Часть III Комическая война 7 страница

– Это мой кузен Джо, – сказал Сэмми, украдкой бросая еще один взгляд через плечо. Джо сгибался над чертежной доской, неотрывно глазея на свои пальцы и медленно мотая головой влево-вправо, словно некий незримый силовой луч из его глаз водил кончиком карандаша по странице. Он набрасывал выпуклость могучего плеча, соединенного с толстой левой рукой. Кроме этой руки и нескольких смутных и загадочных черновых линий на странице ничего не было. – Племянник моей матушки.

– Он иностранец? Откуда он прибыл?

– Из Праги. А как вы узнали?

– По прическе.

Подойдя к вешалке, уворованной Сэмми у мальчишки-торговца, Анаполь снял оттуда висящие на плечиках брюки.

– Он только вчера вечером сюда добрался, – добавил Сэмми.

– И теперь ищет работу.

– Ну естественно…

– Надеюсь, Сэмми, ты ему сказал, что у меня никакой работы ни для кого нет.

– Знаете… пожалуй, босс, на этот счет я немного ввел его в заблуждение.

Анаполь снова кивнул, словно еще одна его мгновенная безошибочная догадка получила свое подтверждение. Левая нога Сэмми задергалась. Она в свое время пострадала больше правой и первой давала слабину, когда он нервничал или чувствовал, что его вот-вот поймают на лжи.

– И все это, – сказал Анаполь, – должно иметь какую-то связь с тем, сколько у меня в этом месяце запрашивают за заднюю обложку «Боевых комиксов».

– Или «Детектива».

Анаполь нахмурился. Затем поднял руки и исчез внутри массивной нижней рубашки, которая никак не выглядела только что постиранной. Сэмми тем временем проверил работу Джо. Начала проявляться мощная фигура, слегка квадратная голова, толстая, почти цилиндрическая грудная клетка. Пусть даже уверенно нарисованная, фигура была какой-то уж слишком громоздкой. Могучие ноги были, как полагается, обуты в тяжелые ботинки, но почему-то явно в грубые матросские гады, прозаически зашнурованные спереди. Левая нога Сэмми еще сильней затряслась. А голова Анаполя вылезла наружу из нижней рубашки. Разгладив рубашку на мохнатом моржовом пузе, он заправил ее в брюки. По-прежнему хмурясь, Анаполь двумя большими пальцами ухватил свои подтяжки и со щелчком уложил их на место. Затем, сосредоточив пристальный взгляд на затылке Джо, подошел к своему столу и щелкнул переключателем.

– Мне нужен Мюррей, – сказал он в микрофон. – Сейчас вялая неделя, – добавил он, обращаясь к Сэмми. – Только поэтому я так с тобой цацкаюсь.

– Понимаю, – сказал Сэмми.

– Садись.

Сэмми сел и положил папку себе на колени, испытывая облегчение уже оттого, что хоть как-то ее пристроил. Эта папка только что не лопалась от его набросков, идей, прототипов и готовых страниц.

Мэвис Магид соединила Анаполя с Мюрреем Эдельманом. Глава отдела рекламы «Эмпайр Новелтис» в полном соответствии с прогнозом Сэмми, который каждую неделю добровольно отрабатывал в отделе Эдельмана несколько часов, извлекая все, что только мог, из неоднозначной и громогласно высказываемой точки зрения старика на предмет рекламных делишек, сообщил своему боссу, что «Нэшнл» запрашивает почти всемеро против текущих расценок за место на задних обложках своих бестселлеров – в частности, это касалось августовского выпуска «Боевых комиксов», который, как было подсчитано, уже разошелся тиражом порядка полутора миллионов экземпляров. Согласно Мюррею, существовала одна и только одна причина стремительного роста продаж определенных изданий – все еще относительно неразвитый рынок комиксов.

– «Супермен», значит, – тоном человека, заказывающего неизвестное блюдо в заграничном ресторане, произнес Анаполь, вешая трубку. Затем, сцепив руки за спиной, он принялся расхаживать взад-вперед позади своего стола.

