Часть III Комическая война 11 страница

– Если она не твоя подружка, – спросил Джули, – то что она тогда голой в твоей постели делала?

– Заткнись, Джули, – сказал Сэмми.

– Ты ее голой в моей постели видел?

– Увы, нет, – посетовал Сэмми.

– Я просто пошутил, – сказал Джули.

– Там, случайно, не жареной курицей пахнет? – поинтересовался Джо.

– А эти страницы очень даже ничего, – сказал Дэйви О'Дауд. Жокейского телосложения, он отличался коротко стриженными рыжими волосами и крошечными зелеными глазками. Дэйви был с Адовой Кухни и потерял кусок уха в драке, когда ему было двенадцать; больше Сэмми о нем почти ничего не знал. При виде розового ошметка левого уха Дэйви О'Дауда Сэмми всегда слегка поташнивало, однако сам Дэйви своим ухом очень даже гордился. Поднимая листы кальки, что покрывали каждую страницу, он стоял, внимательно разглядывая пять страниц «Легенды о Золотом Ключе», которые Сэмми с Джо уже закончили. Просмотрев каждую страницу, он передавал ее Фрэнку Панталеоне, который то и дело хмыкал. – Похоже на Супермена, – добавил Дэйви.

– Это лучше Супермена. – Сэмми слез со своего табурета и подошел помочь им насладиться его работой.

– Кто это растушевал? – спросил Фрэнк. Этот парень из Бенсонхерста, высокий, сутулый, с вечно унылой физиономией, вовсю лысел, хотя ему еще не стукнуло и двадцати двух. Несмотря на эту жалкую внешность – или, возможно, благодаря ей, – Фрэнк был одаренным рисовальщиком и в свой выпускной год в Музыкально-художественной академии завоевал общегородской приз, а также брал уроки в Пратте. В Пратте были хорошие учителя, профессиональные художники и иллюстраторы, серьезные мастера; Фрэнк думал об искусстве и о себе в качестве художника так же, как Джо. Время он времени он получал работу художника декораций на Бродвее; правда, это было отчасти благодаря тому, что его отец был большим человеком в профсоюзе рабочих сцены. Фрэнк разработал и собственную приключенческую полосу под названием «Приключения Марко Поло», панель для воскресных выпусков, где он обильно расточал фостерианские детали, и «Кинг Фичерз», по слухам, ею интересовались. – Ты? – спросил он у Джо. – Отличная работа. Ты и карандашную работу сделал, верно? Клейману никогда в жизни так не сработать.

– Я все это распланировал, – заявил Сэмми. – Джо до сегодняшнего утра даже не знал, что такое комиксы. – Тут Сэмми притворился оскорбленным, но он был так рад за Джо, что при этих словах похвалы от Фрэнка Панталеоне испытал легкое головокружение.

– Джо Кавалер, – сказал Джо, протягивая Фрэнку ладонь.

– Мой кузен. Он только что из Японии прибыл.

– Да? Из Японии? – сказал Марти. – Но что он с моей кисточкой сотворил? Это «красная сабля» «Виндзора и Ньютона». Ей целый доллар цена. Мне сам Милтон Канифф эту кисточку дал.

– Так ты всегда заявлял, – сказал Фрэнк. Изучая оставшиеся страницы, он слегка пожевывал свою пухлую нижнюю губу, а его холодные глаза оживлял более чем профессиональный интерес. Можно было понять – Фрэнк думает о том, что, дай только ему шанс, он сделал бы лучше. Сэмми не мог поверить своему счастью. Вчера его мечта о публикации комиксов была всего лишь мечтой, заслуживающей не большего доверия, чем обычный поток его воображения. А сегодня у него уже имелась пара костюмированных героев и группа сотрудников, куда мог войти такой талант, как Фрэнк Панталеоне. – Да, Клейман, это совсем неплохо.

– Черная… Шляпа, – опять повторил Джерри и покачал головой. – Кто он такой? Борец с преступностью ночью и торговец галантереей днем?

– Он богатый плейбой, – серьезным тоном сказал Джо.

