столку, ещё несколько секунд оставалась в неподвижном положении. Девушка знала намерения своего сводника. В свои двадцать восемь лет она уже в музее выучила всё и всех. Поэтому Блан постоянно достаёт её. Он требует от неё помощи. Звонок от него её совершенно вывел из равновесия. Вообще при любом упоминании «Мона Лиза» она испытывала нервозность. Селин была потрясена, узнав, что Блан хочет украсть бесценное полотно прямо из самого Лувра. Это было очень прискорбно, особенно если учесть, что большинство воришек, так бы точно не поступили. Её брат исключение. Тем не менее, Селин должна была выполнить обещание. Блан пообещал, если она не поможет ему, то убьёт её пятилетнюю дочь.

Она полностью на все пуговицы застегнула униформу, а потом быстро закрыла комнату, ощущая, как холодны стены подвала. Этот холод, казалось, поднимался изнутри, её знобило, а на сердце вдруг стало тяжело.

«За что мне всё это?»

Как порядочная девушка, Селин давно научилась находить умиротворение в собственной душе. Но сегодня умиротворяющие голоса почему-то хранили молчание. И в подвале музея царила гнетущая тишина.

 

***

 

Крейда не мог отвести взгляда от выражения лица Улье. Последние слова директора Лувра совсем звучали не убедительно, во всяком случае, профессору так показалось.

«Думаю у меня получиться».

Крейда не имел ни малейшего представления, что эти слова значат, однако теперь ему стало ясно, почему Улье так настойчиво придерживался того, чтобы профессор взял деньги и опроверг сказанное.

«О Боже!»

Директор намекал на покушение. И ещё этот непонятный приём в галереи.

- Господин Улье, вы мне ничего не хотите сказать?

- Хочу, - кивнул он. – Не делайте глупостей.

Крейда с тревогой посмотрел на собеседника, чувствуя опасность.

«Глупости?»

На взгляд профессора, угроза казалась понятной. Он привык к этому, особенно после происшествия в Кремле и с Россией, в общем.

- Я имею в виду, со своими фактами не переусердствуйте, - заметил директор. – Я понятно изложил?

Крейда понимал, что вопрос этот чисто предупредительный. Смесь правдивости и лжи истории никак не вписывались в расписание самого профессора, тем более связанную с «Тайной Наполеона».

«Он становится предсказуемым».

- И я не шучу, - сказал Улье. – Уезжали бы вы отсюда. Разве домой вас не тянет?

Крейда пытался представить, что может с ним случиться, если он ослушается. Определённая опасность в словах директора просматривалась.

- Понятно, то понятно. Но! Во-первых: я не боюсь вас и ваших угроз. Во-вторых: не вам решать, что мне делать, а что нет.

- Профессор…

- Не перебивайте… и в-третьих: меня домой не тянет.

- И что же…

- И в-четвёртых: лучше позаботьтесь о телевидении, иначе пожалеете…

«… что родились на свет».

Улье понял, что имел в виду Крейда, однако начал подозревать: профессор прекрасно бы поладил с Гитлером, будь тот жив.

- С телевидением я решу вопрос, - сказал директор. – Осталось за малым…

«За малым?»

- Решить сумму, - закончил за него Крейда, понявший, что имел в виду Улье.

Директор кивнул:

- Надо заметить, господин профессор, вы догадливый человек. Откуда у вас столько всего?

Крейда знал, что директор Лувра был влиятельным господином, и, однако, никак не мог понять причины, заставившей этого человека запугивать его. Он молча пожал плечами.

Улье указал на то, как он может быстро погасить проблему:

- Вы не волнуйтесь. Всё будет, я надеюсь, хорошо. Вы делайте свою работу, только без сюрпризов, а я свою. Идёт?

Профессор больше ни в чём не был уверен.

- Я думаю, так будет лучше для нас двоих.

- Теперь посмотрите на это… - директор отошёл от Крейды, выключил свет и нажал совсем на другой рычаг. В помещении появился ультрафиолет. Картины, все как одна, засветились красными тонами.

И тут Крейда, к своему изумлению, заметил, что в галерее весят подделки. Копии. Только «Мона Лиза» отдавала зелёный оттенок. Очевидно, Улье решил запутать его.

- И как это всё понимать? – ахнул профессор. Директор умудрился выставить в галерею подделки?

С логической точки зрения, оригинал, при ультрафиолетовым излучении, должен светиться зелёным цветом. Его использовали для выявления подлинности полотен. Прославленная методика давно всеми была забыта.

«Копии».