– Подумайте, сколько товаров мы смогли бы продать, будь у нас собственный Супермен, – услышал Сэмми свои слова. – Мы могли бы назвать одно издание комикс «Радостный зуммер». А другое – комикс «Атас-подушка». Подумайте только, сколько бы вы сэкономили на рекламе. Подумайте…

– Хватит! – рявкнул Анаполь. Он перестал расхаживать и снова щелкнул переключателем на телефонном пульте. Лицо главы «Эмпайр Новелтис» слегка изменилось, и там возникло то напряженное, смутно нервное выражение, которое Сэмми за несколько лет работы его подчиненным научился распознавать как сдержанное предчувствие денег. – Мне нужен Джек, – сказал Анаполь.

Мэвис позвонила наверх в конторы «Пикант Пабликейшнз Инкорпорейтед», родного дома «Пикант-рассказа», «Пикант-вестерна» и «Пикант-любовного романа». К телефону был призван Джек Ашкенази. Он подтвердил уже сказанное Мюрреем Эдельманом. Все издатели дешевых романов и журналов в Нью-Йорке уже заметили взрыв продаж «Боевых комиксов» «Нэшнл Периодики», а также их звезду в плаще и ботинках.

– Правда? – спросил Анаполь. – Правда? Ты уже? И удачно?

Он отнял трубку от уха и сунул ее в левую подмышку.

– Наверху уже по всей округе своего Супермена ищут, – сообщил он Сэмми.

Сэмми вскочил со стула.

– Клянусь, босс, мы ему одного такого добудем, – сказал он. – В понедельник утром у него уже будет Супермен. Свой личный. Но если только между нами, – добавил Сэмми, стараясь подражать манере своего великого героя Джона Гарфилда, одновременно крутой и учтивой, манере уличного мальчишки, готового носить модные костюмы и идти туда, где платят большие деньги, – я бы посоветовал вам малость для себя придержать.

Анаполь рассмеялся.

– Ну да, ты бы мне посоветовал, – сказал он, качая головой. – Ладно, буду иметь в виду. – Не вынимая трубку из-под мышки, он достал сигарету из лежащей на столе коробки. Затем Анаполь прикурил сигарету и глубоко затянулся. Пока он все толком обдумывал, его массивная нижняя челюсть напрягалась и выпячивалась. Наконец он выпустил трубку на свободу и выдул туда дым.

– Пожалуй, тебе лучше спуститься сюда, Джек, – сказал Анаполь. Снова повесив трубку, он кивнул в сторону Джо Кавалера. – Это твой художник?

– Мы оба, – сказал Сэмми. – В смысле, художники. – Юноша решил уравновесить сомнения Анаполя взрывом самоуверенности, которую он теперь стремительно себе внушал. Затем Сэмми подошел к перегородке и, эффектно взмахнув рукой, постучал по стеклу. Джо вздрогнул и оторвался от своей работы. Сэмми, не желая ставить под угрозу свою демонстрацию полной самоуверенности, не позволил себе слишком пристально вглядываться в то, что там у Джо получилось. По крайней мере, вся страница казалась заполненной.

– Можно? – спросил он у Анаполя, указывая на дверь.

– Что ж, почему бы его не впустить.

Сэмми дал знак Джо войти в манере конферансье, приглашающего знаменитого воздушного гимнаста в луч прожектора. Джо встал, подбирая папку и рассыпанные карандаши, затем бочком пробрался в кабинет Анаполя. Прижав к груди этюдник, он предстал перед Анаполем и Сэмми в своем мешковатом твидовом костюме и позаимствованном у Этели галстуке, а выражение его голодного лица одновременно выражало настороженность и трогательную готовность угодить. Он так смотрел на владельца «Эмпайр Новелтис», как будто все большие деньги, обещанные ему Сэмми, были упакованы в массивном брюхе Шелдона Анаполя и при малейшем тычке так и полились бы оттуда неуправляемым зеленым потоком.

– Доброе утро, юноша, – сказал Анаполь. – Говорят, ты умеешь рисовать.

– Так точно, сэр! – гаркнул Джо, и его голос поразил всех какой-то странной глухотой, словно его душили.