– А ты иди своего кролика рисуй, – буркнул брату Джули. – Мне здесь семьдесят пять баксов за страницу платят. Правда, Сэм?

– Правда.

– Семьдесят пять! – воскликнул Марти. Пародируя раболепие, он притащил свой чертежный стол обратно к Сэмми и Джо и поставил баночку туши Джо под локоть. – Пожалуйста, Джо-сан, прошу вас, пользуйтесь моей тушью.

– И кто вам, интересно, такие деньги платит? – захотел узнать Джерри. – Только не Донненфельд. Он бы никогда вас не нанял.

– Донненфельд скоро будет умолять меня на него работать, – заявил Сэмми, не очень представляя себе, кто такой Донненфельд. Затем он продолжил, объясняя, какая чудесная возможность всех их ожидает, если только они за нее ухватятся. – Итак, прикинем. – С самым что ни на есть серьезным лицом Сэмми произвел на клочке бумаги быстрые калькуляции. – Помимо Черной Шляпы и Эскаписта мне потребуются – тридцать шесть, сорок восемь – еще три истории по двенадцать страниц. Таким образом, получится шестьдесят страниц плюс внутренние обложки и плюс, насколько я понимаю, две страницы одних слов. – Чтобы их товар можно было квалифицировать как журналы, а следовательно, отправлять по почте вторым классом, издатели комиксов заботились о том, чтобы вбрасывать туда минимум две страницы чистого текста, требуемые почтовым законом – обычно в форме легковесного короткого рассказа, написанного суконной прозой. – Шестьдесят четыре. Но вот в чем здесь штука. Все персонажи должны будут носить маски. В этом весь фокус. Комикс будет называться «Человек в маске». Это значит – никаких китайцев, никаких частных шпиков, никаких старых морских волков во-от с такими кулачищами.

– Все в масках, – сказал Марти. – Славный фокус.

– «Эмпайр», значит? – сказал Фрэнк. – Если без околичностей…

– Без них… без околичностей… без них, без них… давайте без них… да-да, точно, давайте без них, – затрезвонили все. Фрэнк без конца говорил «если без околичностей». Ему нравилось так выражаться.

–…то я немного удивлен, – невозмутимо продолжил Фрэнк. – Я удивлен тем, что Джек Ашкенази платит семьдесят пять долларов за страницу. Ты уверен, что он именно так сказал?

– Уверен, уверен. Плюс… ну да, как же я мог забыть! Мы ставим Адольфа Гитлера на обложку. Это еще один фокус. И Джо, – продолжил Сэмми, кивая на кузена, но глядя на Фрэнка, – собирается сам эту обложку нарисовать.

– Я? – спросил Джо. – Ты хочешь, чтобы я нарисовал Адольфа Гитлера на обложке журнала?

– Крепко получающим по зубам, Джо. – Сэмми медленно махнул кулаком в сторону Марти Голда, останавливая костяшки в дюйме от его подбородка.

– Дай-ка я посмотрю, – сказал Джерри. Он взял у Фрэнка страницу и поднял клапан из кальки. – С виду он совсем как Супермен.

– Ничего подобного.

– Гитлер. Значит, твоим злодеем будет Адольф Гитлер. – Джерри посмотрел на Сэмми, высоко подняв брови. Однако его изумление было не вполне уважительным.

– Только на обложке.

– На это они никогда не пойдут.

– Только не Джек Ашкенази, – согласился Фрэнк.

– А что такого плохого в Гитлере, получающем по зубам? – спросил Дэйви. – Просто шутка.

– Может, тебе назвать этот комикс «Пикант-Диктатор»? – предложил Марти.

– Они на это пойдут! Выметайтесь отсюда! – заорал Сэмми, пинками выгоняя молодых людей из их же собственной студии. – А ну отдай! – Выхватив у Джерри страницы и крепко прижимая их к груди, Сэмми снова забрался на свой табурет. – Знаете что. Послушайте-ка меня все вы, уж сделайте такую любезность. Если не хотите в этом участвовать, отлично, тогда скатертью дорожка. Мне без разницы. – Тут Сэмми произвел презрительный обзор Крысиной Норы: Джон Гарфилд, живущий высоко в больших шикарных апартаментах, оглядывает жалкую квартирку без горячей воды, где в конечном итоге довелось очутиться пай-мальчику из его мальчишеского детства. – У вас и так уже, надо полагать, работы выше головы.