Крейда был потрясён, даже мурашки пробежали по коже. Ясность намерений Улье нельзя отрицать. Если профессору удастся доказать факты «Тайны Наполеона», то, тогда страны потребуют свои полотна, и затем, они, в первую очередь, проверят картины на их подлинность.

Именно это – Лувр, Улье и власти Франции хотят затаить. Скрыть. Теперь вопрос только в одном: оригинал ли «Мона Лиза»?

- Профессор Крейда, - сказал директор, - я думаю, правда, как вы любите говорить, вас образумит.

Крейда был поражён, что Улье решился показать это, очевидно, именно поэтому директора, так долго, не отправляют на пенсию. Властям, видимо, лишних свидетелей не надо. Картины всегда были весьма скользкими объектами для изучения, особенно для коллекционеров и знатоков живописи. Несмотря на свою неоспоримую гениальность, Лувр так долго всех водит за нос. Мало того, музей по-прежнему остаётся в невидимости и вне подозрении. И даже бросил вызов всему миру, заявив о том, что галерея хранит только оригиналы.

«Где тонко, там и рвётся», - подумал профессор.

Даже грандиозный план Улье в сокрытии ещё одной правды, вполне понятен Крейде. Одна проблема, порождает другую. Устрани первую, о второй, даже, не вспомнят. Неужели директор и власти Франции воспринимали всё это как некий экономический процесс, способ заманить в страну туристов. На лжи? К несчастью, Франция была «шутом», и она об этом, даже, не подозревала. В Лувр и так пойдёт народ, несмотря на то, что там оригиналы или копии. Этот музей с именем. В его представлении не нуждается ни один человек в мире. Тогда чего же власти боятся?

Крейда понял чего. Они боятся обвинений со стороны других государств. Французский народ могут обозвать жуликами и спекулянтами. Всё это может привести к войне.

«Неужели я могу навлечь на Францию самую настоящую войну!?»

- Теперь я понял весь масштаб трагедии…

«Война!»

- Я надеюсь на это, - сказал Улье.

Крейда снова тщательно подбирал слова:

- Об этом многие знают?

Директор смотрел мрачно.

- Я, президент и, теперь, вы.

Профессору, на секунду, показалось, что он спит.

- Всего трое? – удивлённо, сказал он.

- Если бы больше знали, то знали бы и все.

- Но как вам удалось скрыть эту тайну?

Улье сделал паузу, а затем сказал:

- Путём ликвидации.

«Значит убивали».

Крейда удивлённо смотрел на него:

- Но зачем? И кто были те люди?

- Поверьте, те люди были языкасты. И ликвидация их была вынужденной. Кстати, один из них был тоже профессор.

«Намёк понятен».

- Но, тогда зачем вы мне всё это рассказываете?

- Я бы этого не делал. Приказ президента.

«Саркози!?»

- Но зачем ему это?

- Пока, не знаю…

«Кажется, тогда, я знаю».

 

«Подделки», - размышлял Ролан Блан, смотря на камеры наблюдения и прислушиваясь к словам людей находящихся в галерее. Он понимал: именно моменты, подобные этому, позволили директору так долго занимать столь высокий пост в Лувре.

«Хоть «Мона Лиза» является оригиналом».

Железные нервы – таить в себе такую информацию, и при этом жить спокойно, не каждый сможет. Немногие способны столь железно хранит тайну, а Улье, он, похоже, просто для этого родился. Его хладнокровию и терпению мог бы позавидовать каждый.

Но сегодня он немного разволновался, словно говорил всё нехотя. Оно и понятно приказ президента.

«Путём ликвидации», - сказал Улье. – «И без сюрпризов».

Пока Крейда не совершил ни одного сюрприза.

Сам Блан ещё не знал доказательств, на которых основывалась убеждённость Улье в подлинности картин. Может это блеф? Тем не менее «Мона Лиза», по крайней мере, предстала на мониторе, как оригинал. Зато он знал, что ультрафиолетовое излучение никогда не врёт. Вообще ультрафиолет Улье показался странным.

«И кто кого обманывает?»

И Блан был вынужден признать, что излучение настоящее и «Мона Лиза» тоже. Теперь стало ясно, как Улье скрыл от всех тайну музея. Когда несколько лет назад в Лувр приезжали эксперты, он всех напоил, а сам в это время проверил, якобы, на подлинность картины. Утром все поверили ему, что проверка прошла по всем стандартам, поблагодарили его и уехали.