– Давай сюда. – Протянув руку к этюднику, Сэмми, к своему удивлению, обнаружил, что не может его вырвать. На мгновение он испугался того, что его кузен нарисовал там нечто настолько отвратительное, что теперь боится это показать. Однако затем Сэмми заприметил верхний левый уголок рисунка Джо, где жирная луна выглядывала из-за кривой башни, а по лицу этой самой луны хлопала крыльями кривая летучая мышь, и понял, что его кузен попросту не отпускает этюдник.

– Джо, – негромко сказал Сэмми.

– Мне требовалось немного больше времени, – выдавил из себя Джо, отдавая Сэмми этюдник.

Анаполь обошел вокруг своего стола, вставил горящую сигарету в угол рта и взял этюдник у Сэмми.

– Да ты только глянь! – воскликнул глава «Эмпайр Новелтис».

На рисунке изображалась полночь в булыжном проулке, исчерченном угрожающими тенями. Там имелись недвусмысленные намеки на черепичные крыши, окна с тяжелыми ставнями, ледяные лужи на земле. Из тени в свет запятнанной летучей мышью луны шагал высокий, сильный мужчина. Его фигура была такой же крепкой и тяжеловесной, как и его подбитые гвоздями ботинки. Из одежды на нем была толстая куртка с глубокими складками, брюки из суровой ткани, тяжелый ремень и большая бесформенная шляпа на манер колпака, напоминавшая что-то из Рембрандта. Черты лица мужчины, пусть даже вполне обычные и привлекательные, казались совершенно застывшими, а его бесстрашный взор поражал своей пустотой. На лбу его были вырезаны четыре ивритские буквы.

– Это что, Голем? – спросил Анаполь. – Значит, мой новый Супермен – Голем?

– Нет, я не… эта тема для меня нова, – глухо пробормотал Джо, скованный недостаточным знанием английского. – Я просто нарисовал первое, что напомнило мне… Супермен для меня… пожалуй… просто американский Голем. – Он оглянулся, ища поддержки у Сэмми. – Правда?

– Чего? – отозвался Сэмми, силясь скрыть свое замешательство. – Ну да, конечно… но, Джо, ведь Голем… он же это самое… ну, он еврей.

Глядя на рисунок, Анаполь потер тяжелый подбородок. Затем указал на папку.

– Дай-ка глянуть, что у тебя там еще.

– Все свои работы ему пришлось оставить в Праге, – быстро вставил Сэмми, пока Джо развязывал тесемки. – Он только сегодня утром начал набрасывать кое-какой материал.

– Что ж, он не очень торопится, – сказал Анаполь, когда Джо раскрыл перед ним пустую папку. – Талант у него есть, это всякому видать, но… – Тут на его лицо снова вернулось сомнение.

– Джо! – возопил Сэмми. – Скажи ему, где ты учился.

– В пражской Академии изящных искусств, – сказал Джо.

Анаполь перестал тереть подбородок.

– В Академии изящных искусств, говоришь?

– Что это? Кто эти парни? Что здесь происходит? – Джек Ашкенази ворвался в кабинет без всякого предупреждения или стука. По сравнению с главой «Эмпайр Новелтис» он отличался более пышной шевелюрой и куда более модной одеждой, предпочитая клетчатые жилеты и двухтонные ботинки. Поскольку в манерах, свойственных обитателям Крамлер-билдинг, Ашкенази преуспел гораздо больше, чем Анаполь, ему не пришлось развивать в себе взъерошенный шарм своего сводного брата. Однако он разделял алчность Анаполя на предмет лишения американской молодежи отягощающей ее мантии скуки и безделья, по десять центров за раз. Выдернув изо рта сигарету, Ашкенази выхватил из рук Анаполя этюдник.

– Красотища, – выдал он. – Хотя голова великовата.

– Голова великовата? – переспросил Анаполь. – И это все, что ты видишь?

– Тело слишком тяжеловесное. Ощущение такое, будто этот парень из камня.

– Он и правда из камня, идиот. Это же Голем.