Джерри повернулся к Марти.

– А он издевается.

– Да, я тоже заметил.

– Не уверен, что выдержу, если этот умник хренов мной помыкать станет. У меня с этим умником хреновым уже многие годы одни проблемы.

– Как пить дать не выдержишь.

– Если вон тот токийский Джо меня впишет, – сказал Фрэнк Панталеоне, – я в деле. – Джо кивнул в знак согласия. – Значит, я в деле. Если без… Короче, правду сказать, у меня так или иначе была пара-другая идей в том направлении.

– Мне одну не одолжишь? – спросил Дэйви. Фрэнк пожал плечами. – Тогда я тоже в деле.

– Да ладно, ладно, – пробурчал Джерри, поднимая руки в знак сдачи. Вы все равно уже всю проклятую Яму оккупировали. – Он пустился вниз по лестнице. – Пойду нам кофе достану. – Тут Джерри вдруг развернулся и указал пальцем на Джо. – Только руки прочь от моей еды. Это моя курица.

– И спать они здесь тоже не смогут, – добавил Марти Голд.

– А еще ты должен рассказать нам, каким боком ты из Японии, почему кузен Сэмми и чего ради вид у тебя такой еврейский, – сказал Дэйви О'Дауд.

– Мы и в Японии тоже есть, – сказал Сэмми. – Мы везде.

– Жид-жидцу, – напомнил Джо.

– И впрямь, – подивился Дэйви О'Дауд.

 

 

Двое суток никто из них не спал. Художники пили кофе, принесенный Джерри, пока он не кончился, а затем сгоняли в ночное кафе «Грек» на Восьмой авеню и притащили оттуда четыре картонных подноса с черной бурдой в бело-голубых бумажных стаканчиках. Как и обещал, в отношении курицы Джерри проявил негуманную жесткость, зато все остальное было роздано нуждающимся. Туда добавились пакеты с сандвичами, хотдогами, яблоками и пончиками; художники также очистили НЗ, состоящий из трех банок сардин, банки шпината, коробки кукурузных палочек, четырех бульонных кубиков и нескольких старых черносливин. Аппетит Джо по-прежнему оставался выброшен на берег где-то к востоку от Кобе, но Сэмми принес буханку хлеба, который Джо мазал маслом и пожирал в течение всего уикенда. Они одолели четыре блока сигарет. Художники врубили радио на полную громкость, а в тихие промежутки доводили друг друга до безумия своим гудением. Те, у кого имелись подружки, наплевали на свидания.

Очень скоро выяснилось, что Сэмми, лишенный своей библии вырезок и уворованных поз, был во всей компании художником наименее одаренным. А потому через неполных двенадцать часов натужного продвижения своей карьеры художника комиксов он ее забросил. Сэмми сказал Джо продолжать работу, а сам сделал расклад всего остального иллюстративного материала для истории про Эскаписта, беря в качестве руководства, когда ему это требовалось, один из номеров «Боевых комиксов», «Детектива» и «Чудо», что замусоривали пол Преисподней. Джо тоже подобрал номер «Детектива» и взялся его пролистывать.

– Значит, идея в том, чтобы рисовать так же паршиво, как эти ребята.

– Эти ребята не пытаются рисовать паршиво. Кое-что из того, что они делают, – самое то. Есть один парень, Клейг Флессель, так он, черт побери, по-настоящему хорош. И старается быть в курсе. Вот, взгляни. – Сэмми схватил номер «Боевых комиксов» и раскрыл его на странице, где Джо Шустер нарисовал Супермена освобождающим Лоис Лейн из хватки каких-то широкоплечих скотов – делающих прибыль на войне, как припомнил Сэмми. Фон был сведен до собственно тел этих самых скотов. Скудные иероглифы обозначали лабораторию, бревенчатый домик, скалистую горную вершину. Подбородки выпирали, мускулатура была схематичной, глаза Лоис – изогнутыми щелками. – Это очень просто. Все лишнее убрано. А вот если ты станешь сидеть и заполнять каждую панель всякими там летучими мышками, лужами и витражами, прорисовывать каждый мелкий мускул, каждый малюсенький зубчик, основывать всю эту ерунду на Микеланджело и самому себе по этому поводу плешь проедать, вот это будет паршиво. Главное – ты используешь картинки, чтобы рассказать славную историю.