Блан считал несколько странным и даже смешным тот факт, что Улье, обычно избегавший публичных заявлений, когда речь касалась Лувра, так быстро поделился тайной. И кому? Какому-то непонятному профессору! Ролан, к сожалению, о Яне Крейде никогда ничего не слышал. Поэтому он его и не знал. Ему было наплевать – профессор он или слесарь, хоть сам «Папа Римский». Блан не смотрит телевизор и разные, как он считал «дурацкие», новости, касающиеся вне Франции, его не интересовали.

Ролан продолжал следить за галереей. Там он видел, как директор Жерар Улье оповещает незнакомца историями. Остаётся только удивляться, сколько всего хранит в себе директор Лувра.

 

***

 

Чтобы убедиться, что их разговор с Крейдой никто не подслушивает, Жерар Улье отключил мобильный телефон. К несчастью, о видеонаблюдении он никак не позаботился, которым вопреки его воли, в его же кабинете, просматривает сейчас Ролан Блан.

- Господин Улье?

Директор вернул естественный свет в галерее.

- Да?

- Вам не кажется, что вся эта история очень опасная не только для Лувра, но и для всей Франции? Может случиться так, что на ваш народ обречётся война.

Директор взбудоражено посмотрел на Крейду. Война? Что ж, хоть и не вовремя, но профессор эту тему затронул. Услышав выступления профессора вчера в Лувре, Улье тут же нанял наёмного убийцу в надежде, что тот будет вовремя ликвидирован. И если сейчас Крейда откажется сотрудничать, то тому так и быть.

- Поэтому, я вам, всё это рассказал, - сказал директор, всем тоном давая показать, что не в восторге от слов профессора.

- И всё же я не понимаю. Почему бы раньше это не рассказать всему миру? Вас бы поняли и простили.

- Вы думаете, о чём вы говорите? Это началось ещё при открытии Лувра.

Настроение Улье сразу испортилось. Крейда от удивления открыл рот.

«Так долго!»

Ведь Лувр впервые открыл свои двери для публики 8 ноября 1793 году, во время Французской революции. В начале своего существования Лувр пополнял фонды за счёт королевских коллекций, собранных в своё время Франциском I (итальянские полотна) и Людовиком XIV (самое крупное приобретение – 200 полотен банкира Эверара Жабаха). На момент основания музея королевская коллекция насчитывала ровно 2500 полотен.

Постепенно в собрание музея были переданы наиболее ценные картины королевской коллекции.

Даже в период наполеоновских войн с подачи первого директора музея, барона Денона, луврская коллекция пополнялась военными трофеями. На протяжении XIX и XX веков коллекция музея была пополнена в результате множества приобретений и даров, в числе последних – коллекция Эдмунда Ротшильда, доставшаяся музею по завещанию последнего.

Вдруг в галерее, неожиданно, появилась тридцатилетняя дамочка.

- Папа! – сказала она и прыгнула в объятия к директору.

- Господин профессор познакомитесь. Моя дочь Сабрина.

Глаза Крейды устремились на эту весьма привлекательную молодую женщину.

- Очень приятно, - сказал профессор. – Ян Крейда.

Одета она была в длинное, почти до колен, белое платье. Была довольно привлекательна. Густые белобрысые волосы свободно спадали на плечи, обрамляя милое лицо. Она разительно отличалась от балованных девушек, что наводняли почти весь Санкт-Петербург. Кристина здесь не в расчёт. Эта женщина была не только красива и естественна, она излучала уверенность, силу и обаяние.

- Оооо… сам Ян Крейда – профессор из Санкт-Петербурга!?

Девушка протянула руку. Крейда взял её в свою и почувствовал, что тонет во взгляде удивительных глаз. Глаза у неё были ярко-голубые.

Улье злобно посмотрел на них.

- Папа, - словно почувствовав это, она быстро обернулась к нему, - прости, что помешала вашей беседе, но…

- Что? – спросил директор.

- Я пыталась позвонить тебе, но ты отключен.

- Неужели.

Улье проверил.

- И вправду. Наверно батарея села.

- Я прибыла сюда по просьбе президента, - просто сказала она.

«Саркози!?»

Сердце у Крейды забилось в радостном предвкушении.

- Что? Почему ты?

- Потом всё объясню, - добавила Сабрина.

На лице директора отразились удивление и озабоченность.

- Потом?

Она кивнула и обернулась к Яну:

- Вас разыскивает КГБ России. Вы объявлены в розыск.

Крейда удивился и одновременно встревожился.

«Что? Не может быть!»

Он пытался сообразить, по какой причине. И как его нашли? Немногие его друзья и коллеги знали, что он сейчас во Франции.

Улье, похоже, не понравилось это известие.

- КГБ? – с подозрением воскликнул он. – Но как они узнали, что вы в Париже?

Крейда пожал плечами.