– Вообще-то из глины, – вставил Джо и откашлялся. – Я могу сделать что-нибудь посветлее.

– Он сможет сделать все, что вам потребуется, – сказал Сэмми.

– Все, – согласился Джо. Тут его явно что-то озарило, и он повернулся к Сэмми. – Может, показать им, как я делаю бздех?

– Правда, он еще ни одного комикса не читал, – сказал Сэмми, игнорируя заманчивое предложение. – Зато я читал их все, босс. В том числе – все выпуски «Боевых комиксов». Я как следует изучил этот материал. И знаю, как он сделан. Вот, смотрите. – Он взял свою папку и развязал тесемки. Купленная в «Вульвортсе», папка была такой же дешевой и картонной, как у Джо, но с существенными отличиями в виде потертостей, царапин и аккуратных вмятин. Не дело было рассиживаться в приемной какого-нибудь завотделом иллюстраций с новехонькой на вид папкой. Тогда все поймут, что ты сопливый новичок. Прошлой осенью Сэмми целый день вдумчиво колотил свою папку молотком, прохаживался по ней в матушкиных туфлях на высоком каблуке, проливал на нее кофе. К несчастью, со времени ее покупки ему удалось пристроить только две карикатуры – одну в начисто лишенный юмора журнал под названием «Смеххх», а другую в «Бель-вью», местное издание психиатрической больницы, где работала его мать.

– Я могу все это сделать, – расхвастался Сэмми, вытаскивая целую пригоршню пробных страниц и раздавая их всем присутствующим. Если точнее, Сэмми имел в виду, что он может все это украсть.

– Не так уж плохо, – сказал Анаполь.

– Но той красотищи тут нет, – заметил Ашкенази.

Сэмми гневно взглянул на Ашкенази. Однако вовсе не потому, что Ашкенази оскорбил его талант, – никто лучше самого Сэма Клея не сознавал собственной художественной ограниченности. Просто Сэмми вдруг почувствовал, что стоит на пороге чего-то чудесного, на границе страны, где проливные ливни денег и бурные реки его собственного воображения наконец-то поднимут его самодельный плотик и понесут к безграничной свободе открытых морей. А Джек Ашкенази, чьи водянистые глаза, как воображал Сэмми, запросто можно было выколоть лежащей на столе Анаполя письмооткрывашкой, угрожал встать у него на пути. Поймав этот мечтательно-убийственный взгляд Сэмми, Анаполь решил рискнуть.

– Что скажешь, Джек, если мы сейчас отпустим этих парней домой на уикенд? – сказал он, сосредоточив твердый взгляд на Сэмми. – Пусть они попробуют для нас Супермена сварганить. Нашего, разумеется, Супермена.

– Конечно, пусть попытаются.

– А какого объема должен быть этот самый суперменский рассказ?

– Пожалуй, страниц двенадцать.

– Итак, к понедельнику мне нужен персонаж и двенадцатистраничный рассказ.

– Потребуется гораздо большее, – сказал Ашкенази. – Обычно там бывает пять-шесть персонажей. Шпион какой-нибудь. Частный сыщик. Теневой мститель за беззащитных. Зловредный китаёза. Эти двое не смогут сами все это придумать да еще и нарисовать. У меня есть художники, Шелли. У меня есть Джордж Дизи.

– Нет! – отрезал Сэмми. Джордж Дизи был главным редактором «Пикант Пабликейшнс». Этот старый газетчик со скверным характером древнего тирана вечно наполнял лифты Крамлер-билдинг жутким перегаром ржаного виски. – Это моя работа. Наша с Джо. Поверьте, босс, я с ней управлюсь.

– Железно, босс, – добавил Джо.

Анаполь ухмыльнулся.

– Нет, ты только послушай этого парня, – сказал он. – Ладно, просто доставь мне Супермена, – добавил глава «Эмпайр Новелтис», кладя умиротворяющую руку Сэмми на плечо. – Тогда и посмотрим, управишься ты или нет. Идет, Джек?

Обычно добродушное лицо Ашкенази скривилось в гримасу.