– А эти истории славные?

– Порой славные. Наша история офигительно славная, если меня спросить.

– Офигительно, – произнес Джо, медленно выпуская это слово, точно приятную затяжку.

– Что офигительно?

Джо пожал плечами.

– Ничего. Я просто сказал.

Настоящие таланты Сэмми, как выяснилось, лежали в иной сфере, нежели карандаш или кисть. Это стало ясно всем, когда Дэйви О'Дауд вернулся в Преисподнюю после краткого совещания с Фрэнком на предмет идей для персонажа Дэйви. Работая на кухонном столе, Фрэнк уже целиком погрузился в собственную идею или нехватку таковой, и его нельзя было особо тревожить. С кухни Дэйви вернулся, задумчиво почесывая в затылке.

– Мой парень летает, – сказал Дэйви О'Дауд. – Это я точно знаю.

Джо бросил взгляд на Сэмми, и тот хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ох-х, – простонал он.

– А что такое?

– Летает, значит?

– Ну да. А что, с этим что-то не так? Фрэнк говорит, что тут все дело в желаемых вымыслах.

– В чем, в чем?

– В желаемых вымыслах. Знаешь, это типа самое главное, чего хочется какому-нибудь маленькому пацану. Скажем, ты… ну, ты типа не хочешь иметь искалеченную ногу. Так что ты – раз-два – даешь твоему парню волшебный ключ, и он может ходить.

– Угу. – Сэмми предпочитал не рассматривать процесс создания персонажа в столь прямолинейной манере. И задумался, какие еще свои желания он по незнанию мог присовокупить к персонажу хромого Тома Мейфлауэра.

– Мне всегда хотелось летать, – признался Дэйви. – И, могу догадаться, уйме других парней тоже.

– Ну да. Это обычная фантазия.

– Тогда, по-моему, этого нельзя иметь слишком много, – вставил Джерри Гловски.

– Ладно, пусть по-твоему, он может летать. – Сэмми взглянул на Джо: – А Джо?

– Почему… – вздохнул Джо.

– Почему?

Сэмми кивнул.

– Почему он может летать? Зачем ему это нужно? И чего ради он использует эту свою способность в борьбе с преступностью? Почему бы ему просто не стать лучшим в мире вором-домушником?

Дэйви раздраженно закатил глаза.

– Это еще что, катехизис по комиксам? Да не знаю я!

– Давай все по порядку. Как он это делает?

– Не знаю.

– Прекрати ты со своим «не знаю».

– У него большие крылья.

– Придумай что-нибудь еще. Может, реактивный ранец? Антигравитационные ботинки? Шляпа-вертолет? Мифологические силы крыльев? Межзвездная пыль? Кровь, перелитая от пчелы? Водород в венах?

– Стой, не гони, – буркнул Дэйви. – Ну ты, Сэмми, даешь!

– Ага, в этой фигне я мастак. Что, испугался?

– Чтобы ты знал – просто малость смутился.

– Возьми что хочешь. Итак, это жидкость. Антигравитационная жидкость в его венах. А на груди у него – такая маленькая машинка, которая эту самую ерунду в него качает.

– Ну да, хорошо.