Директор явно забеспокоился:

- И что теперь будет? КГБ запросит у французских властей поймать вас и выдать им?

- Думаю вряд ли, - спокойно и твёрдо ответил профессор. – Они так не поступят. Это же русские.

- Много вы знаете, господин профессор.

- Поверьте, русских я знаю сполна.

Крейда улыбнулся.

- Профессор Крейда, - сказала она, - президент Франции может вам предоставить убежище.

«Саркози!?»

- Даже так. Почему мне?

- Президент вошёл в ваше положение и приказал предложить вам политическое убежище. Тем более вы профессор с именем. Во Франции вы не пропадёте.

- И я так говорю… - Крейда поразил своим взглядом Улье.

- Но как же первый приказ президента?

Крейду удивила столь бурная реакция директора. Он уже всё меньше и меньше нравился профессору.

- Первый приказ президент отменил.

- Отменил? Но как же… приказ ликвидации уже отдан.

«Что?»

- Это что значит? Меня хотели убить?

- Нет… то есть тогда да, а сейчас нет, - сказала девушка.

- Но приказ отдан. Уже поздно. За профессором будут охотиться.

- Мило! – сказал Крейда. – Мне не привыкать.

- Так папа, отмени приказ.

- Это сделать невозможно. Там профессионал. Он свяжется со мной после выполнения работы, - Улье посмотрел в глаза профессора. – После вашей смерти.

- Великолепно! Так Франция принимает гостей?

На слова профессора никто не ответил.

- Но разве нельзя что-то предпринять? – спросила Сабрина.

На секунду все замолчали.

- Нет. Уже поздно!

 

***

 

Галлас сидел в такси и всматривался в величественные очертания Лувра.

«Профессор должен быть здесь…»

Ему не терпелось найти Крейду и выполнить свою работу, чтобы, наконец, стать спокойным и богатым.

«И я стану богачом…»

Такси остановилось у входа в музей, Галлас глубоко втянул ртом воздух, чтобы успокоиться и сосредоточиться перед выполнением столь важного задания.

«Нужно ликвидировать профессора».

Глядя на Лувр, Галлас пытался побороть приступ волнения, охватывавший его всякий раз, когда он вдруг возвращался мыслями в прошлое. И видел себя в психиатрической больнице, которая заменила весь мир для него, совсем ещё молодого человека. Воспоминания об этом всегда обостряли чувства, казалось, сейчас, наяву, он чувствует отвратительный запах смерти, лекарств и краски. Казалось, он слышит беспомощные крики отчаяния, что пробиваются сквозь завывание ветра над больницей, слышит громкие страдание пациентов.

«Психиатрическая больница», - подумал он. И почувствовал, как напряглись все мышцы.

Это могло показаться невероятным, но именно там к Галласу пришло спасение.

Тогда, конечно, он этого не понимал.

«И пришло время».

И звали его тогда не Галлас, нет, пусть, даже теперь он и не мог вспомнить имя, которое дали ему родители. Он вырос в детском доме. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было три года. Родных больше не было, поэтому его пришлось забрать в интернат.

«Но я жив и живу…»

Точно ненависть вселилась в него. В чужом доме его не любили и он сбежал. Но улицы Лиона оказались негостеприимными. Странная внешность сделала его жестоким. Ему пришлось выживать, питаться, чем попала.

Шло время, он рос и креп. В двадцать он впервые убил человека. Простой предприниматель отказал тогда ему в просьбе дать немного денег. Он его избил и тот умер на месте.

Его тогда поймали и вынесли вердикт в его невменяемости. И он попал в психиатрическую больницу.

- Ты кем будешь? – спрашивали у него пациенты в комнате отдыха.

- Я Бог!

- Раз Бог тогда ты можешь всё!

Он пробыл там восемь лет, и ему стало казаться, что его тело и душа сжались, стали почти невидимыми, прозрачными.

«Я Бог».

«Я могу всё».

«Весь мир создан мною».

Как-то раз «Бог» сидел в саду и вдруг раздался крик. Он не понимал, что случилось. Решил посмотреть, кто и откуда кричит. Ворота были снесены грузовиком. Произошла авария. Охранная кабинка начала гореть. Кругом хаос. Все начали разбегаться.

Он незаметно вышел за пределы больницы и побежал, куда глаза глядят. И вдруг оказался в лесу. Он бежал по нему, не оглядываясь назад.

На следующий день он оказался в Лионе. Там у порога одной маленькой церквушки он потерял сознание.

Очнувшись в постели Галлас увидел своего спасителя. Им оказался старец, монах, его можно называть по-разному. Человек, одеты