– Должен сказать тебе, Шелли, я сильно сомневаюсь. Должен серьезно тебе сказать…

– А что там радиоприемники, – перебил его Джо. – Такие маленькие радиоприемники – там, снаружи…

– Слушай, Джо, ты бы на эти чертовы радиоприемники не наплевал? – сказал Сэмми.

– Те, миниатюрные? – заинтересовался Анаполь.

Джо кивнул.

– Там просто с проводками неладно. У всех одно и то же. Один маленький проводок не… это самое. Не вот так. – Он состыковал два указательных пальца. – К регистру не приделан.

– В смысле – к резистору?

– Угу.

– Так ты в радиоприемниках разбираешься? – Анаполь с сомнением сузил глаза. – Говоришь, можешь их починить?

– С гарантией, босс. Запросто.

– И сколько это должно будет стоить?

– Нисколько. Пожалуй, несколько монеток за… не знаю, как называется. – Он сложил пальцы в форме пистолета. – Вайхлет. Придется их сплавить.

– Припаять? Паяльником?

– Угу. Но может, мне удастся взять его взаймы.

– Значит, всего несколько монеток?

– Может, одна монетка за радио, за каждый приемник.

– Так почти что моя цена получается.

– Ничего, я все сделаю бесплатно.

Сэмми взглянул на своего кузена, удивленный и лишь самую малость уязвленный тем, что его исключили из переговоров. Затем он увидел, как Анаполь многозначительно поднимает брови в адрес своего сводного брата, не то что-то обещая, не то чем-то грозя.

Наконец Джек Ашкенази кивнул.

– Еще только одно, – сказал он, кладя руку на плечо Джо, прежде чем тот успел бочком выскользнуть из кабинета со своим жутковатым Големом и пустой папкой. – Мы ведь про комиксы говорим, ага? Тут плохонько может быть куда лучше, чем красотища.

 

 

Первое официальное собрание двух компаньонов было проведено прямо у Крамлер-билдинг, в облаке, составленном из их собственных выдохов и подземного пара, выходящего из-под решетки в мостовой.

– Это хорошо, – сказал Джо.

– Угу. Я знаю.

– Он сказал «да», – напомнил Джо своему кузену, который стоял, одной рукой лениво похлопывая себя спереди по пальто. Лицо Сэмми выражало такую панику, словно он оставил в кабинете Анаполя нечто чрезвычайно важное и теперь страшно об этом тревожился.

– Да, верно. Он сказал «да».

– Сэмми. – Джо ухватил блуждающую руку Сэмми, арестуя ее в процессе обыскивания карманов, галстука и воротника. – Это хо-ро-шо.

– Да, это хорошо, будь оно проклято. Я только надеюсь, что мы с Божьей помощью и впрямь все это провернем.

Потрясенный столь явным и внезапным выражением сомнения, Джо отпустил руку Сэмми. Вообще-то его совершенно заворожило отважное применение Сэмми «науки возможности». Все утро, в течение грохочущей поездки сквозь мерцающий мрак под Ист-Ривер, дальше под вой клаксонов мимо высоченных конторских зданий, когда они вышли со станции подземки, где их непосредственно окружали десятки тысяч мужчин и женщин, еще дальше под звон телефонов и перемежающуюся щелканьем жвачки болтовню клерков и секретарш к конторе Шелдона Анаполя, где возникла хитровато-раздраженная громада самого Анаполя и полным ходом пошли разговоры о цифрах продаж, конкуренции и способах получения наличных, Джо испытывал странное чувство. Все увиденное и услышанное так точно соответствовало почерпнутым им из фильмов понятиям о жизни в Америке, что если бы прямо сейчас на Двадцать пятой улице приземлился аэроплан, откуда выпорхнула бы дюжина одетых в купальные костюмы Фей Демократии, явившихся наградить его президентством в «Дженерал Моторс», контрактом с «Уорнер Бразерс», а также пентхаусом на Пятой авеню с плавательным бассейном в гостиной, Джо с тем же завидным отсутствием удивления спокойно бы это приветствовал. До сих пор ему и в голову не приходило предположить, что демонстрация его кузеном отважной предпринимательской уверенности – всего лишь сплошной блеф. Джо даже как-то забыл о том, что на улице сейчас восемь градусов Цельсия, а у него нет ни шляпы, ни перчаток, что его желудок так же пуст, как его бумажник, а также что они с Сэмми – всего-навсего пара зеленых юнцов, скованных путами поспешного и сомнительного обещания.