– Вот-вот, и ему нужен этот состав, чтобы жить, понимаешь? Летательная часть – это… ну, это просто такая неожиданная побочная выгода. Он ученый. Медик. Он работал над каким-то видом, скажем, искусственной крови. Знаешь, для раненых на поле боя. Синтокровь – так она называется. Может, она… блин, не знаю, может, она сделана из перемолотых метеоритов, которые из какой-нибудь дали к нам залетели. Потому что кровь основана на железе. Не знаю. Но потом какие-то криминальные типы… нет, какие-то вражеские шпионы, они вламываются в лабораторию и пытаются эту самую синтокровь похитить. Когда наш парень им этого не позволяет, они пристреливают его, его девушку и бросают их там, думая, что им хана. В общем, девушке, как ни печально, уже не помочь, но нашему парню в шаге от смерти все-таки удается подключиться к этой самой качалке с синтокровью. То есть с медицинской точки зрения он действительно умирает, но эта ерунда, этот жидкий метеорит, он возвращает его с самого края. А когда он приходит в себя…

– То выясняет, что может летать! – Дэйви радостно оглядел всю комнату.

– Итак, наш парень может летать, и он начинает преследовать шпионов, которые убили его девушку. Теперь он действительно может делать то, что всегда хотел, а именно – помогать силам мира и демократии. Но ему никогда нельзя забывать про свою слабость, он всегда должен помнить, что без насоса с синтокровью он труп. Он никогда не сможет перестать быть… быть… – Сэмми защелкал пальцами в поисках имени.

– Летающим Полутрупом, – предложил Джерри.

– Бладменом, – отрезал Джули.

– Стрижом, – вмешался Марти Голд. – Самой быстрой птицей на свете.

– А я такие чудные крылья нарисовал, – пожаловался Дэйви О'Дауд. – Клевые, перистые.

– Да ладно, черт с ними, с крыльями, – сказал Сэмми. – Они могут быть просто для вида. Мы назовем его Стрижом.

– Ага, это мне нравится.

– Итак, он никогда не может перестать быть Стрижом, – продолжил Сэмми. – Ни на одну-единственную долбаную минуту в сутки. – Тут он умолк и вытер рот тыльной стороной ладони. В горле у него саднило, губы совсем высохли, и Сэмми казалось, будто он проговорил целую неделю. Какое-то время Джерри, Марти и Дэйви молча переглядывались, а потом Джерри слез с табурета и прошел в свою спальню. Оттуда он принес старую пишущую машинку марки «ремингтон».

– Когда закончишь с историей Дэйви, делай мою, – сказал он.

Субботним вечером Джерри все-таки сумел ускользнуть на часок, чтобы вернуть мисс Розе Сакс ее сумочку, а затем еще раз в воскресенье днем, уже на два часика, возвращаясь с кривой отметиной на шее от зубов девушки по имени Мэй. Что же до Фрэнка Панталеоне, то он исчез в пятницу, где-то в районе полуночи. В конце концов его нашли в ванной комнате. Полностью одетый, Фрэнк лежал в пустой ванне, а на коленях у него была чертежная доска. Закончив страницу, он ревел: «Мальчик!» Тогда Сэмми бегом относил эту страницу наверх к Джо, который не отрывал взгляда от сияющей тропы своей кисточки, пока не ударило два часа ночи с воскресенья на понедельник.

– Красотища, – сказал Сэмми. Сам он уже несколько часов как закончил со своими сценариями, но продолжал бодрствовать, попивая кофе до дрожи в глазных яблоках, чтобы у Джо все время была компания, пока он заканчивал задуманную Сэмми обложку. Это было первое слово, сказанное ими по меньшей мере за час. – Пойдем посмотрим, не осталось ли там чего-нибудь пожевать.

Джо слез со своего табурета и отнес обложку к футовой в вышину кипе монтажных основ с иллюстрациями и кальки. Этой кипе предстояло стать первым выпуском их комиксов. Затем Джо подтянул брюки, несколько раз покрутил ошалелой головой на скрипучей оси шеи и последовал за Сэмми на кухню. Здесь они нашли и принялись пожирать легкий ужин из трижды обглоданной половины теперь уже почти античной курицы, девяти пресных печенинок, одной сардины, капельки молока, а еще – желтоватой полоски твердого как алмаз сыра, которую они нашли вклиненной под молочную бутылку между пластин полки за окном. Фрэнк Панталеоне и Джули Гловски давным-давно ушли домой в Бруклин; Джерри, Дэйви и Марти спали в своих комнатах. Джо смотрел из окна на продуваемый всеми ветрами задний двор, черный ото льда. Вокруг его глаз с тяжелыми веками роились густые тени. Наконец Джо прижался лбом к холодному стеклу.