– А я в тебя верю, – сказал Джо. – Я тебе доверяю.

– Рад слышать.

– Я серьезно.

– Хотел бы я знать почему.

– Потому, – признался Джо, – что у меня нет другого выхода.

– Эх-ма.

– Мне нужны деньги, – сказал Джо, а затем рискнул добавить: – Будь они прокляты.

– Деньги. – Это слово, похоже, оказало на Сэмми благотворный эффект, резко выводя его из тупого обалдения. – Да. Ладно. Хорошо. Прежде всего нам нужны «негры».

– Негры?

– Ну, парни. Подручные.

– Художники?

– Давай пока что звать их просто парнями.

– Ты знаешь, где мы можем их найти?

Сэмми немного подумал.

– По-моему, знаю, – сказал он. – Идем.

Они пустились в направлении, которое показалось Джо скорее западом, чем востоком. Пока они шли, Сэмми явно глубоко затерялся в раздумьях. Джо попытался представить себе ход мыслей кузена, однако частности представленной задачи были ему неясны, а потому вскоре он бросил это занятие и принялся просто шагать рядом. Походка Сэмми была неспешно-кривоватой, и у Джо возникли определенные сложности с тем, чтобы нечаянно не уйти вперед. Повсюду слышалось какое-то гудение, которое Джо вначале приписал циркуляции крови у себя в ушах, пока не понял, что этот звук производит сама Двадцать пятая улица – сотни швейных машинок в потогонной мастерской наверху, вентиляционные решетки в задней части пакгауза, поезда, прокатывающиеся глубоко под черной гладью дороги. Бросив попытки думать в унисон со своим кузеном, верить в него или ему доверять, Джо просто топал с гудящей головой к Гудзону, потрясенный необычайной новизной своего изгнания.

– Кто он? – спросил наконец Сэмми, пока они пересекали широкую улицу. Взглянув на указатель, Джо с некоторым недоверием определил в улице Шестую авеню. Шестая авеню! Гудзон! Подумать только!

– Ты о ком? – спросил в ответ Джо.

– О нем. Кто он и что он делает?

– Он летает.

Сэмми покачал головой.

– Супермен летает.

– Почему бы и нашему не летать?

– Просто мне кажется, я бы…

– Проявил оригинальность.

– Если получится. Попытайся хотя бы без полетов. Никаких полетов, никакой силы ста человек, никакой пуленепробиваемой кожи.

– Ладно, – сказал Джо. Гудение словно бы немного отдалилось. – А другие, которые кроме Супермена, что они делают?

– Ну, Бэтмен…

– Он летает – как летучая мышь.

– Нет, он не летает.

– Но он слепой.

– Да нет, он только наряжается как летучая мышь. Никаких качеств летучей мыши у него нет. Он в основном кулаками машет.

– Довольно туповато.

– На самом деле очень клево. Тебе понравится.

– Тогда, может, другое животное?

– Гм, ну да. Сейчас. Ага, ястреб. Хокмен.

– Угу, да, ястреб. Но ведь тогда он будет летать.

– Проклятье, ты прав. К черту все птичье семейство. Тогда, гм, лиса. Акула. Шаркмен.

– Тогда он будет плавать.

– Ну и пусть плавает. Черт, нет. Я знаю одного пацана, который работает в магазине Чеслера, так он говорит, что они уже делают парня, который плавает. Для «Таймли».

– Может, лев?

– Лев. Ага, лев. Лайонмен.

– Он сможет быть сильным. Очень громко рычать.

– У него суперрык.

– Этим суперрыком он наводит страх.

– И бьет посуду.

– Все плохие парни разом глохнут.

Они рассмеялись. Но Джо тут же прекратил.

– Думаю, нам следует быть серьезными, – сказал он.

– Ты прав, – согласился Сэмми. – Значит, лев. Нет, не знаю. Львы ленивы. Лежат на солнышке и баклуши бьют. Как насчет тигра? Тайгермен. Черт, нет. Тигры убийцы. Проклятье. Ладно, давай дальше посмотрим.

И они начали проходить скрижали царства животных, сосредоточиваясь, понятное дело, на хищниках: коте, волке, филине, леопарде, барибале. Они также обсудили приматов: макаку, гориллу, гиббона, павиана, мандрила. Сэмми заметил, что Мандрилмен смог бы использовать свою чудесную разноцветную задницу, чтобы сбивать с толку противников.

– Будь серьезен, – снова укорил его Джо.

– Да-да, извини. Послушай, давай плюнем на животных. Все наверняка будут думать про животных. Через два месяца, можешь мне поверить, к тому времени, как наш парень выйдет на сцену, повсюду уже будет бегать весь чертов зоопарк. Будут птицы. Сикарахи. Всякая подводная нечисть. И могу поспорить на что хочешь, там будет штук пять парней, зверски сильных, неуязвимых и способных летать.

– А если он движется со скоростью света? – предложил Джо.

– Угу. Пожалуй, быстро двигаться никогда не мешает.

– Или если он может делать так, чтобы что-то сгорало. Если он может… слушай! Если он это самое… ну, знаешь. Стреляет огнем. Из глаз!

– Его глазные яблоки растают.

– Тогда он руками. Или он это самое… он сам превращается в огонь!

– В «Таймли» уже и это делают. Там есть огненный парень и водяной парень.

– Тогда он превращается в лед. Везде делает лед.

– Рассыпчатый или в кубиках?

– Что, не годится?

Сэмми покачал головой.

– Лед, – сказал он. – Со льдом особо много не напридумаешь.

– А если он превращается в электричество? – попытался Джо. – Или в кислоту?

– Он превращается в томатный соус. Он превращается во-от в такое сомбреро. Слушай, стоп. Остановись. Давай просто постоим.

Они остановились прямо в середине тротуара между Шестой и Седьмой авеню, и в этот самый момент Сэм Клей испытал то глобальное озарение, которое он впоследствии склонен был рассматривать как неоспоримое касание самой кромки прозрачного ангельского крыла цвета доллара, какое даруется только раз в жизни.

– Вопрос не в этом, – сказал Сэмми. – Будь он кот, паук или какая-нибудь долбаная росомаха. Будь он громадный или крошечный, будь он способен стрелять пламенем, смертоносными лучами или бочками шесть на девять, будь он способен превращаться в огонь, камень, воду или каучук. Он мог бы быть марсианином или призраком, богом, демоном, магом или монстром. Ага? Все это просто не имеет значения потому что прямо сейчас по Нью-Йорку катится целый вагон и маленькая тележка таких, как мы. И каждый тощий нью-йоркский пацан вроде меня, который верит в то, что есть жизнь на альфе Центавра, которому школа уже во-от такую плешь проела и который может почуять, что там есть бакс-другой, пытается в этот вагон запрыгнуть. Эта банда прямо сейчас расхаживает по всей округе с карандашами в руках и бубнит: «Он как сокол… нет, он как торнадо… нет, он как чертов сенбернар!» Понятно?

– Понятно.

– И что бы мы ни придумали, как бы мы его ни одели, какой-нибудь другой персонаж с теми же самыми примочками, в точно таких же ботинках и с той же самой фиговинкой на груди уже там есть или завтра появится. Или его максимум через полторы недели с нашего парня сварганят.

Джо внимательно слушал, дожидаясь вывода из этой речуги, но Сэмми, похоже, вдруг полностью потерял нить. Тогда Джо проследил за пристальным взглядом своего кузена, но увидел лишь пару британских на вид матросов, закуривающих сигареты от единственной, прикрытой крепкими ладонями спички.

– А значит… – пробормотал Сэмми. – А значит…

– А значит, вопрос не в этом, – подтолкнул его Джо.

– Ну да, я об этом и говорю.

– Тогда продолжай.

Они пошли дальше.