– Где я? – спросил он.

– В Нью-Йорке, – ответил Сэмми.

– В Нью-Йорке. – Джо хорошенько подумал. – Город Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки. – Он закрыл глаза. – Нет, это невозможно.

– С тобой все в порядке? – Сэмми положил Джо руку на плечо. – А, Джо Кавалер?

– Да, Сэм Клей.

Сэмми улыбнулся. Снова, как когда он впервые заключил пару свежесварганенных американских имен в аккуратный чернильный прямоугольник партнерства на первой странице дебютного выпуска Эскаписта, живот Сэмми переполнился каким-то неуютным теплом, и он почувствовал, что краснеет. Это был не просто румянец гордости, не просто неосознанный восторг от такого символизирования своей растущей привязанности к Джо; Сэмми и с нежностью, и со стыдом переживал горе утраты профессора фон Клея – то самое чувство, которое он раньше никогда не позволял себе испытывать. Он крепко сжал костлявое плечо кузена.

– Мы сделали нечто великое, Джо, ты это понимаешь?

– Большие деньги, – отозвался Джо, и глаза его широко раскрылись.

– Да, верно, – сказал Сэмми. – Большие деньги.

– Теперь я вспоминаю.

В добавление к Эскаписту и Черной Шляпе их книжка теперь могла похвалиться вступительным приключением, нарисованным тушью и надписанным Марти Голдом, в карьере третьего героя. Снеговика Джерри Гловски, по сути Зеленого Шершня в бело-голубом нательном комбинезоне, дополненного корейским служкой, ружьем, которое выстреливало «морозильный газ», а также завзятым бродягой, описанным в сценарии Сэмми как «льдисто-голубой парень, подобный мгновенно подмечающим зло глазам Снеговика». Джерри сумел удержаться в этом колченогом стиле, с пользой применяя его при изображении Фана, мелкого, с торчащими передними зубами, но отлично дерущегося корейского служки, а также Обсидианового Кулака, слюнявого и когтистого оппонента Снеговика, жуткого монстра в монокле. Кроме того, они получили Стрижа Дэйви О'Дауда с его роскошными, шелковистыми крыльями в духе Алекса Реймонда, а также Радиоволну, нарисованного Фрэнком Панталеоне и обведенного тушью Джо Кавалером с неоднозначными, как пришлось признать Сэмми, результатами. Винить в этой неоднозначности Сэмми мог только себя. При создании Радиоволны он положился на опыт и сноровку Фрэнка в обращении с карандашом, не осмеливаясь предложить ему помощь в развитии или наброске сюжета полосы. Такое почтение имело результатом потрясающе нарисованного, со вкусом одетого, роскошно мускулистого и великолепно обведенного тушью героя без всякой надоедливой подружки, вздорного закадычного приятеля, ироничной тайной личности, неуклюжего полицейского комиссара, ахиллесовой пяты, корпуса тайных союзников или хоть с какой-то личной причиной для мести – только лишь с поспешно объясненной, прилично изображенной и крайне сомнительной способностью переноситься по воздуху «на незримых рельсах аэроволн» и неожиданно выпрыгивать из решетки «Филко» прямиком в логово специализирующихся по кражам драгоценностей негодяев, больших любителей джаза. Сэмми довольно скоро стало очевидно, что как только Радиоволну раскусят, всем проходимцам в его родном городке всего лишь понадобится выключить радиоприемники, а потом совершенно безнаказанно себе воровать. Однако к тому времени, как Сэмми получил шанс толком во всем разобраться, Джо уже обвел тушью половину всего материала.

Джули проделал славную работенку с историей своей Шляпы, иллюстрируя один из переработанных и подогнанных по мерке сюжетов Сэмми про Тень – в простой, слегка карикатурной манере, не слишком отличной от той, в которой Джо Шустер делал своего Супермена, но с лучше прорисованными зданиями и машинами. Наконец Сэмми был удовлетворен приключением Эскаписта, хотя мизансцены Джо, если честно, казались ему малость статичными и слишком привлекательными, а в самом конце – явно поспешными и даже корявыми на вид.