– «Как?» – не вопрос. «Что?» – не вопрос, – сказал Сэмми.

– Вопрос – «почему».

– Да, вопрос именно «почему».

– Почему, – повторил Джо.

– Почему он это делает.

– Что делает?

– Ну, одевается как макака, ледяной кубик или консервная банка с долбаной кукурузой.

– Чтобы бороться с преступностью, разве не так?

– Ну да, чтобы бороться с преступностью. Бороться со злом. Но ведь то же самое делают и все эти остальные парни. Дальше они никогда не заходят. Они просто… то есть этим вроде как правильно заниматься, вот они этим и занимаются. И что, это очень интересно?

– Понимаю.

– Вообще-то только у Бэтмена… ага, вот это как раз и хорошо. Именно это и делает Бэтмена клевым, а никаким не тупым, хотя он только одевается как летучая мышь и месит народ.

– А какая причина у Бэтмена? Какое у него «почему»?

– Его родителей убили, понимаешь? Жестоко и хладнокровно. Прямо у него на глазах – когда он еще был ребенком. Их убил грабитель.

– Тогда это месть.

– Но это интересно, – сказал Сэмми. – Понимаешь?

– И он свихнулся.

– Ну-у, не знаю…

– Поэтому он и облачается в костюм летучей мыши.

– Вообще-то напрямую об этом не говорят, – сказал Сэмми. – Но можно догадаться, что это лежит между строк.

– Значит, нам нужно прикинуть, в чем здесь «почему».

– Да, «почему», – согласился Сэмми.

– По кочану.

Джо поднял взгляд и увидел перед собой низкорослого и пухлого парнишку. Физиономии парнишки, если не считать больших черных очков, было почти не видно под искусной маскировкой из теплого шарфа и отороченной мехом кожаной шапки-ушанки.

– Привет, Джулиус, – сказал Сэмми. – Это Джо. Джо, это мой местный приятель, Джули Гловски.

Джо протянул руку. Джули с сомнением ее поизучал, затем протянул свою маленькую ладошку. На нем также было черное шерстяное пальто и вельветовые брюки не по росту.

– Этот парень – брат того, о котором я тебе рассказывал, – сказал Сэмми, обращаясь к Джо. – Его брат делает хорошие деньки на комиксах. А ты что здесь забыл?

Где-то в глубине своих одеяний Джули Гловски пожал плечами.

– Мне нужно с братом увидеться.

– Вот здорово. Нам тоже.

– Да? Это еще зачем? – Джули Гловски задрожал. – Только говори скорей, пока у меня от такой холодрыги яйца не отвалились.

– От холодрыги? А может, от атрофии?

– Очень смешно.

– А я вообще остряк.

– Дурак ты, и шутки твои дурацкие.

– Очень смешно.

– А я вообще остряк. Так что у тебя на уме?

– Почему бы тебе на меня не поработать?

– На тебя? Поработать? А что делать? Шнурки продавать? У меня дома по-прежнему целая коробка стоит. Моя матушка их использует, когда фаршированных цыплят готовит, чтобы их зашивать.

– Нет, не шнурки. Знаешь моего босса, Шелдона Анаполя?

– Откуда мне его знать?

– Тем не менее он мой босс. Он занимается бизнесом вместе со своим сводным братом Джеком Ашкенази, которого ты тоже не знаешь. Но этот самый Ашкенази издает «Пикант науку», «Пикант поединки» и тому подобное. Теперь они, знаешь, собрались комиксы издавать. И ищут таланты.

– Чего? – Джули высунул свою черепашью физиономию из тени шерстяного панциря. – Думаешь, они могут меня нанять?

– Могут, – сказал Сэмми. – Если я им посоветую. Ведь я там теперь главный художник.

Джо посмотрел на Сэмми и удивленно поднял бровь. Сэмми пожал плечами.

– Вот мы с Джо, к примеру, прямо сейчас готовим новое издание. Там будут приключенческие герои. Все в костюмах, – добавил он, импровизируя. – Знаешь, вроде Супермена, Бэтмена. Синего Жука. Всякие такие ребята.