Однако неоспоримым и славным достижением этой вещицы была обложка. Это был не просто рисунок, а картина, выполненная в темпере на толстом картоне в изысканном стиле иллюстратора, одновременно идеализированном и в высшей степени реалистичном, который напомнил Сэмми Джеймса Монтгомери Флегга. Впрочем, Джо сказал, что на самом деле позаимствовал этот стиль у одного немецкого иллюстратора по фамилии, как ни странно. Клей. В отличие от великих антифашистских обложек, которым еще только предстояло появиться, здесь не было никакого жуткого тарарама танков или горящих самолетов, никаких нацистских приспешников в шлемах или дико вопящих особ женского пола. Здесь были только два главных персонажа. Эскапист и Гитлер, стоящие на неоклассическом помосте, драпированном нацистскими флагами на фоне голубого неба. Джо потребовалось всего пять минут, чтобы совершенно точно дать позу Эскаписта – ноги широко расставлены, здоровенный правый кулак дугой летит по странице, собираясь нанести бессмертный тумак, – и целые часы, чтобы раскрасить образ в самых ярких участках и тенях, заставляя его казаться таким реальным. Темно-синюю ткань костюма Эскаписта морщили самые настоящие на вид складки. Волосы героя – Джо и Сэмми решили использовать в качестве маски головной платок, чтобы обнажить шевелюру, – поблескивали как золото и в то же самое время их словно бы раздувал и трепал вполне реальный ветер. Мускулатура Эскаписта казалась достоверно слабоватой и преуменьшенной, а вены у него на руках вздувались от дикого тока крови. Что же до Гитлера, то он вылетал к тебе спиной вперед прямо-таки из самой картины – голова запрокинута, челка рассыпалась, руки машут, разинутый рот волочит за собой длинную струйку крови. Неистовство этого образа потрясало своей странной красотой. Оно пробуждало в зрителе загадочные чувства – благородной ненависти, раболепного страха, трансмутированного в зубодробительное возмездие, – которых немногие художники, работавшие в Америке в конце 1939 года, могли достигать так просто и эффективно, как Джо Кавалер.

Джо кивнул и в ответ сжал руку Сэмми.

– Ты прав, – сказал он. – Пожалуй, мы сделали нечто славное.

Джо прислонился к стене кухоньки, затем стал сползать, пока не плюхнулся на пол. Сэмми сел рядом и вручил ему последнюю печенинку. Джо взял печенинку, но вместо того, чтобы ее съесть, принялся отламывать кусочки и швырять их из тесной кухоньки в куда более просторную Преисподнюю. Нос его в профиль напоминал раздувающийся парус; волосы усталыми кольцами спускались по лбу. Казалось, Джо пребывал в миллионах миль оттуда, и Сэмми подумалось, что он сейчас с грустью припоминает что-то у себя на родине – какое-то давным-давно виденное чудо, рекламную песенку про губную помаду, танцующего цыпленка в музее безделушек, бакенбарды своего отца, кружевной край лифчика своей матери. Внезапно, словно бумажный цветок внутри одной из капсул «Сада мгновенных чудес» «Эмпайр Новелтис», сознание всего, что его кузен оставил позади, расцвело в сердце у Сэмми, истекая кровью.

А потом Джо, почти сам себе, вдруг сказал:

– Да, хотел бы я еще раз увидеть эту Розу Сакс.

Сэмми рассмеялся. Джо молча на него посмотрел.

Он слишком вымотался, чтобы спросить, а Сэмми – чтобы объяснить. Еще несколько минут протекли в молчании. Подбородок Сэмми упал ему на грудь. Голова его немного там покачалась, а затем снова подскочила, и он резко раскрыл глаза.

– А что, это первая женщина, которую ты голой увидел?

– Да нет, – сказал Джо. – Я рисовал моделей в художественном училище.

– Конечно.

– А ты видел?

Разумеется, этот вопрос содержал в себе больше подтекста, чем простое наблюдение за женщиной без одежды. Сэмми давным-давно заготовил для подобных оказий детальный отчет о потере своей девственности – трогательную сказку о случайной встрече под променадом на пляже с Робертой Блюм в ее последний вечер в Нью-Йорке, как раз перед отбытием девушки в колледж. Однако на сей раз ему почему-то не хватило духу этот самый отчет выдать.

– Нет, – просто сказал Сэмми.

Когда часом позже Марти Голд пробрел вверх по лестнице в отчаянных поисках стакана молока, который бы хоть как-то уравновесил эффект выпитого кофе, он обнаружил кузенов спящими на полу кухоньки, почти в объятиях друг друга. Мучимый всякими болячками и жестокой бессонницей, Марти пребывал в очень дурном настроении. А потому следует поставить ему в величайшую заслугу то, что он не впал в истерический припадок на предмет злостного нарушения кузенами его запрета на сон в этой квартире, а вместо этого набросил на Джо и Сэмми армейское одеяло – то самое, что вернулось вместе с сыном Вакуловских из-под Ипра и согрело пять пальцев на ноге Эль Каппа. Затем Марти взял с полки за окном бутылку молока и потащил ее к себе в постель.

 

 

На следующее утро, вполне возможно, был самый красивый рассвет за всю историю Нью-Йорка. Небо сияло голубизной, точно лента на призовом барашке. На вершине Крамлер-билдинг подобно целой секции медных духовых сверкали обветренные горгульи. Множество из 6011 яблонь острова тяжелели плодами. В воздухе висел аграрный привкус яблок и конского навоза. Всю дорогу по городу и в вестибюле Крамлер-билдинг Сэмми насвистывал «Френези». Насвистывая, он развлекался фантазией, в которой он, Сэм Клей, всего лишь несколькими годами спустя солировал в качестве владельца компании «Клей Пабликейшнз Инкорпорейтед», выпускающей пятьдесят изданий в месяц, все от дешевки до зауми, имеющей две сотни сотрудников и занимающей три этажа в Рокфеллер-центре. Сэмми купил Этели с Бабулей дом на Лонг-Айленде, далеко в захолустье, с садом и огородом. Он нанял Бабуле сиделку, чтобы та ее купала, сидела с ней и вталкивала ее таблетки в бананы. В общем, чтобы эта сиделка дала его матери передышку. Сиделкой был тучный, коротко стриженный малый по имени Стив. По субботам со своими братьями и их друзьями Стив играл в футбол. Он носил кожаный шлем и спортивную фуфайку с надписью АРМИЯ. А Сэмми по субботам покидал свой обшитый полированным гранитом, разукрашенный всякими хромированными фигулечками кабинет и садился на поезд, чтобы навестить родственников. Развалившись на роскошном сиденье своего личного вагона, он пировал черепашьим мясом, самым отвратительным и нечистым из всех видов мяса, которое Могучая Молекула однажды попробовал в Ричмонде и до своего смертного часа так и не забыл. Сэмми повесил свою шляпу на стену прелестного, солнечного коттеджа на Лонг-Айленде, поцеловал матушку и Бабулю, после чего предложил Стиву перекинуться в картишки и выкурить по сигаре. Да, в это последнее прекрасное утро своей жизни в качестве Сэмми Клеймана он испытывал опасный оптимизм.

– Ну что, принесли мне Супермена? – без всякой преамбулы спросил Анаполь, когда Сэмми и Джо вошли в его кабинет.

– Погодите, сейчас увидите, – отозвался Сэмми.

Анаполь освободил место у себя на столе. Кузены одну за другой открыли папки и выложили стопку страниц.

– Сколько же вы сделали? – удивленно поднимая брови, спросил Анаполь.

– Мы сделали целую книгу, – сказал Сэмми. – Босс, позвольте представить вам… – тут он понизил голос и сделал цветистый жест в сторону стопки, – дебютный выпуск премьерного издания компании «Эмпайр Комикс», «Человека в…»

– «Эмпайр Комикс»?